DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

ПРОКЛЯТИЕ

Александр Ульянов «Хороший плохой»

Человек, которого Влад преследовал весь день, спал. Бездонное июньское небо разлилось пустотой — ни единой звезды. Темная, тихая ночь. В самый раз для сна под открытым небом. В самый раз для убийства.

Влад крался, пригнувшись. В руке он держал нож, замотанный в тряпку, чтобы тот вдруг не блеснул в лунном свете. Ножи убийц всегда блестят под луной.

Сердце громко бухало в груди, трава шелестела под ногами, и Влад боялся, что человек может его услышать. Кто знает, вдруг он только притворяется, что спит. Быть может, он заметил Влада еще днем и теперь ждет, когда тот подберется поближе, чтобы выстрелить в упор.

Как бы там ни было, двигаться можно только вперед. Если что-то решил, надо делать. Так учил когда-то отец.

Конечно, отец вряд ли бы одобрил убийство спящего.

Где-то далеко раздался лай. Влад помотал головой. Он никогда не мог понять: то ли правда собаки, то ли ему это кажется. После того случая он боялся собак больше смерти. Бояться смерти нынче все равно было глупо.

Он подкрался к человеку так близко, что мог бы коснуться рукой. Он слышал его тихое, спокойное дыхание. Спит. Положил свой толстый, полный припасов рюкзак под голову. Рука сжимает пистолет.

Влад встал на колени. Секунды две собирался с духом.

Он резко схватил человека за руку с пистолетом, коленом придавил ему грудь и полоснул по горлу ножом.

Человек мгновенно проснулся, но лишь затем, чтобы умереть. Рассеченное горло с хрипом захватывало воздух, на ране вздувались и лопались красные пузыри. Рука с пистолетом рвалась вверх, но Влад держал крепко. Человек бросал взгляд широко раскрытых глаз туда-сюда, пока не увидел Влада.

Ему не впервой было наблюдать за чьей-то смертью, но еще ни разу он не видел ее так близко, вплотную.

Человек перестал вырываться и дергаться. Его зрачки расширились и наполнились светом, исходящим откуда-то изнутри. Мгновение — и жизнь ушла из них. Свет медленно потух, и в глазах человека воцарилась вечная тьма.

Влад отпустил его и отодвинулся чуть в сторону.

— Спи, — сказал он тихо.

Влад подумал о том, чтобы похоронить его, но тут же отогнал эту мысль. Оставлять человека гнить под открытым небом, конечно, неправильно, но копать могилу? Под рукой даже лопаты нет. Хотелось поскорее забрать то, ради чего убил — еду, спички, теплую одежду, — и уйти. Если это было чувство вины, то Влад знал, что именно таким образом он от него избавится. Наказания он не боялся: человеческие законы больше не действуют в мире, где почти не осталось людей. По законам Бога убийство тоже преступление, но что значит Бог? Если не он наслал на человечество неведомую Болезнь, значит, ему наплевать, что происходит на Земле. Или это испытание. Но испытания нужны, чтобы выявлять сильных, а не смиренных.

Влад прикоснулся к нательному крестику через одежду и начал обыскивать убитого.

В карманах и рюкзаке нашлось немало полезного — начиная от огнива и заканчивая четырьмя банками тушенки. А на самом дне рюкзака, под твердой прокладкой, лежала карта.

Покинув тело и вернувшись к месту, где спрятал свой собственный, почти пустой рюкзак, Влад сел на землю и развернул карту.

В глаза сразу бросился крест, нарисованный синей ручкой. Рядом кривым почерком было написано: «Третий дом по главной улице от здания адменистрации. Куча керпичей».

Вот оно. Тайник. Оружие, топливо, хавчик. Или еще лучше — укрытие. Куча еды, мягкая кровать, теплая печь. Скрытое место, где можно будет жить, не боясь каждую минуту за свою жизнь.

Этот парень, похоже, был выживальщиком, одним из тех, кто заранее готовился к концу света. Единственное, к чему он не подготовился — это острый нож в темноте.

Деревенька, отмеченная крестом, была неподалеку.

Влад сложил карту и спрятал в карман. Все припасы он сложил в один рюкзак — свой. Возникла мысль спрятать где-нибудь немного еды, но Влад сразу же отмахнулся от нее. Лучше носить все с собой.

Как только он встал и сделал первый шаг, на небе занялся рассвет. Хороший знак.

