Traffic Light, 2009

Работы Алексея Андреева вам знакомы. Пусть вы и не знаете имени автора. Вы видели  обложки научно-популярных книг и журналов, на афише Cirque du Soleil, а если смотрели недавний мультипликационный ремейк «Ку! Кин-дза-дза», то фоны в кадре — работа Алексея. Что и говорить об интернете —  парящие в воздухе корабли, острова и автомобили давно расползлись по сети.

Летом в музее современного искусства «Эрарта» прошла персональная выставка художника — Metronomicon. Уже одно название тут же цепляе фаната ГФЛ. И работы не обманывают ожиданий. Мрачные, серые, таинственные. На каждой изображён вроде бы привычный мир, но с тенью или неясным силуэтом загадочного и пугающего существа. Как и в произведениях Лавкрафта, здесь слышишь отчётливо — привычный мир лишь тонкая кожура, скрывающая бездны.

Алексей, вместо привычных распросов о вас перейдём сразу к джентельмену из Провиденса. Как творчество Лавкрафта повлияло на ваше?

Лавкрафт, безусловно, один из моих любимых писателей. Первое знакомство с ним состоялось то ли в 1989, то ли в 1990 году, когда три его рассказа были опубликованы в журнале «Огонёк». Насколько я понимаю, это была первая публикация писателя на русском языке. Меня совершенно потряс рассказ «Чужак» — во всех последующих изданиях он называется «Изгой». Я до сих пор ищу тот перевод, который был, без сомнения, лучшим (в творчестве Лавкрафта очень важную роль играет невероятно поэтичный язык повествования). Вся прочая литература ужасов, эксплуатирующая достаточно примитивные идеологии, тут же померкла для меня в сравнении со странной, фееричнй агностической лавкрафтовской вселенной. 

Призыв, 2015

Актуален ли Лавкрафт сегодня, в XXI веке? Всегда ли человек будет желать тайных и порочных знаний?

Если говорить серьезно, я не считаю, что существуют запретные знания. Существуют знания, которые не все люди способны переварить. Мы еще так недавно слезли с деревьев, большинство из нас до сих пор ограничивают свои потребности самыми примитивными (утоление голода, спаривание и доминирование), используя участки головного мозга, доставшиеся нам даже не от обезьян, а от рептилий.

Мои герои — не мистики, а учёные. Нейробиология, космогония, квантовая механика и т.д. — настоящие способы наблюдать ту самую реальность. Увы, не всем доступные.

Лавкрафтовские мотивы в моём творчестве — результат любви к Лавкрафту, следствие того, что он раз и навсегда поразил моё воображение. Попытка передать визуальными средствами его непередаваемую поэтику.

Тогда что вы можете сказать о телевизионном сериале ULTRADROME, над концептами которого вы сейчас работаете?

ULTRADROME, как и серия работ Metronomicon это перенос классического ужаса Лавкрафта в современность. Удивительная особенность произведений ГФЛ — Древние Боги вне времени, поэтому смотрятся актуально в любую эпоху.

Экранизировать Лавкрафта сложное и неблагодарное занятие. Следуя его сюжетам буквально, очень легко скатиться в пошлость и дешёвый треш. Я не видел хороших его экранизаций (возможно, фильм «Шепчущий во тьме» исключение, он, сделан настоящими фанами, с любовью, и в отличие от всех предыдущих, добротно и со вкусом. Хотя, конечно же, не кинособытие). С другой стороны, очень многие из шедевров кинематографа (начиная прямо с «Чужого» и «Нечто») не смогли бы появиться на свет без влияния Лавкрафта. Он, как, например, Карлос Кастанеда, создал вселенную, информационное пространство, внутри которого можно творить, чувствуя себя свободно и пользуясь всем мощным арсеналом выразительных средств.

Работая над сериалом ULTRADROME, мы не пытаемся экранизировать буквально произведения писателя. Мы идем по второму пути, создавая собственные истории в рамках его мифологии. События сериала разворачиваются на протяжении последних 1200 лет и охватывают весь земной шар. На первый взгляд не связанные между собой истории, они постепенно обнажают перед зрителем общую картину — за фасадом нашего мира стоят некие могущественные древние существа, у которых насчет этого мира имеются свои планы.

В настоящий момент сериал находится на стадии поиска инвестора, американские коллеги ведут переговы с разными компаниями. 

Концепт-арты к сериалу ULTRADROME

Как вы занялись изобразительным искусством? И почему вы, в настоящий момент, предпочитаете digital-art?

