«Рубен Мамулян был родом из Тбилиси. Уехал он где-то в начале двадцатых, а разрешили ему посетить родину только через полвека — в семьдесят третьем. До этого считалось, что он снял антисоветский фильм «Ниночка», и впускать этого очернителя в страну ни в коем случае нельзя. «Ниночку» эту никто не видел — но так считалось!» —  из книги воспоминаний Георгия Данелия «Тостуемый пьёт до дна».

На самом же деле, Мамулян не снимал «Ниночку». Любители голливудского кино эпохи его «золотого века» помнят, что в 1939 году это сделал другой эмигрант, Эрнст Любич. Кстати, для поклонников хоррора эта лента примечательна тем, что небольшую роль советского комиссара, муштрующего героиню Греты Гарбо, в ней исполнил Бела Лугоши. Но в 1957 Рубен Захарьевич снял ремейк «Ниночки» (под названием «Шёлковые чулки»), так что понятно, почему Данелия перепутал.

Да и вообще, сложно не запутаться в фильмографии Мамуляна — может, не самой обширной количественно, но в смысле жанров чрезвычайно многообразной. Уроженец Российской империи, ученик Евгения Вахтангова, он не зацикливался на чём-то одном, снимая в Голливуде и мюзиклы, и драмы, и кино про Зорро, и масштабные исторические полотна. В 1931, на волне популярности «Дракулы», первого звукового хоррора от «Universal», студия «Paramount» предлагает Мамуляну взяться за постановку «Доктора Джекилла и мистера Хайда». Режиссёр соглашается и не подводит — единственный фильм ужасов в карьере Мамуляна оказывается отнюдь не проходным.

Несмотря на то, что это была далеко не первая экранизация повести Стивенсона (имелось несколько немых короткометражек,  полнометражный фильм с Джоном Бэрримором и экспрессионисткая «Голова Януса» Фридриха Мурнау, ныне утраченная) именно она ввела Джекилла и Хайда в шорт-лист американской хоррор-мифологии, наряду с Франкенштейном и Дракулой. Об этом говорит тот факт, что несколько последующих прочтений Джекилла и Хайда, так или иначе, находились в зависимости от сюжетного строя и визуальной концепции картины Мамуляна. Фильм 1941 года — ремейк. «Эббот и Костелло встречают доктора Джекилла и мистера Хайда» (1953) — пародия. А ещё были мультфильмы — «Доктор Джекилл и мистер Маус» (1947, из серии «Том и Джерри») и «Безумная вечеринка монстров» (1968), появившиеся не без влияния мамуляновского варианта стивенсовской истории.

В чём же была причина такого успеха? Придя в кино из театральной режиссуры, Мамулян уделял особое внимание работе с актёрами. В результе ему удалось создать один из первых хорроров, где в центре внимания были не эффекты, не средства страха, а психология и переживания персонажа. Сыгравший главную роль актёр Фредерик Марч получил за эту работу «Оскар» — для фильмов ужасов случай и сегодня нечастый, а в начале 30-х годов и вовсе беспрецедентный. Помимо этого лента получила две номинации: «лучший адаптированный сценарий» и «лучшая работа оператора», что и не снилось классическим ужасам от студии «Universal»

Кроме того, новатор-Мамулян, всегда предпочитавший эксперименты проторенным дорожкам (скажем, он был одним из первых, кто оценил художественный потенциал использования в кино цвета) осуществил в «Джекилле и Хайде» приёмы, которых киноискусство прежде не знало: «Сцена превращения виртуозно снята Мамуляном без применения монтажа, способом, который он держал в секрете до конца 60-х годов. Изобретательность режиссера, казалось, не имела границ: прокручивая в обратную сторону пленку с записью очень низких и высоких частот, он получил фантастическую музыку, а ритм ей задал, записав учащенное биение собственного сердца» — пишет Эрнст Нехамкин в статье «Рубен Мамулян: Путь побед и поражений».

Спустя 30 лет после выхода фильма в интервью журналу «Sight & Sound» Мамулян заявлял о том, что не собирается раскрывать, как он сумел превратить Джекилла в Хайда. Но его «сдали» наблюдатели, предположив, что на лицо Марча была нанесена специальная краска, незаметная при определённом освещении. В ходе съёмки освещение постепенно менялось, и зритель видел, как на лице героя возникают чёрные полосы. Дальнейшая трансформация происходила уже при помощи грима и монтажа  — надо сказать, более искусного, чем в вышедшем десятилетие спустя «Человеке-волке». При всей технической сложности превращения Чейни-младшего в оборотня, мы всё же не можем не заметить в этих сценах монтажных склеек. А в «Джекилле и Хайде» Мамулян искусно маскирует склейки, делая всё, чтобы мы поверили в чудесное преображение. 

Ещё одно любопытное обоснование успешности картины предлагает Юрий Ханютин в книге «Реальность фантастического мира». По его мнению, подчёркнуто отталкивающий звероподобный Хайд Мамуляна — «это, конечно, вариант столь популярного на американском экране тех лет гангстера». И дело не только во вписанности фильма в тенеднциозную художественную традицию, но и «в реальной проблеме, волновавшей общество. Ведь крупнейшие американские гангстеры тоже представляли собой вариант Джекилла-Хайда: Аль-Капоне, бывший нежным сыном, добрым братом, игравший Деда Мороза в пансионе у своей сестры и лично убивший более шестидесяти человек».

И пожалуй, основное: не будучи верноподданным адептом хоррора или фанатичным следователем жанровых канонов, Мамулян главным образом был озабочен созданием произведения искусства. С самых первых кадров мы погружаемся в изысканно выполненное зрелище: съёмка от превого лица, позволяющая отождествить себя с героем, длинная первая сцена без единой склейки — камера перемещается вместе с персонажем — и музыка Баха, которую играет на органе сам доктор Джекилл. Начало фильма изобилует деталями, формируя для нас мир возвышенного и безукоризненного во всех отношениях человека. «Замысел режиссёра и актёра понятен. — пишет Ханютин — Они максимально возвышают своего героя, чтобы тем ужасней было его падение».

Из упомянутой выше статьи Нехамкина можно узнать о дальнешей биографии режиссёра, уже не связанной с хоррором. А тематические рамки этого сайта призывают закончить рассказ о Мамуляне на данном этапе.