Американский кинематографист Эдвард Дэвис Вуд-младший (1924—1978), известный более как Эд Вуд, за свою жизнь поставил семнадцать фильмов различных жанров, включая ужасы, вестерны, социальные драмы и, к сожалению, порнофильмы. Кроме того, он бы плодовитым литератором: написал более тридцати сценариев, десятки бульварных романов и сотни коротких рассказов.

Однако большинству зрителей Вуд известен, прежде всего, как режиссер «Плана 9 из открытого космоса» (1959), а также печальным приговором, который вынесли ему критики в 1980-м году: худший режиссер Голливуда, автор самого плохого фильма за всю историю кино. Казалось, что его имя в мире киноискусства раз и навсегда предано анафеме.

Портрет «обвиняемого» — кадр из фильма «Глен или Гленда» (1953).

Но уже с конца 1980-х в Америке началась реабилитация «обвиняемого» Вуда. Его работы закрутились на фестивалях, а критики вдруг обнаружили в них особое «плохое» очарование, примитивизм, наивный сюрреализм и юмор, возникающий на стыке малого бюджета и полного отсутствия профессионализма. Один киновед даже заявил о постмодернистской направленности фильмов Эда, причислив его к новаторам-деконструктивистам. Как было сказано в посвященном Эду документальном фильме: «Даже сам Вуд спросил бы: чего-чего они такое пишут?». Но, как водится, критики, знают о произведениях искусства больше, чем сами их авторы.

Биографическая картина Тима Бёртона «Эд Вуд» (1994) мифологизировала фигуру Эда, превратив его жизнь в сказку о юродивом, почти святом бездаре, который был искренен в каждом снятом кадре, и несмотря на карьерные провалы, с наивностью школьника продолжал любить кино. Если судить по воспоминаниям соратников, этот портрет не так уж далек от оригинала.

Джонни Депп в роли «обвиняемого» в фильме «Эд Вуд».

Фильм Бёртона принес Вуду известность и в нашей стране, но его одного оказалось недостаточно, чтобы отечественная публика отнеслась к тому явлению, которое представляет его творчество, как к чему-то более интересному, чем оно кажется на первый взгляд. Да, Вуд явно не сознавал, что создает на экране «постмодернистскую деконструкцию», но так ли нам важно, в чем была цель (как говорят в школе — «что хотел сказать автор?»), если последующие интерпретации оказались интереснее замысла? И так ли нужно писать в сети комментарии вроде «бред» и «чистая ржака», если можно попробовать извлечь из фильмов нечто большее?

Данная статья ставит перед собой цель, пройдясь по основным пунктам обвинения, попробовать снять с Вуда обидный и нелепый ярлык «худшего режиссера». Если угодно, это нечто вроде речи адвоката, который, как и следует защитнику, будет предвзят, но из-за любви не к деньгам, а к презираемым неудачникам, каковым и после смерти является Эд Вуд, трагический эксцентрик и кинематографический чудак, непрестанно осыпаемый насмешками…

А чтобы еще сильнее разжалобить почтенную публику, начать следует с краткой биографии Вуда.

Биография подзащитного

В отличие от большинства из нас, Эд Вуд не имел счастливого детства. Отец был равнодушен к сыну, а мать всегда хотела девочку, поэтому растила ребенка как дочь, наряжая его в девичьи платьица. Это сыграло решающую роль в формировании личности Вуда: он стал трансвеститом, и хотя остался гетеросексуалом, но все равно: подобные люди неизменно отвергаются обществом. С ранних лет единственным другом Вуда становится кино. Он прогуливает школу, чтобы увидеть в кинотеатре очередной вестерн — историю ковбоя-одиночки, который вечно ищет счастья, но никогда его не достигает. Позднее таким странствующим одиночкой Голливуда станет сам Эд Вуд.

