DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Это не дом арабов: о рассказе Роберта Говарда «Дом Эрейбу»

— Люди в городах не ведают о том, о чем не желают ведать. Довольно и того, что я об этом знаю, что знают заброшенные пустоши и старые развалины, камышовые топи, древние курганы и темные пещеры. Там нередко встретишь крылатых обитателей Дома Эрейбу.

…Она рассмеялась и с легкостью вырвалась. — Ты проделал путешествие в Дом Эрейбу и вернулся обратно.

«Дом Эрейбу», Роберт Говард

 

Роберт Говард все-таки удивительный писатель. До сих пор его влияние на художественную культуру можно проследить по тем или иным проявлениям. Сам жанр фантастики без него и вовсе нельзя представить. Слова признания Боб-Два-Ружья получал и при жизни, однако настоящей легендой он стал после смерти. Им восхищались Лавкрафт и Толкин, ценят Стивен Кинг и Анджей Сапковский. Достигни всего этого еще при жизни, Говард, вероятно, ответил бы словами Ньютона: «Я видел дальше всех, потому что стоял на плечах гигантов». А живи он не в 20 веке, а в Средневековье или античном времени, он бы стал сказителем не хуже Снорри Стурлусона или Гомера. Ведь он и правда писал не просто рассказы и стихи, а настоящий эпос. Его проза и поэзия пронизаны ницшеанскими мотивами о героизме человека, сумевшего потом и кровью одолеть зло во всех проявлениях, будь то загнивающая система или темные силы самой Природы. Одним из подобных произведений является рассказ «Дом Эрейбу», написанный в 1932 году.

Пиррас сражается с духом из подземного мира. Иллюстрация Грега Стэйплза

Сюжетика

Наемник с севера Пиррас, поклоняющийся богу Имиру, путешествовал по древнему миру, продавая свой меч тому, кто больше заплатит. Дорога кровавых битв вела его через Древнюю Грецию, царство великолепного и могучего Крита, с пиратами-шерданами он вел страшный промысел в Средиземноморье, затем вместе с ними вступил в легионерское войско фараона. Спустя годы ремесло наемного воина привело в Шумер под началом царя-завоевателя Эаннатума, владевшего половиной Месопотамии. В кратчайшие сроки он стал генералом и фаворитом в войске правителя. Однако неистовый норов берсеркера все больше стал действовать на местную элиту раздражающе. Их можно понять, ведь мало кто стерпит то, что заезжий гастарбайтер быстро поднимается по карьерной лестнице, притом ведя себя чрезмерно вызывающе. Надо полагать, что Древний Шумер по цивилизованности не уступал Египту и Греции, а потому и появление варваров из неведомых стран расценивалось местными гражданами вполне соответствующим образом — зачастую с шовинизмом.

Все бы ничего, вполне терпимо было до той поры, пока после взятия Ниппура славный генерал Пиррас не свершил святотатство — расколол череп жрецу бога Ану. Заслуги Пирраса перед Эаннатумом позволили ему и дальше вести себя фривольно, однако осадок остался... Стали поговаривать, что генерал будет проклят за свой смертный грех и божественная месть не заставит себя долго ждать. Вскорости Пиррас и сам начал подозревать неладное: то змея ядовитая чуть не укусит, то слышит подозрительные шорохи вокруг себя. Он было стал думать, что это либо иллюзии, либо происки врагов материальных, а не сверхъестественных. О последних предостерегал его друг-аккадец Нарам-нинуб. Тем временем, за спиной царя Эаннатума ожидаемо начали разворачиваться дворцовые интриги. Последней каплей для Пирраса стало нападение на него одержимой арабской танцовщицы Белибны, во время одного из празднеств. Сверхъестественный первобытный страх острым лезвием все больше и больше стал проникать в разум бывалого воителя-убийцы. То, что начнет происходить дальше, все больше будет отрывать антигероя от материального мира и переносить его в мир ужасающей и сюрреалистичной действительности, скрытой от глаз простых людей. Архетип сюжета рассказа восходит к путешествию в загробный мир туда и обратно, Пиррас подобен таким героям как Гильгамеш, Орфей, Геракл или Одиссей.

Одержимая демонами Белибна нападает на Пирраса. Иллюстрация Грега Стэйплза

Если когда-нибудь кинематографисты соберутся снимать картину по «Дому Эрейбу», им придется очень постараться, чтобы сделать фильм не менее потрясающим, чем литературный оригинал.

 

Создание и публикация

1932 год оказался богат на творческом поприще для Роберта Говарда. Он уже заматерел и набил руку на героическом фэнтези таких циклов как «Кулл», «Соломон Кейн», «Джеймс Эллисон» и «Пиктский цикл». Пришло время для Конана и подобных ему персонажей-авантюристов. Но, как это часто бывало у Говарда, некоторые рассказы он оставлял незавершенными и не опубликованными. В их числе и «Дом Эрейбу».