Уходя, Влад бросил последний взгляд в ту сторону, где лежал человек.

— Спасибо, — сказал он. — Не держи зла. Или ты, или я. Сам понимаешь.

 

Едва взошло солнце, стало жарко. Поднялся запах асфальта и душный аромат травы. Клонило в сон — всю ночь Влад провел, наблюдая за отдыхающим человеком, ждал, пока тот уляжется, потом еще пару часов ждал, чтобы тот уснул покрепче. Затем — все остальное.

Но к полудню он уже видел перед собой отмеченную на карте деревню и решил, что сначала разберется с тайником, а потом уже спокойно поспит. Влад мечтал, что это будет сытый и спокойный сон.

Найти третий дом от здания администрации оказалось непросто. От домов тут остались лишь поросшие травой фундаменты и огрызки стен высотой по пояс. Похоже, деревня была заброшена и разрушена еще до эпидемии.

Спустя полчаса поисков Влад все же отыскал нужную кучу кирпичей. Он стал разбирать кирпичи, надеясь отыскать какой-нибудь пакет или ящик, но вместо этого наткнулся на люк в земле. Несколько раз дернул приржавевшую крышку, и та с громким скрипом открылась. Влад достал фонарь и посветил.

Вниз вела лестница, сваренная из прутьев арматуры. Из стен торчали корни. Пахло влажной землей. Лаз был довольно глубоким — метра три точно. А в самом низу виднелась железная дверь с огромной ручкой.

— Охренеть, — сказал Влад.

Он затянул лямки рюкзака, сунул фонарик в рот и полез вниз. Чем ниже он спускался, тем холоднее становилась лестница под руками. Встав на земляной пол, Влад посмотрел вверх. Квадратик солнечного света казался очень далеким. Владу вдруг стало не по себе — ему вдруг почудилось, что сейчас в этом квадратике покажется мертвое лицо, которое и так ему вспоминалось целый день. Кровь закапает вниз, мертвец улыбнется и захлопнет крышку люка, навсегда замуровав Влада в этой узкой шахте.

Поборов глупое желание тут же броситься наверх и больше не спускаться, он взял фонарик в руку и осторожно потянул за ручку двери.

Дверь открылась на удивление легко и тихо. Влад посветил внутрь.

— Твою мать.

Перед ним распахнул приветливые объятия небольшой, два на три метра, бункер. Прямо напротив входа к стене была приделана кровать: подушка и толстое одеяло, как Влад и мечтал. Справа стоял стеллаж, набитый банками с едой. Слева — письменный стол, над которым нависла покосившаяся книжная полка.

Сгорая от нетерпения, Влад зашел внутрь и первым делом взял со стеллажа консервную банку. Пустая — он сразу понял это по весу. Перевернул банку. Дна не было. Что за черт?

Влад взял еще одну банку. То же самое. Еще одну. Пусто.

Муляжи.

Холодная тревога охватила Влада. Он пересек комнату и взял с полки книгу.

«Лекарственные травы, том I». Он открыл книгу на середине.

Пустые страницы. Он пролистнул всю книгу. Пусто. Только на самой первой странице уже знакомым корявым почерком написано: «Превет».

— Что за черт?! — воскликнул Влад и бросил книгу на пол.

Узкие стены вобрали в себя его крик, не оставив эха. В то же мгновение дверь, через которую он вошел, закрылась с оглушительным хлопком, убив остатки солнечного света.

— Стой!

Влад кинулся к двери и стал в нее колотить.

— Откройте! Эй там! Эй!

Он попытался найти ручку, но с внутренней стороны ее не было. Ни ручки, ни замка. Влад продолжал бить в дверь, надеясь, что это кто-то снаружи запер его.

Через крик и стук пробилось громкое покашливание.

— Приветствую.

Услышав громкий голос, в первое мгновение Влад едва не лишился рассудка. Волосы на голове встали дыбом. Он схватился за крестик. Ноги отказали ему, и он стек на пол.

— Если ты слушаешь это, скорее всего, ты убил меня. Это плохо.

Голос помолчал.

— Для тебя.

— Ловушка, — озвучил Влад то, что и так уже понял.

— Я бы сам никогда не дал тебе ту карту, что ты нашел на дне моего рюкзака. Значит, ты убил меня и пришел, надеясь тут что-то найти. Не знаю, чего тебе больше всего хотелось. Каждый придумал бы сам, что здесь может быть.