В начале 1940-х Эда призывают в армию, и это чудо, что ранимая натура не была сломлена в условиях военной дисциплины. В ходе Второй мировой войны его храбрость даже была отмечена боевыми наградами. Но больше, чем смерти, Вуд боялся, что сослуживцы узнают его секрет: под формой Эд носил дамское нижнее белье — это помогало ему оставаться спокойным во время боя.

Вернувшись с фронта, Вуд прибивается к странствующему карнавалу, где становится участником «шоу уродов» в качестве женщины с бородой. В начале 1950-х он обосновывается в Голливуде, где начинает искать пути самовыражения. Эд ставит спектакли, пишет книги и даже снимает для телевидения пилотный выпуск многосерийного вестерна с участием популярных актеров 1930-х. В 1953-м году Вуд решает, что готов попробовать себя в большом кино.

Почти двадцать лет — до начала 1970-х — Вуд упорно идет к успеху, но его преследуют неудачи: большинство картин проваливаются в прокате, а те редкие, что имеют успех, не приносят своему создателю заработка: так, все деньги за коммерчески успешную «Невесту монстра» (1955) получает ее продюсер, Дональд Маккой. А фильмы по сценариям Эда — «Невеста и чудовище» (1958) Адриана Уайсса, обладающая нетривиальным финалом (девушка и похитившая ее горилла остаются вместе и живут счастливо), и «Буйные годы» (1956) Уильяма Моргана — с успехом идут в кинотеатрах не один месяц, но приносят Эду лишь несколько сотен долларов за сценарий.

Самый амбициозный и необычный проект Вуда так не увидел свет. В 1956-м он решает снимать фильм «Вампир едет на запад», соединяющий два жанра — вестерн и ужасы. В картине должны были играть звезды классического хоррора — Джон Кэррадин, Лон Чейни-младший и Бела Лугоши, а также знаменитый экранный «ковбой» Джин Отри, который также планировал выступить в роли продюсера. К несчастью, Бела не доживает до начала съемок, а вместе с ним проект покидает и Отри, прежде заявивший, что будет сниматься в фильме, только если в нем участвует Лугоши.

После смерти Белы, который был «счастливой звездой» карьеры Вуда, его энтузиазм постепенно начинает угасать. Фильм «Ночь упырей» (1959), продолжение «Невесты монстра», без Лугоши получился вымученным и, даже по меркам Вуда, сумбурным: чувствовалось, что Эд устал биться в закрытую дверь. С конца 1960-х он злоупотребляет алкоголем и постепенно переходит на съемку порнофильмов, хотя немногим ранее в снятой им криминальной драме «Зловещий толчок» (1960) звучали слова: «Порнография — это грязное слово для грязного бизнеса». Этот поздний этап творчества Вуда не выдерживает даже самой гуманной критики, в своем безобразии олицетворяя тот хаос, который творился в душе разочарованного в жизни и профессии Эда. В 1978-м году он умирает, не дожив до своеобразного признания в качестве короля плохого кино чуть более десяти лет.

Пункт №1: «Глен или Гленда» (1953)

Обвинение: фильм чрезмерно сложен и бессмыслен, местами инфантилен, а еще в нем слишком много личной биографии режиссера-трансвестита.

В начале 1950-х продюсер средней руки Джордж Вайс ищет режиссера, который захочет снять малобюджетный фильм, эксплуатирующий нашумевшую в газетах историю перемены пола. Вуд решает, что близость тематики обязывает его попробовать свои силы в этом проекте. Он просит Вайса дать ему эту работу и, получив добро, с энтузиазмом берется за дело: сам пишет сценарий и готовится играть главную роль — трансвестита Глена.

Однако, то, что ему удалось снять, имело весьма отдаленное отношение к «жареной» истории со сценами эротики, которую хотел получить Вайс для завлечения жадной до скандалов и голых тел публики. Словно любимый Эдом режиссер Орсон Уэллс, который положил в основу «Гражданина Кейна» (1941) биографию магната Уильяма Хёрста, Вуд перенес на экран свою собственную жизнь, полную драматических переживаний, для увлекательности прибавив атрибуты фильма ужасов. По жанру «Глен или Гленда» стала драмой с элементами хоррора, а по всем основным признакам (неклассическая структура сюжета, социальная проблематика, автобиографичность, эклектика) мы и сегодня определяем авторское кино или артхаус. Еще одно присущее артхаусу обстоятельство имеет место в судьбе «Глена или Гленды»: картина не была принята публикой и провалилась в прокате.

