Рассказ из цикла «Тёмный Петербург»

Пришло сообщение: «Поздравляю!»

Он засмеялся, застигнутый счастьем врасплох. Сообщение было... от папы! Поистине, в этот день, полный чудес, могло случиться что угодно. Денис огляделся. Он стоял на мосту неподалёку от Никольского собора: перегнувшись через парапет, смотрел на воду. Как здесь оказался? Очень просто: вышел из универа и побрёл на автопилоте – по набережной, домой...

Отец пропал восемь лет назад, когда Денису было пятнадцать. Долгими годами папин контакт болтался в его телефоне, кочуя из аппарата в аппарат, и, вот, не зря. Он перезвонил. Сигналы проходили, но никто не откликнулся. Тут же выскочили два новых сообщения. «Жду в низовье реки». Шутник папа. В Питере, кроме Невы, есть Охта, Оккервиль, Волковка, Мурзинка, Дудерингофка, Екатирингофка, – в низовье которой реки назначена встреча? И второе, украшенное смайликами: «Узнаешь меня по походке»... Чувства переполнили Дениса. Получается, папа следил за его музыкальным творчеством? Слышал его прикольную штучку «Походка», про которую все говорили – стопудовый хит. С мелодичным рефреном: «Я мертвеца узнаю по походке». Лови успех, твердили ему, обеспечивай будущую семью... Он сошёл с моста и двинулся дальше по набережной.

Родной университет остался далеко за спиной, на пересечении канала с переулком Гривцова. «Информационных технологий, механики и оптики» – ИТМО. Где-то там, сзади, был Казиахмет Тадеев, попросту Казик, аспирант кафедры оптической электроники и худрук студенческой поп-группы. Это он предоставил Денису аппаратуру для записи. И он же выложил «Походку» в сеть – под своим именем выложил, клоп вонючий.

Плевать...

«Поздравляю», – горело на экранчике. С чем? Да с тем, наверное, что сегодня Денис решился и сделал предложение! С тем, что новоиспечённый жених пьян без вина, не замечает ничего вокруг... Она согласилась. Долго он этого добивался, прошёл через все стадии психоза, именуемого любовью. И, кстати, невесту звали Екатериной. Канал Грибоедова тоже когда-то звался Екатерининским – это совпадение было правильным, важным, символичным.

Вода за чугунным парапетом цепляла взгляд – трудно оторваться. Играла бликами, словно подмигивала. Вкусно пахла. Плескала о гранит. Звуки складывались то ли в шепот, то ли в музыку, ложились на белый лист сознания ровным стихотворным ритмом.

Помнится, отец просил держаться подальше от каналов и рек – опасно, дескать. Якобы вода затягивает, люди исчезают прямо с набережных, а утопленников даже не находят. Сказки, ясен пень. Пугал сына-подростка детскими страшилками... Он врачевал в Военно-медицинской академии, добирался домой только пешком – вдоль Фонтанки. Однажды ушёл с работы – и... всё, больше его не видели. Это случилось вскоре после защиты им докторской диссертации, как раз в день, когда проставлялся на кафедре. Злые языки трепали, мол, перебрал на радостях и утонул по пьяни, но на самом деле странно всё это. По словам папиного соавтора, «доктор слишком много думал о человечестве, вместо того, чтобы подумать о себе, это его и сгубило».

Соавтор – не медик, и работает, кстати, в ИТМО. Уже профессор. Они с Денисом иногда сталкиваются в коридорах. Без папы, моторного и заводного мужика, их идеи накрылись, аппаратура стоит мёртвая. А ведь, говорили, наклёвывалось не просто изобретение – бомба, и оба их диссера – только первый шаг к вершине... Да уж, без папы. От которого вечно пахло химерической смесью пота и хлорки...

Как выясняется, он жив, – не смог в такой день не объявиться! Так что ерунда это – про питерские каналы. А что там у него в голове переклинило, почему на волне успеха бросил всё, включая семью, важно ли? Денис засмеялся в голос. Смеялся долго и с наслаждением. Если кайф распирает, зачем сдерживать себя?

Жизнь была прекрасна. Ничто не могло омрачить праздник, – что там всплывшее воспоминание о Казике! Ну, пытался стырить песню. Во-первых, мы ещё десяток воткнём в хиты, а во-вторых, вор проиграл. Народ в универе восстал, имя истинного автора восстановлено. И сегодня... сегодня звонил продюсер с радиостанции, предлагал обсудить перспективы!

Невероятный день...

Он вдруг обнаружил себя у самой воды, зачем-то спустился по гранитной лестнице. Где-то шумела Садовая, но здесь было тихо. Масляно-чёрная спина канала мерно дышала под ногами – дотянись и дотронься. Банки, пластиковые бутылки, обёртки, сигаретные пачки торжественно несло куда-то, закручивало медленными спиралями; движение это завораживало, вовлекая в себя зрителя... Любопытно, думал Денис, куда весь этот мусор сносит? Может, в какое-то общее для питерских каналов место? В тайное место, известное лишь посвящённым... а что, взять да поискать... Он опустился на грязный камень, нагнулся и сунул руку в воду.

– Привет, – сказал он, дурачась.

