Продолжаем (а на самом деле уже постепенно заканчиваем) наш долгий разговор на тему жанровой специфики, характерных черт, эстетики и художественной системы хоррора. На всякий случай напомню, что вся эта серия постов - не более чем черновик, из которого в будущем я планирую сделать нечто вроде пособия для авторов, читателей, фэнов и, быть может, даже для студентов-филологов и иже с ними.

В этом плане примечательно, что ваш покорный слуга получил просьбу написать на базе этих черновиков статью для специализированного журнала "Библиотечное дело". Публикуются там профессора литературы, я же свой научные путь в литературоведении, к сожалению или к счастью, закончил в свое время на уровне бакалавриата... правда, свою дипломную работу писал сам и вышла она такого объема и качества, что, со слов научного руководителя, была фактически кандидатской. Когда-нибудь - когда у меня будет больше времени и денег - я бы все же хотел продолжить и оформить кандидатскую по все той же теме хоррора. Даст бог, даст бог... А пока, вам придется смириться с тем, что я не обладаю высокими учеными степенями, зато больше 10 лет профессионально изучаю хоррор в литературе и искусстве, в том числе имею и ряд публикаций в различных изданиях на эту тему... к числу которых, вот, скоро по идее прибавится и журнал "Библиотечное дело"

Предыдущие части:

• Что такое хоррор - ч.0
• Что такое хоррор - ч.1
• Что такое хоррор - ч.2
• Что такое хоррор - ч.3
• Что такое хоррор - ч.4
• Что такое хоррор - ч.5
• Что такое хоррор - ч.6
• Что такое хоррор - ч.7

Итак, мы собирались поговорить о хорроре и юморе. Тему эту мне хотелось затронуть в продолжение разговора об этестике и художественной системе жанра ужасов и мистики. Плюс, это поможет нам более плавно перейти к заключительной части этой длиннющей беседы, которая, возможно, будет разделена на несколько отдельных постов, а посвящаться будет проблемам хоррора в мире и в России в частности. Проблем этих много, и среди них выделяется неумение наших авторов писать вообще и писать хоррор конкретно.

Причем тут юмор? Разумеется, при том, что использование юмора в хорроре - это очень сложный момент. Простенький стеб "канает" где-то в иронических детективах или непритязательном юмористическом фэнтези/фантастике. Я сейчас не пытаюсь уничижительно высказаться об этих направлениях массовой литературы, только констатирую факт.

На самом деле мы должны понимать, что юмор, ирония, смеховые элементы в литературе и искусстве - это часть инструментария каждого автора, причем сама по себе неоднородная. Смех, радость, веселье - это все эмоции. Как и страх.

Помните, мы пришли к однозначному выводу о том, что базовые элементы, основа жанра хоррор лежит в эмоциональном поле страха? В том отличие нашего жанра от многих иных. И в том его сходство с юмористической литературой. Говоря шире - хоррор в этом смысле сравним с комедией и трагедией. Если мне не изменяет память, жанры искусства поделил на трагедию и комедию Аристотель - задолго до того, как в обиход вошли иные жанры, иные жанровые деления.

Комедия обращена к эмоциональному полю веселья, радости. Трагедия - к эмоциональному полю горя, слез. Хоррор - к эмоциональному полю страха.

Вспомним об определении жанра как "договора" между автором и читателем - к тому, что я назвал "позиционированием на рынке". Автор комических произведений негласно обещает читателю, что будет его веселить. Автор трагедии, драмы - что будет вызывать у нас чувство острого сопереживания чужому горю, слезы.

Автор хоррора, как мы уже говорили, обещает, что постарается читателя напугать.

Если мы представим себе спектр человеческих, читательских эмоций в виде некоей линейной шкалы, то увидим, что комическое и трагическое лежат в ее разных концах. Комическое - где-то рядом с эмоциями счастья, радости. Трагическое - поблизости от скорьби, депрессии.

Пугающее на этой шкале будет расположено ближе к трагическому и дальше от комического.