 Барбара разрешает Глену носить свою одежду: к такому повороту зрители 1950-х оказались не готовы.

Несмотря на «артхаусность» фильм не снискал успеха и у критиков, которые посчитали его невнятным и примитивным. К тому же, в нем проявились все основные черты работ Вуда, которые только десятилетия спустя будут переведены из недостатков в элементы творческого почерка: гротескный драматизм, инфантильность, штампы, не скрывающие своей искусственной природы спецэффекты, обилие хроникальных кадров и основной бич Эда — по-графомански длинные диалоги. Таким образом, найти своего зрителя в дни проката «Глену или Гленде» не удалось.

Однако все это не значит, что ленту можно считать чушью или не имеющим никакой ценности мусором. Пользуясь личным опытом, Вуд снял хотя и наивную, иногда очень затянутую, зато искреннюю картину, которая — уникальный случай для фильмов категории B — в качестве основной идеи содержала не очередную банальность вроде «любовь побеждает монстров», а призыв к неравнодушию и терпимости. И хотя жизнь Глена далеко не так тяжела, как у героя фильма «Антон тут рядом» (2012), но не менее уместным будет напомнить, что он и подобные ему люди-трансвеститы находятся рядом с нами, часто страдая от одиночества и непонимания.

Структурно «Глена или Гленду» можно разделить на две части. Первая — псевдодокументальный репортаж, включающий в себя диалог между психиатром и шефом полиции, сюжетную линию Глена, а также эпизоды с участием подлинных трансвеститов Америки 1950-х. Обилие мужчин в платьях, бородатая женщина и сам Вуд, крепыш в парике и свитере из ангорской шерсти, делает картину своеобразным «шоу уродов». Но в отличие от «Уродцев» (1932) Тода Браунинга гуманист Вуд не пытается шокировать зрителей. Ну-у… разве что самую малость.

Эд Вуд в образе Гленды.

Вторая часть — это сюрреалистические видения Глена, его сны наяву, вызванные страхом перед собственной природой. Глен боится признаться миру и, главное, самому себе, что он трансвестит. Одним из центральных персонажей этой части является хитроглазый черт, словно явившийся из ранних фильмов Жоржа Мельеса вроде «Замка Дьявола» (1896). Как и в тех простых хоррорах, где действие строилось на примитивных монтажных склейках, черт у Вуда появляется из ниоткуда, в мгновение ока заменяет собой его девушку и устраивает другие подобные шалости. Заметим, что его играет тот же актер, что исполняет роль отца Глена, который, как мы можем заключить, был источником детских страхов и переживаний героя.

Разумеется, образная система Вуда не является примером выдающейся изобретательности и вряд ли выдержит сравнение с ярчайшими примерами снотворчества в кино вроде «Андалузского пса» (1929) Бунюэля и Дали. Метафоры Эда редко отличаются изяществом: эмоциональное потрясение Глена передается через кадр, где на него и его невесту Барбару падает бутафорское дерево. Но, так или иначе, страдания Глена, преследуемого чертом в разгромленной квартире и его обрывочные видения мужчин и женщин, предающихся пороку, выглядят гораздо самобытнее, чем многие выходящие в те дни малобюджетные фильмы. В «Глене или Гленде» есть фантазия, творческий поиск и наблюдать за этой свистопляской самовыражения довольно занимательно.

Мельесовский черт: спустя полвека снова на экране.

