DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

ПРОКЛЯТИЕ

27. Финал. Отзывы Дмитрия Витера

Приветствую всех участников и финалистов славного конкурса «Чертова Дюжина».

На прошедшей недавно встрече авторов серии «Самая Страшная Книга» на выставке Non-Fiction прозвучала мысль, что новым трендом в российском хорроре становится хоррор… исторический – об этом напрямую говорят результаты голосования в ССК. И что вы думаете? Первые же три рассказа финала в алфавитном порядке как раз относятся к этому поджанру. Что ж, посмотрим, чем пугает нас история родного края…

Большая и маленькая

В доме богатея Аристарха Петровича переполох – наконец-то родился его первенец: все предыдущие его браки заканчивались смертью жен при родах. Оказывается, эти младенческие смерти неспроста происходят в его доме, где все друг друга ненавидят, каждый что-то скрывает, и ради выгоды готов хоть на сделку с нечистым…

Автор наворотил сюжетных ходов так, что без путеводителя не разберешься. Есть Аристарх Петрович (младший) и Петр Аристархович (старший). Есть Зойка большая и Зойка маленькая. Есть важные для сюжета слуги Аниска, Домна, Стешка, Адка, да еще три жены Аристарха Петровича. Жесткий патриархат приводит к большому количеству беременностей. Действие ведется то от лица Б.Зойки, то рассеивается флешбеками, да такими, что поневоле вспоминается тяжелая жизнь рабыни Изауры на бразильской фазенде, а то и «Черный Лебедь» с безжалостной женской конкуренцией.

От такого перебора действующих лиц и сюжетных линий поневоле устаешь. К счастью, автор спасает хорошо построенной картинкой, особенно когда он «видит» глазами странноватых Зоек. Несколько искусственной кажутся на этом фоне линия кота (ну будто вставку из «Кошачьего глаза» Кинга увидел) и сцена с дьяволом. Кстати, учитывая, что Аристарх Петрович, по сути, был возвращен к жизни дьяволом, ведет он себя мелковато, а именно точь-в-точь, как папаша – брюхатит всех служанок подряд.

Посреди хитросплетений флешбеков и заговоров, ярко выделяется сцена с «подменой» младенца – она сделана эмоционально, мощно и по-настоящему ужасно: мать сжигает в печи собственного младенца. А вот в развязка этой сцены дана настолько буднично, что даже разочаровываешься:

«Хозяйку увели в её покои, Софрон отправился в участок, Домна свалила свою работу на судомойку и подёнщицу, пошла спать. Аристарх Петрович прихватил из буфета пузатую бутыль и поманил за собой Адку. Аниска должна была присматривать за Светланой Фёдоровной» Ну просто – «еще один обычный день», да и только. Совершенно нелогично поведение Аристарха, который так долго ждал наследника, а потеряв его тут же «поманил за собой Адку».

По логике сюжета, сцена с сожжением младенца должна была бы стать кульминацией, но волею автора она оказалась запрятана в самой середине текста, после чего события медленно замедляются, замирая к концу. Для сравнительно короткого рассказа это не самая выигрышная композиция. Но за богатый язык и погружение в кровавые семейные разборки автору спасибо.

Ватажник

Братья Ждан и Дарен возвращаются из похода с живой добычей – полусотней невольниц. Женщин они планируют отдать полулюдям-полуживотным, с которыми достигнут хрупкий мир. Когда братья обнаруживают свою деревню разоренной, подозрение падает на племена полулюдей…

Рассказ разворачивается медленно и неторопливо, словно у автора в запасе целая повесть. Так же как войско «тянется исполинской гусеницей», также тянется и действие. Первая пара страниц уходит на «развитие мира», который тут устроен не проще, чем кланы в «Игре Престолов» - китоврасы (полукони) созничают с людьми, а тавры-полубыки – не очень, а псоглавцы и вовсе людей ненавидят, но вступают с ними в торговые отношения. Тут же возникает и главная биологически-торговая проблема – самки полулюдей не могут рожать детей (что в принципе означает довольно быстрое вымывание генов животных), а «оказавшаяся в тягости невольница обесценивалась и до той поры, пока не освобождалась от бремени, не стоила ни гроша» - довольно странно – при таком подходе полулюдям стоило бы скупать всех беременных женщин, которые снова смогут родить впоследствии. Все эти досужие и совсем не хоррор-рассуждения появляются в голове праздного читателя как раз из-за отсутствия действия – два брата, по типажам жутко похожие на сыновей Тараса Бульбы, медленно едут домой.

