В марте 2015 года выходит в свет еще одна черная книга серии MYST — сборник Александра Варго и Апостолов Тьмы «В ночь на Хэллоуин». Вот официальный анонс содержания книги: «В ночь на Хэллоуин компания молодых людей развлекается игрой в прятки с духами. Правила этой игры они вычитали в Интернете, и в них было жестокое предупреждение: вызванный из потустороннего мира призрак может выполнить любое желание того, кто его вызвал, но может и убить, если будут нарушены правила игры. Во время проведения спиритического сеанса вдруг что-то пошло не так. В доме появился босоногий мальчик, который тоже включился в игру, но уже по своим правилам...»

А теперь давайте разузнаем подробности непосредственно у авторов сборника. Всегда приятно пообщаться с друзьями!

Расскажите, какие ваши произведения (рассказы, повесть, роман?) вошли в этот сборник?

Алексей Шолохов: В сборнике мой роман «Прятки в темноте». Подозреваю, что именно он и подтолкнул издателя назвать сборник «В ночь на Хэллоуин».

Сергей Демин: Рассказ «Достал».

Михаил Киоса: Мой рассказ — «Способ выживания» — третьим будет.

 

Примерно проанонсируйте сюжет своего произведения.

Алексей Шолохов: Аннотация к книге — примерно и есть мой сюжет. Только добавлю, что мальчик там неспроста

Михаил Киоса: Последний поезд столичной подземки — самый поздний, уже после часа ночи — встаёт на строящейся станции. Это станция «Спартак» между «Щукинской» и «Тушинской», которая отделена от туннеля стеной из профнастила. Пассажирам предстоит найти тот единственный путь, который позволит им выжить, но ещё надо отыскать в себе мужество пройти по нему.

Сергей Демин: Насколько вынослива ваша нервная система? Я имею в виду взрослых. У каждого по-разному, верно? В рассказе «Достал» описывается всего лишь один день, и этот день — выпускной вечер для старшей группы детского сада. Я предпринял попытку отобразить особенности детской психики, в частности, реакцию ребенка на длительный стресс. В данном случае речь пойдет о конфликте двух малышей-выпускников, их амбициях, желаниях, и, конечно же, потаенных страхах.

 

Какая в вашем произведении основная идея, мысль? О чем думали, когда писали, и что хотели донести до читателя?

Алексей Шолохов: Я просто поразмышлял о друзьях по пятницам, попытался понять, насколько их совместные пятничные вечеринки сделали их ближе, и готовы ли они отдать жизнь за «друга» в случае опасности.

Михаил Киоса: Главная идея была проста — мне хотелось показать, как люди, скованные шаблонами, губят сами себя. Не могут взглянуть на ситуацию свежим взглядом, чтобы найти нетривиальный — кажущийся невозможным, — но при этом единственно верный путь к спасению. А вдохновили меня постоянные поездки по этой линии мимо строящейся станции. Особенно остановки в туннеле, когда машинист ждал, чтобы поезда впереди ушли подальше. Вдохновили детские воспоминания, когда можно было в окно рассмотреть заброшенную недостроенную станцию (её ведь взялись строить ещё в 70-х годах прошлого века, но так и не закончили). Этот пол в пыли, эти бетонные столбы, которые выходили из темноты на слабый свет из окон поезда...

Сергей Демин: Будьте милосердны и умейте прощать. Вам это зачтется, поверьте. И еще — уделяйте побольше внимания своим близким, особенно детям.

Алексей Шолохов

Что вас больше всего пугает в современном мире? Вот сейчас — таких взрослых, самодостаточных мужиков. Составьте топ хотя бы из пяти пунктов.