Несмотря на многочисленные обвинения в бессмысленности отдельных элементов или кадров, по крайней мере часть из них вполне поддается трактовке. К примеру, периодически возникающие хроникальные кадры с однотипными автомобилями могут символизировать безразличие толпы к изгою общества. Вспышки молнии с одной стороны говорят о роке, который будто навис над Гленом, а с другой обещают пролить свет на его историю. Загадочный кабинет, где сидит еще один сквозной персонаж — Бог, которого играет Бела Лугоши, — должно быть, призван погрузить зрителя в атмосферу тайны. Ведь Глен строго хранит свой секрет, а причины его страсти к дамским нарядам неизвестны ему самому: они откроются в ходе сеанса психоанализа ближе к развязке.

Правда, монологи Бога-Лугоши объяснить сложнее: трудно сказать, что конкретно он имеет в виду, когда призывает «дергать за нити», а пытаясь понять, что символизирует дракон, который ест жирных улиток и щенячьи хвостики, можно сойти с ума от вариантов. Но так ли это важно, если в сюрреалистическом пространстве «Глена или Гленды» герой Белы существует довольно органично, и, главное, не лишен обаяния? К слову, смысл всего, что происходит в «Андалузском псе», снятом по мотивам сновидений, вряд ли смогли бы объяснить сами Дали и Бунюэль.

Бела Лугоши в роли харизматичного Бога.

Эд Вуд редко стремился подстроить свое творчество под запросы аудитории, снимая о том, о чем хотел, и так, как хотел. Эта строптивость достигла пика в его дебютной картине, где режиссер проявил себя свободным художником, не заботясь о соответствии фильма какому-то конкретному жанру, и не задаваясь вопросом, будет ли интересна затронутая им тема кому-то, кроме него самого. В результате мы имеем беспрецедентный случай: гуманистический артхаус в контексте бэ-муви, авторскую драму с участием черта и графа Дракулы. Что само по себе делает «Глена или Гленду» хоть и не выдающейся, но по-своему уникальной, а значит достойной внимания работой.

С учетом всех вышеизложенных фактов, предлагается снять с обвиняемого ответственность по первому пункту за отсутствием состава преступления.

Пункт №2: «Невеста монстра» (1955)

Обвинение: несмотря на слоган, обещающий «зрелище еще более ужасающее, чем “Дракула” и “Франкенштейн”, фильм скучен, наивно нелеп и вдобавок нещадно эксплуатирует тяжело больного к тому времени Белу Лугоши.

Греха таить нечего: среди классического «эдвудовского» триптиха (картины о создании которых рассказывает в своем фильме Бёртон) «Невеста монстра» является самой слабой работой. После провала экспериментального «Глена или Гленды» и остросоциальной «Тюрьмы Бейт» (1954) Вуду, очевидно, хотелось снять что-нибудь более традиционное, что точно будет иметь успех. Об этом говорит уже название, отсылающее к шлягеру «Невеста Франкенштейна» (1935), а также типовая для фантастики 1950-х фабула: история сумасшедшего ученого (Лугоши), его подручного Лобо (эту роль сыграл борец-тяжеловес Тор Джонсон), глупой красавицы, которую злой ученый похищает и отважного героя, который эту красавицу должен спасти.

В коммерческом смысле план Эда удался: картина окупилась в прокате. Что, впрочем, вряд ли было так сложно, учитывая, каким образом Вуд добывал материал для съемок. К примеру, чучело гигантского осьминога было украдено со склада, где монстр отдыхал после сражения с Джоном Уэйном в фильме «Найти “Красную ведьму”» (1948).

В творческом отношении дело обстояло иначе: строгие жанровые рамки стесняли фантазию Эда. Чтобы расцветить стандартный сюжет, Вуд снова решает побыть Орсоном Уэллсом и снять не просто хоррор, а хоррор-драму. В результате общий метраж произносимых реплик превысил все допустимые пределы. Зато это позволило Беле Лугоши выдать в финале карьеры несколько ярких драматических монологов, которые приобретают особую проникновенность из-за схожести судеб персонажа и артиста: оба они эмигранты из восточной Европы, вынужденно покинувшие родину; некогда великие, но теперь одинокие и всеми забытые. «Дом? У меня нет дома!» — причитает доктор Ворнофф, словно сам Лугоши в конце жизни раскрывает перед зрителями душу.

