DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Алексей Шолохов «Дон Гуан»

 

Как-то все усложнилось в последнее время. Михаил винил во всем стрессы и некоторую деревянность своей подруги. (Бревно бревном). В общем, Мишка винил кого угодно, только не себя. Но когда подруга стала однажды бывшей, Михаил Конев сопоставил недоказанный факт фригидности молодой женщины и более чем очевидное явление — малоэффективный стояк тридцатишестилетнего лысеющего мужика, и понял, что неплохо бы посетить доктора, специализирующегося на отношениях ниже пояса.

Хотя не в чести подобные специалисты были у Мишки. Он считал, что еще долго сможет обойтись без пальца в заднем проходе. Выходило так, что нет. Но все решилось без позорной стимуляции простаты.

На день рождения коллеги Димки Сечина, Конев шел с ужасным настроением, но с расчетом все-таки его поправить. Мысли-паскуды долбили мозг, словно шахтеры в забое. Откалывали огромными кусками, сокрушали уверенность в себе.

Что же это такое? — печалился Миша. — Усталость или нестабильность в соседнем государстве? Неправильное питание или мой сексуальный путь просто подошел к концу?

Хер отказывал в самые неподходящие моменты. Мишка и в пик (ведь когда-то же он был?) своей сексуальной карьеры не был гигантом, более того, он теперь подозревал, что не всегда удовлетворял своих партнерш, но тогда хотя бы он сам был доволен. А сейчас, что называется, ни себе, ни людям.

Теперь, как прыщавый подросток, которому дали впервые пощупать женскую грудь, смаковал каждый момент, каждую секунду, каждый сраный миг, что вел его к позорному бегству с поджатым хвостом. В прямом и переносном смыслах. Он не мог понять, что не так.

С Людкой он жил, и занятия сексом с ней вполне можно было назвать регулярными, по графику. Именно поэтому отказ прибора с ней можно было объяснить — полновата, с обвисшими сиськами, да и сопела так, будто это она его «обрабатывала». В общем, все это могло слегка поднадоесть.

Черт! Что такое у тебя в голове?! Тебе что, шестьдесят? Или ты порноактер на пенсии?

Нет, ему не шестьдесят, и разговоры о сексе пока что дарят не только аритмию. Но ему и не шестнадцать, черт побери! Не тот нежный возраст, когда встает от дуновения ветерка. Неплохое оправдание, а? Но так можно было бы оправдываться первые три раза.

 

Праздник был в разгаре. Миша, поздоровавшись со всеми вскользь, прошел к имениннику.

—  Ну, Михаил, на штрафную ты уже нарвался, — Дима улыбнулся и потянулся за бутылкой.

—  Не, я минералочки. Я таблетки пью.

Кто-то хохотнул. Миша напрягся, но не повернулся. Он узнал Людку. Весело ей. Хотя… что ей грустить?

— Ну как знаешь, — Димка стал серьезным, наклонился к Мише и шепнул: — Пошли на балкон покалякаем.

 

— Вот сука! Рассказала?! — Мишка не знал, как реагировать на подобную выходку подруги. Он никогда бы не подумал, что о его недуге расскажет именно Людка. Кто угодно. Кто угодно! Да хоть Маринка из отдела аналитики. У него и с ней осечка случилась. Мишка был уверен, что расскажет именно она.

—  Не горячись, — остудил пыл Мишки Дмитрий. — Она Юльке рассказала, чтобы та у меня совета спросила. Нашла советчика, — ухмыльнулся Сечин. — Хоть у меня — тьфу-тьфу, все четко, совет дать могу. В прошлом году отдыхал с одним докторишкой, практикующим в области «поломанных кранов». Я к нему не обращался, но говорят, чудеса творит Айболит. После его назначений у мертвого стоит так, что крышку гроба не закрыть!

Мишка невесело усмехнулся. Скорее из-за образа, влезшего в голову. Ему на миг представился морг. На каталках в два ряда лежали покойники, накрытые простынями. И у всех в области паха возвышался холмик. У всех. Кроме одного. Мишка знал, кто это и что у него не только отсутствует холмик, но и постепенно появляется ямка в паху. Это он и это его нынешнее положение. Но упоминание доктора — спеца по добротному стояку — вселило в него надежды. А вдруг!

«Тварь!» — мысленно выругал Людку Конев и пошел попрощаться с Юлей — женой Димы. Оставаться не было никакого желания. После того, что ему сказал на балконе хозяин квартиры, казалось, что теперь все знают о его слабости. Проходя мимо танцующей пары, Мишка обратил внимание на их движения. Танец все еще находился в рамках приличия, слегка расширенных изрядной порцией спиртного. Но еще немного медленных композиций и он плавным па перейдет в разряд приватных. Заметив приближающегося Конева, мужчина, повисший на своей партнерше после очередного выпада, грозящего танцорам вывихами тазобедренных суставов, улыбнулся и, сжав массивную ягодицу партнерши, подмигнул ему. Девица взвизгнула. Мишка захотел их убить. Всех. А потом сходить к доктору, вернуться сюда и трахнуть их всех. Если Айболит, конечно, поможет.

А он помог.

 

Клиника-групп находилась у метро Текстильщики. Конев нашел ее сразу. Несмотря на предварительный звонок и радушность ответившего, Мишка идти боялся. Совсем некстати ему вдруг вспомнились всевозможные скетчи о докторах, лечащих недуги, которые в самих себе даже и не замечают. Логопед-заика или жирный диетолог. Он очень надеялся, что ему сейчас не придется разговаривать с жизнерадостным импотентом.

Его доктор не был импотентом. Это он понял, едва ступив в приемную. Дверь кабинета была заперта, а за ней кричали. Мишка знал этот крик. Крикунье было хорошо.

Конев улыбнулся и сел в кресло у двери. Приемная была пуста, даже за полукруглым ресепшеном никто не сидел. Нетрудно догадаться — кто там кого.

