Кровь есть лимонад модной словесности.

Сенковский.

 

Детектив приехал спустя пять минут после того, как ему сообщили об очередном жестоком массовом убийстве. Светлый солнечный день уже давно сдал свои позиции призрачному в свете фонарей ночному дождю. Льющийся с неба беспрерывный поток и сам по себе в зародыше уничтожал любое проявление радости, а в этот поздний час вызывал в детективе просто ярость. Ярость эта, правда, была бессильна — тех, что лежали теперь перед ним, уже не вернёшь, а изливать свои чувства каплям воды — бессмысленно. Кто мог предположить, что Алфавит нацелится на этих людей, знакомством с которыми так гордился сыщик?

Детектив поплотнее закутался в плащ, мечтая о стакане горячительного и тихонько бурча что-то себе под нос по поводу его товарища Пьера, который уже, наверное, десятый сон видел, лёжа в своей тёплой и мягкой постельке.

— Что тут у нас? — Хриплый голос вывел сыщика из задумчивости; к нему из серо-чёрной тьмы приближался внушительных габаритов человек в плаще.

— Доброй ночи, комиссар, — сказал детектив, узнав подошедшего. Это было похоже на издевательство — какая уж тут «добрая ночь»? — но некому было обратить внимание на слова сыщика. — Посмотрите, это же весь DARKER в лицах!

Редакция четырежды лучшего европейского фэнзина приехала в Париж получать заслуженную пятую награду. Ну, их и наградили...

— Опять алфавитный убийца? — поднял бровь комиссар, разглядывая открывшуюся его глазам картину.

— Он, — кивнул детектив. — Но в этот раз Алфавит придумал что-то новенькое. Обратите внимание, трупы лежат в алфавитном порядке справа налево. Раньше такого никогда не было.

Действительно, ближе всех к оживлённой улице, что находилась по левую руку от детектива, было тело Рузакова, затем Подольского, Пивоварова и так далее. Справа цепочку замыкал Агеев. Всё сделано с точностью до наоборот.

— Изучает арабский, похоже, — пошутил комиссар. Смех не разбавил шум дождя.

Алфавит особо постарался в этот раз — крови было столько, что она не вмещалась в узкий проулок и, хорошо разведённая дождевой водой, уже не красная, а грязно-розовая, вытекала на улицу. Резня вышла знатная, но кто бы, кроме убийцы и его жертв, мог о ней знать? Где искать свидетелей?.. И комиссар, и детектив были уверены: если здесь поработал Алфавит, надеяться, что кто-то что-то видел или слышал, смысла нет.

— Я с ними вчера познакомился... Как только DARKER стал выходить и на французском, не пропускаю ни одного номера. А когда Пьер рассказал мне, что они приедут... на Еврокон...

Детектив умолк, чувствуя: ещё чуть-чуть — и не сможет себя сдержать. Либо взревёт благим матом, либо зарыдает. Комиссар сочувственно хмыкнул, глядя на поливаемые дождём трупы, — большего от него невозможно было дождаться. Да и какие-либо слова вряд ли утешили бы сейчас сыщика...

 

* * *

 

— Тьфу, какая чушь! — выругался писатель Дмитрий Владимирович Квашнин, перечитав только что написанное. — Не умеешь писать нуар, так и не берись!

Он встал, прошёлся по комнате, выглянул в окно, за которым моросил унылый сентябрьский дождик.

— Мало, что ли, хороших авторов-нуарщиков? — задал сам себе вопрос. — Пописывай лучше свой хоррорец!.. Ну, или фэнтезюшку какую-нибудь...

Писатель Дмитрий Владимирович Квашнин вернулся к незакрытому файлу, просмотрел первые несколько предложений одно слово через пять и что-то недовольно пробурчал себе под нос.

— Удалить, срочно удалить! — решил он, но текст всё-таки сохранил. Вдруг ещё этот опус пригодится?

 

* * *

 

...И гляди ж ты — опус пригодился!