Драматический монолог Белы Лугоши.

Эд Вуд любил своих персонажей, даже в самых бесчеловечных из них отыскивая человеческое: и в злодее Ворноффе, который не только жестокий гений, но и всеми покинутый, несчастный старик; и в дегенерате Лобо, который влюбляется в похищенную героиню и в финале дает отпор злому хозяину. Эта черта роднит Вуда с Джеком Арнольдом, одним из немногих гуманистов фантастики 1950-х, у которого злобные пришельцы ближе к финалу всегда оказывались высшими существами, несущими мир неразумному человечеству. А в его картине «Тварь из Черной лагуны» (1954) мы парадоксальным образом жалеем уродливое чудовище, а не людей, которые с ним борются. Так же и в «Невесте монстра» наши симпатии на стороне доктора Вороноффа, он глубже, чем герой и его подружка, ему не чужды великие мысли и подлинные страдания.

Все это приводит к тому, что вряд ли у кого-то получится жалеть героев, действующих в фильме и при этом быть жестоким к артистам, которые этих героев играют. Следовательно, у нас нет повода для того, чтобы называть Вуда эксплуататором, как поступает, к примеру, Стивен Кинг, определяя кино Эда как «эксплуататорскую, не имевшую права появляться на свет дрянь» и предполагая, что Бела Лугоши скончался не от болезни, а от стыда, когда увидел на экране свою последнюю киноработу.

Впрочем, Лугоши действительно умер вскоре после съемок в «Невесте монстра». Та же судьба постигла Герберта Роулинсона, для которого роль в «Тюрьме Бейт» стала последней. Долорес Фулер, девушка Вуда, игравшая в его первых фильмах, добилась успеха, только оставив Эда: вскоре она стала автором текстов для Элвиса Пресли. А карьера Майлы Нурми, популярной телеведущей выступавшей под псевдонимом Вампира, после знакомства с Эдом напротив подошла к концу. Но вряд ли причина описанных выше событий в том, что Вуд был садистом от искусства, этаким киноживодером. Скорее, многим его соратникам просто не повезло попасть под действие злого рока, который всю жизнь преследовал Эда, не давая ему хоть раз вкусить успеха и славы. К тому же, все, кто с ним работал, включая даже Лугоши, отзывались об Эде как о добродушном, веселом человеке, который заражает окружающих своим энтузиазмом.

Эд Вуд всегда был готов дать шанс плохому парню: в финале «Невесты монстра» Лобо атакует Ворноффа.

Но перейдем непосредственно к сюжету. Многочисленные критики «Невесты монстра», ругая фильм, как правило, начинают делать это с финала. Действительно, хотя концовке не откажешь в непредсказуемости — доктор Ворнофф, вроде бы, должен умереть, но вместо этого он получает атомную суперсилу — смотрится такой финал нелепо. А из-за повторяющихся раз за разом крупных планов Лугоши, который в буквальном смысле стреляет глазами по полицейским, монотонно и скучно. Однако, те, кто ругает конец, часто забывает о начале. Между тем, оно получилось столь атмосферным и завлекательным, что Тим Бёртон, работая над «Эдом Вудом», не нашел ничего лучше, как процитировать его в первом кадре своей картины.

Сверкает молния, грохочет гром, в полной кинематографической темноте хлещет бутафорский ливень. В глубине кадра стоит мрачный особняк, с которым мы встречались сотни раз в старых фильмах и книгах, начиная с Эдгара По, но рады приветствовать его снова. Бах! — в дело вступает музыка Франка Ворфа, где ударные гремят, словно шаги чудовища, а грозное развитие, подобное хохоту безумца, выполнено в лучших традициях второсортных ужастиков. Наконец, между крючковатыми ветвями мертвых деревьев появляются небрежные, словно кровью по стеклу писаные, титры: «Бела Лугоши. Тор Джонсон. В фильме «Невеста Монстра». Дождь продолжает лить. Музыка продолжает хохотать... Как это банально, как заштамповано? Да! И тем не менее, от этого просто захватывает дух.

