Чего вы боитесь? Речь не о мелких бытовых страхах, вроде лишения квартального бонуса или других неожиданных неприятностей на работе, не о боязни неопределенности в личной жизни, не о том страхе, который возникает у вас при виде сомнительной компании нетрезвых люмпенов, обосновавшихся в поздний час у вашего подъезда, даже не о волнении за мужа, жену или ребенка, запаздывающих с возвращением домой. Речь о том парализующем страхе, который заставляет покрываться холодным потом, от которого слабеют и дрожат руки и ноги, который блокирует рассудок, оставляя в сознании только паническое желание любой ценой избегнуть реальной или мнимой опасности. О том, что принято называть фобиями.

Например, автор этих строк очень боится ос. Подрагивающее вытянутое брюшко агрессивной черно-желтой расцветки, похожее на предупреждающий об опасности дорожный знак. Хищные узкие крылья. Жуткие черные усики. Нервный, неровный полет, состоящий из стремительных, резких рывков; злобное жужжание, а еще — способность жалить без всякого ущерба для собственного здоровья и жизни, что делает их куда более опасными, чем уравновешенные пчелы или мохнатые шмели. Да это же одно из самых страшных живых существ, известных человеку! Порой боящиеся ос люди способны обратиться в бегство, если какая-то из этих тварей вдруг начинает виться вокруг — да, в самое настоящее, паническое бегство. Осы делают невозможными многие удовольствия типичного дачного лета, типа поедания арбуза на свежем воздухе —  ведь если на сочащийся розовой влагой толстый ломоть усядется кошмарная черно-желтая тварь... Когда в комнате под потолком раздается характерное жужжание и отрывистые, сухие удары хитинового тельца о потолок или оконное стекло, приходится вооружаться свернутым в трубку журналом и с бешено бьющимся сердцем отправляться на бой с чудовищем, чувствуя себя так, как, верно, чувствовал себя Тесей, входя в лабиринт к Минотавру.

Вот таким может быть страх перед осами.

Какой вывод следует сделать из этого, кроме того, что опасающиеся ос люди наверняка станут очень беспокойными и проблемными соседями по столику в летнем кафе? Очень простой: вероятность быть ужаленными у них гораздо ниже, чем у тех, кто не боится этих насекомых — именно в силу страха. 

Так чего боитесь вы? Высоты, глубокой воды, пауков, змей? Что бы это ни было, ясно одно: у вас значительно меньше шансов потерять здоровье или жизнь в результате столкновения с предметом вашей фобии, нежели есть у тех, кто лишен этих страхов.

Страх вообще — эмоция амбивалентная. Нет ничего более разрушительного для психики, чем постоянное, изматывающее чувство страха, способное любого разумного человека превратить со временем в измученное, загнанное животное. Но именно страх, наряду с болью, является важнейшей предохранительной функцией человеческого организма, своего рода сигнальной сиреной, предупреждающей об опасности и помогающей выжить в полном угроз внешнем мире. Не будь страха, человек как биологический вид вымер бы еще до того, как начал свое победоносное и разрушительное шествие по миру живой природы. Это встроенный в наше сознание предохранительный механизм, с заданной природой системой распознавания опасностей, основанной не на личном опыте, а на генетической памяти предыдущих поколений. Фобии, с которых мы начали наш разговор, это преувеличенное, гипертрофированное развитие одной из граней того страха, который помогает нам выжить. А граней этих множество, и каждая из них не случайна: жизнь и окружающий мир, словно опытные граверы, резцами кровавого опыта наносили их на темную поверхность человеческого сознания с тех самых времен, когда жалкие, голые, слабые существа, едва только начавшие сознавать себя людьми, обретались среди пещер и лесов прекрасного, еще не изуродованного ими мира.

Итак, чего мы боимся? Общий клинический список человеческих фобий насчитывает несколько десятков наименований. Мы не будем останавливаться на каждой разновидности страха, хотя, возможно, было бы любопытно порассуждать о сути и причинах некоторых экзотических фобий, таких, как, например, гипомонстрэскуипедалофобия — боязнь произношения длинных слов. Важно другое: в основе каждой из них лежит совершенно реальная угроза жизни или здоровью человеческого существа, избегнуть которой помогает страх, не дающий слепо двинуться навстречу возможной опасности. Суть любого страха проста — это красный сигнал, тревожная сирена, знак, предупреждающий: внимание, опасно для жизни! Поэтому давайте рассмотрим только основные фобии, типологически обуславливающие существование своих более редких сородичей.