Однако подобная линейная шкала - это очень и очень упрошенное представление о том, с чем мы имеем дело. Ее можно рассматривать для понимания общих тенденций, но нельзя принимать как нечто реально полностью отражающее ни эти тенденции, ни суть вещей.

Я не зря часто употребляю сочетание "эмоциональное поле". Поле - не одноколейная дорога, оно гораздо шире и идти по нему можно в любую сторону. И пересекаться на нем два ходока могут в самых разных местах. Каждый участок этого поля окрашен в свой условный "цвет", в свою эмоцию, а у эмоций еще и миллионы оттенков бывают.

В результате - мы имеем такие жанры искусства, как, например, трагикомедия. Что доказывает: даже если "по линейной шкале" какие-то жанры друг с другом никак не могут пересечься, на "эмоциональном поле" нет практически ничего невозможного.

Возьмем к примеру "Сагу льда и пламени" Джорджа Мартина. С одной стороны - это фэнтези со всеми типическими его атрибутами вплоть до драконов и волшебников. С другой стороны - миллионы читателей восторгаются жестким, подчас жестоким реализмом этих книг. Реализм, его черты появляются там, где, казалось бы, мы меньше всего этого могли бы ждать.

Следовательно, нельзя говорить и о том, что несовместимы смешное и ужасное.

Вопрос в том, как это совмещается, на каком уровне, с каким приложением мастерства.

Плюс, говоря об эмоциональном поле юмористического... существуют участки этого поля, который крайне близок, едва ли не пересекается с эмоциональным полем страха. Это то, что мы называем "черный, кладбищенский юмор". А на техническом, исполнительском, инструментальном уровне это - абсурд, который может использоваться и для того, чтобы вызвать улыбку, и для того, чтобы посеять ощущение "ненормальности" и вызвать оторопь, стах.

Аналогично, и хоррор может доходить до смешного в крайностях своего эмоционального поля. Бессмысленное награмождение кровавых ужасов нередко превращает произведение в трэш, что может делаться совершенно сознантельно для того, чтобы рассмешить определенную категорию читателей (или зрителей).

В таких случаях, разумеется, важно то, какую цель приследует автор. Как мы уже говорили, автор ради достижения своей цели (а для хоррора эта цель - напугать, -  ее наличие определяет сам жанр) запросто может использовать приемы, присущие другому жанру. Один жанр вообще может использовать другой жанр - мы показали это на примере одной из сцен в военной драме Стэнли Кубрика "Ценльнометаллический патрон", которая сама по себе, в отрыве от всего фильма, оказывается чистой воды хоррором.

Продолжая брать примеры в мире кино, вспомним обратный случай - фильм ужасов "Хостел" Эли Рота. Кино это можно условно поделить на две части: первая представляет собой, по сути, довольно пошлую стебную комедию, возможно даже пародию на типичные американские комедии вроде "Евротура". Но во второй и главной части это жесткие "мясные" ужасы с пытками, диким насилием, шок-хоррор, tortured porn. И за счет такого контраста Эли Рот добивается усиления эффекта ужасного и шокирующего, то есть - использует комический жанр для того, чтобы в итоге усилить эффект ужасающего, использует один жанр для достижения целей другого жанра.

Таких примеров можно насобирать довольно много. Не будем забывать и о существовании такого явления как "комедия ужасов". Принято считать это поджанром хоррора, хотя, если подходить к вопросу так, как предлагаю я (определяя базовые элементы жанров и находя и определяя их место в том или ином произведении), то мы придем к выводу, что это не поджанр какого-то жанра, а смешение двух отдельных жанров - комедии и хоррора. Лучшие комедии ужасов способны и напугать, и развеселить. И стремятся к этому. Примеры? Недавние "Грэбберсы", классическое "Возвращение живых мертвецов" или "Дрожь земли", "Зубастики", "Гремлины"...

Конечно, бывают случаи, когда превалирует лишь какой-то один жанр. В таких случаях авторы стремятся в главном или напугать, или развеселить. Другое - носит вторичный характер.