Но дальше, к сожалению, Вуд начнет рассказывать приключенческую историю, окрашивая ее в драматические тона, и это захватывает дух куда как меньше. Уже через полчаса зритель начинает дремать, устав ждать того, что обещали ему вступительные титры. И это несмотря на то, что в этот раз свой долг перед публикой Вуд исполнил честно: красотка, как и следует, лезет в руки злодея, который, как и водится, гениален в своем коварстве. Но герой, как и должно ему, побеждает, в то время как антагонист гибнет от последствий собственных злодеяний. Всего-то и нужно было для того, чтобы фильм получился увлекательным, сократить диалоги, заменив их сценами действия и добавить пару ярких режиссерских решений. К сожалению, не сложилось.

Но кое-что у нас все-таки есть: это исповедальный герой Белы Лугоши, прекрасная вступительная готика, неожиданный поворот сюжета в финале, замечательный саундтрек и, самое главное, попытка Эдварда Вуда, известного своим неумением и нежеланием строить сюжет по законам драматургии, рассказать историю так, как это принято в жанровом кино. В данном случае попытка, скорее, неудачная. Но само ее наличие — причина не судить конечный результат слишком строго.

С учетом вышеизложенных фактов, предлагается назначить обвиняемому условное наказание по второму пункту обвинения в связи с отсутствием у него преступных мотивов.

Пункт №3: «План 9 из открытого космоса» (1959)

Обвинение: шизофренический бред вместо сценария; галлюциногенный сон вместо фильма; худшая постановка в истории кинематографа.

Худшая-то худшая, но, согласитесь: глядя на афишу, никому и в голову не придет, что он имеет дело с фильмом, имеющим столь незавидный статус. А уж поклоннику ретро-фантастики, надо думать, и вовсе захочется распечатать и повесить ее на стену между «Дочерью Дракулы» (1936) и «Это пришло из космоса» (1953). Ведь исходя из вынесенных на постер персонажей мы можем сделать приятный вывод, что история будет развиваться на стыке вампирской и космической тематик.

Ничем постеру не уступает название: величественно-громоздкое и абсурдно-неясное, оно ласкает слух киномана не хуже, чем «Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир» (1963) или «Эббот и Костелло встречают Франкенштейна» (1948). Произнесите его медленно, наслаждаясь каждой буквой. Разве имя плохого фильма может звучать так заманчиво?

И вот, начало! Под торжественную музыку в основании веера ярких лучей появляется загадочная фигура, вскоре принимающая очертания диктора, который торжественно и предельно пространно рассказывает о том, что нам предстоит увидеть. Вскоре на смену ему приходят титры, где имена актеров оригинально, не хуже, чем в атмосферном прологе к «Невесте монстра», размещаются на надгробном камне. Но тем не менее, первые минуты фильма — это самое ординарное из того, что составляет «План 9», и единственное, что поддается какой-либо оценке и критике.

Первые секунды фильма с появляющимся в лучах света Крисвелом получились не менее завораживающими, чем пролог к «Невесте монстра».

Саму же картину критиковать бессмысленно и нелепо: это все равно, что, проснувшись утром, писать рецензию на только что увиденный сон. К тому же, события фильма происходят не на знакомой нам Земле, вовсе нет: действие будет развиваться на загадочной планете, которая существует по законам Эда Вуда. Там, где день в секунду сменяет ночь, чтобы в следующем кадре вновь оказаться днем; где могильные камни едва доходят до щиколотки, а количество листьев на деревьях зависит от места действия; где похороны следуют за смертью, а смерть за похоронами, как вдох за вдохом, не оставляя героям времени на то, чтобы разобраться в происходящем, ведь им самим тоже скоро придется лечь в гроб; где пришельцы, заседающие на космической станции в форме Сатурна и летающие на тарелках, подвешенных к небу за лески, не кажутся чем-то из ряда вон: это на Земле они смотрелись бы нелепо, а на этой планете придутся как раз ко двору со своей идеей подчинить население при помощи оживших мертвецов… Создать собственный, существующий по выдуманным законам мир — такое, пусть и случайно, удается не каждому.

