Когда-то его звали Никита Логинов. Год назад ему исполнилось тридцать лет, а спустя четыре дня после скромного празднования Папаша сказал:

— Пора.

Это было триумфальным завершением Папашиных трудов. Месяцы подготовки, тайных встреч, собраний, разговоров наедине с Доверенными. Месяцы тайной жизни, скрытой от посторонних глаз — глаз грешников, — и вот свершилось…

— Пора. Пора, сынок. Сынок, ты слышишь?

Никита сидел и смотрел в окно. Ему нравилось смотреть в окно, из которого был виден двор и играющие дети. Он мог делать это часами — наблюдать, ловить с жадностью каждое движение маленьких, таких забавных человечков. Ему никогда не надоедало. Наверное, не будь Папаши, Никита так бы и умер в кресле от голода и жажды. Он бы смотрел и смотрел, и эта широченная улыбка на его лице никогда бы не померкла — и после смерти.

— Завтра мы уезжаем, — говорил Папаша, вытирая рот сына платком. Слюна все шла. Никита, увлекшись, забывал слизнуть ее. — А сегодня собираем вещи. Правильно?

В последнее время Папаша изменился. Его красное лицо с широкими порами, с крупными грубыми чертами выдавало в нем запойного алкоголика. Дикие глаза смотрели из-под лохматых бровей, похожих на собачьи хвосты. «Выпить! выпить! — читалось в них, — дайте хоть паршивую каплю! я сдохну, если не выпью…» Он не переставал думать об этом каждую минуту — даже когда погружался в медитацию и пытался установить связь с Космическими Учителями, но — он поклялся и не может позволить себе ни грамма спиртного. Для него началась Новая Жизнь. Первый шаг к Просветлению сделан. Пора идти дальше.

…пора!..

Папаша задернул штору, и детская площадка исчезла.

— М-м-м?

Никита уставился на рисунок на ткани — цветы оттенка экскрементов. Сначала удивленно, потом на его лицо, словно большой отвратный жук, наползла обида. Нижняя жирная губа Никиты оттопырилась. В глазах появились слезы. Нет! Как же! Он хочет еще!

Папаша ждал, что будет дальше.

— Не-ет… Не-ет, неправильно, неправильно… — бормотал его сын. Он начал вставать, вытягиваться во весь рост, раскладываться, точно телескопическая труба. — Не-ет. Не закрывать!.. Не-ет…

Никита был высокий, с красивыми широкими плечами. Над своей фигурой он немало поработал в юности и позже, после армии, частенько забегал в тренажерный зал с приятелями. Зато голова — уродливая. Какая-то… словно от другого тела, что ли. Толстое лицо, мясистый, бесформенный, всегда лоснящийся от кожного сала нос. Наверное, в мать пошел, она была не ахти какой красоткой, царство ей небесное.

Папаша вздохнул. Лидер проповедовал, что излишняя привязанность к близким только мешает духовной эволюции. Что тот, кто любит, может и не попасть на Корабль. Эмоции есть продукт человеческого разума. Разума слабого. Разума развращенного… грешного.

Космические Учителя сказали Лидеру, как правильно наставлять Посвященных. Лидер не ошибается.

Папаше приходят мысли о прошлом, они неприятные, шершавые, точно наждачная бумага. Когда-то его сын был совершенно другим. До аварии, до травмы, до комы…

…Голова распухла, господи, она как тыква, обмотанная бинтами… о господи!

— Пора, сынок, — повторяет он, заключив большое туловище сына в объятия.

Никита сначала стоит неподвижно, а потом обнимает Папашу в ответ.

 

Круг. У каждого факел. Горит. Слетают искорки.

Лидер:

— Мы не желали зла, но отплатим за зло.

Их тридцать. Братья. Сестры.

Хором:

— Мы не желали зла, но отплатим за зло!

Лидер:

— Мы не желали зла, но отплатим за зло!

— Мы не желали зла, но отплатим за зло!

Никита стоит с факелом в руке.

Ему нравится быть в кругу. Тут все свои. На нем длинная белая одежда. Хорошая. Красивая. Такую одежду Братьям и Сестрам велят носить Космические Учителя.