Голос был совсем молодым, хотя на вид тому человеку было лет тридцать, не меньше. Влад встал и еще раз ударил ногой в дверь, так сильно, что его откинуло назад.

— Знаешь, во что я верю?

— Во что? — спросил Влад, глядя в потолок. Он как будто разговаривал с Богом, только сегодня Бог ему отвечал.

— В то, что все мы получаем по заслугам. Добро или зло вернутся к тебе и вернутся кратно…

— Да ты что.

— …не сомневайся. Я не знаю, почему ты убил меня. Быть может, ты умирал от голода. Может, ты хотел накормить своих детей. Это не так уж важно. Если ты все-таки оказался заперт здесь — значит, Вселенная решила, что ты достоин наказания.

— Вселенная решила?! Это ты меня запер, урод!

— Но это не значит, что ты плохой человек и умрешь здесь. У тебя есть шанс на спасение.

Влад замолчал и даже замер — он не хотел пропустить ни одного слова.

— У тебя под ногами деревянный пол. Найди доску с белой отметкой и оторви ее. Под ней спрятана рация. В моем ремне — передатчик. Он мощный, и твой голос услышат, даже если ты меня похоронил. Я надеюсь, что ты меня похоронил.

— Зря надеешься, — Влад уже прошаривал лучом фонарика пол.

— Если ты не забрал мой ремень, тебя могут услышать. Скажи им, что в подошве моего левого ботинка спрятана копия карты. Если ты не забрал мои ботинки, если кто-нибудь услышит и не поленится сюда прийти, тебя найдут. Как много «если», правда?

— Да уж.

Влад нашел доску с белым пятном краски под письменным столом.

— Все это проверка. Так или иначе, если ты достоин спасения, то будешь спасен.

— Говоришь, как священник.

— Я верю, что ты возьмешь ровно столько наказания, столько нужно, не больше и не меньше. Удачи.

— Пошел на хер.

Раздался щелчок, и шипение, сопровождавшее голос, затихло.

 

Влад хорошо помнил, как в первый раз убил человека. Это была старушка лет восьмидесяти. Ей оставалось не много и без Болезни. Но эпидемия не пощадила и ее. Когда санитары взломали дверь, она ползала по полу, пытаясь сорвать цветы, нарисованные на паласе.

Влад убил ее, вколов тройную дозу снотворного. Старушка уже не должна была проснуться. И сон ее должен был быть мягким и безболезненным до тех пор, пока не перетечет в вечный.

Кто такой этот ублюдок, чтобы решать, достоин ли Влад наказания?

С другой стороны, кто такой Влад, что лишил его жизни?

 

В бункере не было никаких инструментов, по крайней мере на первый, поверхностный взгляд. Чтобы оторвать доску, Влад использовал только свои пальцы и нож. Тот самый, на котором еще остались следы крови хозяина бункера.

Пол под досками тоже оказался бетонным. От этого Влада почему-то затошнило. Бетонный пол, потолок и стены — он оказался заперт в бетонном кубике хрен знает сколько сантиметров толщиной, а над ним еще несколько метров земли. Он почти физически ощутил всю тяжесть нависшей над ним кары.

— Сукин сын.

Влад вспоминал тот фильм про безумного старика, больного то ли раком, то ли чем-то еще, который устраивал ловушки для других людей, заставляя их оттуда выбираться ценой своего душевного здоровья. Те, кто справлялся с безумными заданиями, начинали больше ценить жизнь.

Что ж, Влад знал — когда (не если, о нет) он отсюда выберется, то станет радоваться каждой минуте, проведенной под небом.

Рация была спрятана в углублении, выдолбленном в бетоне. Батарейки предусмотрительно лежали отдельно. Ручка регулировки частоты была вырвана. Этот парень позаботился, чтобы сигнал дошел куда надо.

Влад включил рацию. Раздалось шипение. Только сейчас он сообразил, что будет говорить в пустоту. Он не узнает, дошло ли его послание, услышал ли его кто-нибудь. Он не получит ответа, пока однажды кто-то не откроет дверь. Или пока Влад не умрет тут от голода.

— Эй, — сказал он и облизал губы. Вдруг захотелось пить. — Если меня кто-нибудь слышит, мне нужна помощь. Меня замуровали в бункере недалеко… от тела. В левом ботинке карта. Пожалуйста, спасите меня.