Передо мной никогда не стояло выбора, чем в жизни заниматься. Я отношусь к немногочисленным счастливым людям, которые занимаются любимым делом. Рисую, сколько себя помню. Я получил образование как художник-график и довольно долгое время занимался традиционной графикой. (На мои графические работы можно посмотреть тут)

Впрочем, я не получал полного удовлетворения от традиционных техник. Дело в том, что моя творческая задача заключается в фиксации, выражаясь языком Кастанеды, позиции точки сборки — гештальта, совокупности всех ощущений, полученных в определенном состоянии осознания, причем по возможности без потерь. А традиционные техники мне этого сделать не позволяли — графические техники обладают ограниченными приемами, требуют определенной стилизации, отказа от многих деталей. Масляная живопись ближе, но необходимо ждать высыхания красок, принимать во внимание другие многочисленные особенности технологии.

Когда я волею случая (нужно было делать концепт-арт к анимационному фильму Георгия Данелии «Ку! Кин-Дза-Дза») познакомился с Digital Painting, я понял, что это и есть моя идеальная техника. Оставаясь абсолютно ручной (каждому движению стилуса  по планшету соответствует мазок кистью в графической программе), эта техника обладает рядом преимуществ. Как ни парадоксально, технология тут ощущается меньше всего. Я рисую, мгновенно получая нужный результат, легко могу исправить ошибки, не засоряю квартиру подрамниками, палитрами, растворителями и другими многочисленными атрибутами традиционной живописи, и экономлю массу времени.

А результат работы не один холст, а столько, сколько можно отпечатать. Конечно, играя по правилам арт-рынка, я делаю лимитированные серии из 50 штук, и продаю принты через галереи. Но большую часть работ я просто вывесил для свободного скачивания здесь — //www.alexandreev.com/downloads — и каждый может напечатать себе столько, сколько захочет, абсолютно идентичных картин. Мне нравится, что мы уходим от понятия «подлинник», перенося внимание с факта обладания предметом искусства на его содержание.

Из серии METRONOMICON

Тяжелый ли был путь к профессии? Какие трудности вы встретили и что помогало их преодолеть? 

Почему «был»? Я надеюсь, что нахожусь в начале творческого пути. Что касается трудностей — то тут всё просто. Если есть достаточное желание, то все трудности не важны. А если желания нет, то надо заниматься чем-то другим. Я думаю, вряд ли что-либо (кроме, наверное, проблем со здоровьем) могло бы помешать мне развиваться в этом направлении. А в конкретных ситуациях очень помогают близкие мне люди.

Что вас увлекает? Фантастика, ужасы?

Слово «ужасы» я не люблю. Не считаю кстати, что то, что писал Лавкрафт, можно охарактеризовать этим словом. Напугать не было его единственной целью. Для меня его творчество – агностическая поэзия. Поэзия неизведанного. Ну а то, что неизвестное всегда пугает, так это нормально.

Слово «фантастика» — понятие, которое тоже охватывает много чего разного. И интересного мне, и совсем нет.

Я крайне редко читаю художественную литературу. В основном научно-популярные книги. Ричард Докинз, Даглас Хофштадтер, Брайан Грин, Карл Саган, Стивен Хокинг, Бертран Рассел, Конрад Лоренц,  Томас Метцингер — вот, некоторые из наиболее интересных для меня авторов.

Станислав Лем, на мой взгляд, один из самых недооцененных мыслителей современности, несмотря на всю свою известность. Вопросы, которые его интересовали, только-только начинают вставать перед человечеством. Мне кажется, люди все чаще будут обращаться к его наследию.

Из «фантастики» меня интересует то, что называется Hard SF — научная фантастика, где главную роль играют не люди, а концепции. Безусловно, Питер Уоттс. Из наших — Сергей Жарковский.

Многие ваши картины показывают мир на грани реального и ирреального. Это — ваша фантазия, ощущение реальности, послание к зрителю? Фиксация переживаний, подсказавших «магическую природу» бытия?

Такие переживания происходят со мной постоянно. Я уже говорил, что моя творческая задача фиксация состояний осознания. Наше сознание — тонкая плёнка на поверхности океана бессознательного. Этот океан довольно часто выбрасывает на поверхность всякие интересные штуковины. У Кастанеды в «Силе безмолвия» есть на этот счет прекрасная фраза, которую я считаю наиболее подходящим для себя определением сути искусства.