Действие немного оживает, когда назревает конфликт – застенчивому Дарену нравится одна из пленниц, но по местным обычаям ее точно продадут полулюдям. Предлагаемый брутальным Жданом вариант «вломишь… семя на сторону сливай» ему не подходит.

Сожженная деревня лишь откладывает разрешения конфликта - и опять-таки не возникает ощущения, что читаешь хоррор-рассказ – тут скорее вспоминается семеновский «Волкодав».

«Там, где раньше стояли избы, теперь топорщились седые холмики прибитого дождём пепла. Устояли лишь сложенная из кирпича кузница с провалившейся крышей, покосившаяся пекарня да церковный остов. Раскинув руки, будто хотел напоследок обнять землю, лежал ничком старый кузнец Мокей» - в этом нет ничего неправильного, но и ничего нового. Это как будто смотреть одно и то же кино по десятому разу.

Затем трижды повторяется один и тот же сюжетный поворот: шли-шли, трупы полулюдей нашли. На детектив это не тянет, так как понятно, что деревни разоряет сила пострашнее полу-псов.

На фоне долгого похода развязка стремительна – старший брат просто быстро и бесславно гибнет, а младший – чтобы читатель уж точно перестал ему сочувствовать – зачем-то совершает бессмысленное убийство одной из пленниц, чтобы сойтись со своей любимой в финальной «шокирующей» сцене. При этом логику Ясмины трудно понять: «Ни один зверь не продаёт чужакам своих самок» - но ведь автор сам сказал выше, что они все бесплодны!

Так что получается перекос – автор «недогрузил» главную эмоциональную линию, толком даже треугольника Дарен-Ясмина-Ждан не получилось (хотя потенциал у этого треугольника был большой – особенно если бы Ждан «сливал на сторону», а его застукал брат), но перегрузил «походную» и «мироописательные части». Как будто мы увидели с большой высоты целые армии людей, полулюдей и сфинксов, но совсем не разглядели в мешанине людей с их болью, конфликтами и надеждами. А от рассказа хочется в первую очередь этого. Так что как «былина» рассказ вполне самостоятелен и богат, но как «хоррор-рассказ, призванный напугать»? Не очень.

Двудушница

Ивар преследует жуткую ведьму, погубившую немало сел. Полагая, что цель оправдывает средства, в погоне за ведьмой он сжигает целые деревни невинных людей, так что дороги назад у него нет – люди считают его убийцей. С помощью дьякона Серафима, единственного уцелевшего в поселке, Ивар решается на последний бой с нечистью.

Из первой «исторической» тройки рассказов ЧД, «Двудушница» выгодно отличается правильным балансом «общепознавательной вводной» и непосредственно историей главного героя Ивара. Путешествие у него неспешное и малодиаложное, словно путь Ди Каприо в «Выжившем», но за счет хорошей стилизации и правильно выстроенных загадок скуки не возникает. При появлении дьякона рассказ оживает диалогами и непростыми отношениями героев – с одной стороны, дьякон «принял знак ведьмы», так что Ивар грозится не только убить его, но и «надругаться напоследок» (Ивар полон сюрпризов, особенно когда говорит Серафиму «Я таких молоденьких люблю»). С другой стороны, дьякон нужен ему как провожатый, как источник информации, да еще и как единственный человек, которому Ивар может рассказать «свою правду», свою версию истории, если не оправдывающей его, то облегчающей ему душу. Эта двойственность отношений Ивара и Серафима становится главным стержнем рассказа.