Влад представил, как он сам идет вдруг по тому полю рядом с сельской дорогой, и вдруг раздается голос. Он ищет источник голоса — а это говорит труп с перерезанным горлом.

Ужас.

Влад вдруг вспомнил, что даже не закрыл ему глаза. Он так и остался там лежать, глядя в небо широко раскрытыми, но пустыми глазами. Кровь застыла багровыми пятнами и полосами на его лице и одежде. На улице так жарко, от него наверняка уже идет смрад, а по губам и глазам ползают мухи.

Но если бы он его похоронил, случайный прохожий вряд ли смог бы услышать передачу. В словах этого парня все же был какой-то смысл.

— Если меня кто-нибудь слышит, мне нужна помощь. Меня замуровали…

 

Прошло сколько-то времени. У Влада не было часов, и уже несколько месяцев он ориентировался по солнцу. Но под землей солнца не было.

Оказывается, это хреново — потерять счет времени. Черт с ними, с часами и минутами, но не знать даже, утро сейчас или ночь — это хреново.

Сколько бы ни прошло времени, Влад успел перебрать банки, приветливо расставленные на стеллаже. Среди десятков муляжей нашлись три полные с фасолью. Срок годности истек полгода назад, но Влад по опыту знал, что это все фигня. Консервы могут храниться и дольше. Максимум, что может случиться — это разок-другой пронесет. Не страшно.

После этого умозаключения Влад осознал, что в бункере нет туалета. И это было уже плохо. Ему придется срать в уголок и нюхать это, пока его не спасут. Во всех смыслах дерьмовая перспектива.

Влад нашел под столом керосиновую лампу, осторожно поставил ее на стол и зажег. Маленький огонек уютно осветил его бетонную тюрьму. Фонарик он выключил. Батарейки надо экономить, могут пригодиться для рации.

Влад перекусил сухарями и последним куском сушеной рыбы. Еды было достаточно много: пять банок мяса вместе с найденными на полках тремя банками фасоли, полпачки печенья, две луковицы, несколько сухарей, горсть арахиса и затвердевшей крекер. Мало воды: фляга на два стакана и еще пластиковая полторашка. Этого хватит дня на четыре, если растягивать. Что делать потом — неизвестно.

После скудного обеда, в кои-то веки проведенного за столом, захотелось спать. Немудрено. Сказывались бессонная ночь и долгая дорога сюда, где он ожидал найти что-то приятное и полезное. Спору нет, поесть за столом при свете лампы, а потом лечь на кровать — это приятно. Но с простым небом над головой это, оказывается, не идет ни в какое сравнение.

Кто бы мог подумать, что в мире, где давно нет ни одного полицейского, можно попасть в тюрьму.

Чувствуя себя несправедливо осужденным, Влад лег на кровать, положив голову на подушку, и тут же отключился.

 

В первое мгновение — между тем, как он проснулся и тем, как открыл глаза, — Влад не осознавал, где находится. Но как только увидел бетонные стены, освещенные оранжевым светом керосиновой лампы, на сердце будто повесили камень.

Растерев лицо ладонями, он встал. В следующий раз нужно тушить лампу перед сном. Керосина вряд ли хватит надолго, а сидеть в полной темноте будет дополнительной мукой.

Интересно, сколько времени прошло?

Влад сказал бы, что сейчас вечер, солнце идет к закату, но как можно быть уверенным, когда солнца не видно?

Впервые в жизни Влад ощутил теплые чувства к желтой звезде, дарящей жизнь.

Несправедливо ему оказаться здесь. Он этого не заслужил.

Влад не принимал решения стать плохим. Жизнь — Вселенная, если угодно — сама сделала его таким.

Кто знает, что натворил в жизни этот человек, раз его обожаемая Вселенная позволила Владу подкрасться в темноте и перерезать ему горло?

Сукин сын.

Влад протянул было руку к рации, чтобы снова попросить помощи, как за дверью вдруг раздался шум.

— Эй!

Он врезался в металл со скоростью пули и начал долбить по нему кулаками.

— Эй! Я тут! Я тут!

Они пришли! Кто-то его услышал и пришел на спасение!

— Эй!

Влад перестал стучать и попытался прислушаться. Из-за бешено колотящейся в ушах крови это было трудно сделать.

Тишина.

Влад стоял и вслушивался еще долго после того, как надежда уже покинула сердце; до тех пор, пока нутро не заполнила горячая злоба.