Рукопожатие вышло крепким, холодная вода сдавила, как тугая резина. Рекопожатие.

У папы вот тоже – руки становились холодными, когда злился. Отчётливо видится, как он бредёт по набережной Фонтанки, пряча ледяные кулаки в карманах. Именно в тот день, восемь лет назад, когда обмывали диплом доктора наук, к нему с соавтором подвалили военные спецы аж из ЦНИИ Спецтехники при ГРУ. Разведка вдруг проснулась и решила подмять под себя уникальные исследования. Папа мечтал, что его нейрокинетические трансляторы, превращающие мысль в управляющую силу и прозванные «длинными руками», радикально изменят качество жизни людей, особенно немощных, больных и старых. Фиг! Серьёзным дядям захотелось спрятать его мечту за колючую проволоку... Хотя, при чём тут злость? Скорее, другое чувство его отравляло в тот день – горечь. И ещё – тоска...

Денис покачнулся, на миг потеряв равновесие.

Вниз головой – было бы красиво. Бульк. Привет и пока.

Деланно смеясь, он выбрался обратно на набережную.

Другой папин друг, психиатр, как-то рассказывал, что тяга к воде – распространённое дело в Питере. Иногда это приводит к расстройствам психики, и случаи такие часты. Фрустрированным людям, потерявшим связь с миром, обманчиво кажется, будто вода даёт защиту. Но при чём тут я, одёрнул себя Денис.

– У меня всё путём, – понарошку обиделся он.

Ощущать себя женихом было чертовски странно: будто ты рывком повзрослел, и в то же время снова стал дитём, беспомощным и полным страхов. Где они будут жить? Денис предлагал Катьке не мудрить и переехать к нему с матерью, она же стремилась к самостоятельности. Это значит – снимать квартиру. Потянет ли он по деньгам? Перспектива очевидна. Либо коммуналка с жареной селёдкой, горелыми котлетами и запахом мочи в туалете, который не перешибить; либо отдельное, но отвратительное жильё, где дышать нечем. Такая романтика любые чувства отобьёт...

Стемнело, в октябре рано темнеет. Опять он притормозил, взявшись руками за ограждение. В канале плавали островки белой пены – от стоков, что ли? А ещё вода местами была подёрнута то ли плесенью, то ли цветочными водорослями, которых здесь отродясь не водилось. И текла вроде как медленнее, и пахла почему-то затхлостью... Сегодня я король, подумал он. Последствия придут завтра.

Не повернуть ли назад, пока не поздно?

Нет уж, идём дальше. На ходу он позвонил. Без толку, вне зоны доступа. У неё аккумулятор, наверное, сел? Или... Что – или? Ревность кольнула сердце. Аспирант Казик когда-то клеился к Катерине, вокалистке своего ансамбля; по слухам, успешно. Пусть оно всё в прошлом, но забыть такое трудно... Ворюга и здесь проиграл, напомнил себе Денис. Лучшая в мире девушка выбрала тебя, это главное. Остальное – комплекс неполноценности.

Расслабься, ты добился всего, о чём мечтал.

А ведь Казик вполне способен навредить. Реально. Мстительная и жадная тварь. На самом деле ситуация с песней не устаканилась. Напряжёт связи, развернёт скандал в обратную сторону – а почему нет? Другой вариант: натравит бандитов из числа своих земляков, с которыми он кентуется напоказ, – и прощай, здоровье...

Короткий разряд ужаса сотряс Дениса. Где спрятаться от завтрашнего дня?

Вода не отпускала. С томными вздохами тёрлась о берег. Русло, сплющенное гранитом, вело и вело... куда? Аларчин мост – вот он, остался по левую руку. Дом уже виден. Пронзительно пахло выхлопными газами. Из мусора, плавающего на поверхности, складывалась фигура, похожая на гигантское лицо. Свет ртутных фонарей, горевших через раз, плясал в глазах этого фантома, на месте улыбки крутилась медленная воронка.

Сразу за мостом был спуск к воде, – вернее, съезд, широкий и пологий. Здесь путник остановился.

Замри, мгновение, пока ты ещё, мать твою, прекрасно!

Он шагнул вниз – по спуску...

Телефон затрясся в его руке, грянул «Я мертвеца узнаю по походке». Классный рингтон, гордость автора. Кто звонит, Катя? Оказалось, отец. Наконец-то! Денис ответил на вызов. В трубке – пустота.

– Папа! – закричал Денис.

Молчание.

– Если ты от кого-то прячешься, я не выдам!

Всё, сбросили.

Горечь и тоска...

Впереди, в полукилометре, был виден Малый Калинкин мост, – там канал заканчивал течение своё, впадая в Фонтанку. Вот тебе и «низовье реки», сынок. Вода словно остановилась, похожа стала на патоку. На губах возникло ощущение сладости... что это, откуда? Вкус горячего шоколада – с запахом ванили. Томительное воспоминание детства... Путник спустился ниже. Вода была везде, защитница и заступница, убежище безумцев и гениев. Ещё ниже. Весь мир твой, шептал кто-то на ухо. Тебя любят и ценят. Шоколадное детство – лучшее утешение... Ещё шаг... Спуск не кончался и не кончался, внезапно превратившись в ступени.

И ещё шаг.

И ещё.