Мерзость (роман)

Автор: Дэн Симмонс

Жанр: психологический триллер, фантастика, мистика

Издательство: Эксмо

Серия: Книга-загадка, книга-бестселлер

Перевод: Ю. Гольдберг

Год издания: 2015 (в оригинале — 2013)

Похожие произведения:

• Дэн Симмонс «Террор» (роман)

• Джеф Лонг «Стена» (роман)

Эверест, высочайшая вершина мира, наверняка представляется большинству людей как пустынное место, где только воет ветер да отражается от снега на скалах свет солнца. Но стоит присмотреться к этой вершине поближе, как выясняется, что этот ваш Эверест — тот еще проходной двор. Английские, американские и французские альпинисты, немецкие диверсанты, буддийские монахи, йети, веселые бандиты Джимми-хана...

Так, по крайней мере по утверждению Дэна Симмонса, обстояли дела на Эвересте в 1925 году. Однако, если Эверест и является проходным двором, то проходным двором с очень плохой репутацией. Согласно последним подсчетам, на склонах Эвереста находится около двухсот трупов. И это только те, которые хорошо видны, не припорошены снегом и не скрыты в расселинах. Дэн Симмонс по ходу действия своего романа «Мерзость» щедрой рукой распихивает по трещинам еще около пятидесяти тел.

Ради чего Симмонс безжалостно убивает такое количество созданных им же самим героев?

Автор не спешит с ответом на этот вопрос. Необходимо отметить, что матчасть, как это всегда у Симмонса, очень старательно и скрупулезно проработана, вплоть до самых мелочей. К качеству перевода есть некоторые, хотя и мелкие, вопросы. Во время интенсивного подъема по скале герой ставит подачу кислорода из баллона на «максимум, 2,2 литра в час», а затем, прокладывая дорогу друзьям на сложном участке — «на 1,5 литра в минуту» (то есть 90 литров в час), укладываясь же спать на высоте восьми тысяч метров они ставят подачу «на 1,5 литра в секунду» (5400 литров в час). Создается мрачное ощущение, что переводчик не до конца разобрался с бесовскими единицами измерения — но с чем еще тогда он не смог адекватно разобраться?

Возвращаясь к матчасти в целом, она досконально проработана не только в части альпинизма. Проведено глубокое историческое исследование. Замок леди Бромли, старательно описанный, заставляет вспомнить замок юной леди Гот из романа Криса Ридделла. Герой произведения, Джейкоб Перри, по ходу действия встречается с самыми великими альпинистами своего времени, руководителями «коричневорубашечников» в охваченной инфляцией Германии, Хемингуэем и Черчиллем. И читатель делает это вместе с ним, чувствуя, что, в сущности, великая история, которая кажется такой далекой — она на самом деле рядом, она жива и пульсирует.

В то же время «Мерзость» — это не столько история битвы людей и огромной горы. Дикон, отличный альпинист, лишается шанса взойти на Эверест за то, что указал начальнику во время предыдущей экспедиции более короткий и удачный путь, который тот никак не мог найти. Джейка Перри ссылают в одиноко стоящую хижину в Антарктике на полгода — темные полгода — за то, что он спас своего начальника, по собственной глупости не только застрявшего в безнадежном месте, но еще и почти сошедшего с ума.

Это очень мужская история. Мальчики, вырастая, продолжают играть в ту единственную игру, которой обучились в детстве — в «царя горы», безжалостно отбрасывая прочь каждого, кто настолько одарен, что может составить конкуренцию. Только первому царю Эвереста очень дорого приходится заплатить за право взойти на престол — Мэллори, выпихнувший из возглавляемой им экспедиции всех более-менее способных альпинистов, вынужден идти на последний штурм с неопытным новичком. Результат предсказуем и логичен.

Есть в романе и женский персонаж, который выгодно отличается от сильной половины человечества здравым смыслом, терпением, профессионализмом, большими организационными способностями и выглядит как единственное светлое пятно на картине, созданной художником перед самоубийством. Несмотря на это — а точнее говоря, именно из-за того, что героиня самостоятельна и решительна настолько, что это ставит под сомнение компетенцию окружающих ее мужчин, — ей приходится убеждать их в своей полезности, высоких профессиональных навыках и чуть не уговаривать взять ее в экспедицию, организованную ею же. А мальчики капризничают, сучат ножками и вопят с пеной у рта: «Не будет баб на Эвересте! Это НАША игра!» О благодарности человеку, добывшему пропуск через закрытые для европейцев королевства и обеспечившему экспедицию палатками, питанием, кислородными баллонами, понятно, речи и идти не может.

Благодаря этой героине в произведении появляется интересный, хотя и не новый для Симмонса мотив. Не обреченности и безысходности, как в «Терроре» (а сравнения с ним неизбежны). «Мерзость» гораздо более оптимистичный роман — по крайней мере, на первый взгляд. Люди не сидят, затертые льдами, и им ничего, кроме северного мужества, не остается — нет, они сами выбирают свой путь, идут, штурмуют гору и побеждают попутно своих врагов. Конечно, не обходится без жертв (тридцать шерпов-носильщиков, спрятанных в трещинах горы, и так, кое-кто еще, по мелочи), но тем не менее почти все главные герои выживают и достигают своей цели. Однако они чувствуют усталость. Невыносимую, экзистенциальную усталость. Бремя белого человека — такое бремя; устаешь все время вести, все время рулить, все время за всех отвечать и все расхлебывать. И герои скрываются от этого мира, уходят на покой. Но они спускаются в долину с самой высокой горы нашего мира и действительно имеют основания считать, что кто воевал — имеет право в тени высокой отдохнуть.

Но и не этот мотив является главным в книге. В этом плане «Террор» как художественное произведение однозначно сильнее. В «Терроре» в конце повествования читателя не оглоушивают моралью прямо в лоб, однозначной и жесткой, как оглобля, хотя мотив усталости белой цивилизации тоже звучит в романе. Крозье мог вернуться к белым людям — но представил себе все эти допросы, унизительное чувство проигрыша (будучи командиром экспедиции, он потерял все входившие в нее корабли), нищенское существование — и остался со своей леди, которая нашла его в снегах и решила, что он пригодится ей в хозяйстве.

Как и в «Терроре», здесь есть одно истинное чудовище. Но в «Мерзости» Симмонс делает шаг вперед к осознанию того, что самыми мерзкими, самыми опасными и кровавыми чудовищами являются вовсе не тупилаки и не йети, а люди. Однако часто упоминаемая в романе «американская наивность» главного героя довлеет и над самим автором. Главная составляющая этой наивности — физическая невозможность осознать и поверить, что самый обычный человек, каких миллионы, может оказаться кровавым безумным чудовищем. Это не так, возмущается честный наивный американский парень Джейк, и Симмонс вслед за ним. Если человек является чудовищем, то с его рогов должна капать кровь, изо рта — слюна, и от него должно нести серой! Не может он иметь романтические взгляды, личную смелость и, увы, весьма среднее образование. Он обязательно должен еще по утрам невинных еврейских младенцев есть!

Но вот он их не ел и не делал с ними ничего другого. Это уже досконально выяснено историками, разобравшими по косточкам всю личную жизнь данного персонажа «Мерзости». И ложность исходной посылки уничтожает все качественные наработки автора о характерах героев, сводит на нет всю его историческую подкованность и обрушивает все проведенные изыскания на тему альпинизма в пропасть недостоверности — чуть более глубокую, чем обрыв с вершины Гималаев.