Gary McMahon, “Chill”, 2008 ©

 

Это изувечивание личности

я считаю самым большим злом капитализма.

Альберт Эйнштейн

 

Джоэл стоял на обочине автострады, глядя на завораживающие узоры огней проносящихся мимо машин. Небо над ним было черным и беззвездным, луна пряталась за плотным темным пологом, словно боясь показаться. Единственным источником света были автомобильные фары и фонари на высоких бетонных столбах, напоминающих странные деревья, растущие вдоль заваленной мусором центральной разделительной полосы.

Неприятный, тягучий звук, который издавали нагретые шины, соприкасаясь с холодным асфальтом, начал действовать Джоэлу на нервы, и он двинулся прочь от шоссе, медленно пересекая давно не стриженую полоску дерна, в котором увязали ноги. Пустой, смятый пакетик из-под чипсов, подхваченный вечерним прохладным ветерком, зацепился за манжету его брюк, и он отшвырнул его с таким раздражением, словно это было живое существо, навязчиво требующее к себе внимания. Казалось, даже неодушевленные предметы никак не хотят оставить его в покое.

Низкое гудение мобильника прервало его размышления. Если он не успевал ответить сразу же, оно сменялось либо какой-то песенкой, либо нетерпеливым трезвоном, который никак не удавалось перепрограммировать — он отсутствовал в меню.

Джоэл вынул мобильник из кармана пальто и, поднеся к уху, нажал нужную кнопку — вся современная жизнь, он это знал, состоит в основном из нажатия нужных кнопок.

— Алло. — Эти два слога почти утонули в шуме машин.

— Привет, Джоэл. Это я.

Он не сразу узнал голос.

— А, Сью. Привет.

— Ты сейчас где? Сможешь ко мне зайти? Нагреватель опять сломался. Холодно. Но я найду для тебя что-нибудь согревающее.

Джоэл стиснул зубы. Когда она чего-то от него хотела, Сью всегда говорила вот такими короткими простыми фразами, и в ее мягком голосе проскальзывали едва заметные сексуальные нотки. Сейчас это вызвало в нем запоздалое желание сбросить звонок, оборвать этот разговор, даже не начиная.

— Уже иду, — обреченно выдохнул он, мельком взглянув на шоссе, на бесконечную ленту машин, которая обещала избавительное бегство, но никогда не приносила освобождения. Куда они направлялись, все эти люди? Все, кроме него, знали свой маршрут и пункт назначения…

— Джоэл?

Иногда он ненавидел Сью. Она не могла понять, почему он бросил стабильную работу в респектабельной фирме. Его решение оставить эти крысиные бега привело ее в ужас, и она постоянно донимала его разговорами о том, чтобы вернуться на прежнюю должность, зарабатывать приличные деньги, которые позволяют купить всё то, что есть у других, и вписаться в ту узкую прослойку общества, которая была зарезервирована за ним с самого рождения.

Ее ограниченный взгляд на вещи раздражал его, но не настолько, чтобы он мог устоять перед теплом ее тела в холодную ночь или ее манерой удовлетворять его орально по первому требованию, пусть даже в общественных местах.

— Буду минут через двадцать, — сказал он. Затем, резко отведя руку с телефоном от уха, размахнулся и швырнул его на шоссе. Мобильник резко звякнул об асфальт и, крутясь, заскользил куда-то в неизвестном направлении. Скоро его переедет легковушка или грузовик, раздробив на осколки, которые разнесутся по всему шоссе, как раздавленные насекомые.

— Катись ты!.. — прошипел он, толком не зная, имел ли в виду телефон или женщину, чей голос еще совсем недавно в нем звучал. Но теперь это было уже неважно — так или иначе, докучливая вещь была мертва.

Джоэл быстро двинулся прочь от места преступления, следуя вдоль шоссе, словно это была река, которая могла вынести его в открытое море. Внезапно он почувствовал озноб — в воздухе резко похолодало. Он различил на задних стеклах автомобилей, сбрасывающих скорость перед поворотом на развилку, легкие паутинки инея.

Если он срежет путь — через пустырь по левую руку от него, а затем через парк, — то доберется до дома Сью даже быстрее, чем обещал. Перебравшись через низкое ограждение, он вгляделся в темноту. Отсюда были уже видны огни фонарей на ее улице, однако они совсем не казались гостеприимными.

Шум машин ослабевал по мере того как Джоэл удалялся от шоссе к противоположной стороне ограды, осторожно ступая по каменистой земле. За оградой находился муниципальный парк аттракционов. Подойдя ближе, он начал различать знакомые очертания предметов в темноте: неподвижные качели, карусель, едва заметно кружащуюся под ветром, веревочная детская лазилка, где банда подростков повесила семилетнего мальчика не далее как прошлым летом. Он умирал медленно и мучительно; его убийцы сейчас находились в исправительном центре для несовершеннолетних и, вероятно, будут оставаться там еще долгие годы, а потом состоится суд, они получат свои приговоры, и наконец их без лишнего шума вышлют из страны с новыми документами.

