Кентавр (сборник)

Автор: Элджернон Блэквуд

Название: Кентавр

Жанр: мистика

Издательство: Энигма

Серия: Гримуар

Год: 2011

Сборник, в который вошли несколько повестей и рассказов, а так же, что ещё важнее, великолепный роман такого знакового автора мистической прозы, как Элджернон Блэквуд, это, безусловно, событие. В первую часть второго тома сочинений Блэквуда вошли по выражению составителя избранные рассказы (чуть ниже попробуем разобраться, насколько определение «избранные» соответствует действительности), вторая же, наиболее интересная, включает роман «Кентавр». Правильнее было бы начать разбор данной части творческого наследия автора именно с этого удивительного романа, но поскольку начинается сборник с рассказов, то и мы, чтобы не нарушать очерёдности, также начнём с них.

Прежде всего, подготовьтесь к небольшому разочарованию. Половина из представленных рассказов увы, довольно посредственны. Большей частью они напоминают первые неуклюжие пробы пера, когда и стиль ещё не сформировался, и основные творческие идеи едва начали созревать. Подобное с полным правом относится к рассказам «От Воды», «Храм Минувшего», «Доктор Фелдман», «Кольцо Полковника» и «Западня». Все они излишне многословны, а порой и вообще косноязычны (хотя трудно утверждать определённо, чья это в большей степени вина – автора или же редактора). Нет в них и особого, исподволь зреющего ужаса и кропотливо сотканной атмосферы, какими по праву может гордиться другой цикл рассказов Блэквуда о детективе Джоне Сайленсе. Хотя, надо признать, автор добросовестно пытается добиться и первого и второго, чему, впрочем, сильно мешает плохая проработка характеров героев и многих других важных нюансов.

Но есть и другая, лучшая половина, куда входят и жуткая атмосферная «Кукла», и рождающий массу загадок «Остров Призраков», и весьма добротный короткий рассказик «Страна Зелёного Имбиря», который, как и «Остров Призраков» обыгрывает тему предупреждения о грозящей смертельной опасности (кстати, тема вообще весьма часто повторяющаяся в творчестве Блэквуда).

Кроме рассказов в первую часть вошли ещё две повести: «Проклятые» и «Человек, Которого Любили Деревья». Местом действия первой служит не то чтобы зловещий, но очень странный и неприятный загородный особняк, отравленный флюидами чрезмерного фанатизма многих поколений его хозяев. Повесть полна пространными и подчас утомительными метафизическими рассуждениями, но есть в ней место и многим вызывающим неподдельную жуть манифестациям сверхъестественного. Однако, как это водилось у многих коллег Блэквуда по цеху, авторская мысль на протяжении всего действа многократно разжевывается и развивается нарочито медленно, что может ввести отдельных, не слишком терпеливых личностей в сильное раздражение. Тем не менее, повесть весьма неплоха.

Наиболее же сильная из всех вещей средней и малой формы, вошедших в сборник, это повесть «Человек, которого любили деревья». Центральное место в ней отводится мистическому духу первозданного леса, которого двое главных героев, немолодая супружеская чета, воспринимают прямо противоположно. Здесь автор играет на столкновении двух типов отношения к миру: строгого религиозного канона, почти на грани пуританского ханжества и робкого наития интуита, постепенно открывающего скрытую красоту природы. Роль своеобразного балансира между этими двумя полюсами играет неожиданно явившаяся мужу живая сущность диких лесных дебрей. Другой же полюс, жена, как истовая протестантка, видит во всём лишь козни дьявола. История эта напряженно-тревожна и не даст воображению томиться без дела. По мысли автора, бытие человека в мире напрямую зависит от его к миру отношения. Если наглухо закрыться и от мира, и от собственных чувств непроницаемым панцирем предрассудков, то ничего хорошего из этого уж точно не выйдет. Идя таким путём, можно потерять даже то немногое, что имеешь. Но это пусть и главная, однако только одна-единственная грубо упрощённая грань этой непростой, хотя на первый взгляд и довольно безыскусно написанной повести. Когда вы её прочтёте, вам откроется гораздо, во много раз больше.

По идее на этом самом месте должна бы располагаться апология первой части сборника, оправдывающая и его архаичную выспреннюю риторику и чересчур неторопливую, вязкую технику письма, и некоторые другие недостатки. Но её здесь не будет, поскольку авторы того круга, куда входил Блэквуд в оправданиях не нуждаются. Вы либо принимаете их безоговорочно, либо отторгаете, третьего не дано. На этом длинную преамбулу, рассматривающую рассказы можно закончить и перейти к главному произведению сборника, роману «Кентавр».

Сложно назвать Элджернона Блэквуда ненавистником прогресса. Гневных инвектив, направленных прямо против этого постоянно движущегося процесса в его романе не столь уж много. Но всю тщету и пагубность его, он, безусловно сознавал, как сознавали её и Лавкрафт, и Артур Мейчен. Элджернону Блэквуду в силу его мистических и теософских воззрений впрочем, гораздо ближе позиция последнего. Ещё один великий жрец Пана, он посвятил постижению этого божества удивительный по красоте и вдохновенности роман, по силе прозрения и дерзновенности прорыва в неведомое могущий поспорить с легендарным романом Мейчена «Холм Грёз», а возможно даже и с «Переландрой» Клайва С. Льюиса.

Если не слишком углубляться в подробности, то историю вопроса можно изложить сравнительно коротко. Греческая приставка «пан» имеет значение «всеобщий» или, если толковать более широко, «всеобъемлющий». Поскольку в контексте романа вторая трактовка даже более точна, остановимся на ней. Тот самый Пан, что пронизывает всё и вся, каждое живое существо, каждый миг бытия, каждую его пылинку и атом, рвётся откровением из каждой строки «Кентавра». Роман Блэквуда – проповедь, посвященная восхвалению жизни, но жизни иной. Не серой тоскливой повседневности, какая во все памятные истории времена была суетой сует. Та жизнь, что воспета в «Кентавре» лежит далеко за её пределами. И была она задолго до того, как человек перестал быть частью сокровенной природы и превратился в ограниченное, наделённое речью и разумом, и утратившее душу существо. Увы, Золотой Век канул безвозвратно. Его последовательно сменили серебряный, медный, героический, и наконец, худший из всех – железный век, время бездуховности, безверия и беззакония. Люди начисто оторвались от корней, забыли свою природу и оттого утратили и Бога, и самое Себя. Один из великих поэтов античности, Гесиод писал о железном веке:

«Кентавр» очень созвучен этим строфам. Этот роман послание для немногих, кто в силах увидеть скрытую под внешним ликом обезображенной природы красоту, тому, кто ещё в силах слышать зов Пана. Попытка сломать прутья решётки железной клетки, которую нарождавшийся двадцатый век сжимал вокруг человека всё теснее и теснее. И если смотреть на вещи с точки зрения самого автора, то попытка увенчанная успехом. Ему это удалось. Не знаю, как, но удалось. Преодолённое сопротивление было чудовищным: как если бы крохотному росточку пришлось пробить железобетонную плиту. Однако случилось чудо, росток её пробил. Ни один, даже самый колоссальный монолит не устоит перед истиной, какой бы малой и слабой она в сравнении с ним не казалась. Истина и вера в неё побеждают всё: и предрассудок, и человеческие низость и чванство, и пресловутый «грех». Дайте им только время. Услышьте свирель Пана, как слышал её Блэквуд, и смело ступайте по дороге, на которую он вас увлечёт. Но запомните: сделаете первый шаг, и свернуть будет уже нельзя. Этот путь придётся пройти до конца.