Когда девушка за стеной вскрикнула на пике оргазма, Мишка вдруг погрустнел. А ведь это еще один камень в его огород. Людка никогда не кричала. Ни Людка, ни одна другая девушка со студенческих времен и по сей день, не издала ни единого звука под ним. Будто на протяжении всей его жизни судьба подбрасывала ему бойцов партизанского отряда…

Сука Людка! Лучше б она с Юлькой молчала как партизан. Хотя, что ни делается — все к лучшему. Если б она не сказала Юльке о его проблеме, он вряд ли бы пошел к врачу сам. Попробовал бы Виагру или еще какую хрень, но обошелся бы без рекомендаций профи по «сломанным краникам».

Щелкнул замок. Миша дернулся и схватил первый попавшийся журнал со стола. Лицо зарделось, будто его застали за подглядыванием в кабинке для переодеваний на пляже. Вышла красивая девушка, окинула уставшим взглядом приемную, потом безразлично посмотрела на Конева и, приоткрыв дверь в кабинет, крикнула:

 — Петр Яковлевич, тут пациент вас дожидается.

—  Пусть войдет.

Мишу посетила странная мысль (атмосфера для подобных мыслей была более чем подходящая) — а что, если здесь все завязано на той же стимуляции простаты? Только вместо пальца у пациента в заднице… Да нет! Чушь.

—  Мужчина, — услышал он голос молоденькой медсестры. — Вы собираетесь заходить?

Конев растеряно кивнул и шагнул в кабинет. Он приготовился услышать щелчок закрываемого замка. Миша даже зажмурился.

— Вы от Дмитрия?

Миша кивнул и открыл один глаз. Не увидев ничего подозрительного, открыл второй и шагнул вперед.

— Присаживайтесь, — доктор показал на кресло у стола.

Конев сел и посмотрел на врача.

— Я вас слушаю, — произнес доктор и снова принялся рассматривать что-то у себя на столе.

—  Я… — начал Миша, но как продолжить не знал. Импотент? Похоже на то, но признаваться в этом не хотелось. Ни в шестьдесят, ни в сорок пять, ни, тем более, в тридцать шесть.

—  Вы, — подсказал Петр Яковлевич и поднял взгляд на пациента. — Вы что?

—  Меня перестали возбуждать женщины, — прошептал Миша, опасаясь, что его услышит еще кто-нибудь, кроме врача.

—  Ну что ж… А посмотрите вот на эту цыпочку.

Доктор передал Михаилу журнал. Все то время, что Конев пытался выдавить из себя свою проблему, Петр Яковлевич рассматривал сраный глянцевый журнал с голыми моделями. Несмотря на внутренний протест и возмущение Миша журнал взял. Всмотрелся в полушария грудей — гладкие формы, плавные линии. Размер четвертый, наверное. Но размер здесь не главное. В чашечки бюстгальтера можно впихнуть что угодно. Людка, насколько он знал, носила четверочку, но то были сиськи, а тут бюст. От этого сравнения ему стало еще горче. Людка в его недуге не виновата. Если у него и от такой красоты не зашевелилось, то что говорить о другой, не столь приглядной картинке. Он продолжил изучение тела с бронзовым отливом. Под грудью на левом боку расползлась витиеватая тату. Это могло возбудить, но Мишка не почувствовал ничего.

Девушка стояла, расставив ноги. Одной рукой держалась за край стола, а другой прикрывала промежность. Миниатюрная ладонь лежала на безволосом лобке. На мгновение ему показалось, что он чувствует кончиками пальцев гладкую кожу. Он был уверен, что там, под ладонью нет ни одного «пенька», ни одного миниатюрного волоска. Людкину «мочалку», например, не спрятать и обеими руками. И снова своими воспоминаниями о бывшей он пнул себя под зад. Людка ни при чем. Дело в его приборе.

—  Ну. И что скажите? — голос Петра Яковлевича заставил Мишу оторваться от гладкой кожи глянцевой красавицы.

—  Мило, — пересохшими губами произнес Конев.

Глупее и не скажешь. Словно говорил он не о сексуальной девице, а о девочке с косичками, держащей на руках пушистого котенка.

—  Даже так? — спросил доктор. — Плохо дело, — добавил он, будто озвучивал диагноз неизлечимому больному.

Пациент приходит к врачу с надеждой, поэтому он не должен услышать «плохо дело» или «вы скоро умрете». Вашу маму! Я ведь и пришел к вам, чтобы дело было хорошо, и умер я не скоро. Внутри все кипело, но надежда осталась, и только поэтому Михаил пожал плечами и тихо произнес:

— Выходит, что так.

Петр Яковлевич протянул руку и забрал журнал.

—  Не беспокой напрасно девок, не затевай зазря пустого… Не назначай им встреч на девять, коль у тебя на полшестого!

Надежда улетучилась совсем. Коневу хотелось заплакать от обиды. Как мальчишке заплакать и убежать из кабинета, хлопнув дверью.

—  Так, посмеялись и хватит. Давайте за ширмочку, — Петр Яковлевич встал и указал в дальний угол. — Приспускаем штанишки. — Он достал из ящика медицинские перчатки и начал натягивать их на руки.

Миша встал и побрел к ширме.

Похоже, без пальца в заднем проходе не обойдется, подумал Миша, позабыв о недавних обидах. — Унижать так унижать. Слов ему мало.

 А это обязательно?! — выкрикнул Конев и начал расстегивать ремень.

—  Нет!

Миша замер.

—  Если вас устраивает сегодняшняя ситуация, то можете идти домой.

Миша приспустил джинсы и приготовился услышать безнадежный диагноз, но Петр Яковлевич его удивил.

—  Ну что ж, — произнес доктор, как только закончил мять его член и мошонку. — Как говорится, импотентами не рождаются…

Петр Яковлевич снял перчатки и улыбнулся.

—  Одевайтесь.

Что? Унижения закончены?

Миша поспешно натянул джинсы и вышел за доктором. Сложилось такое ощущение, что это дело рук его бывшей. Она сначала смеется над его горем, рассказывая друзьям, затем вовлекает в это Димку и вуаля — он здесь, где над ним издевается чокнутый доктор. Чокнутый или нет — это под вопросом, конечно, но его профессиональные шуточки и дебильные улыбки раздражали жутко.

— Все поправимо, — наконец-то произнес Петр Яковлевич.