Джоэл перебрался через ограду и вошел в парк. Вокруг не было ни души — даже местные дети в такой холодный вечер сидели по домам, а может быть, предпочитали держаться подальше от этого места из-за того, что случилось прошлым летом, сочиняя новые легенды и мифы о бесчеловечном убийстве мальчика.

Сунув руки в карманы пальто, Джоэл прошел мимо качелей, лишь мельком на них взглянув. Что-то хрустнуло — безжизненный металлический звук, — но он не стал выяснять, что именно, и ускорил шаг.

Однако что-то странное оказалось на горке: чей-то длинный, сгорбленный силуэт примостился в конце покрытого вмятинами ската из нержавеющей стали. Джоэл остановился, вынул руки из карманов и пристально вгляделся в силуэт. Больше всего он напоминал человеческий (в первый момент у Джоэла промелькнула мысль, что человек сейчас поднимется), в распахнутом воротнике виднелась тонкая белая шея, туго обмотанная футбольным шарфом — казалось, он буквально вгрызается в мягкую плоть.

Фигура не двигалась. Может быть, это просто куча тряпья, которую кто-то бросил здесь, не донеся до мусорного контейнера?

Джоэл сделал шаг к горке. Глаза у него слезились, в горле пересохло. Он оглянулся на далекие огни шоссе, затем снова повернулся к тому, с чем, как он теперь понимал, ему пришлось столкнуться.

Сомнений не оставалось: на детской горке скрючилось человеческое тело.

Джоэл, не отрываясь, смотрел на него, не зная, что делать. Его рука инстинктивно потянулась за телефоном, но он тут же вспомнил, что выбросил его, и проклял себя за это. Ну почему он всегда действует не подумав, себе во вред?

— С вами всё в порядке? — нерешительно спросил он, делая еще один шаг вперед и в глубине души надеясь, что это просто бродяга, который отключился после своей ежевечерней дозы наркотика или дешевого пойла. — Извините…

Тело не двигалось. Нигде поблизости не валялось ни пустых бутылок, ни недокуренных косяков, ни одноразовых шприцев.

Джоэл осторожно протянул к телу руку, затем остановил ее на расстоянии нескольких дюймов от него и снова опустил. Кажется, это был мужчина, но трудно было сказать наверняка. Он был закутан в заледеневшее тряпье, к которому словно примерзли несколько помятых банкнот. Вместе с остатками наполовину слезшей кожи его голову и лицо облепили какие-то счета и квитанции. Джоэл старался не смотреть на это гниющее месиво, но был не в силах отвести взгляд от широкого провала рта под расплющенным носом и зияющих глазных впадин, таких глубоких, что они, казалось, пронзают бесформенный ком головы насквозь.

Джоэл почувствовал, как к горлу подступает тошнота, и наконец сумел отвернуться. Затем бегом бросился через парк к улице Сью, которую по-прежнему ярко освещали огни фонарей. Добравшись до ее дома, он сможет позвонить в полицию. Его ноги цеплялись за пучки пожухлой травы, покрытой инеем, пар от дыхания застилал глаза, мешая различать дорогу. Темнота вокруг, казалось, сгустилась еще больше.

— Не останавливайся, — прошептал он сам себе онемевшими губами, холодными и липкими, как мороженое. — Просто иди.

Он шел по неровной, неухоженной дорожке, которая поднималась из центральной части парка к концу улицы Сью. Ноги то и дело оскальзывались на неплотно пригнанных камнях, но все же он ни разу не упал. Подлесок трещал так, будто кто-то проламывался сквозь него, но Джоэл изо всех сил старался не подаваться панике. Воздух словно сгущался вокруг него, и он чувствовал, как холод стискивает его руки и плечи ледяными пальцами. Чтобы избавиться от этого ощущения, Джоэл думал о Сью — о тепле ее тела, о влажной глубине ее рта.

Поскольку теперь он шел медленнее, Джоэл заметил впереди неподвижно стоящую парочку, прислонившуюся к одной из опор широкой металлической арки — условной границы между парком и улицей, смутно различимой вдалеке и уходящей в сторону города. Парочка замерла в тесном объятии. Эти двое не двигались, просто стояли, прижавшись губами к губам, кожей к коже, сердцем к сердцу. Каждый судорожно, будто утопающий, вцепился в одежду партнера. Такая манера обниматься показалась Джоэлу отвратительной.