Никита слушает. Лидер говорит хорошо и красиво. И каждое его слово правильно. Истинно.

Голос его отдается в голове Никиты, точно в пустой бочке:

— Теперь вам пора в путь. Близится час, Братья и Сестры. Готовьтесь, укрепите дух. Они сказали мне, что Корабль близко…

Его рука поднимается. Указательный палец протыкает небо.

— Там… узрите вновь и вновь. Она приближается!

— Элло-о! Элло-о! Эфре-ем! Та! Та! Та! Элло-о!

Братья и Сестры смотрят вверх.

Комета. Ее видно отчетливо в разрывах между облаками.

Никита тоже смотрит. Какая она красивая! Неземная … штука, с длинным хвостом. Этот хвост становится длиннее с каждым днем. И в этом есть Смысл. Лидер знает.

— Элло-о! Элло-о! Эфре-ем! Та! Та! Та! Элло-о!

Посвященные раскачиваются и поют. Раскачиваются и поют. Никита раскачивается и поет вместе с ними.

 

— К сожалению, он останется инвалидом, — говорит врач, протирая очки носовым платком. — Увы. Травма была слишком тяжела. Часть мозговой ткани элементарно… хм… потеряна, понимаете? — Врач надевает очки и заглядывает в карту, исписанную таинственными письменами медиков, которые простой смертный разобрать не в состоянии. — Да. Чудо, что он вообще жив. Да. Чудо.

Никита попал под грузовик. Больше всего досталось голове. Никто не ожидал, что он очнется после комы, что сможет говорить, делать все, что делал раньше, обслуживать себя на элементарном уровне, в общем, быть настолько адекватным при такой жуткой травме.

Никита очнулся, но стал другим. Чужой ребенок поселился в его большом красивом теле. Да, тело оставалось красивым — хоть и исхудало за время болезни. Но вот голова… Когда Папаша увидел ее впервые после операции, то подумал, что у него белая горячка. И теперь, на выписке, лучше не стало. Отек, конечно, спал, но эти шрамы на скальпе, эти пятна зеленки, эти пучки волос, растущие в беспорядке… Как примириться с таким?..

…Часть его мозга осталась на той дороге… выпала… вытекла…

…Не мой сын, не мой сын… господи, не мой сын…

— Впрочем, — добавляет врач, — вы можете подать заявление на отказ. Никиту отправят в специализированное заведение. Для таких же. Пострадавших.

— В дурку, что ли? — каркает Папаша.

— Зачем же?.. Это не дурка, а дом престарелых для людей…

— Нет, — Папаша мотает головой.

Он знает выход, и пусть этот эскулап катится в задницу. Умник! Чтобы отдать Никиту в дурку, где над ним будут измываться?..

Нет!

Посвященные указали ему путь — и пусть он сдохнет, если профукает такую возможность.

Врач смотрит на Папашу, ожидая окончательного решения.

— Мы с Никиткой домой едем. Выписка оформлена?

Врач закрывает историю болезни.

— Ваше право.

Папаша скалит редкие скверные зубы. Конечно, его право. Он свои права знает, не обманешь.

…Когда я попаду на Корабль и улечу отсюда, ты сдохнешь, поганый грешник… А я буду лететь и лететь…

Элло-о! Элло-о! Эфре-ем! Та! Та! Та! Элло-о!

 

Квартира продана. Имущество продано. Теперь все это ни к чему. Так сказал Папаша. Это истинно, это Никите нравится.

Чтобы стать Посвященным, надо отказаться от мира и принести особую клятву…

…Никита в точности повторяет все, что ему велят. Он голый, посреди сарая, слегка дрожит, его причиндалы сморщились; вокруг — Братья и Сестры. Они говорят какие-то вещи, которые Никите непонятны. Но Папаша рядом, он улыбается, значит, все хорошо. Ничего бояться не стоит, да. Папаша прошел омовение, и на нем теперь длинная красивая одежда. Белая, как снег. Говорят, он Брат 56. Имена нельзя. На Корабле имена будут не нужны. Все души заранее пронумерованы, чтобы Космическим Учителям было удобнее распределять их по полочкам. Так говорит Папаша. Значит, истинно. Папаша знает это от Лидера. Космические Учителя говорят с Лидером напрямую. Комета летит мимо Земли, а их, Учителей, Корабль прячется в ее хвосте. Когда Комета приблизится на нужное расстояние, Посвященные вознесутся и попадут внутрь. И их распределят по полочкам. А потом Корабль полетит дальше в Свет и Добро, дальше собирать чистые души. Не грешников, нет. Только чистые души. Пронумерованные…

Брат 57. Так, Никите сказали, он будет зваться. Папаша Брат 56, а он Брат 57. Вот здорово, здорово!

