DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Герда Грай «Паук»

Иллюстрация Ольги Мальчиковой


Ваня не заметил, как добрался до своей квартиры: в его голове не осталось связных мыслей, только случайные образы. Когда в полутьме он наступил на «подарок» соседского кота, которого владельцы по непонятным причинам выпускали гулять в подъезд, он остановился и долго с недоумением рассматривал заляпанный дерьмом коврик и грязный ботинок. Однако на этот раз ему не пришлось сдерживать позыв размазать «подарок» по двери соседей. Он молча достал ключи, едва не выронив их, и наклонился, пытаясь попасть в замок. С четвертой попытки ему удалось это сделать. Мир вокруг плыл в сыром полумраке.

Ваня скинул ботинки с полосатыми шнурками, не вязавшимися со строгим костюмом, который висел на нем мешком, и проковылял к себе в комнату. Привычная обстановка казалась нереальной, словно все было слегка смещено. Плакат «Монти Пайтон», который он распечатал два года назад, все так же висел над столом, но лица комиков едва заметно изменились. Джон Клиз улыбался из-под искусственных усов, но, как ни странно, именно они казались единственно настоящими на фотографии. И живыми, словно вот-вот готовы были оторваться и улететь. Все остальное — гротеск, мираж. Абсурд. Ненужное украшение.

Заставленный пустыми кружками и тарелками с подсохшей лапшой стол терпеливо ожидал его возвращения. Над стулом нависал сгорбившийся микрофон на стойке. Рядом с незастеленной кроватью стояли коробки со всяким хламом и аппаратурой, которые Ваня прикрывал простыней, создавая видимость порядка. На кровати невинной жертвой почил разбитый аккордеон: Ваня сочинял вступление для нового скетча, когда в половине восьмого ему позвонила Катя, чтобы прерывающимся голосом «сообщить горестную весть». В люстре над столом снова перегорела лампочка.

Ваня тяжело опустился на стул и стянул галстук, который весь день казался ему удушающей петлей и напоминал об отце, чьи ноги он увидел десять лет назад висящими в дверном проеме. Сегодня на похоронах Ваня все время размышлял о том, как комично они свисали, будто конечности манекена, а на пол капала моча, собираясь в небольшую лужицу. «Если не видеть лица, — крутилась в голове мысль, — ничего как будто и не было».

Он так и не увидел друга в последний раз: гроб был закрытым, потому что Сашку собирали по частям.

Собирали по частям.

Его друг разлетелся по дороге, как обед из разбившейся тарелки — по полу.

Ваня откинулся на спинку стула и уставился на плакат. Жирная надпись маркером «Где моя курица?» расползлась внизу. Сашка пририсовал комикам поверх искусственных усов другие усы, добавил рожки и назвал это метакомедией.

Ваня вздохнул, потер глаза и включил компьютер. Ноутбук чихнул и затарахтел, силясь прийти в чувство. Повесив пиджак на спинку стула, Ваня засучил рукава мятой рубашки и открыл вкладку веб-сайта, решившись наконец опубликовать новость, которую все уже давно знали. На главной странице сияли неоном огромные кривые буквы: «Двое из ларца». Чуть ниже было подписано: «Пять лет разгоняем русский сплин».

Чистое поле отражало глухую пустоту, образовавшуюся где-то глубоко внутри. Пальцы с обкусанными ногтями на мгновение застыли над клавиатурой, а затем робко, словно пробуя почву, начали печатать.

Нас было двое из ларца, теперь я один.

Буквы стали исчезать одна за другой, пока поле вновь не стало чистым. Вторая попытка.

Дорогие слушатели, зрители и случайные прохожие! 25 января 2018 года Сашка Артамонов вылетел через лобовое стекло столкнувшейся со скорой маршрутки и попал под колеса самосвала. Внутренности, по словам очевидцев, разлетелись повсюду, как слежавшаяся новогодняя мишура.

Буквы вновь обратились в бегство, словно застыдились.

Слушатели! Не так давно мы лишились самого...

Ваня, цокнув, замер и провалился в дыру воспоминаний. Когда он пришел в себя, то в потемневшем экране увидел свое отражение. Глаз начал дергаться, словно Ваня без остановки подмигивал самому себе. В школе над ним из-за этого постоянно смеялись.

— Просто он понял главную шутку жизни и теперь подмигивает, — сказал тогда Сашка. Цепляться к Ване не перестали, зато он уже не обращал на это внимания. И Сашка стал его другом, потому что неудачники должны держаться вместе.

Они были комедийный дуэтом. Точнее, Сашка был, за них двоих. Шутки Вани никому не казались смешными.