— Простите, — с трудом выговорил он, поравнявшись с ними, — мне нужно позвонить в полицию…

Никакого ответа. Парочка в буквальном смысле застыла на месте, и объятия превратились в оковы, которые даже время уже не сможет разорвать. От их тел веяло холодом — он поднимался над ними, как пар, как легкий дым невидимого костра.

Джоэл помчался по улице к дому Сью. Когда он окажется там, этот кошмар закончится, чувство реальности вернется, и всё снова встанет на свои места.

Группа подростков в спортивных костюмах стояла возле одного из домов с неосвещенными окнами; капюшоны их курток были наброшены на головы, на мертвенно-белых лицах застыло недоуменно-растерянное выражение. Возле их ног замерла собачонка, мочащаяся у подножия садовой стены: вытянутая задняя лапа примерзла к кирпичной кладке.

Подростки медленно повернулись к Джоэлу; их движения были вялыми и неуклюжими, глаза — тусклыми, будто подернутыми коркой льда.

Джоэл снова побежал, и ему показалось, что он ощущает под ногами медленное вращение планеты, слышит скрежет небесных жерновов, приводящих ее в движение. Всё вокруг застыло на своих местах, окоченело; все социальные механизмы разом заклинило, все детали разлетелись — центр был уже не в силах их удержать. Слишком многое изменилось; слишком сильный ужас обуял тех, кто надеялся лишь контролировать силы, ими же созданные. Война в Ираке. Кредитный крах. Грядущий обвал рынка недвижимости. Все мировые системы застопорились, застыли; впереди были холодные дни и суровые ночи, и Джоэл больше не чувствовал себя частью глобального плана.

Сью хотела выйти за него замуж, как только окончательно оформит развод; но всё, чего хотел сам Джоэл, — затеряться в толпе, стать мельчайшей из всех информационных частиц на жестком диске мирового компьютера, хранящего все эти имена, даты, статистику о населении земного шара. Все социальные связи и обязательства представлялись ему грузом, который он покорно тащил на спине — так давно, что уже привык к этому сковывающему бремени. Но сейчас, в разгар текущего кризиса, это было всё, за что ему оставалось цепляться, чтобы оставаться на плаву.

Он подбежал к входной двери в дом Сью, мельком успев заметить ледяную корку на окнах, пока переводил дыхание.

— Сью! — Он забарабанил в дверь почти не сгибающимися от холода руками. — Впусти меня! Пожалуйста!..

Он попытался вглядеться в ближайшее к нему окно, и ему показалось, что сквозь ледяные узоры он различает фигуру, неподвижно застывшую с поднесенной ко рту рукой. Она была похожа на восковую куклу или некий слепок реальности того момента, когда все предметы еще были такими, какими им полагалось быть, прежде чем они застыли, подчинившись неведомой и неодолимой силе.

Джоэл повернулся и, спотыкаясь, побрел по садовой дорожке. Группа подростков у соседнего дома стояла на том же месте, но теперь они уже были неспособны совершить ни малейших движений. Один из них упал и растянулся у края тротуара; коренастый торс разлетелся на куски, забившие водосточный желоб, — они напоминали бросовые куски мяса на распродаже обанкротившейся продуктовой лавки.

И вдруг он замер, омертвев от ужаса, на полпути к тротуару. Его ноги словно вросли в собственные давешние следы.

Человек с детской горки теперь стоял возле калитки соседнего дома, пристально глядя на Джоэла. Его лицо, точнее, то, что от него осталось, по счастью, было наполовину скрыто налепленными чеками, квитанциями, еще какими-то сложенными и надорванными бланками и автобусными билетами, — всё вместе это походило на плохо склеенную маску.

— Идем со мной. — Голос его звучал как пригоршня камней, брошенных в жестяное ведро.

— Идем. Со. Мной.

Джоэл зарыдал, но слезы замерзали на щеках. Он посмотрел на свои руки — они были маленькими, словно смерзшимися, и неестественно бледными. Когда он попытался разжать скрюченные пальцы, один из них с хрустом сломался и упал на землю у его ног. Боли не было; все чувства отмерли.

— Идем.

Теперь он заметил и другие призрачные фигуры позади этой, — тех, кто предпочел перейти в новое состояние и сохраниться в нем навечно. Сью отныне была потеряна для него, вместе со всем тем, что включал в себя ее мир. Его былые мечты застыли, и чтобы избавиться от них, ему нужно было делать всё, что прикажет его зловещий проводник.

Джоэл шагнул вперед на негнущихся, слабеющих ногах, всё менее повинующихся ему с каждой секундой, и последовал за неизвестным в застывший белый мир, где нечто иное, отличное от всего того, что он знал до сих пор, — возможно, иная, лучшая жизнь, — готовилось вырваться наружу из ледяных глубин.

---

Перевод Татьяны Источниковой