Никита радуется, в ладоши хлопает. Его обливают водой. Братья и Сестры напевают эту классную, классную штуку:

— Элло-о! Элло-о! Эфре-ем! Та! Та! Та! Элло-о!

Никита пытается подпевать, но у него выходит не очень. Вот такой Никита еще неумелый. Но он научится. Его научат.

— Брат. Новый Брат… Приветствуем тебя, новый Брат…

На него, голого и вытертого насухо, надевают красивую белую одежду.

Лидер здесь. Входит, вплывает в сарай. Его лицо светится улыбкой.

— Приветствуем новых Братьев в «Золотом Рассвете».

Посвященные повторяют хором:

— Приветствуем новых Братьев в «Золотом Рассвете».

Папаша становится рядом с Никитой. Заставляет его опуститься на колени. На пол, чтобы не запачкать белую одежду, постелена прозрачная пленка.

Лидер возлагает свои руки — одну на голову Папаши, другую — на голову Никиты. На его череп-глобус с хребтами-шрамами, континентами-пятнами и лесами-пучками волос.

Никита улыбается. Никита счастлив. У Никиты теперь новый дом.

Никита теперь чистая душа.

Ни в коем случае не грешник.

 

Перед Походом Никита слышал от Братьев и Сестер о Событии.

Они (грешники) что-то сделали, сделали очень плохое.

— …Подкараулили, когда наши возвращались пешком от станции, где-то в кустах сидели. Напали. С палками… — говорит Сестра 10. — Уроды. Прокляты будут. И умрут.

— Грешники… — другой голос. Вроде бы Брат 29. — И никто ничего делать не будет?

— Кому это надо? Участковый вроде сказал — разбирайтесь сами…

— Что и следовало ожидать. Всегда так. Всегда! А что теперь с нашими Братьями и Сестрами?

Никита точно знает, что это Брат 72.

— Трое с тяжелыми травмами. Один в реанимации. Очень плохие прогнозы.

— Почему они в больнице? Почему у грешников? Почему Лидер не забрал их сюда? Космические Учителя вылечили бы их…

— Не знаю. Я тоже думаю, может быть, наше Слияние, Молитва, Медитация помогли бы лучше их лекарств…

Плохое Событие. Никита размышляет над ним весь день. Работая, медитируя по расписанию, работая и медитируя. Вечером, перед общим собранием, он подходит к Папаше. К Брату 56. Он хочет знать, что это за Событие такое?

Папаша озирается по сторонам. У него багровое, словно обгоревшее лицо, дикие глаза смотрят из-под бровей.

— Деревенские… — горячо шепчет он — не хочет, чтобы слышали другие Братья и Сестры. — Деревенские… ублюдки… Они постоянно нашей коммуне козни строят. Тьфу! Быдло. Быдло. Пьянь и срань. Что они понимают? В общем… уже не первый случай… Ничего, когда мы вознесемся, они останутся тут, и их пожрет Грех… все получат по заслугам, — изо рта Брата 56 вылетают капельки зловонной слюны. — Короче, подкараулили наших и избили до полусмерти. А участковый такой, сука… — тут лицо Брата 56 искажается — он хочет показать Никите, какой на самом деле этот Участковый, но тут звонит колокол.

Колокол — для Важных Дел. Посвященные тянутся к большому сараю, где проходят собрания коммуны, массовые медитации и Лидер читает проповеди и послания от Них.

Чувствуя волнение, Никита вливается в общий поток. Вокруг него все в белых одеждах. И он тоже. Это здорово, это отлично быть как все. Иметь номер.

