Ирина Епифанова

Представитель редакции «Астрель-СПб (АСТ)». Ведущий редактор с многолетним опытом. Создатель и редактор серии «Темная сторона… Городские легенды», редактор проекта «Самая страшная книга» и многих других серий и книг.

Я часто начинала отзывы на «Чёртовой дюжине» с благодарности организаторам за этот хоррор-праздник, так вот, сейчас хочется сказать спасибо за то, что таких праздников в году теперь два!)

Честно говоря, когда только было объявлено о создании «Бесовой дюжины», я отнеслась к этой идее с некоторым скепсисом, чисто из-за самого формата текстов: казалось, что идеальный объём для хоррор-рассказа годами выкристаллизовывался на ЧД и при отборе в ССК, и это примерно 1–1,5 авторских листа, мол, только при таком масштабе можно создать должную атмосферу и напряжение, а как это реализовать в тексте вдвое меньшем? Но опасения оказались напрасными: все без исключения тексты финала так или иначе порадовали и показались чуть ли не сильнее, чем в среднем в «больших» конкурсах. Почти нигде ничего лишнего, точно и лаконично.

Приятно было увидеть и разнообразие поджанров и тем, тоже, пожалуй, более широкое, чем на остальных конкурсах в последние годы.

В общем, надеюсь, «Бесова дюжина» прочно закрепится в конкурсном ландшафте и станет традицией, а пока спасибо авторам за интересные тексты!

Вербатим

Сочный и по-хорошему безумный филологическо-ботанический хоррор. На мой вкус, отлично написано (и прекрасно отредактировано-откорректировано, что не могу не отметить, редактору всегда очень приятно читать аккуратный текст), чувствуется опытная рука.

Самый финал показался немного слабее всего предшествующего текста (по ощущениям, как будто автор готовил что-то неожиданное, но оно получилось довольно предсказуемым), впрочем, оно и понятно — очень трудно было выдержать такую высокую ноту.

Гошка застрял

Я читала тексты-финалисты по алфавиту, поэтому вот второй подряд отличный в своей шизовости текст, перед фантазией автора снимаю шляпу.

Правда, попалась пара деталей, царапнувших глаз. Главная-героиня, имея целую коробку секс-игрушек, «распихивала в себя Гошу и всех его приятелей разом» — это технически как?!))

Ну и сам предшествующий основному сюжету конфликт выглядит несколько надуманно, чтобы одного из лучших фотографов бойкотировало всё профессиональное сообщество и все-все заказчики только из-за того, что она использовала демообразцы и вернула не протерев? Да ладно!

Впрочем, если от этого отвлечься, то сама история с гомункулом классная и описана очень «зримо», а местами так трогательно-мерзко-кринжово, что моё уважение автору, нужно определённое мастерство, чтобы добиться такого эффекта.

Кастрюлище

Неплохая попытка мальчишеского хоррора. Что немного помешало мне при чтении: показалось, что такого объёма маловато, чтобы по-настоящему прочувствовать атмосферу лета и детства. И местами автор слишком откровенно давит на жалость. Но есть и сильные моменты: когда странный мальчик говорит, как именно мама использовала эту кастрюлю — пробирает.

Клуб перестроечной чернухи

Отличное начало, беспроигрышный заход (особенно с учётом ностальгических текстов, которые были популярны на «Чёртовой дюжине» и в отборе в ССК в последние годы): ностальгия по 90-м, детской дружбе и романтике видеопрокатов — идеальное попадание в меня как в целевую аудиторию. Но после такого бодрого начала в какой-то момент наступает спад, когда автор от показа событий переходит к их сжатому пересказу (биография режиссёра Рябцева). Потом, правда, видимо, спохватывается и восстанавливает уровень саспенса. В итоге текст немного неровный (возможно, компактный объём не так привычен для автора, как более стандартный в районе 1 а.л.), но хороший.

Литопедион

Сюжеты некоторых рассказов рождаются в тот момент, когда автор натыкается на какой-то любопытный факт или статью, и этот текст явно именно такого рода. Окаменение плода — само по себе готовая тема для хоррора. И, да простит меня автор, это тот случай, когда тема рассказа страшнее, чем её реализация, которая превратилась в итоге в ещё одну историю о том, как мать, потеряв младенца, от горя сошла с ума. Есть в тексте и стилистические погрешности, повторы, фразы типа «сцепив на руках толстые пальцы» и фактические неточности (не очень понятно, как мать героини может рыдать в тот момент, когда её душат подушкой?), которые слегка портят впечатление от текста. Впрочем, сам литопедион как явление мне раньше в хорроре не попадался, и образ этот достаточно оригинальный.

Лихо

Лихая, простите за каламбур, попытка скрестить исторический хоррор с японским фильмом «Звонок», потому что вылезающая из колодца мёртвая девочка — натурально Садако.) Смело это ещё и потому, что обычно для исторического хоррора авторы выбирают больший объём, чтобы было где развернуться, чтобы возникал эффект погружения. Тут автор попытался обойтись более скупыми средствами, это отчасти сказывается — всё-таки историчности и масштаба немного недостаёт. Но тем не менее попытка в целом зачётная.

Лювлю

Сталкерство — настолько страшная штука само по себе (в том числе и своей обыденностью страшная), что попытка добавить к нему мистики играет с автором скорее злую шутку и снижает эффект. Жутко то, что девушка в принципе может себя так вести, а я сталкивалась со сталкерством в жизни и верю, что может — и без всякой продажи души тёмным силам и умения проходить сквозь стены. Попытка объяснить её поведение какими-то сверхспобностями и потусторонним влиянием уменьшает ощущение достоверности.