Начнем с группы фобий, которую можно назвать безличными или потенциальными. В этом случае чувство страха сигнализирует о возможной угрозе, которая не имеет конкретной персонализации и может быть реализована только в том случае, если человек, как безрассудный водитель, не внемлет предупреждающим знакам и продолжит движение в сторону потенциальной опасности. К таким страхам относятся, например, боязнь темноты (никтофобия), открытого или, напротив, замкнутого пространства (агорафобия и клаустрофобия), высоты (акрофобия), глубокой воды (гидрофобия), огня, удара молнии и так далее. Знаки «внимание — опасность!» предупреждают о возможной угрозе четко и ясно. Бойтесь высоты: падение приведет к травмам или смерти, и вот уже жутко становится от одной мысли о том, что вы находитесь, например, на стреле строительного крана, под вами тонкие металлические балки, а ниже — бесконечное пустое пространство, пронизанное ветром, в котором едва различимы далеко внизу крошечные человеческие фигурки. Бойтесь воды и не подходите близко к борту круизного лайнера, чтобы, после нескольких секунд стремительного захватывающего дух падения не оказаться в темной, бесконечно глубокой воде океана, с отчаянием наблюдая, как удаляются, растворяясь во мгле, кормовые огни; и не остаться один на один с затягивающей в мрачные глубины черной бездной. Бойтесь темноты: там, за аспидным пологом, могут таиться бесконечно враждебные хищные существа, только и ждущие удобного момента, чтобы наброситься на вас, когда вы пугливо идете во мраке августовской ночи по тропинке к уличному туалету у себя на даче. Страх перед безличной, но грозной стихийной неизвестностью существенно повысит ваши шансы на выживание.

Кинематограф, это современное зеркало коллективного бессознательного, давно и успешно использует страх перед тьмой, высотой и стихией: от «Не бойся темноты» до «Репортажа», от фильмов Бастера Китона до «На грани», от «Бездны» до «Идеального шторма». Впрочем, эти темы довольно редко являлись предметами для отдельного сюжета, в отличие от другой группы страхов: неопределенно-личных, которые вызваны не безликой стихией, но явлениями одушевленной природы.

Например, пауки. Большие, черные, с толстым округлым брюшком, покрытым жесткими черными волосками. Из тех пауков, что неподвижно сидят на ослепительно белом фаянсе раковины или ванны, представая вашему взору рано утром, когда, еще не до конца проснувшись, вы включаете свет и с ужасом видите черную многоногую тварь. Или змеи, ужасающе длинные, толщиной с руку, извивающиеся опасным гибким телом рядом с вашей ногой в высокой густой траве. Осы, кстати, из этой же группы. А еще тараканы, огромные оранжевые сороконожки на стенах бунгало тропических курортов, злые собаки, мыши и крысы с голыми длинными хвостами. Страх перед всеми этими и многими другими существами является разновидностью зоофобии, боязни потенциально опасных живых существ. Как и страх перед силой стихии, высотой или темнотой, этот страх был жизненно необходим нашим далеким предкам для выживания в среде дикой и враждебной природы, которая, словно понимая, какую опасность представляет для нее человек, наводнила окружающий мир грозными и свирепыми порождениями, тщетно стремясь сдержать популяцию людей в рамках отведенного им места в пищевой цепи. Это очень правильно, бояться пауков и змей: многие из них смертельно ядовиты. Крупные хищники могут напасть и растерзать слабое человеческое существо, а крысы — передать через укус губительную заразную болезнь. Страх перед естественными биологическими врагами многократно растиражирован в кинематографе: нашествие гигантских муравьев, пчел, птиц, змей и прочей живности регулярно становилось предметом не только фильмов категории В, но и вполне достойных произведений, таких, как «Птицы» или «Змеиный полет». Апофеозом воплощения этих страхов можно считать образ Чужого, знаменитого Ксеноморфа, созданного Гигером, который объединил в себе черты плотоядного хищника, змеиный хвост, ядовитую слюну и отвратительные конечности членистоногих насекомых.