 

Он был пьян, когда грузовик наехал на него. Выпил в придорожной забегаловке, вышел на улицу вместе с двумя случайными знакомыми. Пошел к проезжей части, не зная, не соображая, что там. «Эй, эй, ты че, да стой, придурок, там машины!» А он пошел, просто пошел. Его несло. Как будто к голове привязали груз, и груз перевесил и потянул тело вперед. Водитель грузовика не был виноват. Полиция заключила, что инцидент произошел по вине пешехода, переходящего дорогу в неустановленном месте и в нетрезвом состоянии.

МАЗ толкает. МАЗ тяжелый. Воняет дизельным топливом и грязью, теплой резиной и чем-то непонятным. Гигантское колесо наезжает, наезжает, вскользь, иначе бы голову просто расплющило. Громкий хруст. Адская боль опоясывает. Никита ощущает эту боль, как если бы она принадлежала другому человеку — поначалу, а потом падает в черную дыру, падает вечно…

Частичка мозга Никиты остается на асфальте. Смыли ее потом вместе с кровью, или она так и осталась?.. Может, ее съели бездомные собаки?

 

Единственный сон, который Никите снится с той поры и который забывается поутру, — громадное колесо. Голову так давит, так давит!..

 

Никита смотрит на Лидера, занявшего трибуну. Никита в первом ряду. Отсюда лучше всего видно Посланника Космических Учителей и его красивое лицо. Оно светится. Наверное, это Они вдохнули в него Сияние Жизни.

— …мы не хотели причинять зло другим… мы предлагаем, и кто берет, тот идет по Высшему Пути, к Вознесению… кто отвергает дар, тот остается с Грехом, тот барахтается во тьме! Во тьме?

— Во тьме! — единым вздохом отзывается толпа, заполняющая сарай. Посвященные сидят на земле, на пленке, чтобы не запачкать одежду.

— Но мы… — продолжает Лидер, чей взгляд блуждает и блуждает где-то, — мы уйдем… Комета все ближе, и я жду сигнала, чтобы сказать Вам — пришло Время, Братья и Сестры… Время Вознесения! И что должны делать мы, когда счет идет на дни и часы?

— Медитировать и молиться! — говорит толпа, и Никита говорит вместе с ними, едва понимая то, что срывается с его языка. Это не страшно. Истинные Слова всегда истинны, даже если кто-то не может их понять.

— Медитировать и молиться! — выкрикивает Лидер. — Да! Взойти на Корабль мы можем только чистыми и невинными, свободными от греха. Если увидишь червоточину на одеждах Брата твоего и Сестры твоей, знай, что им нет пути на Корабль, — Лидер прикладывает ладонь к сердцу, а потом взгляд его снова блуждает, словно он пристально следит за невидимой мухой. — Духовные одежды свои держи в чистоте и наказывай держать Брату твоему и Сестре твоей. Да?

— Да! — отзывается толпа. С задних рядов до Никиты доносится чей-то экзальтированный плач. А какой-то ребенок, малыш, смеется. Мать шикает на него — нельзя же так, ты что!

— Но они напали на нас снова! — Лидер простирает правую руку, будто хочет одарить людей благословением. — Они — грешники, злодеи, — снова напали. Они хотели убить наших Братьев и Сестер! Они напали?

— Напали… — прокатывается под крышей сарая грозный рокот.

Лидер тянется вперед. Его взгляд больше не блуждает без цели. Он шарит в толпе, как будто ищет слабого духом, паршивую овцу, которая портит стадо. Разве такое стадо достойно Вознесения?

Никита ловит взгляд Лидера, и его сердце на миг останавливается. Ему приходит видение Кометы. И Корабля, что скрывается от жадных, ненавидящих, завистливых взоров грешников в ее хвосте. Лишь чистые спасутся, остальным путь на борт заказан. Они пройдут полями солнечными, лесами прохладными, холмами, покрытыми росой, что сверкает как бриллианты, они ступят на Лестницу, которая приведет их… Громадное колесо — оно давит, так давит… Корабль принесет их в Страну Света и Радости, где нет горя, сомнений, зла. Где хрустальные ручьи шумят, где трава похожа на облако, где… «Эй, эй, ты че, да стой, придурок, там машины!»

