— Ну все! Победа у меня в кармане! — усмехнулся Гена, заполняя форму для регистрации.

Вот уже месяца три он планировал отправить в отбор, в «Самую страшную книгу», свой непревзойденный, убийственный рассказ ужасов с элементами драмы и социальным подтекстом в стиле нео-нуар — «Безумие Хаоса». Неплохие отзывы тех, кто прочитал первые главы — мамы и лучшего друга, лишь доказали Гене: талант есть, нужно только развивать. Пускай ремесленники штудируют пособия по литературе, надеясь выбраться из бездны скучных метафор и корявого стиля! Гене достаточно веры в себя. Его целевая аудитория — не снобы с мясницкими крючьями, за каждую строчку цепляться не будут. А вот людям, которым важнее богатый внутренний мир автора, заботливо перенесенный на страницы, Гена и посвятит «Безумие Хаоса».

— Итак, посмотрим, что присылали в прошлый раз… — не прекращая растягивать губы в ухмылке, сказал будущий писатель.

Как и следовало ожидать, в ССК ничего не изменилось. Все те же деревенские упыри, зомби в Казахстане, зловещие гопники, козы-убийцы и прочий бред.

— Как можно было такое написать?! — хохотал Гена, пробежав глазами по тексту нескольких подобных творений.

«Да после бездарной писанины этих аматоров мой текст будут ставить в пример!» — думал писатель, потирая ладони от предвкушения хвалебных отзывов.

В этот момент он чувствовал себя даже не завоевателем Иерусалима, но творцом новой религии, которой присягнет на верность весь мир!

«Не забыть бы использовать это сравнение в тексте! Хотя там случайная рифма, кто-нибудь обязательно укажет на ошибку…» — мелькнула у него мысль, пока Гена корректировал «Безумие Хаоса». Он твердо решил: прежде, чем выложить свое детище на читательский суд, лучше поработать над ним как следует. Ведь алмазы становятся лучше после огранки.

— По-моему, стоит немного изменить название: «Безумие Хаоса» как-то… несолидно, — вслух размышлял Гена. — Пускай будет «Безумие Тьмы»!

Он уже собирался внести правку, но в последний момент его палец застыл над клавиатурой.

 — Нет, «Безумие Тьмы» банально. Лучше «Безумие Хаоса, крещенного Тьмой». Вот это я понимаю, звучит! — Гена поменял название, но тут же стер его. — Блин, на прошлогоднем отборе я видел что-то похожее… Завистники сразу же обвинят в плагиате! Так что текст я назову: «Безумный Хаос и Черная Тьма». Нет, лучше так: «Безумный ХАОС и Черная ТЬМА». Ну что, гады, получили?!

Гена испытывал триумф не меньший, чем покоритель Эвереста.

— С этим разобрались… — продолжил разговаривать сам с собой Геннадий, — Начало пусть будет такое:

666 г. н. э. после первого пришествия Антихриста. Несчастную планету раздирает на куски междоусобица — людей убивают насмерть, женщин тоже, а детей и стариков насилуют. Когти забвения крепко держат Землю за глотку, не давая ей кричать от страха. 
Я — Габриэль Файерхарт, последний из рода Ночных Странников, единственный, кто бросил свой вызов порождениям тьмы. Темной, непроглядной, кромешной, мрачной и холодной, как ледяная Преисподняя, тьмы… Тьмы, где нет ничего, кроме пустоты и гиблой стужи… Тьмы, которая похищает жизни, но не похищает боль, но все равно худшая из похитительниц… Тьмы… ТЬМЫ.

Первые два абзаца показались Гене вполне информативными — кстати, употреби он это слово в тексте, какой-нибудь ханжа обязательно счел бы за канцеляризм и обозвал бы автора косноязычным.

— Вроде неплохо, я бы даже сказал, стильно. Читатель примерно составит картину страшного мира, где живет мой герой, и будет сопереживать ему, — так, будто впервые видел собственный текст, вымолвил Гена. — Но кое-что, уважаемый Геннадий, я бы порекомендовал вам изменить!

Его совсем не смущало, что покровительственный тон и советы по улучшению романа адресованы ему самому. Гена верил, что лишь в спорах рождается истина. Даже если это спор между горячим сердцем и гениальным разумом одного и того же человека.