Миша ждал этого с того момента, как доктор пригласил его войти, но сейчас, после шуток, эти слова стали неожиданными. Конев, пообщавшись с Петром Яковлевичем, ждал уже только подвоха.

—  Я ведь не далее чем неделю назад повеситься хотел.

От подобных откровений Михаил заерзал на стуле. Единственная здравая мысль посетила Конева в это мгновение.

Он точно чокнутый, — подумал Миша и, пересев на край стула, напряг ноги, приготовившись в любой момент сбежать.

—  Так что все лечится, уважаемый.

Миша удивился и обрадовался одновременно. Продолжения сопливой истории не последовало. Хорошо.

Доктор открыл ящик стола, порылся там… Достав коробочку в полиэтилене, поднял до уровня плеч, дебильно улыбнулся и произнес:

— С Дон Гуаном ублажишь любую даму.

Миша растерялся. Будь у Петра Яковлевича желание ударить его, он сделал бы это с легкостью. Конев забыл, что нужно убегать. Он вообще забыл о том, что нужно шевелиться.

—  Это типа слоган такой, — пояснил Петр Яковлевич и положил коробку перед Михаилом на стол. — Берите, они помогут. — Он откатился на стуле и, раскинув полы халата в стороны, показал на вздыбившийся бугор. — А я ведь повеситься хотел.

Улыбка не сошла с его лица, даже когда Миша взял лекарство и пошел к двери. К доктору уже спешила его помощница. Миша задержался у двери и, услышав щелчок закрываемого замка, улыбнулся.

А я ведь повеситься хотел, вспомнил Конев и вышел в коридор, выложенный белым мрамором.

Надежда вернулась.

 

Две пилюли он выпил еще в машине. Моментального эффекта Михаил не ждал, но все-таки что-то должно было случиться. По дороге на работу он заглядывался на девушек, раздевшихся по случаю ранней весны. Еще несколько недель назад он это делал с интересом, сейчас даже после приема чудо-пилюль интереса не возникло. Влечения, заложенного природой, в нем так и не появилось.

Уже на своем рабочем месте Миша принял еще одну пилюлю для верности и только после этого решил прочитать инструкцию. Словно шпион, добывающий сведения на вражеской территории, он спрятал коробочку в сумку, а инструкцию положил под какую-то распечатку. Он приподнимал краешек, чтобы прочитать, а когда кто-то проходил мимо его стола, Миша опускал лист на место.

Содержимое листка, вложенного в коробку с таблетками, отнести к инструкциям можно было с большой натяжкой. Это были доказательства совершенства препарата.

Доказанное действие компонентов БАД «Дон Гуан»:

  1. Нормализует выработку естественного тестостерона в организме мужчины
  2. Продлевает половой акт
  3. Укрепляет выносливость и тонус организма
  4. Усиливает сексуальное влечение либидо
  5. Улучшает семяизвержение
  6. Ускоряет кровообращение в области малого таза.

Вот так-то! Это, бесспорно, то, что надо, но сколько надо выпить таблеток для усиления либидо? Одну или две? А может с десяток? Об этом в бумажке — ни слова.

 — Я вижу, ты у врача был, — голос Дмитрия оторвал от раздумий. Миша дернулся и прикрыл инструкцию листком.

—  С чего ты взял?

Дима подошел к соседнему столу, откатил кресло, присел на него и кивнул в сторону Конева.

—  Или это ты так любишь работу?

Михаил не понимал, о чем говорит Сечин. И только когда коллега усмехнулся, Миша понял, что любовь к работе проявляется в чем-то не очень приличном. Он опустил взгляд на ширинку и, резко повернувшись, вкатил свой стул под стол, пряча туловище.

—  Ну? А я тебе что говорил? Профессионал!

Миша не слушал друга, он попытался сосредоточиться на собственных чувствах. Особенно на одном из них, которого все еще не было. Он видел собственный стоящий член, но ничего не чувствовал. Радость, смущение и непонимание смешались в нем.

 — Ага, я сейчас, — Миша вскочил с места, схватил лоток для бумаг и, прикрыв бугор на штанах, побежал к туалетам.

—  Понимаю, — произнес Дима и встал с кресла. — Не доктор, а волшебник.

Миша ворвался в пахнущий хлоркой туалет и, увидев открытую дверь, ввалился в кабинку. Осторожно убрал лоток — он боялся спугнуть удачу, мать ее. Он все еще не чувствовал собственного члена, но тот стоял. Конечно, глупо даже представлять, что к нему в штаны вполз чей-то чужой член, но Мишка вдруг захотел проверить каждый сантиметр этого чуда.

Он расстегнул ширинку и оттуда, словно пружина, выскочил пенис и, судя по родинке у головки, —  тот самый, родной. Принадлежащий исключительно Коневу. На всякий случай Миша сжал его, но ничего не почувствовал. Точнее, чувствительность была односторонней — нервные окончания ладони передавали в мозг сигнал, что она сжимает чей-то упругий пульсирующий прибор. Ну а член ничего не передавал, он потерял связь с мозгом.

Конев, прикрываясь лотком, добрался до кабинета, сменил лоток сумкой и пошел к выходу.

—  Миша, все нормально?

Дима стоял у кулера со стаканом в руках.

—  Мне нужно отойти, — пробурчал Михаил и пошел к лифтам.

—  Понимаю, — кивнул Дмитрий. — Людке привет! — опомнившись, крикнул Сечин и усмехнулся. — Волшебство, не иначе.

В приемной снова было пусто. Миша, кажется, был единственным пациентом доктора. Единственным импотентом в городе. Правда, уже бывшим импотентом. Он подошел к двери кабинета. Протянул руку и замер, прислушиваясь. По ту сторону двери — ни звука.

—  За добавкой? - сказал кто-то за спиной. Миша развернулся, позабыв прикрыться.

—  О! Хорошо выглядите, — улыбнулся Петр Яковлевич. Девушка рядом с ним хохотнула и застенчиво отвернулась.

Миша понял, что их так позабавило, и прижал к бугру на штанах сумку.

—  Орудия готовы к бою, — проговорил Петр Яковлевич и шагнул к Михаилу. — К Вам уже опасно подходить. Чувствуешь, Светочка? — обратился он к своей помощнице. — Какая харизма.