Эту вселенную Вуд населил уже знакомыми героями своих фантазий, ангелами-хранителями его внеземного творчества: здесь Удивительный Крисвел, в качестве диктора приветствующий тех, кого интересует непознанное и необъясняемое; великан Тор Джонсон, который таскает на руках девушку с не меньшей выразительностью, чем Кинг Конг или Франкенштейн; Вампира, ставшая по воле Эда женой графа Дракулы, которого вновь играет Бела Лугоши, восставший из гроба для последней роли, но все-таки периодически заменяемый врачом-костоправом Томом Мейсоном, для полного сходства с Лугоши прикрывающим лицо черной мантией.

Тор Джонсон: могуч, как Конг, киногеничен, как Франкенштейн.

Речь персонажей «Плана номер 9» балансирует между фантастической банальностью и абсурдом в духе Хармса. «Почему это так важно, что вы хотите связаться с правительством Земли?» — задает герой вопрос пришельцу и получает ответ: «Потому что вы все на Земле идиоты!».

А иногда удивительным образом достигает сатирического эффекта по качеству не хуже, чем в «Докторе Стрейнджлаве…» (1964) Стэнли Кубрика. К примеру, в сцене диалога между военными:

— Вы верите, что летающие тарелки существуют, полковник?

— Да, сэр.

— Вы их видели?

— Да, сэр.

— Вы знаете, что существует директива правительства о том, что летающих тарелок не существует?

— Да, сэр.

— И вы по-прежнему утверждаете, что вы их видели?

— Ну-ууу…

Как и «Глена или Гленду» этот фильм можно условно поделить на две части: первая — готический хоррор, вторая — научная фантастика. В первой Вуд радует зрителя серией живописных кадров, среди которых наиболее интересны фрагменты с зомби-Джонсоном и расправляющим плащ на фоне крестов Белой Лугоши. Но наиболее примечательны эпизоды с Вампирой, хотя бы потому, что на сегодняшний день это единственная существующая видеозапись Майлы Нурми в своем образе: выпуски некогда популярного шоу Вампиры до наших дней не сохранились. И потом, ее медленный проход из глубины кадра в сторону камеры на фоне туманной дымки и иссохшего кустарника, пожалуй, не менее волнующ и выразителен, чем первый кадр с участием Лугоши в легендарном фильме «Дракула» (1931).

Кадр с участием Вампиры — один из самых популярных не только в творчестве Вуда, но и, возможно, всей американской фантастики 1950-х.

Что до фантастической части, то здесь наступает время посмеяться даже для тех, кто предпочитает воспринимать фильмы Вуда серьезно. Его пришельцы с их карикатурной многозначительностью и гротескной серьезностью напоминают комедийных персонажей вроде Бастера Китона. Но от этого фильм не становится хуже: в «Плане 9» фантастические сцены смотрятся, скорее, как пародия, чем ошибка постановщика. Кажется, что Вуд намеренно сделал настолько нелепыми жесты и приборы вроде электрического пистолета, чтобы возникало ощущение, будто герои сочиняют их сами прямо по ходу действия.

При этом Вуд снова проявляет себя гуманистом — инопланетяне, как и пришелец из фильма «День, когда земля остановилась» (1951), прибывают на Землю, чтобы предостеречь человечество от опасности, которую несет землянам их собственное оружие. Правда, если Клаату в конце концов был услышан, то Эд из бессознательной склонности к реализму или просто желая добавить в кино драку, кончает диалог цивилизаций тем, что главный пришелец получает от героя-землянина по физиономии. Впрочем, сам миротворческий посыл, обращенный к зрителю, от этого не страдает.

