Фотина Морозова — писатель, психотерапевт, постоянный член жюри конкурса вампирской прозы «Трансильвания», создатель сайта неанглоязычных произведений тайны и ужаса Мальпертюи.

 

В башне

Заслуживает внимания интересная идея и неожиданный финал. К сожалению, персонажи картонные, неубедительные, что мешает по-настоящему увлечься рассказом. Складывается впечатление, что перед нами роман, спрессованный в малую форму: на большом протяжении можно было бы и лучше обрисовать героев, и сделать путь от одной разгадки к другой более захватывающим, оставляющим читателю пространство для собственных догадок. Возможно, стоит попробовать?

 

Ветки

Рассказ в целом скорее традиционен, чем оригинален, но тщательно описанный главный герой и масса деталей, создающих атмосферу складского ангара, делают его запоминающимся. Понравилась новая интересная разновидность племени монстров: несмотря на ассоциации с гигантскими пауками и с оживающими неодушевлёнными объектами, именно такой, кажется, ещё не было.

 

Восхищение

Сложная конструкция не способствует ощущению ужаса: читатель получает скорее изощренную игру ума, загадку, построенную на материале, подходящем для хоррора.Впрочем, это ни в коей мере не упрёк: не все литературные ужасы обязаны внушать ужас, не так ли? Остроумно подмечены некоторые особенности интернетной жизни; детали, которые задерживаются в поле зрения читателя (длинные тонкие пальцы, родинка на шее) выстреливают, как то самое чеховское ружье.

 

Вольк

Вроде и сюжет не новый – «Красная Шапочка в наши дни» (пожалуй, в тандеме с «Семерыми козлятами»), - а цепляет. Сильно цепляет! За счёт эмоциональной, заражающей читателя своими эмоциями,  героини и точных запоминающихся подробностей: цоканье когтей за дверью, кровавое пятно на воротнике куртки… Рождается понимание, что даже явление мстителей-дровосеков (полицейских? Или охотников за чудовищами?) ничего не изменит: после того, как они разрубят утробу зверя, оттуда не выскочат, целые и невредимые, героиня с мужем и детьми, а вывалятся полупереваренные куски мяса… Потому что эта сказка – для взрослых.

 

Зайчик

А вот эта сказка дана через восприятие ребёнка, отсюда нежность и жалость, которые временами прерываются по отношению к странным и страшным лесным существам, толкающим мальчика на убийство. Ведь, по существу, эти зайчики, лисички, совы и козлы – персонажи детских сказок, а сказки уходят корнями в глубь первозданного хаоса, и их героям приходится совершать сплошь и рядом абсолютно аморальные поступки…  То ли карнавал среди леса, то ли кукольный мультфильм – трогательный до слёз, но настоянный на ледяной жути.

 

Мама

Любопытный ход: рассказ о маньяке – без маньяка. Маньяк присутствует всё время на заднем плане – в виде, как выясняется ближе к концу, трупа; события же даются через двух женщин – его мать и жену. Произведение не сказать, чтобы страшное, однако достаточно неприятное за счёт уязвления читательского чувства справедливости (ложно обвинённая жена) и нападок на святой материнский инстинкт, который становится причиной бедствий. Главное, что портит рассказ, - речевая характеристика матери: «чёрная колея, что дорожная канава», «совсем плох», «зачах бы», «станет по вечерам гулять, как до Аньки хаживал, обустроит личную жизнь на стороне - мать ему поперёк дороги не встанет и словом дурным не попрекнёт»… Почему вдруг учительница начальных классов, чья юность пришлась на семидесятые советские годы, изъясняется, как деревенская нянюшка?

 

Несвятая вода

Интересная интерпретация понятия «лечебные воды». Неблагое исцеление – подмена того человека, который есть, его улучшенной версией - идея, нередкая в хорроре, но местный колорит заставляет её зазвучать по-новому... Заслуживает высокой оценки описание водолечебницы и всего ночного лечаще-калечащего мира: автор вглядывается в страшное любовно, чувствует его эстетику, и это меня радует.

 

Нечистые

Страшная колдунья, которая на самом деле оказывается положительной героиней; рогатые черти,  встающие из-под воды в ночь языческого праздника; подростки - невольные свидетели и заложники таинственных событий… Исходные данные не поражают новизной, но в сочетании дают хорошую, годную пугалку. Слабое место – стиль; автор как будто не может определиться, кто ведёт повествование, подросток или взрослый, и из какого времени, прошлого или настоящего. Эти же колебания отражает бессистемно выныривающая и исчезающая сказовость:  «Лодку подхватила Усвяча, по дну тонкой струйкой поползла вода. Бабка Софья упала на колени, подобрала прутик и давай выводить на земле каракули свои.» «На берег выходил огромный человек-козел. Мохнатый, что твой полушубок, рога — с полметра каждый. Он выбрался уже по пояс, а потом вдруг обернулся к нам.» Над рассказом явно стоит поработать, чтобы сделать его более цельным.

 

Мёд

Рассказ густой и тягучий, как его название. Плотность прозы – достоинство, которое легко превращается в недостаток. Тщательно отделанные описания неба, воды, придорожных растений, постоянные обращения Андрея к присутствующей только в его голове Свете навевают эпическое спокойствие, которое не в силах разрушить даже финальный аккорд. Автор так увлечен наслоением подробностей, что не может удержаться от них и там, где сам сюжет велит прибавить динамики.

 

Спящая красавица

Плюс рассказа – во вкусных описаниях мира, где мертвые сосуществуют с живыми; в живых (или, скорее, мертвых?) подробностях, вроде зомби-диктора и зомби-манекенщиц. И очень симпатичной получилась девушка-психолог, которой удалось сделать открытие: зомби, оказывается, ведОмы в своей загробной (точнее, безгробной) жизни всего лишь последним желанием, которое требуется исполнить для надёжного умогиления… Просто, внятно, трогательно.

 

Теперь так будет всегда

Интересная научно-фантастическая идея замкнутости в капсуле времени с периодическими смертями и возрождениями. Хорошо выписаны герои, особенно медсестра. Достоверность замкнутого мира, однако, подрывают детали: каким образом в немецкую речь персонажа, который обращается к таким же, как он, солдатам фюрера, влетело рунетное «В рот  вам ноги»?

 

Свиньи

Хороший пример использования криминальной ситуации в хорроре, когда наказание человека, преступающего закон, осуществляется руками не социума, а чудовища. Отличная, крепкая, увлекательная вещь. Камень преткновения для меня – резкий переход от полного благополучия героя к его распаду и умиранию: как будто между «Позвоночник Поляка выгнулся и хрустнул, от затылка к копчику поползло жжение, точно волна кислоты» и «Поляк обмочился, из его задницы непрерывно текло»  выпущен какой-то важный кусок. Стоило бы описать, как сначала Поляк замечает какой-то диссонанс в своем восприятии этой самой Кукушки, потом диссонанс нарастает, рвет тело на куски... Не получив мыслей, чувств и ощущений жертвы в самый ответственный момент, читатель в моем лице остался слегка разочарован.

 

Семя

Сюжетно слегка напоминает рассказ Клайва Баркера«The Forbidden» , по которому был поставлен фильм «Кэндимен», но в «Семени» подкупает какая-то неподдельная, органичная трупность, сближающая скорее не с Баркером, а с Мамлеевым; любовь людей к грязным и кровавым слухам овеществляется в виде червей, нарывов и прочих неприятных вещей, описанных воистину смачно. Не ставлю оценок за орфографию, но, уважаемый автор, поверьте, грамотностью произведение не испортить.