Алексей Шолохов: Высота (поход по раскачивающейся кладке — навесному мостику, над бурлящей рекой, подъем на мехруке к опорам — все это до дрожи в коленях), темнота (тут объяснять не надо — многие поймут), замкнутые пространства (настоящие замкнутые пространства — лифты к ним не относятся), крысы и... Наверняка даже этого хватит, чтобы читатели сказали: «Да этот чувак чокнутый к херам» А если серьезно, то больше всего я боюсь потерять кого-то из близких. Я уже достаточно потерял, чтобы по-настоящему бояться этого.

Михаил Киоса: Есть, на мой взгляд, в сфере человеческих отношений такой корень всех бед, который даёт жизнь всем остальным напастям. Имя ему — равнодушие. Оно — как спусковой крючок. Если душа человека лишена способности сопереживать, то она легко впустит в себя зависть, ненависть, презрение... список производных очень обширен, верно? Поэтому больше всего стоит бояться именно равнодушия.

Если говорить о мире технологий, то здесь, конечно, пугает лишение людей тех благ и удобств, к которым они привыкли, без которых уже не мыслят свою жизнь. Достаточно вспомнить отключение электричества в Нью-Йорке летом 1977 года. Город погрузился во тьму из-за грозы вечером 13-го июля. Вскоре на улицы вышли мародёры. Сначала они бесновались в гетто, но вскоре появились и в остальных районах. Грабили всё и тут же пытались продать на улицах. Полиция была бессильна, хозяева магазинов сами вставали на их защиту — если могли.

Но это одна сторона медали. Другая — не работает канализация, нет воды, не разогреть и не приготовить пищу... и так далее, и тому подобное. Садятся аккумуляторы мобильников — сутки прошли, и люди остались без связи. Пройдёт пара недель, и грабежи в Нью-Йорке покажутся мелкой неприятностью. Итак, это второй пункт списка.

Третий — разумеется, война. Да, это производная от равнодушия, но её масштаб таков, что она заслуживает отдельного упоминания. Подробно расписывать нет нужды.

Четвёртый пункт — эпидемии. Порой возникает впечатление: планета регулирует жизнь на ней. Или, по крайней мере, подаёт людям предупреждающие сигналы. Что же будет, если мы так и не расшифруем эти послания вовремя?

Ну и замыкает список космическая тема. Учёные могут сколько угодно говорить, что вероятность столкновения с крупным метеоритом крайне мала. Но она есть, а космос не познан людьми и на миллиардную долю процента.

Сергей Демин:

Равнодушие и черствость душ.

Неумение слышать друг друга.

Потеря близких.

Потеря веры в себя.

 

Какие хоррор-темы вы считаете наиболее важными или интересными?

Алексей Шолохов: Тема «плохого места» очень близка. А еще потаенные уголки человеческих душ Мне интересно показать не просто сумасшедшего, мне интересно рассказать о его «пути», как он пришел к этому. В общем, если я правильно понял вопрос, то мне интересны психи и плохие дома. А вот о важности не скажу, не знаю. Не всегда то, что интересно, может быть важным

Михаил Киоса: Важными или интересными? Те, которые помогают людям заглянуть внутрь себя и счистить с сердца слой наросшего там сала. Те, которые показывают людям их самих без ретуши и деления на плохих-хороших. Собственно, самый главный ужас на планете — это мы сами, особенно когда нас где-то становится слишком много.

Сергей Демин: Если писатель способен грамотно донести свою мысль читателям, а те, в свою очередь, не в состоянии оторваться от книги, тема не имеет значения. Написать можно и про таракана, который нанюхался в ванной просроченного стирального порошка, превратившись в монстра, и сделать из этого сюжета конфетку. От себя скажу, что не люблю массовость. Хоррор — прежде всего психология, чувства, мысли. Поэтому восставшие трупы или зомби не для меня, все это безлико и абстрактно.

 

О чем бы еще вы хотели написать для Варго-серии?

