DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Первые: советский маньяк

Когда речь заходит о маньяках СССР, в первую очередь вспоминают Чикатило, потом Спесивцева и Сливко. Потом — «Мосгаз». Потом… и так десяток. Конечно — к сожалению! — подобных ублюдков был не один десяток. К счастью — имена многих практически неизвестны широкой публике, так и оставшись росчерками выцветших чернил на пожелтевшей архивной бумаге. Не те это персонажи, о которых стоит хранить память.

Но об одном из них — самом первом — мы вам сегодня расскажем.

 

Василий Комаров: раз — и квас!

История первого русского маньяка уходит корнями в далекое прошлое и его, видимо, следует искать где-то в глубине веков, где он, ратник княжеской дружины, в упоении крушил черепа врагов, или же, простой крестьянин, с удовольствием жрал мозги невезучих калик перехожих. Только нет об этом записей, да и свидетельств очевидцев по вполне понятным причинам не сохранилось. Да и черт с ним.

А вот с первым маньяком советским все по-другому: и даты есть, и имя. Точнее, имена.

Первые годы Советской России — очень тяжелые, темные годы. На последствия Первой мировой войны наложились эхо революции, нестабильный период нэпа, потеря людьми ценностей и нравственных ориентиров. И наверх поднялась вся человеческая муть, пенясь и булькая, как прокисший бульон.

Первый задокументированный (очень важное уточнение, поскольку кто знает, сколько душегубцев шныряло по лесам и болотам в то время) советский маньяк — существо достаточно скучное и ничем с современной точки зрения непримечательное. Он не вкушал человечинки, не шил из татуированной кожи абажуры, не говоря уже о том, чтобы хранить у себя в комнате мумифицированные останки. Ему вряд ли посвятят сериал, как «Мосгазу», не напишут тома исследований и полки романов. Это обычный алкоголик, спившийся деградант, циничный и меркантильный.

 

Когда в начале 1921 года в только что созданную московскую милицию стали поступать сведения о пропаже людей, на это сначала не обратили особого внимания. Ключевое здесь слово «особого» — дела вели, людей искали, убийства подозревали, но не видели связи: время темное, лихих душегубов по дорогам сидит много. Да и пропадали приезжие, наведавшиеся в Москву для покупки лошадей или телеги. Дело нехитрое — сболтнул где-то в рюмочной крестьянин о будущей покупке, его по голове — тюк! — карманы обчистили, а труп где-то прикопали. А может быть, и ничего криминального и не произошло — запил мужик, все деньги пропил, а дома показываться боится? Такое тоже бывало. Конечно, с таким подходом дело не двигалось с мертвой точки. Да и были проблемы поважнее, чем поиски пропавших крестьян — матерые московские преступники не засиживались, то и дело организуя налеты и грабежи.

Однако когда в Москва-реке стали вылавливать упакованные в мешки тела, стало ясно, что что-то тут нечисто. Первым об этом, как ни странно, заговорили на улицах — а дальше молва покатилась как снежный ком, сея панику и страх. И ладно бы просто пересказывали друг другу байки о новых злодеяниях душегуба — то тут то там уже были слышны осторожные слова о том, что, мол, новая власть даже с убийцей не может справиться… эх, а вот раньше-то как городовые работали! Слухи о подобных недовольствах дошли до верхов. По личному приказу Ленина были мобилизованы не только все силы народной милиции, но и криминалисты из царской полиции.

Они-то и дали толчок к раскрытию дела. Прежде всего сообщили: все убийства совершил один человек. Мол, причина смерти одинаковая — удар тупым предметом по голове, да и связаны трупы идентично: ноги и руки плотно примотаны к животу. Следующая находка — несколько зерен овса, в складках мешка — позволила предположить, что у убийцы есть лошадь (именно для лошадей и покупали овес мешками, для себя хватило бы обычной меры). А количество мешков и то, что тела находили в разных частях города, натолкнуло на мысль, что дело они имеют с извозчиком.

Однако этого было мало. Искать извозчика в тогдашней Москве, не имя на руках ни примет, ни словесного портрета — все равно что сейчас так же без ничего искать таксиста. Тысячи их было, тысячи!

Работали медленно и аккуратно, чтобы не спугнуть, постепенно сжимая круг.