А вот идея с отдачей буквы за ведьмовские способности — классная.

Мать

Действительно страшный сюжет, если разобраться: одинокая молодая мать в состоянии острого психоза и зависящие от неё существа. Это вот как раз один из моих главных страхов — а что, если близкий взрослый человек, на которого ты всю жизнь привык полагаться, вдруг станет неадекватен? Текст — довольно смелый эксперимент, он представляет собой монолог этой самой безумной матери, бессвязный и полный повторов (поэтому чтение это не самое простое и приятное), из которого мы по крупицам восстанавливаем происходящее. Такая форма подачи — одновременно и плюс (автор бросает самому себя вызов, и передать ужас ситуации ему всё-таки удаётся), и минус (читается тяжеловато и неизбежны сравнения с «Боженькой» Гелприна).

Нули и единицы

На первых абзацах показалось, что это очередное подражание Стивену Кингу и очередная история безумия в абстрактно-западных декорациях, но автор обманул ожидания, и это к лучшему. Вообще очень понравилось, как автор на таком сжатом объёме сумел рассказать сразу несколько страшных и ярких историй. В начале самой последней, опять же, показалось, что попытка объяснить происходящее напрасна и без неё это ощущение экзистенциального иррационального ужаса было бы ещё сильнее, но нет, всё-таки и финал хорош, не придерёшься!

Пробка

Текст, который наверняка будут сравнивать с недавно вышедшим «Тоннелем» Яны Вагнер, и сравнение, увы, будет не в пользу рассказа, вагнеровского психологизма здесь не хватает. Ну и я, наверное, невнимательный читатель, но я так и не поняла до конца, что произошло: главный герой сбежал из автозака, в котором везли заключённых, и присвоил документы, машину и вещи погибшего? Но почему тогда машина стоит на отдалении от столкнувшихся фур, как и почему настоящий Чернов в ней погиб? Наш герой убил его? Или он не человек вовсе, а некая инфернальная сущность, одна из нескольких (зловещая сцена с поджариванием трупа на это намекает, за десять часов стояния в пробке все, конечно, должны проголодаться, но не настолько, чтобы переходить на человечину).

Впрочем, технически написано хорошо, диалоги живые. Кажется, тут требуется некоторая доработка, которая сделала бы сюжет чётче и яснее.

Скуф, скам и бутор

Когда тебе исполняется 40, тебе начинают показывать таргетированную контекстную рекламу «студии растяжки для женщин 40+», «что не стоит надевать после сорока», и на фоточках там обычно изображена какая-нибудь изборождённая морщинами бабуленция за 70. Как будто авторам рекламы лет 15, и им что 40, что 70 — всё едино.)) Вот так и с героиней этого рассказа, которой настолько за сорок, что аж прям лет восемьдесят. Шерстяные чулки и кофта, серьёзно? Ну ладно, допустим, морализаторское брюзжание может нагрянуть преждевременно, но союз «да» вместо «и» мысленно не употребляет вообще никто, ни в сорок, ни в сто, тут автор перестарался. Вообще в тексте многовато архаизмов, смотрящихся тут не очень уместно, вроде «особливо», а местами встречаются примеры неверного словоупотребления: «досужливый» вместо «докучливый».

Вообще такое ощущение, что автор поставил перед собой слишком много задач для такого небольшого текста: и конфликт поколений показать, и молодёжный сленг обыграть, и историю одного безумия изобразить, из-за чего и то, и другое, и третье получилось несколько смазанным.

Сопливых никто не любит

Ещё один заход на территорию мальчишеского хоррора и ностальгии по 90-м, довольно спорный.

Мне не хватило атмосферы того времени, его примет. Что дело происходит в 90-х, а не когда-нибудь ещё, понимаешь только на второй половине романа, когда как бы случайно упоминаются «Сега» и видеопрокат.

Очень много призванных, видимо, создать атмосферу и придать достоверности фраз на языке той местности, где разворачиваются события, но что это за язык, чувашский? Нигде нет на это указаний, как и на то, в какой части страны происходит дело. Ну казалось бы, автор, вот есть у тебя такой мощный инструмент, как знание местного колорита, не знакомого читателям, не выезжавшим дальше МКАДа и КАДа, и экзотичного для них — так используй это на всю катушку, это же самое интересное! Куда интереснее, чем собственно фабула рассказа. Не стоит таких подробностей избегать, их лучше, напротив, подчёркивать.

Есть очень удачные, сильные сцены, а есть откровенно затянутые, текст неровный и концовка оставляет ощущение скомканной. Полагаю, это можно списать на то, что автору пока не хватает опыта, но опыт дело наживное, а способности тут явно есть.

Спичечки

Фантасмагорический бытовой хоррор о столкновении студента с реалиями «взрослой» самостоятельной жизни. Импонирует ирония автора, умение поддержать саспенс, отличные диалоги. Разве что, показалось, что это скорее задел на рассказ побольше: в избранном автором сюжете важно постепенное нагнетание, нарастание сюрреалистической составляющей, чтобы читатель успел как следует пропитаться ужасом ночи в тёмной квартире в этом странном доме, а так есть ощущение, что развязка наступила слишком быстро.