«B свои путешествия в сновидении он пускался подобно дикому зверю, крадущемуся за добычей... посещал своего рода свалку бесконечности и копировал увиденные там вещи, назначения и происхождения которых мог и не знать». 

Из серии Ixtlan Airlines

Ixtlan Airlines, 2011

Utopia, 2009

Несмотря на то, что среди ваших работ много жути, краски вы используете очень яркие, картины наполнены светом. Откуда этот контраст? Или по-дургому: кто ваш идеальный зритель? Отчего-то кажется, что дети  — они увидят картины пугающие, но и сказочные.

Для меня творчество никогда не было и не будет связано с продуктами интеллекта. Здесь, как я уже сказал, работает моё бессознательное. Все мы чувствуем ностальгию по ощущениям, которые испытывали в детстве, по их яркости, чистоте и силе. Многое можно отдать за то, чтобы испытать их снова. Я для себя нашёл способ осуществить это, фактически вернуть свое детское осознание.

Не могу говорить о механизме, который тут действует, поскольку не склонен ни к мистицизму, ни к интеллектуальным спекуляциям. Тем не менее, в тот момент, когда я рисую, я как бы заново переживаю эти ощущения с той же глубиной и степенью реалистичности, и практически нахожусь в мире, который изображаю. Я — единственный зритель и участник происходящего. А то, что в результате получается картинка, является приятным (надеюсь) дополнением этого процесса. В этом суть и причина того, чем я занимаюсь.

Прошу прощения за банальный вопрос, но практиковали ли вы, когда-нибудь, способы расширения сознания: медитация, йога, осознанные сновидения, стимуляторы и химические препараты? Если да, то, что вам дал такой опыт?

Да, один из самых часто задаваемых вопросов (Смеется)

Никогда не употреблял того, что называется наркотиками – ни стимуляторов, ни расширяющих сознание препаратов, ничего. С алкоголем тоже не очень дружен. К тому же алкоголь притупляет сознание, а не расширяет, так что для творческих целей в моем случае не применим вообще. Технология, которую я применяю — не столько для творчества, сколько для развлечения — это т.н. осознанные сновидения, lucid dream. На собственном опыте (практикую уже лет пять) убедился в безопасности и огромных возможностях этой практики. Приятным сюрпризом оказалось, что в последнее десятилетие феномену начали уделять пристальное внимание серьезные нейрофизиологи, во всем мире ведутся эксперименты по изучению этой разновидности парадоксального сна. Всем рекомендую почитать две книги основоположника исследований Стивена Лабержа — в них детально описаны техники входа в это состояние.

После прочтения «Искусства сновидения» Кастанеды я долго пытался увидеть осознанный сон по его методике, но постоянно терпел неудачи. И однажды мне в руки попала книга Стивена Лабержа «Исследование мира осознанных сновидений», где давались детальные рекомендации по достижению этого состояния. Буквально несколько дней спустя я увидел свой первый осознанный сон. Лаберж — первый, кому удалось экспериментально доказать существование осознанных снов с помощью красивого и элегантного опыта в своей лаборатории в Стэндфордском университете еще в 80-е годы.

Удаётся полностью менять свой сновидеческий мир?

Я бы не сказал, что абсолютно все вокруг можно конструировать в этом состоянии по собственному желанию – видимо, я ещё не достиг нужного мастерства. Главной особенностью этих состояний является не полная управляемость, а гиперреалистичность ощущений (всех чувств) в сочетании с интересными возможностями. Например, умением летать. В совокупности получается этакий аттракцион виртуальной реальности с полным погружением, причем совершенно бесплатный. Печально только, что подобное состояние продолжается всего несколько минут. Однако впечатлений, полученных за это время, хватает надолго, и благодаря их обилию субъективное время пребывания там длится гораздо дольше. Сложно говорить о тех ощущениях, которые я испытываю в таких состояниях — надо попробовать самому, или почитать того же Лабержа, или, например, Михаила Радугу. Как правило, я стараюсь получить максимум ощущений от того места и того состояния, в котором оказываюсь. Впечатления от ОС настолько яркие, что шансов что-то забыть просто нет, и записывать такие сны не нужно.

Тому, кто практикует осознанные сновидения, становятся вполне понятными и рационально объяснимыми не только многочисленные истории о похищениях пришельцами, но и «мистические озарения» известных представителей мировых религий и их основоположников. Мне кажется, реальность гораздо богаче и интереснее скучных человеческих выдумок.

 

Under the Rain, 2010