Михаил Афанасьевич Булгаков, любитель всяческих странностей, так писал об этом:

Итак — извозчик. Трупы в Замоскворечье, опять в Замоскворечье, опять. Убийца — извозчик, живет в Замоскворечье. Агентская широкая петля охватила конные площади, чайные, стоянки, трактиры. Шли по следам замоскворецкого извозчика. И вот в это время очередной труп нашли со свежей пеленкой, окутывающей размозженную голову. Петля сразу сузилась — искали семейного, у него недавно родился ребенок. Среди тысячи извозчиков нашли.

Не факт, что все происходило именно так, возможно, Булгаков просто пересказывал слухи — но, действительно, нашли.

Василий Иванович Комаров, извозчик, с Шаболовки. Алкоголик с неясными доходами — мало кто видел, чтобы он развозил клиентов, зато деньги водились всегда.

В ночь на 18 мая (по другим данным, 17 марта, кому же верить — Булгакову или архивам Петровки?) 1923 года в дом к Комарову нагрянули с обыском. Повод был достаточно безобидный и очень распространенный: «Нам сказали, что вы тут гоните самогонку». Самогонщиков в те годы было действительно много, и такие обыски проводились очень часто. Поэтому Комаров и пустил незваных гостей в дом спокойно: самогонки у него не было, волноваться не о чем. Однако милиция вместо того, чтобы рыскать по полкам и искать бутыли с табуретовкой, стала пристально изучать пол. Комаров не сразу сообразил, что те ищут замытые следы крови — еще некоторое время он думал, что у него подозревают секретный подпол. Но когда мало-помалу стали подбираться к чуланчику в задней части дома, он занервничал. Сначала попытался отвлечь — предложил хлеб-соль, выпить для сугреву. Разумеется, милиционеры отказались. Комаров подождал еще несколько минут, и когда понял, что дверь чуланчика вот-вот откроют — бросился в окно. Квартира находилась на втором этаже, дом был оцеплен — но ему каким-то чудом удалось сначала рухнуть в кусты, а потом сбежать.

В чуланчике же, по поводу которого так нервничал Комаров, оказался труп с пробитой головой. Еще совсем теплый.

Убийцу поймали уже через сутки, в селе Никольское, схоронившегося у знакомой. Он не отпирался, признался во всех убийствах. Всех тридцати трех.

 

Родился Василий Иванович Комаров в 1877 году, как Василий Терентьевич Петров, в Витебской области. Обычная для того времени биография — многодетная семья рабочего (двенадцать детей!), алкоголизм (пили и отец, и мать, и братья — один даже по пьяни убил чиновника и был отправлен на каторгу на Сахалин). Единственное более-менее светлое пятно — четырехлетняя служба в армии, правда, не по зову души, а по воинской повинности. Призван туда Петров-будущий-Комаров был в 20 лет, уже состоявшимся алкоголиком, который пил не только спирт, а все, что горит. Конечно, на службе он никак не проявил себя, всеми силами отлынивая от любых обязанностей. Демобилизовавшись, вернулся домой, однако работать на заводе не хотел, желая легких денег. Такая возможность подвернулась ему в 1904–1905 годах, во время Русско-японской войны — Петров уехал на Дальний Восток, где с помощью спекуляций смог заработать большую сумму. Сразу же после этого он женился на неплохой, но слабовольной женщине. Та быстро втянулась в его образ жизни — выпивки и гулянки, полюбила путешествовать по стране. Не прошло нескольких лет, как денег уже не было. А вот вкус к легким заработкам у Петрова остался. Алкоголь уже начал пагубно воздействовать на его мозг — иначе никак не объяснить тот факт, что он устраивается работать на военный склад, который вскоре обворовывает. Разумеется, не потребовалась никакая милиция, чтобы поймать преступника. Петрова судят и отправляют на один год в тюрьму. Освободившись, он обнаружил, что жена умерла от холеры — и не испытывает по этому поводу никаких эмоций. Точнее, даже рад — ведь теперь он полностью свободен. В этом же году он переезжает жить в Ригу. Там он знакомится с вдовой-полячкой Софьей с двумя детьми и вскоре женится. Несколько лет Петров перебивается случайными заработками, пьет по-черному, бьет жену и детей, но в 1915 году вынужден эвакуироваться из Риги и переезжает в Поволжье. Там он работает грузчиком и окончательно деградирует.