Света хохотнула и зашла за ресепшен. Мише показалось, что девушка слегка похудела, но ему было не до нее.

—  Надеюсь, содержимое вашей сумки застраховано. А то мало ли.

Мишу начал раздражать этот шутник, и он с удовольствием бы покинул его балаган, но только этот клоун мог прояснить ситуацию.

—  Мне нужно вам кое-что показать.

—  А мы еще не все видели? Вы ходячая интрига просто. Ну, входите. — Петр Яковлевич толкнул дверь и пропустил вперед Конева.

—  Это нормально, — пощупав все еще стоящий половой орган, произнес доктор. — Вполне здоровая эрекция.

—  Он стоит уже около часа…

 — Поздравляю, — сухо отрезал Петр.

—  Не с чем. Я ни хрена его не чувствую.

—  Это и есть начало. Начало райской жизни.

Впервые с их встречи доктор был серьезен.

 — А что мне делать сейчас? — Миша смутился и показал на разбухшую ширинку.

—  Пойди и трахни кого-нибудь.

Конев не стал спорить, встал и пошел.

 — Удачной охоты, Маугли. — Уже у двери услышал Миша голос доктора. Балаганное настроение вернулось в кабинет.

 

Он был слишком разозлен выходкой Люды. Но встреча с малознакомой шлюхой его не прельщала. Миша достал телефон и вспомнил о девушке, которая более чем знакома и ни одна ее выходка не злила его. К тому же у него перед ней должок.

—  Марина? Мне кажется, мы не договорили в прошлый раз, — проговорил Миша и отстранился от трубки, чтобы перевести дыхание.

—  Да, разговор тогда слегка зашел в тупик.

Задорный тон предполагал продолжение беседы.

—  Так может, возобновим? Скажем, сегодня… — он замялся. Вспомнил стишок доктора-юмориста.

Не беспокой напрасно девок,

Не затевай зазря пустого...

Не назначай им встреч на девять,

Коль у тебя на полшестого!

Посмотрел на бугор в промежности, ставший, казалось, еще больше, и решился:

 — Давайте сегодня вечером. Часов в девять, например.

Она согласилась. Мишка сделает все, чтобы она не пожалела о своем решении. Все! Даже если так ничего и не почувствует.

До девяти вечера член так и не упал. Миша начал беспокоиться, что паскудник подведет его в самый не подходящий момент. Хоть разворачивайся и уходи. Он надел просторные брюки и рубаху навыпуск. По дороге купил все, что полагалось для "разговора". Без пяти девять он вошёл в подъезд Марины (из отдела аналитики). Перед дверью выпил еще две пилюли и вдавил кнопку звонка.

 

Миша был на высоте. Впервые, когда почувствовал влагу и тепло щели аналитика, он едва не закричал. К черту! Он почти закричал — его перебила Марина. Она завизжала, будто режут ее. Впервые за тридцать шесть лет жизни он слышал женский крик из-под себя, а не с экрана телевизора или из-за двери балаганного доктора.

Они заканчивали одновременно, лежали молча пару минут, а потом предавались страсти с новой силой. Миша мял бока Марине в прямом смысле. Он хватал девушку за грудь и за ягодицы, оставляя красные следы, которые завтра будут синяками. Она позволяла. Кричала и позволяла делать с собой все, что ему заблагорассудится. Конев был неутомим. Он готов был ещё и ещё. Марина сдалась первой.

—  Давай спать, — промурлыкала девушка. — Завтра на работу.

Миша хотел бы остаться, но не мог. Член стоял как штык даже после девяти семяизвержений. Если Марина увидит активность прибора спящего хозяина — заподозрит неладное. А это ему ни к чему.

 — Я домой пойду.

Это разочаровало Марину. Но увидев его красный влажный член, расплылась в улыбке.

—  Ты хочешь еще разок? Десятый?

—  Да хоть двадцатый, — проговорил Миша и навалился на Марину. Ткнулся во внутреннюю сторону бедра, потом во влажные губы влагалища, член скользнул и ушел в сторону. Марина, теряя терпение, схватила его за пенис и направила к изнемогающей от желания щели. Миша тут же задвигал бедрами, хватая девушку за грудь.

Марина снова кричала. Миша боялся, что кто-нибудь вызовет полицию, но, к сожалению, не знал, как тут убавить громкость, продолжив при этом половой акт. К черту! Он был на седьмом небе от счастья. Его прибор работал как швейцарские часы, а мозг получал нужную информацию. Миша кончил на пару секунд позже Марины.

Михаил настолько привык к стоящему «дружку», что вынув из Марины вялый отросток, испугался. Успокоил себя, что закончилось действие лекарства, но на все уговоры разомлевшего аналитика остаться ответил отказом.

Член встал снова, когда он открывал дверь собственной квартиры. На радость или на беду, он еще не знал. Но утром все-таки решил зайти к врачу.

До утра он так и не уснул. Его мучила одна тревожная мысль. Выйдя от Марины, он не выпил больше ни одной пилюли — член встал сам. Словно солдат в строй после отдыха на привале.

 

Врач Петр Яковлевич не был так весел, да и Светочка сегодня не кричала, а занималась своими непосредственными делами за ресепшеном. Вид у нее был болезненный и не располагающий к занятиям сексом, тем не менее, Миша вдруг захотел ее.

—  Что Вас привело ко мне, на сей раз? — спросил доктор и зевнул, не прикрыв рот рукой.

Бескультурщина, — подумал Миша и подсел к столу. — А сам-то ты кто? Носишься по городу с торчком в штанах.

 Я Вас слушаю, — напомнил о себе Петр Яковлевич.

Конев собирался рассказать о десяти разах за ночь, о падении, а затем подъеме прибора, но вдруг почувствовал ужасную резь. Головку жгло, будто ее сунули в раскаленный песок, а в мочеиспускательный канал вкрутили обмазанный перцем шуруп.

—  Ну?

—  У меня там жжет, — выдохнул Миша и скривился.

—  Поздравляю. Вы перешли на новый уровень.