Сражения с нечистью описаны со смаком, хотя в жанре «хмурые воины против мертвецов» трудно сказать что-то новое. А вот ведьма выписана тщательно и добротно. Поневоле начинаешь чувствовать груз – физический и нравственный, который тащит на себе Ивар, и хотя он прямым текстом признается в убийствах невинных людей – удивительным образом продолжаешь воспринимать его как положительного героя, мол, так было надо, иначе никак ведьму не убить… Собственно, поэтому финал и кажется единственно уместным – дьякон уже продал свою душу, а Ивару не снести тяжести своей.

Крепкий, мрачный, жесткий рассказ, напомнивший победителя прошлого года «Костяного».

За что мне всё это

Стас любит русскую литературу, редкие букинистические издания и свое теплое место преподавателя в престижном вузе. Но не складывается у Стаса личная жизнь. Дома его ждет тщедушная жена-инвалид, в вузе на него влюбленно смотрят девушки-студентки, а в метро к нему норовит подсесть жуткая бомжиха, которая еще недавно была его любовницей. За что ему всё это?

После порции «исторического хоррора» эта современная история зашла очень хорошо. Яркие, живо прописанные персонажи – и анемичный, инфантильный, но таящий внутреннюю жестокость главный герой Стас, и то ли бомжиха, то ли призрак жуткая вонючая Ася, и нежно влюбленная в своего преподавателя девушка Вика, и даже эпизодический «папа генерал», поданный парой штрихов, как живой: «Молодо-зелено, - вздохнул он. - Надо отодрать. А то окажется, что калибры не совпадают, когда уже поздно будет». К тому же я вполне понимаю чувство амаксофобии, владеющее героем.

История раскручивается интригующе, флешбеки имеются, но расставлены они правильно, а главное – читателю дают до многого догадаться самому, а не дают ему прямые ответы. И чувства к главному герою трансформируются очень продуманно – от сочувствия до гадливого отвращения. Создать такого «выпуклого» героя на территории маленького рассказа – большая удача.

За что я бы пожурил рассказ, так это за напускной мелодраматизм, начинающийся буквально с названия, и достигающий апогея в финале. Последние четыре строчки рассказа – смотрятся как чтиво из женских романов в мягких обложках. Автор всем предыдущим текстом доказывает, что он может подавать историю тоньше и аккуратнее.

Тем не менее, рассказ я прочитал с удовольствием и благодарен автору за историю!

Костоправы

Группа бандюганов попала в переделку на «горячем деле» - двое из них ранены. Шеф по телефону направляет их в укромное место, где им дадут спрятаться и подлатают. Внешне это похоже на подпольную операционную, но загадочные «костоправы» - худющий Бухенвальд и изуродованный Штопаный – сразу не нравятся раненому Антохе. Бандиты оказываются в смертельной ловушке, но у Антона есть тайный козырь – его тайное «второе Я» - безжалостный убийца Скальпель…

На каждой Чертовой дюжине, как и в каждой Самой Страшной Книге, обязательно появляется «бандитский» (или тюремный) рассказ. Тут и экшн, и эмоции, и эпатаж матерных диалогов. И, ясное дело, таких «героев» не жалко бросить в любую сюжетную мясорубку – сочувствовать им априори незачем.

Рассказ читается живо, образы героев хоть и карикатурны, но ярки, да и саспенс нагнетается добротно – приехали в жуткую глушь, в операционную к жутким «санитарам леса»… Ясное дело, эти «костоправы» - не добрые доктор-Айболиты, так что герою придется попотеть, чтобы остаться в живых – и этот сюжетный поворот понятен и ожидаем. Фишка рассказа – в двух других «финтах»: один касается природы самих «костоправов», а второй – тайного двойника Антохи, живущего внутри него. Это делает рассказ более занятным, но оба выглядят необязательным украшательством – если убрать «монстрические» свойства Штопаного, суть рассказа сильно не изменится – опасность героям будет грозить все та же. Что касается «тайного двойника» Антохи, то он сам не промах, и «вырвавшийся наружу» из него Скальпель лишь делает его чуть быстрее и чуть опаснее.