Он заорал и стал бить в дверь ногой, пока после очередного удара ступню не пронзила острая боль, стрелой протянувшаяся до колена.

— Сукин сын. Вот бы ты сам оказался тут заперт!

И тут Влада словно молнией поразило. Ну конечно! Такой продуманный парень — разве он не оставил аварийного способа выбраться отсюда?

Где-то должен быть рычаг, кнопка или еще проще — запасной выход.

Какого черта он раньше не подумал?

Спокойно. Спокойно.

Вдруг захотелось курить, хотя Влад бросил спустя пару месяцев после начала эпидемии.

Нужно отодрать оставшиеся доски с пола. Простучать все стены и потолок. Обыскать каждый угол, каждый сантиметр этого ссаного бункера. Выход должен быть. Его не может не быть.

Влад сел на стул. Смахнул в ладонь крошки, оставшиеся после перекуса, и бросил в рот. Включил рацию.

— Если меня кто-нибудь слышит. Мне нужна помощь…

 

Сколько-то времени прошло в поисках заветной кнопки. Для начала Влад еще раз внимательно пересмотрел все банки и книги, обшарил пространство за полками, столом и кроватью. Ничего. Затем принялся вскрывать пол. В перерывах он несколько раз просил помощи в рацию.

Работа оказалась утомительной и невознагражденной. Под досками ничего не было. Влад кое-как сложил их обратно, чтобы можно было нормально ходить. Поужинал тушенкой и сухарями и лег спать, на сей раз раздевшись до трусов, а потом и вовсе донага. Это оказалось неожиданно приятно — лечь голым и в постель, а не одетым под какое-нибудь дерево.

Засыпая, он думал. Вспоминал. Плохой ли он человек? Нет, навряд ли. Когда все это началось, когда Болезнь только пришла в их город, по вечерам он добровольцем помогал в больнице. Через него прошли десятки и сотни больных, и он сам не раз рисковал заразиться — но, похоже, оказался одним из счастливчиков, которых Болезнь не трогала. Таких было достаточно много, просто кто-то не болел вообще, у кого-то были только высокая температура и понос. Все остальные умирали от лихорадки и жестокой кровавой диареи.

Когда его работа логистом в офисе оказалась никому не нужна — грузы перестали ходить по миру, — он отправился работать в больницу на полный день, что означало восемнадцать-двадцать часов в сутки. Поспать удавалось едва-едва, где-нибудь на стуле в переполненной ординаторской, на унитазе или по дороге к тем больным, что не могли добраться до госпиталя. Насчет таких людей указания были просты — по возможности облегчить симптомы и ехать дальше. Через три месяца свирепой эпидемии всем стало ясно, что это конец.

Одним из таких пациентов была та старушка. Влад подарил ей легкую смерть, при этом лишив дозы снотворного двух других человек. Впрочем, часто санитары, заходя в квартиру, видели трупы или людей при смерти. Несколько раз им встречались самоубийцы, обычно висельники. Один раз — целая семья, застреленная из охотничьего ружья. Отец семейства выбросился из окна. То ли патронов не хватило застрелиться, то ли духу.

Интересно, что сложнее — застрелить жену и двоих детей или застрелиться самому?

 

На следующий день (или, может быть, вечер) Влад простукивал стены рукояткой ножа. Он старался не пропустить ни единого пятачка, потому что был уверен: кнопка где-то есть. Даже если и нет, верить в это и что-то делать было проще, чем сидеть, глядя на безмолвную рацию, и надеяться, что кто-нибудь тебя услышит.

А ведь сообщение могут услышать и плохие люди. «Меня замуровали в бункере». Они могут решить, так же, как и Влад, что в этом бункере полно жратвы и есть теплая постель. И открыв дверь, первым делом начнут стрелять или запустят собаку.

Собаки.

Влада передернуло. Он закинул в рот сухарь и за едой продолжил стучать по стенам.

 

Через несколько недель после того, как все окончательно рухнуло, Влад встретил на дороге одинокого мужчину. Ему было под пятьдесят, и он был бесчеловечно избит. Шел, спотыкаясь, в одних носках и трусах, а тогда была середина сентября. Кропил дождь. Завидев Влада, мужчина остановился и отошел в сторону, уступая дорогу. Можно было пройти мимо, но Влад не захотел.