Миша уставился на него, раскрыв рот. Не этого он ждал. Пройдемте за ширмочку или что-то типа — вы ж его стерли за ночь. А может, так и есть?

—  Послушайте, у меня горит член, будто я его всю ночь в рагу из перца чили макал.

—  А на самом деле? — задал вопрос Петр, всем своим видом показывая, что его это совсем не интересует.

Конев не знал, что ответить. Он впал в ступор. Врача будто подменили.

 — Трахался? — навел пациента на правильный ответ скучающий доктор.

Миша кивнул.

—  Ну и как?

—  Нормально. А что мне делать с зудом?

—  Когда что-то чешется, это нужно почесать.

—  Что? — не понял Миша.

—  Я говорю: трахни кого-нибудь. Чем больше, тем лучше.

 

Жжение стало невыносимым, когда он вошел через парадную дверь в бизнес-центр. Их офис располагался на втором этаже. Миша трижды проклял свое решение отпроситься лично. Ведь можно же было позвонить. Ему все время хотелось почесать в паху, но люди, снующие по вестибюлю, казалось, не сводили с него глаз, ждали, когда он схватит себя за член и начнет теребить.

—  Не дождетесь, — буркнул Конев и вошел в лифт с надеждой, что хоть там останется один.

На втором этаже он побрел к своему отделу, не опуская руки с сумкой от промежности ни на сантиметр, что причиняло невыносимую боль. Проходя мимо отдела аналитики, он остановился.

Трахни кого-нибудь…

Марина сидела спиной к двери. Ягодицы скрывала от взгляда вошедшего спинка кресла, но Миша с легкостью представил все ее выпуклости. И зуд, казалось, отступил.

—  Что вы делаете сегодня вечером? — произнес он и развернул девушку к себе лицом. Он не узнал ее. Лицо осунулось, глаза — два черных провала, тонкая кожа напоминала шелк, накинутый на череп — каждая косточка просвечивалась.

—  Что с тобой?

Такая внешность могла не только отбить кратковременную охоту заниматься сексом, но и сделать импотентом на всю жизнь. Могла, но не отбила и не сделала. Он хотел ее такой, какая она была.

—  Привет, — девушка расплылась в улыбке. — Просто не выспалась. Ты ж из меня все соки выжал.

То-то я и смотрю, что ты как финик высушенный, — подумал Миша, а вслух сказал:

 — Я хочу тебя.

Зуд и жжение вернулись, будто требуя секса.

—  И я тебя, — выдохнула Марина.

Они занялись этим в подсобном помещении, освещенном одной люминесцентной лампой. Свет был слишком тусклым, но это не волновало никого. Миша понял, что теперь ему не нужна визуальная картинка. Он возбуждался вместе со своим «дружком», а тот большую часть времени находился в «приподнятом настроении».

Как только Миша вошел в нее, жжение ослабло, будто он опустил член в теплый кисель. Он не знал, откуда взялось подобное сравнение (вспомнить хотя бы один случай, когда он совал свой хер в кисель, он так и не смог), но оно как нельзя лучше подходило к его ощущениям.

Марина кричала и сегодня, но как-то вяло и неубедительно. Симуляция оргазма? Может быть, но Мише было на это наплевать. Его больше беспокоило тонущее в вымышленном киселе жжение.

Член упал с последней струей спермы. Зуда не было. Было наслаждение, разлившееся по всему телу и легкое утомление.

Несмотря на усталость, Миша решил не отпрашиваться. Он прошел к себе в отдел, к своему месту. Думать ни о чем не хотелось. Ни о чем, кроме секса. Он смаковал, вспоминал самые волнующие моменты. Хотя таковыми были все. От поцелуя до семяизвержения.

—  Как ты, дружище? — Дмитрий сел за соседний стол и повернулся на стуле лицом к Коневу.

—  Бодрячком, — улыбнулся Михаил.

—  Тут это… Людка о тебе спрашивала.

—  Ты ей сказал? — Вопрос был наугад.

 — Она спрашивала, а я не смог обмануть ее.

Бинго.

—  И что?

—  Она хочет встретиться.

—  Буду рад, — безразлично произнес Миша.

—  Ага, — Сечин кивнул и встал со стула. — Жди звонка, я ей твой номер дал.

Зачем он дал ей мой номер? — подумал Миша. — А затем, болван, что она удалила твой номер, сразу же, как упал твой хер. Кому нужен номер импотента?

 

Он мог бы позвонить и первым, потому как возбудился от одного лишь воспоминания о Людке. Теперь ему не казались обвисшими мешками с жиром ее сиськи, теперь ее целлюлит был желанней шелковистой кожи какой-нибудь гламурной шлюхи с глянцевой обложки. Потому что он был не один, у него была поддержка, тяжёлая артиллерия. Член стоял, готовый к бою.

Люда позвонила сама. Начав с обвинений, закончила слезными мольбами. Обвинения сводились к заунывному перечислению его недостатков, несмотря на которые она его терпела. Основным упреком, конечно же, было — сейчас, когда тебе хорошо, Люда тебе не нужна. Он прекрасно понимал, что по ее разумению "хорошо". Но было ведь не совсем хорошо. Зуд, странный зуд, больше похожий на вибрацию с покалыванием, появился вновь.

Трахай... Чем больше, тем лучше…

 — Ты где? — спросил Миша, оборвав ее на полуслове.

—  Дома, — всхлипнув, ответила Люда.

—  Еду, — сказал он и нажал отбой.

Он знал, что она будет кокетничать и отказываться — ролевые игры у неё такие. Миша все ещё злился на неё за то, что она выставила его не в лучшем свете перед друзьями. Злился и собирался отомстить. У него в штанах было орудие возмездия, и он собирался пустить его в ход. Член отозвался зудящей вибрацией.

С машиной скорой помощи, подъехавшей к бизнес-центру, он разминулся минут на десять.

 

 — Я больше не могу, — взмолилась Люда. — Ты мне все там натер.

Миша тоже уже не хотел. Насытился, успокоился. Он — да. А вот его прибор рвался в бой.

 — Я в душ, — сказал он и соскользнул с постели.