Есть три варианта рукописи. Первый из них дописан почти полностью, обрываясь в конце. Второй вариант еще более короток: написана всего одна глава и синопсис к остальным. Третий вариант и вовсе самый загадочный и сомнительный — считается, что это полный вариант, написанный Говардом, но ныне утерян. Тем не менее, первая публикация состоялась лишь в 1952 году в альманахе Avon Fantasy Reader no. 18. Оригинальное название было изменено редактором Уоллхеймом на «The Witch from Hell’s Kitchen». До сих пор неясно, на основе каких вышеперечисленных вариантов создан текст этой публикации. Леон Спрэг де Камп в своей автобиографии «Time and Chance» изложил историю того, как рукописи попали от Отиса Кляйна, литературного агента Говарда, к Оскару Френду после смерти Кляйна.

Вторая редакция рассказа вышла только в 1999 году в сборнике «Robert E. Howard, The Ultimate Triumph: The Heroic Fantasy of Robert E. Howard» под редакцией Расти Берка. Говардовед создал текст на основе двух сохранившихся до наших дней редакций. История начинается как обычный рассказ Роберта Говарда, но ближе к концу переходит в синопсис.

Самое странное, что опубликованный двумя годами ранее в России «Дом Эрейбу» (в переводе Г. Корчагина) обошелся без вступительных строк стиха «Вавилонской легенды об Иштар»:

To the house whence no one issues,

To the road from whence there is no return,

To the house whose inhabitants are deprived of light,

The place where dust is their nourishment, their food clay,

They have no light, dwelling in dense darkness,

And they are clothed, like birds, in a garment of feathers,

Where, over gate and bolt, dust is scattered.

В дом, откуда нет выхода,

По дороге, откуда нет возврата,

В дом обитателей, света лишенных,

Место, где пыль и прах служат пищей,

И света нет у них, в обители тьмы кромешной,

Ведь одеты они, как птицы, в одежды из перьев,

Это там, где пыль рассеяна за вратами и засовами.

Справедливости ради заметим, что в переводе М. Пируса этот эпиграф присутствует.

Этот стих — очень важный момент в понимании значения царства мертвых Арабу, вокруг которого разворачивается действие рассказа Говарда. Ведь Арабу — не только царство мертвых, но и птицы недобрых предзнаменований, призраки, от которых не стоит ждать ничего хорошего. В древнешумерском тексте «Энки и мировой порядок» лукавая и авантюрная богиня любви Иштар порицается другими богами со словами:

...Дева Инанна, что, что еще дать нам тебе?

Битвы, набеги — ты оракулам вложишь на них ответ,

Среди них, не будучи птицей арабу,

Дашь неблагоприятный ответ...

 

Разбор полетов: сюжет, анахронизмы, этимология, мифология и перевод

Говард не просто так брал сюжеты из головы, и в особенности это касается исторической и псевдоисторической прозы. Человеком он был начитанным, а историю так и вовсе знал вдоль и поперек — жаль, что порой довольно поверхностно. Жажда знаний подталкивала на покупку новых и новых книг. Вполне возможно, он приобрел книгу историка Джозефа МакКейба «История религиозных противоречий», изданную в 1929 году, всего за три года до написания «Дома Эрейбу». Можно провести параллель между художественным текстом Говарда и документальным текстом МакКейба и выявить немалое сходство, что толкает на мысль об использовании «Истории религиозных противоречий» в качестве источника для вдохновения в деле написания рассказа.

Однако, несмотря на эрудированность Говарда, при тщательном разборе текста «Дома Эрейбу» выявляется множество нестыковок. Взять хотя бы перевод названия на русский язык. Дело в том, что рассказ был издан на русском в 1997 году, выйдя сразу в двух издательствах. Первое издание — в сборнике «Колесо страданий» под эгидой «Азбука-Терра», перевод М. Пируса; второе — в сборнике «Черный камень», с/с Роберта Говарда, издательство «Северо-Запад», перевод Г. Корчагина. В обоих случаях оригинальное название «The House of Arabu» было переведено как «Дом Эрейбу», что в принципе неправильно. Слово «Арабу» есть и в русском языке, обозначение связано с месопотамской мифологией — под таким наименованием числится мир мертвых, а также птица недобрых предзнаменований.

