DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Фрэнк Роджер: «Я просто иду своим путём»

Фрэнк Роджер — бельгийский писатель, автор более пятисот фантастических, фэнтезийных и хоррор-рассказов, а также ряда повестей. Его произведения активно переводят на многие языки мира, и, хотя работы Фрэнка неоднократно публиковались в России, среди русскоязычных читателей он не слишком известен. В эксклюзивном интервью DARKER он рассказал о себе, своём отношении к хоррор-литературе и чёрному юмору, а также о бельгийской фантастике.

 

Фрэнк, расскажите, пожалуйста, как начиналась ваша писательская карьера?

Я начал писать, когда мне было лет пятнадцать. Так как я любил фантастику и мне нравилась короткая проза, то для меня было очевидно, что мне следует писать НФ-рассказы. Я быстро осознал, что нидерландский (мой родной язык) имеет ряд ограничений, поэтому я начал сочинять на английском, хотя никогда не забрасывал нидерландский окончательно. И до сих пор я пишу на обоих языках. С самого начала я пытался отыскать собственную дорогу, отойти от жанровых клише и сочинять что-то оригинальное, даже если это не всегда было тем, что можно было продать издателю.

На сегодняшний день я сочинил пятьсот рассказов и имею более тысячи публикаций (включая переводы и переиздания). Ещё у меня вышло несколько сборников рассказов и коротких романов на различных языках, а также несколько арт-буков и книг «визуальной поэзии» (это произведения, в которых комбинируют слова и изображения, что-то среднее между литературой и графической работой).

 

В своих рассказах вы часто используете чёрный юмор. Касается ли это только литературы или это призма, через которую вы смотрите на мир?

Моя любовь к чёрному юмору и сатире частично связана с научной фантастикой, которую я читал в подростковом возрасте (Филип К. Дик, Роберт Шекли, Фредерик Браун, Р. А. Лафферти), и частично с бельгийским сюрреалистичным изобразительным искусством, которое часто имеет сатирический уклон. Помимо литературы я также рисую картины в типичном бельгийском сюрреалистическом и сатирическом ключе. Думаю, можно сказать, что сатира и юмор — часть моего ДНК-кода.

 

На плечах каких «гигантов» вы стоите? Кто сильнее всех повлиял на ваше творчество?

Мне кажется, было три человека, которые оказали на меня наиболее сильное воздействие: Филип К. Дик — роскошью своей фантазии, социологической значимостью и философской глубиной; Джеймс Баллард — качеством литературы и ощущением новаторства (способностью уходить от любых жанровых клише и творить в своей собственной манере); и Хорхе Луис Борхес — оригинальностью, как тем, так и стиля письма. Имея свой чрезвычайно уникальный голос в фантастической литературе, Борхес не придерживается традиционных методов повествования.

 

Ваша диссертационная работа была посвящена Филипу К. Дику. Почему ему?

Дик был моим любимым писателем в то время. И его творчеству было посвящено не так много работ. Популярным он стал лишь несколько лет спустя, после «Бегущего по лезвию» и диссертации Кима Стэнли Робинсона.

 

Не могли бы вы рассказать больше о вашей диссертации?

Она была посвящена антиутопическим аспектам миров Филипа К. Дика — социумов, управляемых рекламой, с машинами и роботами, которые уже почти стали людьми, а люди почти перестали быть людьми, а также философским аспектам его работ, таким как слом реальности, ложное против настоящего, истинном значении того, что есть реальность.

Ваши рассказы переведены на десятки иностранных языков, включая такие экзотические, как волапюк. Авторы из России мечтают, чтобы их работы перевели на английский или другие «большие» языки, но, кажется, что вас количество потенциальных читателей совершенно не волнует. Почему?

Мои первые публикации были, конечно же, на нидерландском. Рассматривая карту мира, я осознал, насколько мал регион, где на нем говорят. Я обнаружил, что только два фэнтезийных автора из моего родного города (Жан Рей и Эдди Бертин) публиковались на многих языках, благодаря тому, что их работы были написаны на «больших» языках (французский у Рея и английский у Бертина). Я решил последовать их примеру и начал писать на английском и посылал готовые работы в максимально возможное число журналов и издательств. Вскоре вышло несколько рассказов на французском, потом на английском, на финском, и я продолжил в том же духе, потому что понял, что наслаждаюсь ощущением, когда мои произведения переводят на другие языки. Да, конечно же, приятно, когда тебя публикуют на «больших» языках (английском, китайском, хинди, русском, испанском), но я обнаружил, что получаю не меньшее удовольствие, когда меня переводили на «маленькие» или даже почти «незаметные» языки (мэнский, корнский). Сейчас мои работы опубликованы на 44 языках, и я надеюсь, список будет становиться длиннее. Пока на русском у меня было четыре рассказа (один в «Если», один в «Супернове» и два в «Шалтай-Болтае»).