Холодный душ слегка усмирил "бойца". Да и Мишка не чувствовал усталости, но продолжать с Людкой он не хотел. Дело даже не в том, что он не желал ее.

Нет, она была желанной для любого, у кого с эрекцией порядок. Он просто остыл. Словно злость на неё перегорела, и он больше не хотел иметь с ней никаких дел. Его член так не думал. Если так, конечно, можно сказать об отростке, зависящем целиком и полностью от команд мозга. Но его прибор зависел от команд откуда-то ещё. Поэтому, пока не поздно, Мишка схватил тренировочные брюки, достал телефон и набрал номер Марины.

—  Кому ты звонишь? — не скрывая ноток ревности, спросила Люда.

Марина не брала трубку. Он ждал. Людка дернулась, что-то пробурчала. Чёрт! Либо свет так падал, либо ещё что... Миша нажал отбой и отбросил телефон.

Чем больше, тем лучше.

Для кого бы ни было лучше, но эрекцию нужно использовать по назначению. Миша встал, дернул Люду на себя, схватил ее за влажную грудь и впился в ее губы своими губами. Она пыталась сопротивляться, но он сильнее и сильнее сжимал ее грудь. Потом толкнул её на кровать, перевернул на живот и навалился сверху. Упругий член сам нашёл вход в ее влажную вагину.

 

Миша спал как убитый. Ночевать у Люды он не захотел. Было бы верхом циничности ночевать там, где ты насиловал (по-другому это не назовешь) на протяжении часа женщину. Вернувшись домой, он, не раздеваясь, завалился на диван в гостиной и проспал до восьми ноль ноль. Гимн могучей, но уже несуществующей страны вырвал его из сна.

Член уже стоял. Зуд и вибрация требовали ещё секса. Чем больше, тем лучше.

Радости от работы не было никогда, сегодня Мишу воротило от неё в прямом смысле. Разговоров вокруг он не замечал по одной причине — он думал, с кем бы заняться сексом. Обычные беседы коллег сводились к пересказу Дома-2 или фильма, просмотренного накануне, обсуждению курса валют и нестабильности в соседних государствах. Сегодня все было не как обычно.

Миша прислушивался в моменты, когда зуд в паху затихал, но разобрать ничего не мог. То люди уже заканчивали разговор, когда он подходил, то рассказчика кто-то окликал, и он удалялся. Единственное, он разобрал, что кто-то где-то умер. Свет пролил Сечин.

—  Слышал, Лопухина умерла?

—  Да, что-то такое говорят. Старая?

—  Да нет. Лет двадцать пять, наверное. Да ты, скорее всего, знал ее. Из отдела аналитики, не то Мария, не то Марина.

—  Нет, — слишком быстро ответил Миша. — Не знал. — Внутри все похолодело.

—  Да с ней мало кто общался. Красивая затворница. Говорят, пару дней назад у нее любовник появился…

Миша дернулся. С губ едва не слетело: это не я!

—  Хоть натрахалась перед смертью.

А ведь он видел, что ей плохо. Череп, обтянутый кожей с восковым отливом. Она была больна, когда он занимался с ней сексом. Может, именно поэтому она так легко и пошла с ним на контакт? Знала, что умрет и решила «натрахаться перед смертью»?

—  А от чего она умерла? — выдавил из себя Михаил.

—  Что-то по-женской части, — пожал плечами Дима. — Ее скорая увезла отсюда.

Конев надеялся, что она его ничем не заразила. По-женской… Что бы это ни значило, оно вряд ли передается мужчинам. Это единственное, что его взволновало в данной смерти. Все, что их, связывало — это секс. Умерла так умерла.

Вибрация в паху напомнила, что сексом как раз не мешало бы заняться. Звонок телефона спутал мысли о мертвой Марине и, по сути, изнасилованной Люде. Миша поднял трубку и, не глядя, нажал «принять вызов».

—  Что ты со мной сделал, ублюдок?! — визгливый голос бывшей любовницы заставил убрать трубку от уха.

—  Тварь! Ты слышишь меня?! Чем ты меня заразил, ублюдок?!

—  Не ори, — тихо, но с нажимом сказал Миша.

—  Не ори?!

Он снова отстранил трубку.

—  Гандон, у меня оттуда течет, как из ведра!

—  Заткнись, сука! — крикнул он так, что почти все, кто был в огромном кабинете, повернулись к нему. — Заткнись, — уже тише сказал Миша. — Давай встретимся в кафе у Автозаводской, и ты мне расскажешь, что случилось.

—  Я уже внизу, — всхлипнула Люда.

Неожиданно. Он не стал уточнять конкретное местонахождение, потому что понял, о чем она говорит. Люда сидела в вестибюле на первом этаже. Ох, как ему не нужен скандал. Но Мише хотелось выяснить, чем он мог ее заразить. Очень хотел, даже больше, чем трахаться.

Миша увидел ее, когда подошел к вертушкам. Люду худоба не изуродовала, как Марину, но за десять-двенадцать часов, что они не виделись, она прилично сбросила. Что-то ему подсказывало, что диетолог у Люды и Марины один и тот же.

—  Ну и чем ты, ублюдок, меня заразил? — едва слышно спросила Люда. — Что ты сделал со мной?

Слезы наполнили глаза и крупными каплями покатились по щекам.

—  Давай выйдем и поговорим.

Миша взял ее под локоть и собирался поднять, когда она вскочила и закричала, привлекая к себе внимание:

 — Что это, сифилис?! — Она распахнула пальто. — Или СПИД?!

Под пальто у Люды ничего не было. Только язвы и гнойники на исхудавшем теле. Она напугала его, но отвращения Мишка не почувствовал. Черт! Его член рвался в бой. Миша ощутил возбуждение. Язвы расползались от лобка и уже подходили к шее. Когда Люда кричала, они лопались. Это отвратительное зрелище сопровождалось зудом и, черт бы ее побрал, вибрацией в паху. Он не сдержался, почесал свою промежность. Ему повезло, что на него внимания обращали только вскользь, как на жертву, и почесывания конца могли быть истолкованы как нервное, если, конечно, это вообще кто-нибудь заметил.

—  Сука! Скольких ты еще заразил?! — орала девушка.