Он одел старика, и они сошли с дороги, устроившись в здании бывшего кафе. Влад развел костер и накормил беднягу. Старик не захотел рассказывать, что с ним случилось, но это было и так понятно. Кто-то ограбил его в буквальном смысле до трусов и затем избил. Зачем было бить? Что мог сделать одинокий старик против нескольких? А по тому, сколько синяков, ссадин и следов от ботинок было на его теле, становилось ясно, что било его несколько человек.

Перед тем, как заснуть, мужчина сказал ему:

— Спасибо, сынок. Храни тебя Бог.

И протянул ему простой крестик на веревочке.

— Нет, это же ваш.

— Держи. Нельзя от такого отказываться.

И Влад взял.

А когда проснулся утром, старик был уже мертв. Влад похоронил его там же, за зданием, присыпал могилу пеплом от костра и, надев крестик, пошел дальше.

Тем же вечером, вернувшись на дорогу, он встретил собак. Три одичавшие твари бросились на него с диким лаем. Влад успел снять с плеча карабин, но выстрелить уже нет. Собаки сбили его с ног и стали рвать. Влад не помнил, что происходило и как долго это длилось — помнил только дикую боль и то, как пытался защитить горло, до которого старались добраться звери. Одной рукой он смог снять карабин с предохранителя и выстрелить в воздух. Собаки отпрянули, он выстрелил еще раз, а потом перекатился в сторону и следующая пуля отправилась в морду ближайшей грязно-желтой псины.

Две остальные бежали. Он выпустил им вслед последние пули, но не попал.

Влад встал, прошел несколько метров и упал. Сил подняться не было. Правые нога и бок, левые рука и плечо были разодраны в клочья. Влад лежал там, на обочине, и истекал кровью. Потом потерял сознание. Очнулся. Снова потерял сознание. И так продолжалось долго. Однажды он закрыл глаза, когда всходило солнце, а открыл их, когда умирал закат.

Мимо него трижды проходили путники. Первые забрали карабин и рюкзак. Вторые — ботинки и шапку. Третьи прошли мимо.

Четвертые помогли ему, но Влад не помнил этого. Просто в следующий раз он очнулся в стороне от дороги, на траве. Его раны были перевязаны, рядом лежала бутылка воды и несколько таблеток, завернутых в записку: «Пей по одной, когда будет больно. Удачи».

Влад выжил, хотя это оказалось трудно. Но с тех пор он боялся собак и ненавидел людей.

Так что да, он действительно не принимал решения стать плохим человеком — жизнь сама обошлась с ним худо, и выбор был прост: или подставить щеку и умереть, или остаться жить. Только слабые люди выберут смерть. Сильные будут стараться выжить.

Кто скажет, что убийство — это легкий путь, тот рискует стать очередной жертвой Влада. Это было непростое решение. И теперь, сидя в этом бункере, Влад был на миллион процентов уверен, что все сделал правильно.

Это значит, что его спасут. Обязательно спасут.

— Если вы меня слышите…

 

Несколько дней он только и делал, что простукивал стены. Пища подходила к концу. Осталось полбанки тушенки и меньше стакана воды. Влад предусмотрительно сохранил свою мочу в банках-муляжах. Когда придется туго, это будет лучше, чем страдать от жажды. Но он все еще надеялся, что до этого не дойдет.

Как быть с дерьмом, Влад тоже разобрался. Он испражнялся все в те же банки, а потом затыкал чем-нибудь и прятал под вскрытый пол. Воняло, конечно, но не особо. Спустя какое-то время запах перестал чувствоваться.

— Если вы меня слышите. Мне нужна помощь. Меня замуровали в бункере…

За стенами Влад ничего так и не нашел. Ни одной полости нигде. Похоже, парень специально соорудил этот подвал как ловушку. Больше ни для чего он не предназначался.

Стоило ли это того? Он ведь даже не увидел плоды своих трудов.

 

Спустя пару дней после того, как закончилась еда, Влад уже несколько раз брал в руки пистолет. Голод донимал невыносимо. Жажда мучила не слишком сильно, но приятного в ее утолении было мало. Керосин в лампе кончился, и теперь вокруг всегда была тьма. Влад иногда включал фонарик, просто чтобы не забывать, как выглядит свет.

Пустить пулю в голову? А если кто-нибудь придет? Спустя день, час, минуту после того, как Влад застрелится?

Только это и останавливало его.