— Зато ты человек-оркестр, — успокаивал его друг. — Звуковой акцент для любой шутки как вишенка на торте.

Ваня не понимал этих вишен. Он вообще многого не понимал.

Почему люди часто смеются, когда следует плакать, например. Почему плачут от счастья. Мир казался ему абсолютно несуразным. Ваня шутил порой так изощренно и запутанно, что зрители переставали испытывать интерес к его шутке задолго до того, как он доходил до середины.

Что-то упало с потолка на клавиатуру — Ваня с трудом различил крохотного пятнистого паука.

— Это ты, Чаплин. — Такое теперь происходило почти каждый день. Ваня решил, что это один и тот же паук: падает с люстры, ищет его внимания. Может быть, ему одиноко, а может, нагревающаяся лампа поджаривает его лапки.

В кармане брюк завибрировал телефон, и Ваня, внимательно следя за дергаными движениями Чаплина, ответил на звонок.

— Сына, ну как прошло? — раздался в трубке тягучий голос.

— Это похороны, мам, как ты думаешь?

— Ты что, не можешь нормально ответить?

Чаплин на несколько секунд скрылся за покрытой жирными отпечатками кружкой, но вскоре показался с другой стороны.

— Да нормально. Катя снимала истории в «Инстаграм», пока Сашкина мать не разбила ее телефон. Публика аплодировала. В остальном все было благообразно.

— Кто эта Катя?

— Сашкина девушка.

— Я думала, ее зовут Маша.

— Та раньше была, еще в школе.

— Ну, я рада, что все прошло благообразно, — сказала мать, помолчав.

— Это бы Сашке не особо понравилось.

В трубке вновь повисла недолгая пауза, затем послышался глубокий недовольный вздох, всегда предшествовавший житейской мудрости.

— Сына, на похоронах не принято кривляться. Только представь, что было бы, если бы на похоронах папы, царствие ему небесное, клоуны жонглировали или один из этих ваших стартаперов рассказывал какую-нибудь пошлость.

— Стендаперов. И я думаю, что папа был бы рад. Если бы ему было чем радоваться, конечно.

Снова недовольный вздох.

— У тебя какой-то голос странный. Все хорошо? Нам не надо приехать с Колей? Сына, пообещай мне, что не будет как в прошлый раз, — сказала она с едва уловимой тревогой.

— Все нормально, мам. Не надо приезжать.

— Точно? Ответь мне честно, Ванюша. Ты же знаешь, у Коли такая важная работа. Если ты опять устроишь...

— Со мной все в порядке, мам.

— Тебе пора задуматься о своей жизни. — Голос матери стал строже, и в нем послышались менторские нотки: она опять говорила с ним как с одним из своих учеников. — Ваша интернет-вакханалия кончилась. Теперь уже нельзя будет как раньше. Понимаешь, Ванюша? Тебе нужно серьезно взяться за учебу и подумать о работе, такой, как у всех нормальных людей. Ты ведь ходишь на пары?

Ваня прослушал вопрос, наблюдая за тем, как Чаплин кружит вокруг фантика от конфеты, и стал мысленно подбирать фоновую музыку. Саундтрек из «Деревни дураков» был бы в самый раз.

— Ваня, ты меня слушаешь?

Он дунул на паучка, и тот слетел со стола на ковер вместе с фантиком, затерявшись в буром пыльном ворсе.

***

Ваня лежал на кровати, рассматривая темнеющий в сумерках узор занавесок.

«Никто не будет смеяться, кроме меня, как тогда, на выпускном. Я ведь не смешной». Мысль крутилась в голове, как заезженная пластинка.

Они должны были подготовить сценарий к юбилейному скетчу. Как обычно, основной частью занялся бы Сашка, а Ваня сочинил бы звуковое сопровождение. Гитара с пятнами воска на деке — следами былых бурных выступлений — висела у него над головой напоминанием о том, что теперь не осталось выбора: он должен делать все сам. Аккордеон лежал на полу, сброшенный яростным пинком.

«Гребаный предатель, — мусолил Ваня мысль, прикрывая ей другую, более тяжелую. — Не мог умереть попозже. И какое представление устроил!» Он пытался улыбаться — раньше это всегда помогало, — но мышцы казались задубевшей резиной, и улыбка причиняла ему боль.

Телефон продолжал неистово вибрировать на столе. Ваня буквально скатился с кровати и резко встал. В глазах потемнело. Он заковылял к столу и разблокировал мобильный.

Девять сообщений и пятнадцать пропущенных. Все от Кати.

«Ваня! Помнишь, я с тобой говорила по поводу видео? Когда ты свободен?»