Пришельцы и их традиционный жест-приветствие на фоне театрального занавеса.

Очень многое из того, что связано с «Планом 9», стало притчей во языцех. Шторка от душа и странные фанерные штуковины, сыгравшие роль кабины пилотов; финансовая помощь церкви, в обмен на которую всем участникам съемок пришлось стать баптистами; своеобразный промо-ход Вуда, который объявил, что для летающих тарелок были использованы диски от кадиллака, хотя на самом деле это были НЛО, купленные в игрушечном магазине; и так далее.

Но, конечно, дело не в этих забавных подробностях и даже не в том, насколько смешными вышли пришельцы и насколько хороша на экране Вампира. Главное, что «Плану 9 из открытого космоса» при всем спорном к нему отношении удалось стать частью массового сознания. Его цитируют, ему подражают, а маски, копирующие лица его героев, надевают на Хэллоуин. Вуд был прав, когда говорил о фильме «моя красота и гордость», ибо ему удалось вложить в эту работу свою душу, свой затейливый взгляд на мир, свою доброту, любовь к пришельцам и вампирам, банальным ходам и второсортным жанровым фильмам.

Принимая или не принимая это кино, вы решаете для себя, принимать или не принимать мир, существующий во вселенной под именем Эдварда Вуда-младшего. Но вне зависимости от того, что вы решите, эта сюрреалистическая феерия, сложенная ее отцом за семь дней из обломков своих мыслей и чужих кинокартин, будет продолжать жить в своей законченной форме, пожалуй, что и до конца веков. Словно Бела Лугоши, который давно истлел в могиле, но снова и снова оживает на экране в неизменном черном плаще. В этом магия кино, причастность к которой Эд Вуд доказал уже тем, что спустя полвека после премьеры мы вновь пересматриваем фильм, пытаясь найти ответ на вопрос: в чем же феномен «Плана 9»? К счастью, пока не находим.

Бела Лугоши спустя три года после смерти оживает в «Плане 9».

С учетом всех вышеизложенных фактов и принимая во внимание влияние на массовую культуру, предлагается снять с обвиняемого ответственность по третьему пункту в связи с субъективностью позиции обвинения и состоятельностью произведения, проверенного временем.

Последнее слово

Конечно, не все фильмы Вуда подходят для того, чтобы с их помощью сказать в его адрес доброе слово. Вам может стать совестно за постановщика, когда призрак из «Ночи упырей», являющий собой странную фигуру, укрытую черным платком, побежит за девушкой под ритмичную музыку, а немой вопрос, почему в фильме нет ни одного упыря, так и останется без ответа. Не удивляйтесь, если начнет подташнивать, когда в «Оргии мертвецов» (1965) очередная девушка разденется, совершая жутковатые телодвижения. Что ж, как и любая фильмография, список работ Вуда содержит как вполне положительные, так и сугубо отрицательные примеры.

Но, думается, сегодня с уверенностью можно сказать, что в 1980-м году критики поспешили с выдачей Вуду его антизвания. Им следовало приберечь его до наших дней, когда на экраны выйдет «Самый лучший фильм», а по ТВ польются не упоминаемые к ночи русские сериалы. Зайдите на сайт премии «Золотая малина», посмотрите трейлеры того, что сейчас идет в вашем районном мультиплексе. Ну, вы все еще уверены, что Вуд заслуживает данной характеристики?

Судить и критиковать — дело несложное, особенно теперь, когда для этого нужен лишь компьютер с выходом в Интернет. Но прежде, чем написать очередной комментарий, подумайте: так ли нужно забивать в гроб осужденного стотысячный гвоздь? А самое страшное, что при более детальном анализе может выясниться: поверив навешенным до вас ярлыкам вы, за компанию с толпой, распяли невиновного.

На этом адвокатская речь окончена. Почтенная публика, обвиняемый Эдвард Дэвис Вуд-младший ждет вашего решения. Продолжим его казнить или, наконец, помилуем? Решение за вами.