Да и сама история напоминает оммаж «От заказа до рассвета» - вот там «демонические проявления» были сюжетообразующими и к месту. Повторюсь, мистическая составляющая «Костоправов» рассказ совсем не портит, но, увы, и не много в него добавляет. Ту же историю можно было бы рассказать, оставшись «в реальных условиях» - бандюки, перестрелка, ошибка Гвоздя, тайное убежище, оказавшееся ловушкой, и садисты в белых халатах вместо спасателей. И тоже было бы страшно.

Маленький нежный бог

После войны в городок возвращаются немногочисленные уцелевшие мужчины. Катерина дождалась своего мужа Ваню, но он вернулся изувеченным инвалидом – без ног и без руки, да еще и ослепший. Жители городка помогают Катерине как могут и благоговеют перед Ваней за его подвиг – но Катерина все больше сомневается, действительно ли этот калека – ее муж?

Первый и главный вопрос к автору – о какой войне идет речь? Первая Мировая? Великая Отечественная? Или это вообще притча, собирательный образ? От ответа сильно зависит отношение читателя к рассказу и понимание сюжетных поворотов. «Люди говорили, что грядет новая война. Собираются боевые отряды, идет агитация, бредут суровые мужики на сборные пункты» - вот тут окончательно теряешься. Все-таки к притче отношение совсем иное, чем к реальной военной истории.

Возвращение мертвецов в войны под видом живых людей – решение сильное, эмоциональное, но многократно пройденное. Сцена возвращение Вани домой – это, конечно, «слезодавилка». «Катерина продолжала усердно и честно выполнять свои женские обязанности» - не уверен, что слово «женские» в данном случае уместно – речь ведь явно идет не о сексе.

В момент, когда горожане начинают проявлять неумеренную заботу о раненом, впервые становится интересно – понятно, что одним альтруизмом тут не обходится. А вот символизм с ангелом я так до конца и не понял – как именно спас людей раненый ангел без крыльев, и как он, безногий, вывел их из окружения. А когда ангел начинает пить кровь, фокус совсем сбивается – притча о войне превращается в форменный «Восставший из ада», где израненному обезображенному человеку тоже требовалась плоть для восстановления собственной. Линия двойственной природы ангела-демона, воскрешающего мертвецов и пожирающего младенцев, начинает доминировать над основной линией страданий Катерины – и роль ее в рассказе исключительно пассивна. Принесли якобы мужнино тело, потом прямо сказали, что не муж это, кормят человечиной, а Катерина послушно все это сносит. В конце она получает то ли награду, то ли проклятие в виде настоящего мертвого мужа – автор не дает толком понять, является ли он «почти живым» (как остальные вернувшиеся мужчины), или же он натурально мертвец («никак не мог согреться»).

Так что рассказ оставляет смешанные чувства, оказавшись на распутье «военного хоррора», притчи об ангелах и «боди-хоррора» в стиле «Восставших из ада».

Ненастоящий дядя

Герой рассказа встречает странного человека во время прогулки с сыном. Предсказания странного человека непоправимым образом меняют его жизнь. Но были ли эти предсказания правдой?

Очень странный рассказ. Каждому отдельному эпизоду хочется верить – описано достаточно цельно и натурально, кажется, что в рассказ автор вложил много автобиографических впечатлений. Образ «ненастоящего дяди» интригует, и в нем явно видится нечто воландовско-дьявольское. Герой вызывает сочувствие и симпатию искренней заботой о сыне.

Но в целом история не складывается. Герой в зрелом 32-летнем возрасте решает без оглядки уйти из семьи и бросить сына, и полвека (!) не общаться с ним, потому что: 1) странный дядя на лавочке предсказал, что «Завтра будет интересней» (это был удар молнией в дерево – сбылось!), «Июль следующего года запомнится вам в иных тонах» (герой лег на плановую (!) операцию – сбылось!), и «следующий раз зависит от того, купите ли вы в ларьке у парковки какую-нибудь вещицу» (купили карту – и снова встретились с дядей – сбылось!). После этого «дядя» пугает героя тем, что «С вашим сыном случится что-то плохое, если вы не уйдёте». Более того, «Если бы мы встретились полгода назад, я бы посоветовал вам то же самое» (т.е. сам дядя признает, что полгода «проклятие» не подействовало). И вот этого сумбурного набора расплывчатых обещаний в духе «завтра будет интересно» герою хватает, чтобы герой взял у ушел из дома, никому ничего не сказав. И только спустя полвека, в возрасте 82 лет, внезапно (!) задать себе очевидный вопрос: «Мог ли Ненастоящий дядя солгать?»