«Нам надо почтить память Саши. Его фанаты с ума сходят. Когда ты на сайт выложишь инфу по поводу его смерти? Ты же знаешь, уже весь интернет трещит».

«Я на выходных свободна, давай снимем уже это видео».

«Ваня! Возьми трубку!»

Ничего нового.

Ваня собирался снова плюхнуться на кровать, когда до него вдруг донесся странный чавкающий звук. Он беспокойно огляделся и увидел в правом углу под потолком повисший на густой паутине склизкий темный комок размером с кулак, которого вчера вечером, после того как Ваня вернулся с похорон, там точно не было. Комок пульсировал, словно бьющееся сердце.

Ваня, нахмурившись, придвинул стул поближе к паутине и забрался на него, чтобы рассмотреть аномалию и потыкать в нее пальцем. Покрытая слизью плоть была холодной на ощупь и сжалась от прикосновения.

— Чаплин? — спросил Ваня с недоверием. Комок, чавкнув, продолжал пульсировать. На одном из его концов Ваня разглядел клапан, похожий на маленький рот, пускавший прозрачную слизь. От нее несло как из аквариума, в котором месяцами не меняли воду.

«Сунуть туда палец или не сунуть?» — размышлял Ваня и в конце концов решил, что не стоит.

Он отправился на кухню и достал из холодильника одиноко плавающий в банке маринованный огурец и остатки засохшей колбасы. Вернувшись в комнату, Ваня решил попробовать покормить комок. Огурец вызвал у комка спазмы и с потоками слизи вывалился наружу, а колбасу клапан всосал, словно труба пылесоса, и довольно причмокнул.

— Отлично, теперь не придется заводить новую золотую рыбку, — пробормотал Ваня.

***

С каждым днем комок становился все больше и больше, и через неделю Ваня, сидя с гитарой в руках и прослушивая старые записи, заметил краем глаза, что из боков склизкой плоти, повисшей на паутине, медленно, осторожно высовывались отростки, похожие на конечности.

Он надеялся лишь, что Чаплин, повзрослев, не решит от него убежать, как все остальные питомцы.

Всю неделю Катя доставала его, но он пока держал оборону, пересматривал, сгрызая ногти, «Жизнь Брайана» и «Священный Грааль» и смеялся в темноте под причмокивание Чаплина. Глаза, что утонули в глубоких озерах резко очертившихся синяков, казались совсем крошечными, отражая свет экрана. Где-то снаружи, во внешнем мире за пределами его саднящего тела, что-то окончательно сломалось, и Ваня во время редких вспышек острого страха пытался понять: под ним или над ним.

Он спал днем и бодрствовал ночью. Ему снились кошмары, в которых он снова работал упаковщиком и сортировал посылки для покупателей с бесформенными белыми лицами, которым зачем-то требовались сотни картофелечисток и дюжины резиновых уточек, отражавших холодный промышленный мир злобными глазами-бусинами. Постепенно сны становились все тяжелее, и ему приходилось упаковывать Сашку. По частям. Труднее всего было управляться с ногами: Сашка вполне мог бы посоперничать ростом с дядей Степой. Тем, который милиционер. Сашкины кости постоянно грохотали внутри не подходящих по размеру коробок, привлекая внимание других упаковщиков: те смеялись над Ваней и показывали на него скрюченными пальцами. На их лицах были только огромные прорези вместо ртов, открывавшиеся черные провалы.

На восьмой день произошло нечто из ряда вон выходящее. Комок заговорил, когда Ваня попытался скормить ему порцию холодных сосисок.

— Ты издеваешься? — заскулил он голосом, отдаленно напоминающим Сашкин. Из клапана, который к тому времени был размером с горловину водолазки, вдруг высунулась голова. — Это так, значит, ты кормишь лучшего друга?

Ваня опешил, едва не упав со стула, когда увидел два немигающих карих глаза. «Комок», больше похожий на огромный ком бледной плоти, вытянул длинные узловатые конечности, которые тут же схватились за паутину толщиной с канат, с резким хрустом выгнувшись в трех местах под острыми углами. Изо рта у Сашки с каждым словом вырывались потоки прозрачной слизи, черная футболка и спортивные штаны казались второй кожей.

— Я недавно купил сосиски, они свежие… — промямлил Ваня виновато, силясь переварить увиденное. Сашка покачал головой, покрытой мокрыми слипшимися черными волосами, поднял конечность и вытянул длинный когтистый палец перед лицом Вани.

Хрусть-хрусть.

— Тащи что-нибудь теплое, надоело есть твою мертвечину, — заявил он и засмеялся, обнажив ряд острых треугольных зубов.