Первые издания в России

Другой ошибкой переводчиков является слово «аргайв». Английское слово «argive» на русский переводится как «аргивянин», но в данном случае это не было сделано. Главный герой когда-то жил среди греков, и, несмотря на свое очевидно германо-скандинавское происхождение, его называют аргивянином. Аргивянами на Ближнем Востоке называли всех выходцев не только из Аргоса, но из Греции в целом. Притом настоящая национальность Пирраса не называется, лишь упоминается его вера в бога Имира и то, что он родился где-то на крайнем севере. Очевидно, Говард в качестве соплеменников героя описал предков викингов, подразумевая, что в период Древнего Мира в верованиях скандинавов еще не появились Один и Тор, а властвовал их предтеча Имир. Здесь мы можем наблюдать опосредованную связь между рассказом и Хайборийским циклом о Конане и Джеймсе Эллисоне, в которых нередко упоминается Имир и внешне похожие на Пирраса варвары-асиры.

Вся остальная мифология рассказа связана с шумеро-аккадской и даже древнееврейской религией. Существа Лилит и Ардат Лили у шумеров и аккадцев являлись демонами подземного мира. Кроме того, подземный мир называется не только Арабу, но и — Шеол. Последнее является обозначением царства мертвых у древних евреев до принятия ими иудаизма. Присутствуют и одержимые демонами, отраженные Говардом в танцовщице Белибне. Упоминаются высшие боги Шумера — Ану и Энлиль, а также хтонические Тиамат и Апсу: все они двигают сюжет, косвенно являясь антагонистами. Души мертвых, с одной из которых приходится вступить в схватку Пиррасу, описаны в виде людей-птиц, что вполне соответствует месопотамским верованиям.

Не обошлось в рассказе и без «желтого следа». Так называемая «желтая угроза», столь популярная в творчестве бульварных писателей того времени, весьма ярко проявлялась и у Говарда. К примеру, в «Пиктском цикле», где в качестве чудовищ подземелий были представлены деградировавшие люди с монголоидными чертами. Вот и в «Дом Эрейбу» каким-то образом занесло колдуна азиатской внешности Гимиля Ишби, жреца-ренегата, предавшего свою паству ради служения древнему злу в образе Тиамат.

Самыми интересными и противоречивыми у писателя получились исторические события и лица. Как уже говорилось, Пиррас на момент рассказа состоит в войске Эаннатума. Это тот самый царь Эаннатум, правивший в 2400-х годах до н. э. несколькими городами Шумера. Это обстоятельство противоречит другому сведению о прошлом Пирраса, а именно о службе в войске египетского фараона среди воинов-шердан. Шерданы входили в число так называемых народов моря, племен, в которые также входили ахейцы, пеласги, ликийцы, филистимляне и некоторые другие. Расцвет их культуры и деятельности пришелся на середину второго тысячелетия, что на целую тысячу лет противоречит событиям, произошедшим в Шумере времен Эаннатума — явный анахронизм. Во многих источниках считается, что Эаннатум не владел Ниппуром, но некоторые утверждают обратное. Притом что Ниппуром, как сказано в этих источниках, Эаннатум владел очень недолго. Этот факт Говард учел и отразил более чем красноречиво — в «Доме Эрейбу» возвращение Ниппуром независимости и есть подоплека всего сюжета. Несоответствием страдают и обозначения шумерских титулов в рассказе. Говард не прибегал к таким словам как лугаль, энси и эн, предпочитая более привычные слуху князь, царь и жрец.

Что касается женской фигуры в рассказе, то женщина во всех проявлениях носит здесь злодейский, а то и вовсе инфернальный характер. Однако это не значит, что пора защитникам прав женщин браться за дело и обвинять писателя-самоубийцу в сексизме и демонизации женского образа. Надо полагать, что мужские образы представлены ничуть не лучше. Даже главный герой — тот еще злодей, не гнушающийся самым ужасным образом нарушать законы как людей, так и богов, ничуть не ища прощения. Как и подобает варвару, Пиррас ищет обходной путь, не желая менять своих взглядов и привычек даже перед всесильными сущностями. Подобный риск грозит ему судьбой, которая хуже смерти, а при удачном стечении обстоятельств варвар обречен на славу богоборца. Так или иначе, атмосфера описания Древнего Мира и пугающая брутальность повествования, как всегда, выдержана в нужных пропорциях столь стильного произведения Роберта Говарда как «Дом Эрейбу».

 

Это так по-конановски...

Не нужно быть внимательным читателем, чтобы с легкостью определить схожесть Конана-киммерийца и Пирраса-аргивянина. Оба являются северянами, путешествующими в поисках приключений и золота по древним странам юга. Оба непобедимые воины, сумевшие не единожды бросить вызов сильным мира сего по ту и эту сторону тонкой границы, отделяющей миры тьмы от нашего. По этому поводу высказывался и Карл Эдвард Вагнер, называя Пирраса прото-Конаном: «Пиррас — еще один варвар и искатель приключений, странствующий на заре истории по цивилизованным государствам».

