Мрак твоих глаз (роман)

Автор: Илья Масодов

Жанр: трэш, гуро, некрореализм

Издательство: KOLONNA publications

Год издания: 2001

Похожие произведения:

• Юрий Мамлеев «Шатуны» (роман)

• Владимир Сорокин «Сердца четырех» (роман)

• Майкл Джира «Потребитель» (сборник повестей и рассказов)

• Джеймс Хэвок «Мясная лавка в раю» (роман)

По электронному адресу minjust.ru/ru/extremist-materials находится увлекательная вещь — федеральный список экстремистских материалов, в который включаются иногда совершенно безобидные вещи: брошюрки свидетелей Иеговы, сочинения фантаста и коммерсанта Рона Хаббарда, застольные беседы Гитлера, размышления о славянских богах Истархова и прочие благоглупости. А вот Ильи Масодова там нет, хотя, по здравому размышлению, ему там самое место, ведь он самый что ни на есть литературный экстремист, тот, кто практикует, выражаясь словами французского философа Ролана Барта, «нулевую степень письма».

Говорить о том, что никакого Масодова на самом деле и нет, и что под этим псевдонимом скрываются три автора, книги которых некогда активно печатались издательством «Ad Marginem», а именно Мамлеев, Сорокин, Радов — уже дурной тон. Кем действительно является Масодов и существует ли такой автор в действительности, или это химера наподобие Козьмы Пруткова и Александра Зорича, разберутся в свое время историки литературы и конспирологи, а может, какой-нибудь сотрудник «KOLONNA publications» проболтается по пьяни.

История искусства знает такой казус. Когда-то хитрые провокаторы от арт-бизнеса придумали такую штуку — дали обезьяне в лапу кисть, поставили перед ней краски, положили холст, поманили бананом, и обезьяна давай малевать по холсту, старалась, банан отрабатывала, что-то нарисовала там, начеркала, а галеристы выставили ее «картину» на продажу — якобы этот шедевр написал модный авнгардист, это последняя его работа и стоит она очень больших денег. Пришедшие в галерею покупатели, несмотря на явно завышенную цену, купили эту картину и хвастались всем: «модный авангардист, последний шик, понимаем в современном искусстве». А картину «написала» обезьяна!

Вот что-то подобное происходит и с восприятием творчества Масодова. За его книги букинисты просят очень большие деньги, его книги считаются библиографической редкостью, за ними гоняются, их ищут, а литературной ценности они не представляют никакой. Это тот случай, когда книга превратилась в арт-объект и предмет коллекционирования. Но это заслуга не Масодова, а Дмитрия Волчека и его издательства, продуманного маркетинга и грамотного позиционирования товара.

«Мрак твоих глаз», вышедший в 2004 году тиражом 1000 экземпляров, является первой книгой трилогии с одноименным названием, в которую входят также «Тепло твоих рук» и «Сладость губ твоих нежных».

Масодов работает на грани «некрореализма» и «гуро». Для тех, кто не знаком с этими терминами, поясним, что «некрореализм» — художественное направление, объектом эстетического описания которого является условия стоящего на пороге смерти человека, а потому демонстрируещего патологию смещённых действий. «Гуро» (или эрогуро) — направление в литературе и искусстве Японии, возникшее в 1920-х годах. Эрогуро характеризуется наличием сцен, вызывающих отвращение у большинства людей, — странных, абсурдных и выходящих за рамки привычного. Обычно это эротические сцены с расчленёнными или выпотрошенными телами, кровопролитие, каннибализм, отрезание конечностей, извращенные убийства, некрофилия, пластические операции.

Почти все элементы гуро присутствуют в романе Масодова «Мрак твоих глаз». Вот несколько характерных цитат:

«Наташа, подчиняясь непонятной тяге, пускает им свою рвоту изо рта в рот».

«Старуха приволокла из кухни нож и ела старика сырым, вспомнив забытый вкус мяса, потом вылезла с ножом и кровавым куском в зубах на балкон и перевалилась через перила, думая, что умеет летать...»

«Коля тоже молчал, сложив свои сильные руки на груди, и тщательно четвертовал в своем воображении Соню большим мясным ножом, жарил куски ее тела на вертеле и ел. Желание резать, зверски насиловать, зарезать, разрубить и сожрать стоящую перед ним девочку настолько переполняло медвежью сущность Коли, что он с трудом подавлял в себе порыв...»

Вся книга состоит примерно из подобного рода предложений. На ее страницах бессмысленно убивают, умирают, едят друг друга, насилуют, воскресают, потом опять умирают... Спасибо хоть, что, как у Сорокина, экскременты не едят.

Свои ценители и поклонники есть у всего, есть у Люцифера Валентайна — сценариста и режиссера таких выдающихся фильмов как «Тошнотная камера пыток», «Выблеванная жертва», «Бойня блюющих куколок», есть у Светланы Басковой (эта та, благодаря кому наш язык обогатился такими идиомами как «сладкий хлеб» и «братишка, я тебе покушать принес»), есть у Карлтона Меллика III, написавшего «Сатанбургер», а есть и у нашего Масодова, который педонекрофил от литературы. Ну, любит человек мертвых, голых расчлененных пионерок с нарисованной пентаграммой на лбу и вырезанным пупком, отрезанными грудями; нравится ему запах развороченных кишок и вид кала, размазанного по худеньким детским ногам. Психиатр наверняка без проблем сможет поставить диагноз и прописать лечение. Но поскольку мы находимся в плоскости эстетики и литературы, то тут диагноз не уместен.

Раскрывать сюжет и плодить спойлеры — дело неблагодарное, но стоит упомянуть, что в книге много китча и символов ушедшей советской эпохи: Ленин, пионеры, барабанщики, партизаны, дух безногого Мересьева, строители коммунизма, и все они переплетены в макабрическом инфернальном танце всеобщей смерти и пожирания друг друга.

Масодов в качестве эпиграфа к каждой главе романа использует главы из Откровения Иоанна Богослова, которое в народе больше известно как Апокалипсис. Вот и сам Масодов — такой живописатель апокалипсиса и пляски смерти на Земле, когда небеса рушатся, в небе сияет звезда Полынь, а мертвые воскресают.

Многие читатели считают, что все романы и рассказы Масодова — абсолютный литературный трэш, графоманский мусор. Пример того, как грамотный маркетолог продает дерьмо под видом вкусной шоколадной конфеты. Произведение, которое смогло появиться и стать популярным и востребованным только в сытые, благополучные, демократические времена, что-то вроде «Черного квадрата» Малевича, который является антиискусством, концом и пределом искусства (об этом очень хорошо написали Михаил Веллер и Татьяна Толстая в своих блестящих эссе).

Феномен Масодова, как и саму его прозу, хорошо характеризует следующий фрагмент рецензируемого нами романа, где описывается полоумный бомж-сторож, который верит в святую пионерку Прасковью Пальчикову. Та ходит повсюду пешком и выставляет себя скотским людям на поругаение, пытаясь устыдить их своей чистотой.

«Одежда Григория почти истлела, тело высохло, глаза впали, и Григорий приобрел такой вид, что забредший в паскудное место человек из монашеских шатунов принял его за нового подвижника и какое-то время жил с ним в сторожке, внимая горланным крикам Григория и преданно кормя учителя пирогами с горохом. Но с наступлением холодов монах не вынес тяготы станционного существования и исчез, оставив под лавкой грязный носок и худую книжицу с заповедями неизвестных святых».