 

Вы пишете в основном рассказы. Этот жанр вам больше всего по душе? В России и США писатели часто говорят, что рассказы хороши только в начале карьеры, но чтобы стать известным и получать большие гонорары, надо написать роман. Не собираетесь ли вы когда-нибудь написать полноценный роман?

Да, я пишу главным образом рассказы, хотя у меня есть пара больших повестей (или коротких романов). Большинство идей, которые мне приходят, больше годятся под формат рассказов. К тому же, я пишу медленно. Роман у меня затянется надолго. Но, быть может, в один прекрасный день, когда у меня будет много времени и стоящая идея, я всё-таки напишу что-то такое. Это правда, что рассказы не приносят больших денег, но я никогда не писал ради гонораров. Получать деньги за свои работы, конечно же, здорово, но для меня основной целью писательства остаётся самовыражение, и в этом отношении рассказы подходят идеально. Борхес никогда не писал романов. Но я не загадываю насчёт будущего. Может, я сумею удивить сам себя.

 

Довольно часто говорят, что фламандская и нидерландская литература — это литература текущего момента, очень далёкая от фантастики. Пытались ли вы создавать реалистичные рассказы?

Да, у меня есть немало рассказов без фантастических элементов. Хотя они несут тот же заряд юмора, что и мои фантастические рассказы, поэтому мне сложно провести между ними какую-то черту. Я не делаю различий между фантастическими и реалистическими рассказами, когда пишу. Большая часть моих реалистических работ в итоге оказывается в литературных журналах, в которых редакторы не знают, что я также пишу фантастические и фэнтезийные произведения (хотя, может, на самом деле они и в курсе, просто это их не беспокоит).

 

В России большинство читателей очень мало знает о бельгийской фантастике. Например, в СССР была опубликована всего одна антология рассказов бельгийских писателей (в 1986 году), которая включала и фантастические работы. Есть только одно исключение — Жан Рей. Не могли бы вы немного рассказать о ваших коллегах по фантастическому цеху из Бельгии?

Жан Рей был первым бельгийским фантастом, который стал известен в мире. Он, как и я, родом из Гента и писал на нидерландском и французском. Я знаю, что на русском выходило как минимум два сборника его рассказов. Есть общество имени Жана Рея, которое собирается раз в месяц в Генте, где коллекционеры его книг показывают новые приобретения (именно там я и увидел два эти сборника на русском). Другие известные писатели из Гента — это Эдди Бертин (известный, в основном, благодаря хоррор-произведениям, хотя у него есть и научная фантастика), Марк Дж. Руйффелейт (пишет в основном ужасы под сильным влиянием Эдгара По и Жана Рея), Пен Стюард (у неё уже вышли два сборника рассказов). В франкофонской части Бельгии есть Томас Оуэн (пишет хоррор и тёмное фэнтези) и начавший карьеру недавно Бернар Кирини (фэнтези с лёгким привкусом рассказов Борхеса). Конечно же, я перечислил не всех.

Вы принимаете активное участие в жизни Европейского фантастического сообщества. Расскажите немного о нём и особенно о хоррор-авторах и фанатах этого жанра, если они тоже входят в это сообщество.

Мне нравится ездить на конвенты, видеться с друзьями, находить контакты, которые могут приводить к новым публикациям. Хотя, на мой взгляд, атмосфера на конах излишне изолирована от остального литературного мира. Поскольку я не ограничиваю себя жанровыми рамками, я предпочитаю иметь более широкий кругозор: не только НФ, фэнтези и хоррор, но также сюрреализм и нереалистичные работы, которые выходят далеко за пределы жанра.

Что касается хоррора, я никогда не рассуждал о литературе как о сочетании различных жанров, скорее, как о сочетании литературных полей с размытыми границами. В моей карьере была всего пара настоящих хоррор-рассказов (к сожалению, пока не доступных русскоязычным читателям), но они мне нравятся, пусть они и отличаются от моих «типичных» работ. Это «Тьма, тьма, проглоти меня» (Darkness, Darkness, Swallow Me), опубликованная в американской антологии «Сверхъестественные аллегории» (Uncanny Allegories, Post Mortem Press), и «Процесс и ошибка» (Trial and Error) из британского сборника «Леденящие рассказы ужасов» (Chilling Horror Short Stories, Flame Tree Publishing). Это два отличных рассказа, из числа моих любимых.

Делают ли эти два рассказа меня хоррор-писателем? Хм, не знаю. Я просто иду своим путём.


Один из рассказов Фрэнка, «Вопрос профессиональной этики», впервые опубликован на русском языке с его любезного разрешения в этом номере DARKER.

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)