Джеймс Куинн (James Quinn) – молодой австрийский фильммейкер и фотограф, чьи работы наполнены сюрреалистическими образами и кошмарными видениями. Визуальный ряд его фильмов можно сравнивать с непрерывным ночным кошмаром, от которого вы не можете проснуться. Совсем недавно Джеймс закончил съемки фильма «Flesh of the Void», и мы решили пообщаться с режиссером, поговорить не столько о кинопроизводстве, сколько об образах, страхах и вдохновении. О том, как зарождаются фильмы на раннем этапе, еще в сознании режиссера.

 

Привет, Джеймс! Расскажите нам немного о себе. Кто вы и как открыли для себя волшебный мир кино?

Привет! Я фильммейкер и фотограф из Австрии, основатель студии «Sodom & Chimera Production». В основном я делаю странные вещи. Я большой поклонник разных эстетических вещей, поэтому стараюсь собрать воедино все, из чего я могу сделать что-то интересное. Но во всем, что я делаю, есть некая доля причудливости, странности.

Что касается самого кинопроизводства, то в возрасте 7-8 лет я уже знал, что хочу создавать фильмы. Рассказывать истории через визуальные образы, показывать людям что-то, что возникло в сознании – меня это всегда очаровывало. Я снимал на видеокамеру моего отца. Это была старая DV-камера, которая уже откровенно глючила и записывала с помехами, но мне было все равно. Как-то отец купил мне действительно хорошую камеру, и я стал по-настоящему одержим процессом съемки. Я был еще очень молодым, но у меня уже возник сильный интерес к сюрреализму и абстракционизму. Особенно после знакомства с работами Дэвида Линча – в частности, «Внутренней Империей» и «Головой-ластиком».

В какой-то момент у меня появилась концепция, я взял камеру и просто начал снимать. Я сделал первую короткометражку, которая длилась 3 минуты. Удивительно, но в целом вышло неплохо, если не считать отвратительный звук. Эту работу я не показывал зрителям, но использовал несколько кадров из нее в своем недавнем фильме «The Law Of Sodom». Я начал развиваться, в основном, благодаря просмотру фильмов и съемкам. Снимал короткометражку за короткометражкой, и это позволило мне прийти туда, где я сейчас нахожусь, стать тем, кем стал.

 

Как у Вас рождаются образы, как появляются идеи для фильмов?

На самом деле, в этом процессе нет какой-либо закономерности. Мой мозг неосознанно работает на 100 % двадцать четыре часа в сутки, так что часто там возникают случайные идеи. Если мне что-то из этого нравится, то я обычно это записываю, а потом многократно переписываю и в процессе разрабатываю концепцию. Иногда я оставляю написанное без изменений, чтобы использовать это позже. У меня так много этих маленьких идей, концепций, что это даже забавно. И они продолжают накапливаться.

Нередко я использую сны или ночные кошмары для вдохновения. Как у человека с психическими расстройствами, они, эти сны и кошмары, у меня очень яркие. Я могу только проснуться и сразу начинать писать.

Большинство идей появилось во время пребывания в особых состояниях, во время повышенной активности моего мозга. Это немного утомительно, но все, что я сделал до сих пор, все фильмы и фотографии появились именно так.

Джеймс, в нескольких ваших фильмах есть люди с бумажными пакетами на головах. Их чувства и состояния выражаются надписями или смайликами на этих пакетах. Интересные образы. Что они символизируют лично для вас?

Там не только бумажные пакеты. Это может быть все, что закрывает человеческое лицо или голову целиком. Я широко использовал это в «Flesh of the Void». Лицо каждого человека в этом фильме скрыто бумажным пакетом, маской или в одной сцене чрезмерным гримом (за исключением интерлюдии). Это не совсем символ для меня – это скорее способ обезличивания человека. Если вы скрываете голову человека маской или пакетом, то вы как бы убираете его личность, превращаете в простую фигуру. Как тень. У них, этих людей, есть человеческое тело, но, глядя на них, вы не можете ничего сказать об их чувствах. Вы не видите их эмоций.