В 1932 году одновременно с «Домом Эрейбу» Говард писал рассказ о Конане «Башня Слона», и между этими двумя трудами прослеживается интересная связь. Дело в том, что и Конан и Пиррас по сюжету убивают жреца бога Ану, соответственно в вымышленной Хайборийской эре и вполне историческом периоде во времена расцвета Шумера. Говард, впрочем, не особо и скрывал свою предрасположенность к такому виду литературного «самоканнибализма» и самозаимствования. Стоит ли говорить, что персонажей с одинаковыми именами хватает с лихвой, одних только Конанов двое, собственно, всем известный киммериец и Конан-разбойник из рассказа «Люди тьмы». Повторяющиеся сцены и сюжетные линии — также не редкость в творчестве техасца. Его друг по переписке Лавкрафт часто ругал коллегу за подобное хулиганство. Такие действия можно было бы записать в недочеты, однако наоборот — это стало стилем и «фишкой» писателя.

С «конанианой» «Дом Эрейбу» роднит еще один факт — адаптация рассказа в виде комикса. Главная причина обломов продолжателей творчества Говарда в том, что сделать идеальную стилизацию под него не так просто, авторский «почерк», говоря словами Стивена Кинга, «настолько наэлектризован, что в любой момент можно получить удар молнией». Чтобы хоть как-то заинтересовать читателя, другие писатели и сценаристы зачастую брали отдельный рассказ техасца и переделывали под Конана. То же произошло с «Домом Эрейбу». Для начала отметим, что в начале 70-х годов комикс-адаптации рассказов о Конане спасли издательство Marvel, так как американский читатель уже был сыт по горло супергероями, а истории про могучего варвара с тяжелой судьбой дали новый глоток любителям комиксов. Влившись в семью Marvel, киммериец, несмотря на отсутствие у себя сверхспособностей, спасал людей от сил мрака не хуже, а в чем-то даже лучше и реалистичнее, нежели одетые в трусы поверх спандекса чудики-супергерои.

Конан и женщина-вампир. Иллюстрация Александра Джубрана

И вот, в 1974 вышел комикс Conan the Barbarian no. 38, адаптирующий «Дом Эрейбу». Сценаристом был один из хэдлайнеров издательства Рой Томас, назвавший историю «The Warrior and the Were-Woman» («Воин и женщина-оборотень»). Время действия перенесено из Древнего Мира в Хайборийскую эру, а место действия — из Шумера в Туран. Хотя последнее решение выглядит немного странным, ведь Туран в творчестве Говарда является предтечей Османской империи, логичнее было бы использовать в качестве антуража Шем, который был больше похож на Месопотамию. Братья художники Джон и Сэл Бускема к тому же представили демонов подземного мира в виде вампирицы и оборотня, несмотря на то, что в оригинале такого не было. Тем не менее, комикс Conan the Barbarian no. 38 — довольно неплохая стилизация под Говарда, позволяющая визуально отразить фантазию автора.

Шумерский период и другие точки соприкосновения

Это не первый образчик в творчестве Говарда, действие которого происходит в Древней Месопотамии и ее окрестностях. Не менее впечатляющими являются рассказы «Голос Эль Лиля», «Двое из Тира» и незаконченный фрагмент «Колесо вращается...» С историей Шумера соприкасаются различные циклы рассказов, такие как Хайборийский и Соломон Кейн. Говард вообще питал сильную любовь к Шумеру. Саргону Древнему, царю-революционеру, Говард посвятил стихотворение, а также косвенно задействовал в произведении «Голос Эль Лиля», написанном в поджанре «затерянных цивилизаций». «Голос...» повествует о злоключениях путешественников, попавших в плен к потомкам шумеров, предков которых выгнал в Африку царь аккадцев Саргон. Один из героев оказывается втянут в древнюю спираль реинкарнаций, связывающих его с прекрасной шумеркой. Можно сказать, что история эта довольно слезливая. Не менее трогательной и трагичной является повесть о шемитке Белит «Королева Черного побережья».

 

В заключение

Говард как будто жил в ту древность, он и сам верил в генетическую память и реинкарнацию, тем самым объяснял свою способность столь впечатляюще отражать на бумаге атмосферу ушедших эпох. Он обладал Божьим даром сказителя, умеющего реалистично представить то, что за гранью понимания человека, и сделать этого самого человека не пугливой мелкой сошкой, обреченной на гибель, а настоящим эпическим героем-сверхчеловеком, наделенным качеством совладать со смертельными страхами и тем самым побеждать невыразимо ужасающих сущностей бездонно-космических масштабов.

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)