— …простим ли мы их?.. — голова Лидера висит прямо над Никитой. Никита чувствует страшную дрожь внутри себя.

— Нет! — сидящая толпа уже ревет, раззявив рты. Фигуры в белом раскачиваются в трансе. Их глаза — не глаза. Стекло. — Не простим!

Экзальтированный смех становится громче. Женщина бьется в истерике. Словно решив посоревноваться с нею, какой-то мужчина принимается хохотать басом.

Громадное колесо… оно давит… давит… больно!

Чистые освободятся, и Космические Учителя, Мудрые Странники, утешат их и примут, и сделают своими детьми. И разложат по полочкам…

…1, 2, 3…

 

— Как этот быдлоган вообще выжил? У него же почти все мозги вывалились?..

Две медсестры в изножье кровати. Одна красивая такая, он бы ей вдул без раздумий, сучке, другая обвисшая, старше, фу какая шлачина!.. Нет, первой он бы вдул!

Эй, ты! Слышишь?

Они не слышат. Они не обращают на него внимания, а если и смотрят, то с презрением. Никто еще на него так не смотрел, а если бы осмелился, он бы расхлестал ему табло в два счета. Никита не лох, и за лоха себя держать не позволит.

Че на уставилась! Че уставилась? Да я тебя…

Уродка обвисшая подходит ближе, вглядывается в Никитино лицо.

Че на уставилась? Фигали — не слышишь?

— Не башка — мешок с говном, гляди, Верок.

— Точно. Видать, говно там и было, в черепушке-то. Раз жив еще. Шибко не убыло.

Никита хочет встать и отхлестать обеих до крови. Он не может.

Та, что красивая, сжимает обвисшей левую ягодицу. Обвисшая поворачивается, целует ее губы, быстро так. Чмок! Красивая вцепляется ей в грудь, пальцы с алыми ногтями мнут белый халат.

Никита смотрит.

Дерьмо!

 

Монитор пищит. Линии выпрямлены.

Красивая выскакивает в коридор.

— Остановка! Остановка!

 

— В Поход отправятся лишь самые достойные, — говорит Лидер, которому Доверенный протягивает список.

Чья-то жесткая рука падает на плечо Никиты. Громадное колесо исчезает. Медсестры исчезают. Все проваливается в черную дыру. Эта дыра Никите хорошо знакома — в нее погрузилась вся его жизнь. Все. Весь он.

Брат 56. Его Папаша.

— Спокойно. Дыши. Дыши, вспомни упражнения. Вот так.

Никита выполняет его просьбу. Он делает дыхательные упражнения, и вскоре его бешеное сердцебиение успокаивается.

Лидер громко называет номера. Никита, забыв, зачем он здесь, водит головой. Качает головой, словно китайский болванчик.

— Брат 57!

— Тебя выбрали, сын. Тебя выбрали. Ты отправляешься в Поход, — шепчет ему в спину Папаша.

Никита кивает. Он избранный. Это честь. Космические Учителя теперь смотрят на него, и он не имеет права их подвести.

Никита смотрит на Лидера, чье лицо по-прежнему светится. Он не может подвести Лидера.

— По моему сигналу все, кого я назвал, соберутся у выхода с фермы, — говорит фигура на трибуне. — А теперь посвятим несколько минут медитации… — голос Лидера становится тягучим, гипнотическим. В нем Никита тонет, словно в меду. Он размеренно дышит, очищая свои мысли, и сжимает анус. Сжимает, разжимает. Сжимает, разжимает. Этому упражнению Лидера научили Космические Учителя. Оно нужно, чтобы полностью раскрыть все чакры, а когда они раскроются, космическая энергия потечет сама.

Анус сжимается и разжимается. Раз и два. Сжимается и разжимается. Течет космическая энергия.

 

Круг. У каждого факел. Горит. Слетают искорки.

Лидер:

— Мы не желали зла, но отплатим за зло.

Их тридцать. Братья. Сестры.

Хором:

— Мы не желали зла, но отплатим за зло!

Лидер:

— Мы не желали зла, но отплатим за зло!

— Мы не желали зла, но отплатим за зло!

Никита стоит с факелом.