Это настолько смелое фантдопущение, что остается развести руками и протянуть: «Да… и такое бывает». Что автору точно удалось, это липкая атмосфера полуреальности/полусна, сдобренная страхом героя за жизнь сына, доведенного до паранойи. Понятно желание отца быть рядом с ребенком, чтобы оградить его от опасностей мира. Но желание быть НЕ рядом ради этого же? Мне явно не хватило мотивации – или демонстрация «дядей» своих пророческих способностей должна была бы быть ярче. Иначе к герою начинаешь относиться, как к полному психу, вызывая дополнительный вопрос: А был ли дядя?

Пепел

Восточный Берлин. Капитан Клаус Нойман следит за потенциальными шпионами, и его методы становятся все более и более странными. А в это время по сведениям разведданным где-то рядом прячется нацистский преступник…

Надо отдать должное автору – он выбрал неожиданную тему. Не фэнтези, не бандюганов, а… агентов Штази. Рассказ получился странный – о странном человеке, явно пребывающем в мире больных фантазий… и не замечающий (или игнорирующий) собственную страшную семейную тайну. Хоррор тут кроется в деталях – скорее читатель волнуется за судьбу юной Тани Инквар, которую Клаус подозревает… в чем? Это уже не важно – больное воображение агента подскажет ему нужную версию.

Автор не чурается «запретных» деталей (вроде сцены с мастурбацией), трогательно описывает отношения героя с матерью... но иногда допускает неточные детали, вроде «Чисты, как задница младенца», или напускает туманный символизм «За ободками унитаза укрывается жёлтое лицо». В кульминационный момент приходится скорее домысливать сцену, чтобы понять задумку автора - потому что «Становится на колени и обнимает её» и «приставляет «маузер» к сгорбленной спине» разнесены через несколько абзацев, а без этой склейки можно и не понять, что именно сделал Клаус.

А еще меня не оставляло ощущение чужеродности материала (то ли для автора, то ли для меня – читателя) – будто смотришь иностранный фильм с субтитрами. А это мешает погружению в историю.

С такой стороны жизнь знакома только отожравшимся на трупах крысам

Капитан Сеногной доставляет во владения Матери Тьмы страшный груз – безумцев. Его корабль полон гнили и ужаса, паруса раздувает колдовство ведьмы, стонут прокаженные и больные. По пути на его корабль доставляют удивительно красивую пассажирку…

Рассказ явно претендует на звание самого вычурного и длинного названия. Что ж, вот оно, темное фэнтези, как оно есть. Здесь не так уж важен сюжет, а сама картинка – это как если бы «Пираты Карибского Моря» стал снимать Клайв Баркер. Автор добивается этой картинки разными методами… в основном – прилагательными: «Туман призрачными, ломкими пальцами поглаживал морщинистую, обветренную кожу на лице капитана. Перебирал седые сальные пряди.» Как будто прилагательных на корабле отсыпали в два раза больше, чем нужно. Определенный эффект этим достигается – велеречивый, плавный, как движение корабля в штиль.

Спустя некоторое время этот эффект надоедает – хочется получить все же действие, конфликт, и далее по списку. Но автор не торопится – снабжает историю флешбеками, описывая довольно странное мироустройство: «Отвозили собранных по всей стране умалишенных. Таков древний закон. Больных нельзя убивать». То есть некоторым образом по всей стране отбирают сумасшедших (явные признаки я так и не понял), и отвозят их на кораблях в некоторое тайное место, причем даже не контролируют, довезли ли капитаны до места свой груз: «другие избавлялись от благих. Сбрасывая тех в воду задолго до земель Матери Тьмы. Закон действовал в границах королевства». Подобная логика делает путешествие капитана Сеногноя несколько бессмысленным… Более того, безумцев отправляют во тьму «двумя классами» - есть «стройный и изящный» корабль «Полоз» (вроде как бизнес-класс), а есть грязная посудина Сеногноя. Но если топят в море и тех и других… к чему такое разделение?