В раннем короткометражном фильме «The Passive Evisceration of the Blackened Soul» я использовал этот прием, чтобы обезличить каждого персонажа, сделать их одинаковыми. Они все равны. У каждого на голове бумажный пакет. Разница между ними лишь в надписях на пакетах, что говорит нам об их статусе. Это просто способ показать, насколько мы в действительности все похожи друг на друга, и все подписи, смайлы – это ярлыки, которые мы накладываем на других людей, что заставляет нас относиться к ним иначе.

В «The Law of Sodom» на пакетах изображены грустные смайлики. Они показывают общее состояние депрессии. Там три фигуры, вы можете оценить каждую из них по смайлу, но вместе они выражают грусть. В «Flesh of the Void» тема скрытых лиц используется совершенно иначе, но я не хочу это объяснять. Это фильм, который я вообще не могу никак объяснить.

 

Вы отмечали, что фильм «The Law Of Sodom» является очень личным для вас. Можете ли рассказать, как болезнь повлияла на ваше видение мира и на вас как на режиссера?

«The Law Of Sodom» – самая личная вещь, которую я когда-либо делал, и, скорее всего, такой она и останется. Я полностью открыл себя людям через этот фильм. Шизофрения с самого начала занимала доминирующую позицию в моей жизни. Болезнь настолько повлияла на меня и мою работу, что я не думаю, что смог бы сегодня быть режиссером, если бы ее не было.

Саму болезнь мне трудно объяснить. Чувства, весь окружающий мир, когда ты психически больной – нет, это объяснить невозможно. Это все равно, что попытаться объяснить словами новый цвет, который никто, кроме вас, не видит и никогда не видел. Похоже на ночной кошмар: вы просыпаетесь и отходите от него в течение всего дня. Разница лишь в том, что я не просыпаюсь никогда.

Я жил в таком особенном мире несколько лет, и, как мне кажется, это сформировало мой путь – то, как я думаю, делаю, творю. Есть причина, почему все мои фильмы наполнены сюрреализмом, печалью и насилием. Все, что я когда-либо делал – неважно, фотографии или фильмы, я делал потому, что мне приходилось иметь дело с чем-то внутри меня. Искусство для меня – это катарсис, самоочищение. Я могу показать людям то, что они, возможно, никогда не видели, и это связано с тем, что я жил в странном сюрреалистическом состоянии в последние годы. Так что всей своей работе я в каком-то смысле обязан этому ублюдку, который обитает в моем сознании.

 

Часто ли на съемочной площадке происходит что-то необычное, запоминающееся?

Во время съемок всегда происходит что-то запоминающееся и необычное. Например, в «The Passive Evisceration of the Blackened Soul» парень, играющий маленького Рикки, постоянно страдал от переохлаждения. Мы снимали в лесу в середине холодной зимы. Даже деревья казались замерзшими. Ему нужно было быть в футболке. Во время сцены преследования он пролил на себя всю искусственную кровь. У нас бутылка с ней стояла просто на снегу, когда мы ее не использовали, потому что было чертовски холодно. На экране вы можете видеть, как он трясется. Это не игра, он действительно замерзал. И кровь на его руках замерзла по-настоящему.

Когда мы снимали «Trinity of Decay», то была одна вещь, которая вызывает у меня смех и сегодня. Мы снимали весь день и закончили почти в два ночи. Мы были в лесу и собирались назад. Для освещения использовалась большая светодиодная панель. По дороге назад двум парням пришлось вернуться и что-то забрать. Мы пошли дальше, но оставили панель, т.к. она была тяжелая, и мы не могли ее нести. Я сидел с главной актрисой и думал, куда эти парни подевались. Спустя сорок минут они вернулись и сказали, что панель погасла во время их прогулки по лесу, поэтому они ничего не видели и шли в полной темноте, пока не заблудились.

Что такое ужасы лично для вас? Чем можно зацепить, напугать, удержать зрителя?