— Например, «666 г. н. э. после первого пришествия Антихриста» — кто-нибудь съязвит на эту тему: «А почему не 2145 г. н. д. э. п. е. до тридцать второго прибытия Мессии?». Поэтому сделаем так — «666 год был омрачен наступлением тьмы». Конечно, можно сказать: «Омрачен тьмой? А разве свет может омрачить?» — но это уже формальности. Далее: «Несчастную планету раздирает на куски междоусобица — людей убивают насмерть, женщин тоже, а детей и стариков насилуют. Когти забвения крепко держат Землю за глотку, не давая ей кричать от страха» — здесь все нормально. Пафоса в меру, предложения согласованы. Ну, кто-то, может, и спросит: «А Земля и такое умеет?» — но я им быстренько про аллегории лекцию прочту! А вот дальше надо бы подкорректировать немного: «Я — Габриэль Файерхарт, последний из рода Ночных Странников, и единственный, кто бросил свой вызов порождениям тьмы. Темной, непроглядной, кромешной, мрачной и холодной тьмы… Тьмы, где нет ничего, кроме пустоты и гиблой стужи… Тьмы, которая похищает жизни, но не похищает боль, но все равно худшая из похитительниц… Тьмы… ТЬМЫ» — скажут: «Опять болтовня про Избранного? Штамп на штампе и штампом погоняет!». И добавят: «А разве можно бросить чужой вызов?». Может, и к имени главного героя придерутся, мол: «Снова иностранщина! Почему бы не назвать персонажа по-русски? Где у вас вообще дело происходит? А Габриэль Файерхарт — это не друг Максимиллиана Слоттерхауза и Генриетты Колдрейн?». Конечно, многих восхитит изящество стиля в описании тьмы, хотя в комментариях точно кто-то завопит: «Перебор с прилагательными!», так что надо подстраховаться. Поэтому, лучше так…

Гена просто наслаждался корректировкой текста, чувствуя, как тот становится все лучше и самобытнее. Так обилие красок делает полотно художника ярче с каждым новым мазком.

— Ну вот, вступление что надо! С таким героем любой захочет себя отождествлять… какое слово красивое, надо почаще использовать. Едем дальше…

Веками в пучинах Преисподней копилась ненависть, как в животе Дьявола — ядовитые газы. Веками армии проклятых штурмовали врата Ада, и лишь мой клан стоял между ними, не позволяя отродьям выбраться на поверхность, к солнечному свету. Веками я и мои кондотьеры обагряли сталь в нечистой крови. Веками. ВЕКАМИ. Но недавно они прорвались… и тогда люди воевали, но проиграли, зато мы выжили, хотя все остальные погибли, кроме нас, потому что мы лучшие.

— С одной стороны, все красиво описано, есть удачная метафора, есть динамика… Но вдруг меня спросят: «Кто такие кондотьеры? Это слово напоминает мне о средствах контрацепции. Хотя погодите… Отродья, которые выбираются на поверхность, нечистая кровь, защита врат Ада… Это что за намек на соитие?!». И порекомендуют еще двадцать тысяч семьсот пятьдесят четыре раза написать, что воины света делали это «Веками» — надо хотя бы синонимы использовать, к тому же герой теперь русский, учесть не помешает. Плюс, не хватает романтики — любовной линии, например, — на одном дыхании выпалил Гена, одновременно внося поправки в текст.

— Ну вот, совсем другое дело! Читать вдвойне приятнее!

«Боже, ну кто еще сможет так написать?» — ухмыляясь, думал он.

Внеся еще парочку мелких поправок, Гена отправил текст «Любовная ТЬМА» добывать победу, а сам погрузился в чтение пролога…

«Грядет Ад» (за авторством Геннадия Корвина) 
666 год имени Перуна был омрачен атакой сил тьмы. Несчастную Русь раздирает на куски междоусобица — людей убивают насмерть, бояр тоже, а отроков и старцев содомируют. Когти забвения крепко держат родину за глотку, не давая ей кричать от страха: «А-а-а! Помогите, люди добрые! Да что же это такое творится?!»
Я — Иван Коровий Сын, атаман казачий, с высокой колокольни псковской на иностранцев навоз кидавший да кое-что клавший. Но я не Избранный — хотя и последний из своего рода: Ночных Странников Руси-Матушки. К тому же, братцы, я единственный, кто бросил вызов злодеям подлым, разбойничьим душам! Э-эх! Но я не Избранный…
Веками в царстве Лукавого росла злоба, аки в брюхе Идолища поганого — ветры зловонные. А я не Избранный. Столетиями орды проклятые, до кровушки русской охочие, бились лбами рогатыми в ворота чернокаменные, и лишь моя дружина бравая, из удальцов набранная, в боях под Козельском, Торжком и Чечней закаленная, стояла на баррикадах, к ясну-солнышку диаволов не пуская! Долго, ой как долго, да чего уж там — до хрена, я (не Избранный) и богатыри мои половцев, хазаров и ляхов кулачищами пудовыми били, да кровушкой чугунные мечи-кладенцы прикармливали, аки диких псов! И все за царя-батюшку, за отечество родненькое! Э-эх, сила молодецкая, какое было времечко! С тех пор я так и не стал Избранным. Но зато пришла кобзда… Пал мой народец, и лишь я остался, да горсточка витязей моих бравых, мужичков смелых! Потом они погибли все до единого, и в конечном итоге только мне удалось выбраться невредимым — плюс я приобрел древний артефакт, наделивший меня суперспособностями.
 Тогда я и поклялся отомстить вражинам, пускай я не Избранный…
 P.S. А еще я любил девушку, но она умерла.

И на всякий случай Гена отправил еще одно письмо: «Не судите строго, уважаемые координаторы конкурса! Текст Я писал в детстве, на многое закрывал глаза, включая не до конца убранные “вши”, так что буду рад, если Мое творение окажется в числе финалистов! Деньги перечислять на счет Вебмани, номер кошелька Я вам сейчас вышлю…»