В круг входят несколько человек. У них ружья, дубинки, длинные такие ножи, топорики. Они молча раздают оружие Братьям и Сестрам, которых выбрал Лидер.

— Мы будем беспощадны к грешникам, — говорит он, стоя в центре круга. — Мы омоем кровью грешников свои сердца.

— Да, — хором отвечают Посвященные.

Никита зачарованно смотрит на эти отличные штуки в руках Братьев и Сестер. Ему не дают ружье, а вручают тяжелую дубинку, утыканную гвоздями.

Лидер подходит к нему и смотрит в глаза. Никита стесняется. Наверное, надо встать на колени?

Нет. Лидер не хочет этого. Его рука на плече Никиты.

— Корабль близко. Жди! Держи уши и глаза открытыми!

Никита обещает.

— Будь беспощаден к грешникам. Пусть никто не уйдет.

Да, они совершили Зло, значит, должны заплатить.

Лидер кивает Брату 9. Брат 9 улыбается Никите.

— Я буду рядом. Идем вместе.

Они идут. Идут. Все тридцать. Идут через ночь, кажется, долго, почти до самого рассвета. Но Никите лишь так кажется. Брат 9 говорит ему, что надо делать. Объясняет в деталях. Никита клянется сделать все-все.

Вот дорога. Изгибается. Дома. Ночь висит над крышами, и брешут собаки. Их лай становится все сильнее.

Фигуры в белом перемахивают через заборы, раздаются оглушительные раскатистые выстрелы. Собаки бешено лают, захлебываются, визжат. Их расстреливают в упор из дробовиков.

Брат 9 ведет Никиту к дому справа. Никита шагает. Никита выбивает дверь калитки, вбегает во двор. Собаки тут нет. Какой-то мужчина в трусах и тельняшке выбегает на крыльцо.

— Че за… пошли на… эй! — ревет он.

Никита бьет его своей дубинкой. Грешник. Никита бьет, валит с ног. Хорошо видно, где его бритая голова, этого мужика. Свет падает из сеней. В сенях появляются женщина и два мальчика. Никита бьет по чужой голове. Грешник. Кровь брызжет на стену. Удар. Голова мужика превращается в месиво. Крик! Откуда? Никита поворачивает голову. Брат 9 впрыгивает в дом и стреляет женщине в лицо из «Сайги». Лицо разлетается на кусочки. Дети падают вместе с матерью, Брат 9 стреляет и в них. Ошметки плоти, маленькие такие, взлетают высоко вверх, до потолка. В пороховом дыму Брат 9 выбрасывает пустые гильзы. А потом:

— За мной.

Никита переступает через мужика в тельняшке. Сени залиты кровью. Словно там лопнул громадный воздушный шар, наполненный ею. Кто-то так удачно пошутил. Ба-бах! И все красное! Никита улыбается. Ему нравится. На нем тоже есть это, красная штука… кровь, да. Она липкая и остро пахнет. Она похожа на томатный соус.

Никита идет за Братом 9. Выстрелы, крики, удары, звон стекла повсюду. Собак уже не слышно — они мертвы. Один из домов уже горит. Белый дым стелется над улицей, обнимает фонарные столбы. Истерический визг — впереди. Резко обрывается. «Детей не трогайте хотя бы, нехристи…» Влажный звук чего-то, что рвется. Как мокрая бумага.

Еще один дом. Во дворе уже мертвая псина. Мотоцикл с коляской.

— Хватай! Бей!

Брат 9 указывает на кого-то, кто несется прямо на Никиту. Никита бьет, попадая своей дубинкой по лицу. Кто это? Неважно. Грешник, и все. Он долго месит тело у себя под ногами, но Брат 9 торопит его. Дальше-дальше-дальше. Бей. Убивай грешников. Омойся их кровью, Брат.

Никита делает все, что надо. Он ведь обещал. Он поклялся. Космические Учителя смотрят на него, наблюдают в свои дальновидные штуковины… в телескопы, и все записывают.

— Идем, Брат! Спешим! Быстрее!

Никита еле переставляет ноги. Его вырвали из мути непрошенных грез, сдернули на землю, заставили бежать. Брат 9 буквально тащит его, держа за рукав белого — а сейчас багрового, влажного от крови —одеяния.