Я не до конца осознаю, чем является хоррор лично для меня. В фильмах, мне кажется, становится все меньше и меньше того, что может меня взволновать, напугать. На самом деле, я не помню, когда в последний раз меня что-то шокировало. Вообще, сильный отклик у меня вызывает жестокость. Хладнокровные действия, которые, кажется, не вызывают никаких эмоций у того, кто их совершает. «Необратимость» Ноэ приходит на ум: сцена с огнетушителем, например. Здесь дело не в том, что он кого-то убивает, разбивает голову. Все это мы видели миллионы раз. Страшно, как он это делает. Это продолжается вечность: он ударяет снова и снова без каких-либо признаков пощады или желания остановиться. Год или два назад в местной газете была статья о мальчике, который зарезал своего лучшего друга – он нанес ему тридцать-сорок ударов ножом. Это безумие. Чтение этой статьи заставило меня задуматься о том, как такие сцены показывают в фильмах. Обычно, если в фильме кого-то убивают, то это все стилизовано и происходит быстро. Удар ножом или выстрел в голову и все. Очень редко в фильмах показывают хладнокровные продолжительные сцены вроде тех, которые я описал выше. И вот такие фильмы шокируют меня. Я использовал нечто подобное в «Flesh of the Void». Я старался не снимать быстро, а растягивать нужные сцены. Есть сцена с кромсанием, которая длится, кажется, вечно, и еще одна сцена длительностью 7 минут, но о ней я спойлерить не буду.

Демоны, призраки, монстры – это меня совсем не пугает, даже если это сделано безупречно. Я люблю смотреть нечто подобное иногда, это интересно, но я законченный нигилист и не верю ни во что, кроме праха и плоти, так что такие вещи меня ни капли не трогают.

 

Какие фильмы вас вдохновляют или просто нравятся?

Первым фильмом, который повлиял на меня, как на режиссера, была «Внутренняя Империя» Линча. «Голова-ластик», конечно, тоже повлиял, но «Империю» я посмотрел раньше. Все происходящее на экране меня полностью очаровало. Сырой, казавшийся бессвязным и невероятно странным, фильм меня потряс во время первого просмотра. Я был молодым, и это была самая первая экспериментальная картина, которую я видел. И я хотел делать нечто подобное.

Другие фильмы, которые на меня повлияли и вдохновляли – «Подсознательная жестокость» (Карим Хуссейн, 2000), «Антихрист» (Ларс фон Триер, 2009), «Носферату, симфония ужаса» (Фридрих Мурнау, 1922), «Послеполуденные сети» (Майа Дерен, 1943) и еще ряд старых вещей – я фанат таких фильмов. Это то, что вызвало во мне желание начать снимать фильмы. «Клеймо на мозге» (Гай Мэддин, 2006) тоже сильно на меня повлияло. Вообще, 8- или 16-мм экспериментальные работы, такие как «Свинья» (Нико Б., Розз Уильямс, 1998) оказали влияние на меня в визуальном плане. Есть что-то особенное в естественном контрасте и зерне, и я это очень люблю.

Есть ли какие-либо идеи, образы, которые вы никогда не покажете на экране?

Нет. Абсолютно нет. С «The Law of Sodom» я зашел очень далеко, но потом пошел еще дальше в «Flesh of the Void». И, если мне нужно будет пойти еще дальше, чтобы снять в фильме какой-то момент, то я сделаю это. Я не думаю, что оставлять что-то за кадром – это хорошо, если вы хотите вызвать эмоциональный отклик у зрителей и напугать их. Но это вовсе не означает, что я делаю ставку на жестокие и откровенные фильмы. Все, что я планирую снимать в будущем – это темные, мрачные вещи, но некоторые из них вообще не содержат сцен насилия. Например, посмотрите мою работу «Trinity of Decay». Она мрачная, но, по моему мнению, передает больше красоты и меланхолии, чем шокирует. В целом, я не думаю, что есть вещи, которые я не стал бы показывать в фильмах.

 

Для Вас создание фильмов – это только самоочищение, или также желание поделиться своими идеями, мыслями, или еще что-то?