Алексей Шолохов: Набросков хватает. Но вот после написания «Запертой двери» понял, что хотел бы написать еще что-нибудь подобное. Что-нибудь из русской/славянской мифологии. Правда, мне посоветовали не злоупотреблять мифами. Но я, пожалуй, злоупотреблю еще разок

Михаил Киоса: Идей полно, причём разных. Я не делю их по категориям: это для Варго-серии, это вот для какой-нибудь мистики подойдёт, это — любителям космических ужастиков... По мне, так главное — чтобы была хорошая идея и неуёмное желание облечь её в слова. И состояние, когда ты забываешь о себе. Чтобы осталась только история, которая через тебя изливается на бумагу.

Сергей Демин: Да хрен его знает. Будут мысли, будут книги, все приходит спонтанно.

Михаил Киоса

Что для вас лично стало штампом в хоррор-литературе и чего стараетесь избегать? Если можно, тоже сделайте топ хотя бы из трех пунктов.

Алексей Шолохов: Штампы? (задумался) Это такие штуки, в использовании которых меня иногда обвиняют? Знаете, я могу порассуждать о штампах в литературе вообще. Я даже пытаюсь избегать их. Но вот чтобы штампы с хоррор-составляющими... Не знаю. Рейтинга, наверное, не получится. Пожалуй, приведу один пример из собственного романа «Они». У читателя наверняка появились ассоциации с фильмом «Ужас Амитивилля», и это неспроста. Мне фильм очень нравится, но я не копировал его (кто читал, подтвердит), я даже старался уйти от вдруг появившегося сходства. Например, где в сюжет просто просилось появление мух, я влепил ос (тут сыграло одно наблюдение — я видел, как эти твари обглодали оброненную соленую мойву). Эти крылатые пираньи могут навести жути И что я слышу на мою «оригинальную» находку? «Слизано у Кинга из «Сияния»! Появление колодца — «Звонок» (и плевать, что в моей книге колодец преследовал совершенно другую цель); девочка-призрак — Садако (и все равно, что она на паучьих лапках и с заштрихованным лицом)... В общем, соригинальничать не вышло. Не роман, а сборник штампов

Михаил Киоса: Во-первых, если есть какая-то нечисть, то она обязательно только и думает, как бы кому-нибудь плохо сделать. Вот нет у неё другого смысла жизни. На мой взгляд, это самый дерьмовый штамп, который резко обедняет произведение. Поглядите вокруг: нет в природе ни одного живого существа, которое живёт исключительно ненавистью и злобой. Есть голод, есть защита своей территории, есть борьба за лидерство в стае, есть борьба за самку — всё это порождает кровавые схватки и выводит на сцену смерть. Но так, чтобы без мотивов ходить и убивать... Стремление причинять зло положительным героям должно быть оправданно какой-то внутренней потребностью героя отрицательного. Особенно если это касается каких-либо монстров, потусторонних или внеземных. Далеко не всегда, увы, их создатели отдают себе отчёт, с чего вдруг детище вышло на тропу войны.

Во-вторых, и это едва ли уступает первому штампу — нелогичные поступки положительных персонажей. Авторы часто противопоставляют любопытство и инстинкт самосохранения, заставляют их сражаться на ринге друг против друга и отдают победу любопытству. А это, на мой взгляд, далеко не всегда верно. Стремление сохранить свою задницу — основополагающее, оно вбито в каждую клеточку наших организмов. У желания найти на пятую точку приключения есть шанс на победу только тогда, когда инстинкт самосохранения дремлет, не ощущая для себя особенной опасности. Не раз уже сталкивался с тем (да и все сталкивались), как герой прёт по бездорожью туда, откуда должен бы бежать во все лопатки.

В общем, на мой взгляд, самый безобразный штамп — когда персонажи произведений действуют вопреки здравому смыслу и предлагаемым обстоятельствам. Просто потому, что так нужно автору для развития сюжета. Это, впрочем, верно не только для «ужастиков», но и для всей литературы в целом.