Сцены насилия и колдовства описаны смачно, романтическая линия (если ее можно назвать романтической в антураже гниения и жути) под конец появляется. Впрочем, я так и не понял, что случилось с девушкой Марой, и почему капитан смог увезти обратно рыжеволосую девушку («это должно быть первая сумасшедшая, плывшая обратно»). Законы описанного мира оказались сложны и противоречивы, а напоследок автор замечает, что «законы скоро поменяются»… Но уж если этот рассказ «доплыл» до финала – значит многим его эстетика тлена показалась интересной.

Снафф

Герой рассказа, начав со съемок «бойцовых» роликов с бомжами, постепенно переходит на более отвратительный – но и более прибыльный – материал. Вскоре ему удается создать настоящее поточное производство «снафф»-фильмов… Но за все рано или поздно придется заплатить…

И вот еще один «бандитский» рассказ – практически в жанре «производственного романа». Мы подробно узнаем, как герой продвигается по «карьерной лестнице» в грязном мире запретного видео, как теряет при этом свою душу, и пытается найти спасение в виде садомазо забав с «госпожой» Дианой, а также проникается неожиданной симпатией к здоровяку-аутисту по кличке Кроха. Сюжет развивается деловито и проворно, будто смотришь сериал вроде «Во все тяжкие» - как вчерашний неудачник обретает подобие власти и силы, но теряет при этом все человеческое.

Понятно, что сочувствие к «героям нашего времени» читатель не испытывает, и даже в возникшие внезапно отцовские чувство героя к Крохе уже не верится (уж скорее он использует его «нестандартные габариты» для все новых извращений).

Что вызывает сильное недоверие в рассказе, так это то, что герои, представленные как любители «легко заработать» сами начинают принимать участие в порно-расчлененке. Автор неоднократно подчеркивает, что все эти ужасы герои воспринимают как «бизнес». И вдруг в какой-то момент они становятся «исполнителями», причем не получают от этого никакого «кайфа». Вот в такой поворот верится очень слабо – давайте уж либо они бездушные «бизнесмены», либо маньяки-некрофилы.

Так же, как и в «Костоправах», в финале вдруг возникает мистика (очень похожая на финал фильма «Привидение»), но она выглядит совершенно необязательной добавкой к этой «бытовой истории».

Химия

Пятидневный курортный роман оборачивается для героя кошмаром на долгие годы – его возлюбленная Леся разлучает его с женой и ребенком. Вскоре его ребенок серьезно заболевает, а бывшая жена рассказывает, что Леся – настоящая ведьма…

Закон парных случаев – еще один роман об измене и любовном треугольнике. Но если герой «За что мне все это» - инфантил и тряпка, то герой «Химии» кажется вполне уверенным в себе мужчиной – по крайней мере, на курортный роман он решается без особых душевных раздумий. Продолжать роман с красавицей Лесей он не намерен – и вот тут логика рассказа дает серьезную трещину – зачем он оставил девушке, которую уже точно решил бросить, свой домашний адрес. Как будто сам провоцировал! Или это Леся уже тогда «шаманила»? Ну тогда она бы и так его нашла – как там, в анекдоте: «Требуется экстрасенс. Сами нас найдите…»

Далее история разворачивается, как банальная мелодрама («Ты мне врал!» «Господи, ты женат?!»). Трудно поверить, что герою так лихо удается скрыть от семьи следы «разлучницы», от духов которой пропахла квартира, а почтовый ящик забит любовными открытками.

Метафору «химию», красной нитью проходящей по тексту, я не прочувствовал. И еще – странное у ведьмы долголетие получается, если она может снимать кожу, но кожа стареет примерно теми же темпами, что и обычное тело. Что-то не так в этой магии!