Обратный путь. Дорога, лес, поле. В темноте не споткнись, не упади!

Много-много факелов. На ферме оживление. Лица радостные. Огня прибавляется. Брат 56 находит Никиту. Все обнимаются, и Папаша обнимает сына.

— Грядет. Пришло Время! — по лицу Брата 56 текут слезы. — Мы дождались, сын! Мы скоро вознесемся.

Вот это просто здорово. Никита кивает головой, хлопает в ладоши. Говорит: «Гы-гы-гы… да, гы-ы-ы-ы…» Смеется.

Помощники Лидера, его близкие Доверенные, приглашают всех в сарай. Снова на общий сбор, наверное, и на общую медитацию.

— Я… я… делал как нужно, — говорит Никита, — я делал…

— Делал, делал, — эхом отзывается Брат 56. — Ты исполнил свою миссию. Ты же один из тех, кто станет в Первых Рядах!.. — утирает щеки рукавом, всхлипывает.

Комета горит в ночном чистом небе, точно громадный хвостатый бриллиант.

Пора!

Вознесение…

Сарай закрывают изнутри, Лидер всходит на трибуну.

— Пришло Время. Возрадуйтесь. Они послали нам Сигнал. Мы возносимся, Братья и Сестры. Конец нашим мукам, мы оставляем эту обитель Греха…

Толпа ревет, плачет и хохочет. Помощники Лидера выносят пяти- и трехлитровые банки с чем-то оранжевым. Банок много. Они приносят и приносят. Ставят на пол в ряд. Другие достают из мешков пластиковые одноразовые стаканчики.

— Сок? Сок? Сок? — Никита хлопает багровыми липкими ладошами.

— Да, сынок, — шепчет Брат 56. — Сок. Мы выпьем его и уснем. И проснемся уже на Корабле.

В сарае поднимается восторженный шум. Доверенные выстраивают очередь. Сначала сок получат дети, потом начнут взрослые.

— Я люблю… люблю… люблю… люблю… сок… — кивает, точно заведенный, Никита. Его мучает жажда. Он хорошо поработал и устал. Он хочет пить. А сок — это очень хорошо.

— Отриньте страх и сомнения, Братья и Сестры. Отриньте! — нараспев произносит Лидер с трибуны. — Наши труды вознаграждены. Мы воздали грешникам за зло и теперь уходим. Корабль посылает Сигналы — вы слышите их?

— ДА!

— Он зовет нас. Пора! Пора! — Лидер поднимает обе руки над головой. Никита смотрит на него, на его вытаращенные глаза, на кривой оскал. — Вознесение! Вознесение!

Толпа подхватывает:

— Вознесение! Вознесение!

Очередь движется довольно быстро. Получившие свой стакан сока возвращаются на место и пьют. Взрослые помогают маленьким детям. А затем они ложатся.

Наконец, доходит очередь и до Никиты. Папаша получает свой сок тоже, они идут на место.

— Элло-о! Элло-о! Эфре-ем! Та! Та! Та! Элло-о! — затягивает мантру кто-то позади. Подхватывают, тянут, стараются. Никита тоже подхватывает, старается.

Брат 56 велит ему лечь. На бок. Никита уже не поет. Ему надо попить. Очень хочется.

И Корабль близко. Надо успевать.

Опершись на локоть, он пьет сок из пластикового стаканчика. Сок апельсиновый, вкусный, но немного горчит, необычно. Теперь спать. Слипаются веки.

— Элло-о! Элло-о! Эфре-ем! Та! Та! Та! Элло-о!

Тихий голос в его голове.

Прикатывает громадное колесо. Черное, вонючее. Но оно не давит. Прикатило и укатило. Вон! Никите теперь легко и хорошо, ерунда, что по жилам почему-то течет огонь. Это так нужно. Ведь чтобы достичь Корабля, надо выйти на орбиту, а тут, брат, без огня не обойтись. Трешься об атмосферу, ничего уже не поделать.

Открыв глаза, Никита видит все очень размыто. Где люди? Где Лидер? Он спит или еще нет?