Впрочем, со временем едва ли не больше, чем пауков, змей и хищников человеку пришлось бояться других, куда более опасных представителей живой природы — себе подобных. Залогом выживания племени стало настороженное отношение к чужакам, что породило новую группу страхов, определенно-личных, страхов, вызванных присутствием в этом мире людей. Множество фобий, от элементарной социофобии до логофобии — боязни говорить публично или с незнакомыми людьми, от демофобии — страха перед толпой — до гелотофобии, или боязни оказаться объектом насмешек, имеет своим источником естественный страх перед другим человеком, как носителем потенциальной опасности. Маньяк в маске из человеческой кожи, кромсающий заблудившихся студентов в американской глубинке при помощи бензопилы; семьи вырожденцев-потрошителей, настигающие тех, кто по ошибке сделал поворот не туда; зловещие владельцы музеев восковых фигур, заживо заливающие еще живых людей расплавленным парафином и превращающие их в кошмарные экспонаты инфернального паноптикума — все они вышли из естественного страха перед незнакомцами, несущими в себе угрозу выживанию родного племени. Вероятно, из всех естественных человеческих страхов лишь только эта группа осталась по-прежнему актуально применимой в современной нам реальности: недаром большинство фильмов жанра horror используют в своих сюжетах образы зла, действующего через жестоких чужаков: может быть, тех самых, что темной ночью расположились у дверей вашего дома и провожают вас внимательными взглядами, пока вы дрожащими от волнения руками пытаетесь нащупать в сумочке спасительную связку ключей.

Наши страхи реальны. Какими бы смешными, нелепыми или странными, а может быть, и неприятными ни были бы наши фобии, в основе их лежит стремление избежать действительной угрозы. Предохранительный механизм страха ориентирован на то, чтобы помогать нам выжить в объективной реальности. Но как быть со страхом перед явлениями, которым принято отказывать в существовании?.. С тем страхом, который заставляет вас включать свет для того, чтобы пройти из комнаты в кухню? С тем, который сжимает сердце, когда вы просыпаетесь среди ночи с отчетливым ощущением того, что в своей пустой молчаливой квартире вы не одни? И пусть рядом спит муж или жена, пусть в другой комнате давно уснули дети, сейчас, внезапно проснувшись среди ночи, вы оказываетесь один на один с темной пустотой и холодным чувством чужого взгляда у себя за спиной. 

Страх перед потусторонним удивительным образом отличается от всех описанных выше фобий. Можно со смехом или некоторым веселым смущением признаваться в том, что вы боитесь пауков или мышей. Можно рассказать, что вам страшно смотреть вниз с балкона высотного здания или заплывать далеко в море. Но вот сказать, что вам страшно отодвинуть штору, потому что боитесь увидеть вдруг прижавшееся снаружи к окну чужое белое лицо, как-то неловко. Человек, так долго и трудно добиравшийся до верхушки пищевой пирамиды и наконец водрузивший на нее свое располневшее от праздничных распродаж гузно, не может признать того факта, что в мире присутствует нечто, что он не в состоянии уничтожить, разрушить, купить, съесть. Что его владычество над миром природы не более чем видимость, в то время как в молчаливые ночные часы он остается один на один с самыми сильными и непобедимыми своими страхами — страхами перед потусторонним.

Эти страхи лучше любых доводов рассудка и свидетельств бледных от пережитого ужаса очевидцев доказывают нам существование неведомого и невидимого. Ведь страх, как уже говорилось выше, есть предохранительная функция человеческой психики, ориентированная на то, чтобы помочь выжить в окружающем мире. «Я боюсь того, что существует» — но действительно и обратное утверждение: «Существует то, чего я боюсь». Так любое явление может быть определено через следствия своего существования, подобно тому, как астрономы определяют реальность существования незримой звезды по тем гравитационным полям, которые оказывают влияние на траекторию близлежащих светил. В этом отношении наши страхи становятся свидетельством того, что мир не делится на разум без остатка, и ночные страхи, в которых мы, такие уверенные в себе, своей карьере и силах, стыдимся признаться днем, не менее реальны, чем черный паук в раковине или залетевшая в окно оса.

Бояться не стыдно. Нужно быть готовым к своему страху и уметь преодолеть его, а еще важнее знать, как устранить угрозу, о которой сигнализирует нам сработавшая в сознании сирена тревоги. Смыть в сточное отверстие отвратительного паука. Свернуть недрогнувшей рукой газету, превращая ее в смертельное оружие против злобного крылатого насекомого. Сделать глубокий вдох и погрузить себя в состояние публичного одиночества, выступая перед недружелюбно настроенной аудиторией. А еще — знать, что делать, когда вдруг, без всяких видимых причин, в комнате сдвинется с места стул. Отчетливо щелкнет среди ночи выключатель в коридоре и свет желтым клином упадет в комнату. Или громко хлопнет, распахиваясь, плотно прикрытая дверь. Знать, как подтвердить свое право находиться на вершине пищевой пирамиды, когда отдернете штору и увидите за окном прижавшееся с обратной стороны темного стекла чужое лицо.