Мне кажется, рассказ был бы более «хоррорным», если бы фокусировался на второй половине жизни героя, полупарализованного, попавшего фактически в плен к ведьме-оборотню. Все-таки уж слишком все до этого напоминало мелодрамы дневного эфира. Да и мораль рассказа выглядит как социальная реклама об опасности СПИДа: «Лучшая защита – твоя верность!» Не ходите, мужики, налево, а то найдете ведьму – и кранты!

Шуудан

Разбирая старые вещи покойного отца, герой находит конверт с раритетными марками из Монголии. Открыв конверт, он впускает в свой мир целый сонм монгольских духов и призраков… Как теперь избавиться от «почтового проклятия»?

Если рассказ «Пепел» о жизни в ГДР показался вам экзотическим, вот вам еще более интригующий вариант – Монголия. Очень познавательно – я всегда думал, что «Монгол шуудан» - это название рок-группы. Оказывается, это почта. И если Почта России – это обычный повод для шуток и мемов, то с почтой Монголии, оказывается, шутки плохи – бракованные марки, оказывается, работают, как «черная метка».

Рассказ работает по принципу «Звонка» - случайно «распечатав» проклятие, герой пытается избавиться от него. Формально тема автором выбрана благодатная – мир коллекционеров интересен сам по себе, а тут еще и Монголия, и незнакомые нам поверия, и демонический Монгольский «почтальон Печкин». Но вот с героями и конфликтом просто беда. Вот как раскрывает автор главный конфликт: «– Что ты хочешь услышать? Что я работал с твоим отцом? Что встретил другую женщину? Что я тоже её любил, но она выбрала его? Что она забеременела, а он бросил её и вернулся к вам?» Это приходится прочитать раз пять, чтобы понять, что происходит (грешным делом сначала показалось, что у «Пирата» что-то было с отцом, а потом он «встретил другую женщину»). А это сильно смазывает впечатления от рассказа.

Отлично сделана сцена нападения призраков и Почтальона – но кульминацией рассказа она не стала. Эпилог начисто лишен саспенса – герой лишь сухо замечает по поводу проклятия: «Что делать? Работать с источником». Вот так, будто в библиотеку сходить.

Как экскурс с мир монгольской филателии – зачет. Но потенциал был больше.

Ю

80-е годы, закат СССР. Дети маленького городка живут своей жизнью – кормят щенков, ездят на великах, влюбляются. Но один за другим детей начинает истреблять жестокий маньяк…

У меня тоже год рождения, как и героев – 1975, так что «попадание в читателя» в моем лице стопроцентное. Переливные календарики – это наше всё. Довольно точно и трогательно описан мир школьных друзей, вокруг которых сгущается опасность – прямо как в кинговском «Оно».

Описания емкие и красочные: «Он Муськиных котят в том году в майку свою завернул, ванну набрал, и того... А майку потом постирал и дальше носит». «- Щенята пишутся через «Е», ты вроде не дура, - выразил я свои чувства.» Трогательно и метко описывается взросление героев («Ботаника в школе сменилась зоологией, а там уже и недалеко было до скандально ожидаемой «анатомии человека», где в разрезе было нарисовано ВСЁ»). И, усыпив бдительность читателя надежностью главного героя, автор наотмашь ударяет страшной сценой нападения насильника. Очень сильный эпизод: «Человек нависал над лежащей Юкой, как волк, пожирающий олененка» - точно и страшно.

Вторая часть, посвященная мести повзрослевшего героя, понравилась меньше. Да, в жизни так и бывает, что маньяк это просто какой-то неброский мужик по-соседству. Но логика жанра диктует, чтобы это оказался кто-то хоть мельком знакомый герою до этого. И сама встреча, и «узнавание» преступника кажется слишком случайным – как говорится, «так надо было автору». И сцена с отмщением злодею сделана куда менее искусно, чем предыдущий текст. Чего стоит одна речь маньяка, шаблонная до жути: «- Потому что не тварь я дрожащая, а право имею, понимаешь? Достоевского читал! Право хоть на что-то, чего мне хочется! –«

Словом, рассказ цепанул бы меня куда сильнее, если бы герой бы так и не нашел маньяка, или нашел бы, но оставалось сомнение (например, нет шрама).

Но благодаря магии первой части рассказа оценка будет высокой.

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)