К Люде поспешили охранники, но притронуться к ней никто не решился. Когда ее оттеснили к выходу, Миша пошел к лифтам. Мысль о том, что болезнь Марины и Люды одна и та же, не покидала его.

Так все вставало на свои места. Он спал с обеими девушками, а сам не заболел. Он разносчик? Его мысли прервал женский крик с улицы. Люди из вестибюля хлынули к крыльцу. Миша просочился сквозь толпу к распростертому на тротуаре телу Люды. Язвы добрались до лица, и теперь она вся выглядела как большой гнойник в пальто. Член ударился о ширинку и потребовал к себе внимания; жжение усилилось. И Миша все понял. До этого он был прав только в одном — он разносчик. Долбаный штамм! А девушки ни в чем не виноваты. Он заразил их какой-то болезнью, и они умерли. Но где он подцепил это? Михаил знал, кто ему ответит.

Конев похлопал себя по карманам в поиске ключей. Они были в кармане. Миша зажал их в кулаке и побежал к стоянке.

 

Миша шагал по коридору с уверенностью коллектора. Он собирался спросить по счетам. Зуд в паху изредка напоминал о себе. В приемной за ресепшеном сидела совершенно другая девушка, но Миша этого не заметил. Не сказав ни слова, он прошел мимо и, толкнув дверь кабинета, ступил внутрь.

—  Вам назначено? — спросил старик в очках.

—  Где Петр Яковлевич?

—  Он заболел.

—  Черт! — выругался Миша.

—  Вам назначено? — повторил свой вопрос старик.

—  Что вы скажете о «Дон Гуане»? — спросил Конев.

—  Что это?

—  Лекарство, — терпеливо ответил Миша. — Таблетки от импотенции.

—  Для лечения эректильной дисфункции?

—  К черту! Да! С «Дон Гуаном» ублажишь любую даму.

—  Впервые слышу, — пожал плечами старик.

 — Впервые?! Впервые?! А вот это, — Миша стянул себя штаны и показал ему торчащий член, — ты видишь не впервые?!

Старик на секунду замер, потом откатился на кресле от стола и встал.

—  Молодой человек, я прошу вас покинуть кабинет.

—  Просит он, — проговорил Миша и натянул брюки. Конев быстро сообразил, что его порыв со снятыми штанами могут зачесть не в его пользу. Сопоставить два смертельных случая и выходку в кабинете не составит труда. А если его заберут даже по подозрению, то он не узнает, что происходит на самом деле. А хотелось бы. Больше, чем…

Девушка за ресепшеном была симпатичной, но до красоты Светочки не дотягивала. Ну, может только до той, которую Миша застал пару дней назад.

—  Девушка, а где Света?

Миша не знал, что напугало ее больше. Вопрос или его вид. Он даже посмотрел ниже пояса, опасаясь, что мог со злости и не вложить свое «хозяйство» назад. Нет, все нормально.

—  Она умерла, — наклонившись к Мише, прошептала девушка.

—  Когда? — пересохшими губами спросил Конев.

—  Вчера.

Миша не знал, что сказать. Он держался за ресепшен, понимая, что если отпустит руку, то упадёт.

 — Что-то по-женской? — спросил Миша скорее для того, чтобы заполнить паузу.

—  Не знаю, — девушка пригнулась и прошептала:

 — Девочки говорят, что она похудела, будто из неё высосали все соки. А кожа была покрыта болячками.

—  Будто ее проволокли по дороге, привязанной к машине, — добавил Миша.

—  Точно.

У них налаживалась связь. Конев даже подумал заняться с ней сексом. Но потом, сейчас нельзя. Член обожгло.

—  Послушайте, а можем ли мы как-нибудь узнать адрес Петра Яковлевича?

—  Я сейчас посмотрю.

Он слышал шуршание пальцев по клавиатуре. Через несколько секунд из-за ресепшена вынырнула рука с клочком бумаги. Миша слегка коснулся руки девушки, член набух и начал пульсировать. Конев дернулся.

—  Он так переживал, когда со Светочкой случилось...

Миша ее не услышал. Он уносил от девушки свой хер. А тот тем временем требовал секса.

 

Петр Яковлевич жил на Вешняковской улице, в одном из домов, прозванных в народе "кукурузой" из-за округлой и удлиненной формы. Миша начал волноваться, едва увидел  машины скорой помощи и полиции.

Толпа зевак шепталась о каком-то сумасшедшем. Войдя в толпу сердобольных соседей и просто прохожих, Конев попробовал выяснить, что произошло.

 — Что, убили кого-то? — закинул удочку Михаил.

—  Не, не убили ублюдка. Хотя заслужил, извращенец. А еще врач.

Петр Яковлевич?

Миша не видел, кто с ним говорит, поэтому задал наводящий вопрос:

 — Почему извращенец?

—  Бегал по двору и тряс своим хером, — голос был другим и теперь говорил мужчина с брюшком, нависающим над ремнем.

—  Сегодня утром этот тип пытался изнасиловать бабу Надю — консьержку из второго подъезда, — вставил первый голос. Миша так и не понял, кто с ним говорит.

—  Вот за это ему хер и отрезали, — добавил мужчина с брюшком.

—  Да кому он нужен?! — выпалил обладатель первого голоса.

К ним повернулся парень лет двадцати со шрамом над верхней губой.

—  Сам он себе член отрезал, сам.

Миша переваривал полученную информацию и медленно начал продвигаться к краю, чтоб лучше разглядеть пострадавшего. Через минуту из подъезда выкатили носилки с привязанным к ним человеком. Кровяная клякса расползлась по стерильной простыне в области паха. Миша вышел вперед и к нему шагнул мужчина в форме. Человек на носилках будто почувствовал что-то — зашевелился, пытаясь освободиться. Миша глянул через плечо полицейского. Петр Яковлевич поднял голову и повернулся в сторону Михаила. Жилы на шее вздулись, словно канаты.

—  Дон Гуан! — крикнул он. — С членом жизнь напополам!

Он засмеялся. От его смеха мурашки по коже побежали. Когда носилки развернули к машине скорой помощи и начали заталкивать внутрь, истеричный хохот прекратился. Петр Яковлевич вывернул голову; Миша был уверен, что он смотрит на него.