Создание фильмов для меня – это катарсис. Внутри меня много тьмы, и я сталкиваюсь с ней во время съемок. Это делает меня живым, здоровым. Фильмы – действительно то единственное, что я искренне люблю делать, и что помогает мне. Я просто не могу не делать их.

Какой Ваш самый большой страх, самый жуткий кошмар?

Я стараюсь не сильно бояться, поскольку это мешает мне делать то, что я хочу. Странно, но я ненавижу море. Оно похоже на гигантскую жидкую пустоту, о которой я ничего не знаю, и у меня нет никакого желания даже находиться рядом с ней. Не скажу, что море меня действительно пугает, просто заставляет чувствовать себя чертовски неуютно.

У меня был кошмар. Хотя я видел его год назад, но и сегодня прекрасно помню его в деталях. Я находился в странном месте, в котором раньше никогда не был. Было похоже на старый город с очень гладким и ровным камнем на полу. Там тысячи людей. Я участвовал в съемках какого-то фильма, мне нужно было приобрести оборудование в одном из зданий. Я попробовал попасть туда, но это было не так просто. Там огромная толпа и охранники за барьерами. И люди все подходили и подходили. Я прошел мимо женщины, держащей на руках очень маленького ребенка. Я прошел всего пару метров и услышал жуткий шум. Как стук каблуком по камню. Я сразу понял, что это было, но все же повернулся. Мои догадки подтвердились – женщина уронила ребенка, и он разбил голову о каменный пол. Но никто не обратил на это внимание. Она подняла его и он начал издавать странные булькающие звуки, словно кто-то срыгивает воду снова и снова. Все проходили мимо, как будто ничего не случилось. И еще. Там была мертвая тишина, кроме двух звуков – разбивающейся о камень головы и бульканья воды. Я проснулся и чувствовал себя разбитым. Самый странный сон, который у меня когда-либо был, и он потряс меня до глубины души. Чтобы отойти от него, мне потребовался весь день.

 

Все мы порой видим ночные кошмары. Вас, как режиссера экспериментального хоррора, они вдохновляют. Как считаете, если бы у людей не было кошмаров, страхов, то было бы невыносимо скучно?

Если бы мы стали бесстрашными, то я не думаю, что общество и человечество в целом смогло существовать. Мы все погибнем, ведь именно страх чаще всего помогает нам не делать что-то опасное для жизни. Без страха мы бы стали слишком самоуверенными во всем. Страх помогает нам осознавать вещи. Слишком много страха – плохо, но уберите его, и вы получите социопата. Было бы скучно? Нет, я так не считаю. Мы – особи, которых может развлекать видео, где кто-то получил по яйцам. В этом отношении мы чрезвычайно примитивные, и нам точно никогда не будет скучно. Мы просто стали бы слишком уязвимыми.

Большое спасибо за интервью, Джеймс! Что бы вы хотели пожелать нашим читателям, фанатам хоррора, начинающим фильммейкерам?

Для начала читателям и фанатам хоррора. Поддерживайте независимые фильмы. Покупайте фильмы на Blu-ray и DVD, а не только смотрите их в Сети. Делитесь ими с другими. Рассказывайте им, что вам нравится то, что делают хоррормейкеры. Нет ничего важнее для фильммейкера и режиссера, чем зрители и их мнение. Продемонстрируйте им любовь, которую они заслуживают. Если Вам не нравится какой-то фильм, то просто промолчите и пройдите мимо. Дайте людям наслаждаться вещами.

Для людей, которые только начинают делать фильмы. Заканчивайте то, что вы делаете. Пишите столько, сколько сможете. Накапливайте опыт. Делайте много короткометражных фильмов: они помогают вам развиваться. Экспериментируйте. Не зацикливайтесь на правилах. Не сердитесь на людей, которые критикуют вашу работу. Слушайте критику и учитесь. Уважайте работу других, даже если она вам не нравится. Поддерживайте те работы, которые вам нравятся. И не теряйте терпения. Создание фильмов требует много времени. Используйте все время, которое у вас есть. Оно обязательно окупится.