Как вы понимаете, использование столь разнородных по сути своей эмоций как смех и ужас "в одном флаконе" - задача сложная даже чисто технически. Очень легко исортить "пугающнн" в своем произведении, увлекшись стебом. Некоторые классики хоррора этого избегали вообще (Лавкрафт), иные - использовали смешное столь блестяще, столь мастерски, что заслужили мировое признание.

Великим мастером в смысле внедрения юмора в хоррор был Амброуз Бирс. Большой специалист по черному юмору, внедрявший его в свои рассказы так, что это шло исключительно на пользу эффекту ужасного, так, что рядовой (и совсем даже не глупый читатель) не увидит в его текстах ровным счетом ничего смешного.

В одном из рассказов мастера главный герой умирает от страха перед ядовитой змеей, которую находит у себя под кроватью. Он видит два змеиных глаза в темноте, он загипнотизирован ими, он борется, как лягушка, загипнотизированная коброй, и он проигрывает. Мы переживаем происходящее, оказываясь на месте героя, от лица которого ведется повестование, мы чувствуем его панику, его ужас... Однако в финале, когда другие люди обнаруживают труп героя, выясняется, что несчастный умер от сердечного приступа, уставившись в... пару блестязих пуговиц, валяющихся под кроватью!

Никакой змеи не было, были только пуговицы. Герой умер от собственного страха, приняв эти пуговицы за глаза ядовитой змеи.

За этой историей спусят столетия виднеется циничная усмешка автора. Какая нелепая, смешная смерть! Как мастерски Бирс использует черный юмор в этом коротком рассказе, добиваясь шокирующего страшного эффекта.

Еще более великолепно он это проделывает в знаменитом рассказе "Случай на мосту черех Совиный ручей".

Современный король ужасов Стивен Кинг часто использует юмор в своих произведениях, но, как правило, в совершенно других целях, нежели это делал Бирс. Впрочем, Кинг столь плодовит и умен, что у него можно найти примеры самого разного совмещения ужасного и смешного.

Так, нередко юмор у него возникает как элемент абсурда, гротеска - и это уже работает в целях достижения эффекта пугания. Вспомним некоторые сцены и образы из различных произведений Кинга:

- голая девушка в женском душе, у которой начались месячные и которую другие девушки забрасывают тампонами;

- клоун со связкой разноцветных воздушных шариков, выглядывающий из канализионного стока;

- сумасшедший с клюшкой для игры в крокетт в руках.

Сами по себе эти и многие другие сцены и образы, созданные фантазией автора, способны вызвать улыбку или злорадный смешок или еще что-то подобное. И в тоже время они стали символами ужасного и пугающего, потому как в произведениях Кинга они не столько веселили, сколько добавляли им абсурда, гротеска, безумия. Кинг в этих и других случаях внедрением абсурдности подчеркивал эффект "ненормальности" происходящего. А, как известно, излюбленный прием, фактически - творческий методо этого автора - пугать обывателя нарушением нормального хода событий, нормальной обстановки, превращать обыденное или веселое в источник страха.

Другая характерная черта Кинга как писателя - бытописание, реалистичсность созданных им персонажей. Здесь он также много и часто использует юмористическое - потому что в реальности людям свойственно иногда скабрезно шутить, подкалывать друг друга и попадать в смешные ситуации. Таким образом, автор хоррора может использовать юмор для того, чтобы точнее отобразить реальное - то реальное и обыденное, куда затем автор внедряет пугающее в виде неких иррациональных элементов... или в виде реально страшных маньяков-убийц и т.п.

Как видите, юмор и хоррор, даром что достаточно далеки друг от друга, могут быть совмещены разными способами. Проблема заключается в том, что таковое совмещение требует от автора четкого понимания того, зачем он это делает и - высокого уровня мастерства, а также достаточно высокой планки по части вкуса. Ведь нет способа проще испортить хорошее хоррор-произведение, внеся в него неуместные "смехуечки", чем страдают многие отечественные авторы.

И вот об этой и других проблемах хоррора мы поговорим далее.