Что-то внутри обрывается, тянет, тянет его в черную дыру.

Они попадут на Корабль и спасутся, а синильная кислота из хвоста Кометы осядет на Землю и убьет всех грешников до единого.

 

Взять пульт. Включить телевизор. Пройтись по каналам.

«…какого еще не было в истории современной России… общественный резонанс этого преступления велик, как никогда…»

«Вновь каждый из нас задает себе вопрос: должно ли общество бороться с такими явлениями? И если да, то как? Что мы, простые граждане, можем противопоставить тоталитарным сектам?.. Где проходит та граница между свободой вероисповедания и…»

«По данным правоохранительных органов, массовое убийство с применением огнестрельного и холодного оружия стало следствием давнего конфликта между членами секты «Золотой Рассвет» и местными жителями. Незадолго до нападения, жители деревни…»

«Сто три члена так называемой коммуны «Золотой Рассвет», купившей кусок земли в N-ской области пять лет назад, совершили массовое самоубийство. Среди погибших девятнадцать несовершеннолетних. Самому младшему ребенку — год…»

«Губернатор взял расследование под личный контроль… «Мы разберемся в этом деле, как положено, — сообщил губернатор Бышовец на пресс-конференции. — Мы поставим точку. Я уверяю всех жителей области — зло будет наказано». Конец цитаты».

«Массовое убийство и самоубийство. Нет, дорогие зрители, это не фантастический роман, не комикс… Это наша с вами жестокая реальность. Люди, верящие в пришествие Космических Учителей, которые прибудут на Корабле в хвосте кометы Сливко — Берковица…»

«Лидер секты, неоднократно судимый за мошенничество и проходивший психиатрическое лечение Леонид Богомолов, до сих пор не найден. В настоящий момент он находится в федеральном и международном розыске…»

«За халатное выполнение служебных обязанностей снят с должности участковый уполномоченный…»

«Скажите, вот что вы думаете о недавнем трагическом инциденте с сектой «Золотой Рассвет»?

…а от Бога отвернулись, вот то и думаю! Вот что и случилось… грешники, грешники кругом, Сатана по земле их водит, в стада сбивает, чтобы… Прозрейте, пока не поздно…»

«…сектор «Приз» — на барабане… Итак…»

«…тонн гуманитарной помощи отправились сегодня в район боевых действий…»

«…в Боровском районе освящена новая школа, на церемонии присутствовали…»

«И в эфире снова «Пусть говорят», мы продолжаем…»

Выключить телевизор.

 

Меня звали Никита Логинов. Я жил. А потом вознесся. Помню, Лидер собрал нас всех вместе и дал выпить сока, и мы уснули. А дальше?..

Кто это? Почему здесь так светло?

Я слышу, эта мелодия мне знакома, я могу все повторить:

— Элло-о! Элло-о! Эфре-ем! Та! Та! Та! Элло-о!

Слово в слово.

Никита Логинов.

Брат 57.

Да, это я.

Брат 57.

И я вознесся на Корабль.

Здесь светло, и я жду очереди, когда Космические Учителя и меня определят на свою полочку.

Прекрасная далекая музыка, и так спокойно на душе. Черная дыра, в которую провалилась моя прошлая жизнь, исчезла без следа. Я чувствую блаженство, я словно иду по полю босиком, а под ногами трава, полная теплой росы. Солнечные лучи идут сквозь меня, сквозь меня…

Где же мой Папаша? Если он Брат 56, то должен быть где-то рядом. Да неважно. Теперь ничего из суетного не важно. Все в прошлом.

…Они подходят, высокие, тонкие, их фигуры купаются в свете, от них исходит аура блаженства. Космические Учителя, забравшие чистых на свой Корабль, — они поют. Их рты, округлые, какие-то даже детские, открываются и закрываются, словно у аквариумных рыбок.

Мы больше не страдаем. Мы стали другими.

Они высокие и красивые, тонкие, невесомые.

Они разложат нас по полочкам.

Каждому свое местечко.

А синильная кислота из хвоста Кометы осядет в атмосфере Земли и убьет всех грешников до единого. Убьет!

Сим я, Брат 57, утверждаю.

Запомните!

Всех! До! Единого!