Шанс выбиться в люди у него появляется в 1917 году — Петров вступает в Красную гвардию, где изучает грамоту и продвигается по службе и становится взводным командиром (на руку сыграл тот самый год тюрьмы, Петров представлялся как «жертва царского режима»). Именно в это время и таким путем и делали карьеру будущие партийные функционеры. Однако Петрова снова заносит куда-то не туда: сначала он участвует в казни пленных, а потом и сам попадает в плен к Деникину. После освобождения, понимая, что ему грозит трибунал, Петров меняет фамилию и отчество — и уже как Комаров переезжает с семьей в Москву. Здесь ему нравится. Он устраивается ломовым извозчиком, подворовывая по мелочи. Однако это его не удовлетворяет, и он решает провернуть более выгодное дельце.

Сначала Комаров работал один. Приглядывал на Конной площади «подходящих» крестьян, прислушивался к их разговорам — и предлагал нужный товар. Который, почему-то, оказывался у него дома. Не подозревая ничего дурного, жертва приходила к Комарову, который угощал ее водкой «за удачную сделку». Пока изрядно осоловевший гость пытался разобрать, что же написано в документах на продаваемую лошадь, Комаров бил его по голове молотком.

Так в течение 1921 года он убил 17 человек. Жена долгое время ни о чем не подозревала — а узнав, разрыдалась. Комаров же цинично сообщил ей, что теперь придется ему помогать. Так дело пошло даже лучше — когда муж приводил домой гостя, жена, приветливо улыбаясь, сообщала, что пойдет с детьми прогуляться — и запирала снаружи дверь. Теперь возможность неудачи была сведена к минимуму.

Расправившись с жертвой, Комаров аккуратно связывал труп и упаковывал его в мешок. Сначала он выбрасывал их в сарай в Конном переулке, потом зарывал недалеко от дома — и лишь когда появилась собственная лошадь, да и подхоранивать тела стало некуда, начал вывозить на Москва-реку. Завел специальное оцинкованное корыто, чтобы спускать туда кровь, не марая пол; рогожку, чтобы постилать в сани; тщательно следил за «рабочим» молотком — он вошел во вкус и не собирался останавливаться.

Москва была потрясена такими зверствами. Слухи забурлили с новой силой. Мол, убийца кишками свиней кормил! А кровь сам пил, в водку добавляя! А жена его, тварюка такая, мужиков на свое тело заманивала! А под кроватью у них пачки денег — за границу бежать решили, шпионы немецкие! Это их иностранцы завербовали, чтобы русских людей извести!

Но реальность была проста и цинична — это не монстр, не жестокий бесчеловечный шпион, это просто тупой, ленивый и жадный алкоголик. И кто даст гарантию, что подобным ему не окажется сосед, друг, родственник?

 

На суде Комаров вел себя развязно, совершенно не раскаиваясь. Сыпал шуточками-прибауточками, вроде «Раз — и квас!», говорил, что спокойно убил бы еще, «сколько привалило», на вопрос о мотивах отвечал: «Жена моя любила сладко кушать, а я — горько пить». Попытался сыграть на классовой ненависти — мол, я убивал не просто людей, а это были спекулянты, барыги, они лошадей брали для перекупа, люди добрые, я же наше государство молодое от всяких тварей защищал!

Жена боялась его, молчала, не давая никаких показаний. Когда же его начали выводить из зала суда — все равно ничего не говорила, лишь мотала головой: так Комаров запугал ее. Сам же он словно наслаждался всеобщим вниманием — с удовольствием давал интервью репортерам, болтал о чем-то с журналистами. Даже показывать места, где прятал трупы, любил — сразу вокруг собиралась толпа, которая хотела его растерзать, и только двойная цепь из милиционеров могла ее сдержать. А Комаров улыбался — это было что-то новое в его тошной, мутной алкогольной жизни.

Три психиатра исследовали психическое состояние его и Софьи. Вердикт был ясен: абсолютно вменяемы. Приговор: расстрел.

Детей Комарова — двух приемных и родного сына, которому не исполнилось и двух лет, отдали в приюты. Потом, после войны, по Москве ходила легенда, что, мол, этот самый сын в Великую Отечественную перешел на сторону немцев, где с удовольствием работал карателем. Но где тут правда, а где слухи — никто и сказать уже не может. Да и черт с ним, не правда ли?

 

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)