—  Отрежь его! — кричал ему несчастный. — Слышишь?! Отрежь на хрен свою кочерыжку.

Михаил прикрыл стоящий член руками, несмотря на то, что под толстовкой и курткой вряд ли бы кто его заметил.

 

 

Пытался изнасиловать…

Бегал по двору и тряс своим хером…

Дон Гуан с членом жизнь напополам!

Миша вспомнил, как все его нутро перевернулось, когда он дотронулся до руки медсестры в клинике. Смог бы он ее изнасиловать? Люда неплохой пример. Жжение в паху усилилось. Миша схватился за член и пошел в ванну. Холодный душ отвлек его от мыслей о сексе. Зуд, казалось, проходил по всему телу, добирался до мозга, и там, внутри головы, тоже начинало чесаться. Если таблетки не убили все его извилины, то на данный момент чесалась каждая из них. И это всего от пяти пилюль.

Миша взял сумку и выудил пачку «Дон Гуан» из бокового кармана. Она была пуста. Он посмотрел на коробку — 20 шт. Когда? Он за несколько дней проглотил двадцать таблеток? Член снова встал и начал подрагивать, будто выпрашивая «корма». А корм для него секс. Чем больше, тем лучше.

Отрежь его!

Отрежь на хер свою кочерыжку!

Миша пытался мыслить здраво. Все ли так плохо? Все, потому что его мысли то и дело сбивались на секс. Воспоминания о сексе с уже больной Мариной, об изнасиловании Люды; сожаления о том, что не было возможности трахнуть Людку, лежащую без сознания на тротуаре; фантазии о сексе с медсестрой — сначала со Светочкой, а потом с безымянной, что чуть-чуть страшнее. Черт! Он даже смог нафантазировать, что насилует бабу Надю — консьержку со второго подъезда дома-кукурузы на Вешняковской улице.

Дон Гуан! С членом жизнь напополам.

Это не так! Член своей вибрацией и зудом, похотью и неразборчивостью захватил весь его разум, иногда только позволяя взглянуть на события здраво. Скоро и эта милость закончится. И он, не осознавая, что делает, побежит по городу, размахивая хером.

Отрежь его!

Миша посмотрел вниз. Он так и не оделся после принятия душа. Прибор распух и покраснел, головка блестела. Решено. Он прошел на кухню, взял нож для хлеба, взвесил на руке — не годится. Поставил на место, взял для мяса. То, что надо. Михаил был полон решимости. Сейчас ему казалось, что он сможет расплющить его даже молотком для отбивных.

Так ему казалось.

Он сел на клеенку, расстеленную на полу. Схватил пульсирующий член левой рукой, а правой зажал нож. И не смог больше ничего сделать. Ничего. Зуд то пропадал, то появлялся, но желание с кем-нибудь заняться сексом только нарастало. Миша направил нож на собственную плоть и дернулся. Отпустил член и взглянул на левую руку. Большой и указательный палец были в крови. Сама же рана находилась между ними. Порезался. Миша отбросил нож и заплакал. Ему нельзя выходить из квартиры.

Лучше я умру от голода, чем дам хотя бы еще раз насытиться этому чудовищу!

Конев прошел в спальню. Начал открывать тумбочки, комод, шкаф. Он выбрасывал содержимое на пол, пустые ящики — в сторону. Наручники были под трусами в комоде. С удлиненной цепочкой в розовом искусственном мехе. Они купили их с Людкой, когда пытались вызвать эрекцию собственными силами. Теперь с их помощью он будет сдерживать ее.

Михаил отодвинул кровать и подошел к батарее. Постоял какое-то время без движения. На удивление мысли о сексе не появились. Он думал, что это навсегда, что он умрет от голода в собственном дерьме. Нет, это обман. Раздались два щелчка, и Миша опустился на пол. Его трясло от напряжения. Он снова заплакал. От обиды. Он не дал себе ни единого шанса. Отрезать член болезненно, но не смертельно. Миша понял, что все-таки пошел на поводу у собственного полового органа. Член не дал себя отрезать.

 

Миша потерял ход времени. Открыв глаза, зажмурился от яркого света. Он не мог сообразить, где находится. Но воспоминания минувших дней тяжелым грузом легли на его плечи. Миша осмотрелся. Розовые наручники, батарея. Он попытался встать, но не смог. Все тело онемело.

Первую язвочку он увидел у пупка. Размерами с пятирублевую монету и уже покрытую коричневатой корочкой. Миша не знал, сколько времени уже прошло и через сколько он будет покрыт весь этой коркой. Конев перевел взгляд на половой орган, который стоял как часовой. Ему показалось, что член увеличился в размерах. Такое было только после секса. Будто эта гребаная сарделька действительно насыщалась женщинами.

—  Кого ты здесь трахнул без меня, а? — хриплым голосом спросил Михаил. — Кого ты еще убил, ублюдок?!

Конев нервно хохотнул и откинул голову назад, к стене.

На самом деле, вариантов немного, подумал Миша.

Опустив взгляд на пенис, Конев не поверил своим глазам. Головка, разбухшая до размеров мандарина, медленно поворачивалась к нему. Мочеиспускательное отверстие задрожало, начало открываться. Миша дернулся, пытаясь сорвать наручники с трубы. Из открывшегося отверстия на него смотрел налитый кровью зрачок. Мишу будто парализовало — он, не шелохнувшись, смотрел на вдруг появившийся внутри члена глаз. Отверстие закрылось, а потом снова открылось. Член моргал и смотрел единственным глазом на человека.

Когда пенис моргнул снова, вместо зрачка внутри оказались зубы. Острые, словно иглы.

Я не порезался, — зачем-то подумал Миша. — Это меня покусал собственный член.

Член бросился вперед и укусил Мишу в живот. Конев ничего не чувствовал. Ничего.

—  По крайней мере, я не умру от голода, — улыбнулся своим мыслям Михаил. — Меня сожрет член.

 

Кровь брызнула ему на лицо, и он засмеялся. Смех сумасшедшего утонул в чавкающих звуках.

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)