 

Весь последний день Влад просто лежал, не двигаясь. Не было сил. Он ел бумагу, вырванную из пустых книг, но та позволяла разве что не мучиться от болей в животе. Никаких питательных веществ, никакого вкуса.

Сколько это еще продлится?

Влад не убирал пистолет далеко. Он лежал рядом с ним. Как и рация.

— Если вы меня слышите…

А может, голос и вовсе обманул его? Нет никакого передатчика? Рация никуда не вещает? И все это сделано только ради того, чтобы заставить его мучиться надеждой?

Да нет, вряд ли. Тот парень говорил с такой верой в свои слова. Вселенная, добро возвращается, все дела…

Он бы не обманул.

— Если вы меня слышите… пожалуйста…

 

Влад болтался где-то между сном и явью, когда открылась дверь.

— Фу, — раздался голос. — Вонища.

— Умер, что ли?

Яркий свет ударил в глаза. Влад приподнялся.

— Живой.

Они пришли. Они пришли! Услышали!

Слава Богу.

— Я жив, — прохрипел Влад. — Я жив.

Два силуэта протиснулись внутрь.

— Дверь! — воскликнул Влад. — Держите дверь!

Один из людей остался в проеме, второй подошел ближе. Влад прикрыл глаза рукой.

Сразу подумал про пистолет. Он лежал под подушкой, и рука сжимала его. Человек подошел вплотную и опустил фонарик пониже.

— Так ты, значит, его убил?

— Что?

— Да ты дураком не прикидывайся. Он нам все рассказал.

Влад оцепенел. Человек рассмеялся, его друг в дверях тоже.

— Ты бы свою рожу видел. Вот, записка была. Рядом с картой.

Не выпуская пистолет под подушкой, Влад второй рукой взял протянутый листок.

«Тот, кто заперт в бункере, убил меня. Это не значит, что он плохой человек. Возможно, он достоин спасения…»

Влад не стал читать дальше. Не захотел. Он вдоволь наслушался этого бреда. Он тысячу раз прокрутил в своей голове похожие слова. Он знал, чего достоин, а чего нет. И он знал: что бы там не решила Вселенная или кто угодно другой, его, Влада, решение может быть совсем иным.

— Так что я даже не знаю, — человек, явно издеваясь, провел рукой по бороде. –Выпустить тебя или нет. Ты как, хороший человек?

— Не знаю. Но я тут не останусь.

Влад выстрелил прямо через подушку. Пуля ударила человека в грудь. Он схватился за рану и повалился вперед. Тот, что стоял в дверях, остолбенел, и Влад выстрелил в него дважды.

Человек повалился на него. Горячая кровь текла из раны на Влада.

— Сука, — прохрипел он.

Влад встал, сорвал с мужчины наплечную сумку и выстрелил ему в затылок.

Шатаясь, бросился к выходу. В ушах звенело от выстрелов, в нос бил запах пороха и крови. Владу казалось, что еще мгновение — и дверь снова захлопнется. Тогда бы он точно, не думая, выстрелил себе в рот.

Но дверь не закрылась.

Второй человек лежал у подножия арматурной лестницы. Он был уже мертв. Обе пули угодили ему в живот. Сумки или рюкзака у него не было. Влад обыскал карманы — нашел пачку сигарет и зажигалку. Вот это да. Несколько дней назад как раз хотелось курить.

Влад посмотрел вверх и едва не ослеп от сияния дня. Взялся дрожащими руками за арматурную лестницу и медленно полез наверх, к свободе.

Оказавшись снаружи, захлопнул люк и зашагал прочь, не оглядываясь. Голова кружилась, ноги подкашивались, глаза горели от света, но у Влада было одно важное дело. Дорогу он помнил.

 

Они похоронили его. Конечно. Даже сложили маленькую пирамидку из камней в изголовье, а сверху положили большую пряжку от ремня. Ту самую, через которую Влад умолял мир о помощи.

Быть может, кто-то другой, гораздо раньше, похоронил этого человека? А пряжку оставил просто так, чтобы украсить могилу? Если так — тем более, если так, — все было правильно. Влад стоял там, где должен стоять. Все люди, которых он убил, лежали там, где должны лежать.

— Привет. Видишь, я жив. Я выбрался. Ничего у тебя не получилось.

Какое-то время Влад постоял и посмотрел на могилу.

— Спасибо за урок.

И с этими словами направился прочь.

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)