Ну и канонические изображения самых популярных тварей тоже уже достали. Если зомби — то тупые, агрессивные, непременно разлагающиеся. Если вампиры и оборотни, то одни чаще всего — этакие аристократы, а другие — неотёсанные громилы из подворотен. И так далее, и тому подобное.

Сергей Демин:

1. Группа людей, застрявшая в какой-нибудь глухомани (ко мне это напрямую относится)

2. Расплата за грехи в прошлом, в реальной и мистической формах (аналогично, см. выше).

3. Дом (квартира, замок, пр.) с призраками (или с нехорошей историей).

4. Зомби, вампиры (то есть, передача смертельной болячки посредством укуса).

 

Как вы полагаете: писать о зле, кровище и трупах — это провокация, следование реальности, потому что все люди злы по природе, или это попытка позволить себе самому хотя бы мысленно переступить границы дозволенного обществом? Есть ведь мнение, что все писатели ужасов — люди испорченные и аморальные. Согласны с этим?

Алексей Шолохов: Нет, конечно! Я исключительно положительный. Я даже (говорит шепотом) пою в церковном хоре. А если серьезно, то намного опасней тот, кто написал слово из трех букв на заборе. Его цели мне непонятны. Цели же писателя — хоррора ли, фантастики — вот они, в его книгах. Если я пишу, что кому-то отрезали член, то почитайте дальше, и вы непременно узнаете, за что ему его отрезали. Мораль: не делай того-то, не лишишься... сами знаете чего. Ладно, о чем это я? Пойду, сниму бабушку с дерева и переведу котенка через дорогу

Михаил Киоса: Люди — разные, мотивы — разные. Я не считаю, что все люди — злы по природе. Мы не рождаемся злодеями, но некоторые ими становятся потом. Однако даже среди них найти совершенно пропащее существо, в душе которого не осталось ни частицы добра — задача архисложная. Такие, мне кажется, только в литературе появляются, да и то у далеко не самых сильных авторов.

Границы дозволенного? На самом деле, они у каждого свои, что бы там общество ни диктовало. В мыслях, желаниях, поступках (тайных или явных) мы нарушаем общепринятые нормы морали каждый день. Так что творить в жанре ужасов — это далеко не единственный способ выйти за рамки. Но в какой-то мере — да, творчество на этом пути помогло мне стать свободнее. Несколько лет назад я бы «Игроков» не написал — по крайней мере, так, как написал их год назад. Многие сцены если бы и возникли в моём воображении, то там бы и остались. Впрочем, это не значит, что я стал распущеннее.

Что же до испорченности и аморальности писателей, которые творят в жанре ужасов — нет, не думаю так. Как и везде, люди разные. Кто-то действительно может выплёскивать на бумагу свои потаённые фантазии, приписывая их персонажам. Но гораздо больше, и я в этом уверен, других — тех, кто шок и ужас использует для того, чтобы встряхнуть читателя, чтобы он свежим взглядом мог оценить свои поступки и мысли. А ещё есть те, кто просто развлекается, потехи ради пытаясь напугать читателей, пощекотать нервы им и себе заодно. И, думаю, все три варианта могут сочетаться в одном человеке. То одно выйдет на первый план, то другое. Люди разные, и настроение у них разное.

Сергей Демин: Первый вопрос: скорее второе (во всяком случае, применительно ко мне), тем более, сплаттерпанк сам по себе предусматривает разрушение любых условных рамок и ограничений.

Второй: вряд ли соглашусь с этим. Отталкиваясь от противного, все, кто пишет о любви — исключительные позитивы? Все зависит от конкретного человека. Тот же Стивен Кинг — добрейшей души человек Жена, трое детей и всякое такое... Хотя, как мне представляется, писатели в жанре хоррор (как, впрочем, и все остальные) «изливают» на бумагу собственные переживания и мысли, о которых в реальной жизни вряд ли станут говорить...

Сергей Демин

Александр Варго — человек, придуманный издателями. Но он существует не один год и в какой-то мере уже обладает некоей призрачной жизнью. Нет у вас ощущения, что он временами как-то довлеет над вами, вроде как двойник писателя из книги «Темная половина» Кинга?

Каким вы могли бы его представить? Опишите внешность, характер, привычки.

Алексей Шолохов: Есть такое ощущение Именно поэтому я все время и пытаюсь вырваться Кстати, выступить в будущей книге не под Варго было предложением редактора.

Как бы я его представил? Невысокого роста, коренастый, голубые глаза, бородка-эспаньолка. На голове бейсболка козырьком назад, в кожаных штанах, верхом на... Черт! На ком бы верхом он ни был, но мне кажется, я описал Серегу (Сергея Демина). Пожалуй, на этом и остановимся. Я присутствовал в момент снятия масок, и мне кажется, читателям понравилось то, что им показали. Я о Сергее. Он и есть Варго, а если читатели и меня считают Варго (вторым, семнадцатым, не важно), то я не против, меня это не тяготит

Михаил Киоса: Нет, такого ощущения точно нет. Тем более, что я под этим псевдонимом ни разу не публиковался. Все три рассказа в сборниках Варго-серии идут под моим именем. Да и если доведёт судьба забраться в его шкуру, не думаю, что буду с тех пор слышать призрачное хихиканье за плечом.

Каким бы я мог его себе представить? Да каким угодно. По утрам кровь нерождённых младенцев точно не пьёт. Просто — человек с неуёмной фантазией и богатым воображением, усидчивый, внимательный к деталям. Думаю, внешне он был бы сдержан, спокоен. Довольно ироничен. Главная привычка — видеть жизнь и анализировать её, уметь докапываться до глубинного смысла. А ещё он ценит хорошую шутку, умеет отдохнуть и повеселиться — общепринятыми способами, без плясок в чёрной хламиде на разорённых могилах.

Сергей Демин: Если бы это было так, то я продолжал бы рожать свои «эпосы» в охраняемой комнате с мягкими стенами (и то, если бы мне разрешили) Единственное, что надо мной довлеет (и даже свербит), это мысль, когда мне поднимут зарплату.

Если надо мной довлеют не темные мистические личности, а сугубо меркантильные интересы, то и представлять нечего. Правда, иногда, когда в лом садиться за книгу, приходится призывать всю свою волю, чтобы начать работать, а не таскаться по всяким сайтам. В таком случае я представляю себе маленького гнома-дежурного, который дрыхнет у меня на плече, и каждый раз, когда я сбавляю обороты и начинаю отвлекаться, он вздрагивает и со всей дури хреначит мне по лбу кувалдой так, что в ушах птички щебечут. Типа, рефлекс, как у собаки Павлова. Иногда действует.

 

А теперь пофантазируем. Предположим — в какой-то параллельной вселенной вы совершили преступление (причем удалось его списать целиком и полностью на Александра Варго). Что за преступление это могло бы быть?

Алексей Шолохов: Откуда вы узнали? Я бы обмотал кого-нибудь оголенными проводами, облил его водой и включил рубильник. Черт! Меня сразу бы разоблачили Возможно, это меня и сдерживает... во всех вселенных

Михаил Киоса: Зверское убийство графоманов по алфавитному списку. Знаменитая история Агаты Кристи в антураже жанра ужасов. Этакий маньяк-идеалист от литературы, борец за чистоту рядов. Тебе стр-р-р-ашно? Мне — нет.

Сергей Демин: Я в реальной жизни и мухи не обижу, поэтому мне сложно предположить, какого рода преступление это может быть. Вот если бы к ответственности привлекали за обдумывание сюжета очередной книги, то все, Гитлер капут...

Алексей Шолохов

Спасибо за ваши ответы! И, разумеется, журнал DARKER и его читатели с удовольствием желают успеха новой книге ужасов и ее настоящим авторам!