— Ты как-то… Не совсем на себя похож, — пробормотал Ваня, слезая со стула.

— Меня же собирали по частям. Как я, по-твоему, должен выглядеть?

Аргумент привел Ваню в чувство, и он успокоился. Накладные усы Джона Клиза впервые стали казаться частью образа и больше не грозили сорваться и улететь.

Все утро Ваня дежурил у подоконника лестничного пролета — охотился на соседского кота. Тот выбежал вслед за ушедшей на работу тщедушной хозяйкой и притаился в темном углу. Стоило женщине скрыться за дверями лифта, как Ваня начал наступление на рыжую бестию.

Марсик царапался и брыкался, но Ваня был настроен крайне решительно. В комнате под потолком его ждал единственный друг. Очень голодный.

Сашка, свесившись с потолка вверх ногами, выхватил из рук Вани брыкающегося кота — его челюсти разошлись, словно пасть удава, и Ваня подумал, что в них может спокойно уместиться и человеческая голова. Кот издал утробный звук, прежде чем острые длинные зубы, блеснув, сомкнулись и начали жевать с пугающей скоростью.

— М-м. Вкуснотища. Ну что, давай сценарий к юбилейному скетчу готовить, что ли? А то ты опять налажаешь.

Мир Вани понемногу обретал четкость. Вечером он обычно выходил наружу — изредка наведывался в магазин, но чаще всего ловил голубей в сквере неподалеку. Сашка пережевывал все еще трепещущих птиц и выплевывал перья, после чего обсасывал косточки и прятал их за воротник засаленной футболки. Длинные, черные от засохшей крови ногти царапали обои, оставляя на них глубокие отметины.

— Ты не хочешь оттуда спуститься? — спрашивал Ваня, печатая сценарий под диктовку.

— Нет, мне и так хорошо, — отвечал Сашка, в перерывах между работой рассуждая вслух о судьбах современной комедии и хрустя суставами при каждом движении.

Ваня задумчиво грыз ноготь.

— «Приезжает полиция и увозит богатырей к чертовой матери». Такая концовка не разочарует зрителей? — спросил он наконец.

— Вано, мы сколько уже знакомы? — Сашка спустился по паутине, захватившей почти треть потолка, — нити тренькали, словно струны.

Ваня задумался.

— Почти одиннадцать лет.

— Я хоть раз тебя подводил? Хоть раз предавал?

Ваня подумал, что да, подводил, когда разлетелся по всей дороге и вынудил появиться на похоронах, где все с торжественно-мрачным выражением на лицах делали вид, что отправляют Сашку в рай, хотя на самом деле таким, как он, циникам и обманщикам туда дорога заказана. Но в одном все эти люди, в большинстве своем абсолютные незнакомцы, были правы: Сашка был настоящим другом. А настоящие друзья никогда не уходят.

— Нет, — выдавил Ваня.

Сашка помолчал, задумчиво ковыряя в ухе кончиком голубиного пера.

— Помнишь, что я тебе сказал, когда Стародубов устроил розыгрыш в раздевалке в десятом классе, а ты потом хотел отомстить ему и поджечь машину его папаши?

Ваня нахмурился.

— Ну? Что я сказал? — не унимался Сашка.

— Что нужно воспринимать все как шутку. Если буду смеяться над неприятностями, они не будут иметь надо мной власти.

— Вот именно. Это ведь всегда работало, верно? Если им не понравится, мы напишем новый сценарий. А потом еще. И еще. Пока они не начнут смеяться. А ты смейся в процессе. Ну, давай. Хе-хе-хе.

Сашка сухо захихикал — изо рта во все стороны брызнула слюна и клочья окровавленных перьев.

Ваня вспомнил отца. Точнее, его ноги в дверном проеме. Голые ступни, мокрые штанины. Теперь он мог представлять его только так.

Хрусть, хрусть.

— Я подумал, что моя смерть — это та еще шутейка, — продолжил Сашка, покусывая перо. — Чего они там накарябали на моей могильной плите? «Он дарил людям радость»? Что за пошлость! Нужно было написать: «Умер из-за того, что водитель маршрутки пытался не отставать от графика». Это ближе к правде.

Ваня молчал. В голове у него мелькали эпизоды из прошлого, превратившиеся в скетчи и пародии, залатанные смехом и прикрытые шутками дыры, сквозь которые сочилась кровь. «Туалетная феерия», «Батькины носки», «Кострище в учебном заведении», «Холодная месть и гнилая селедка», «Обманщица». Целый мир веселья и радости, выросший, благодаря Сашке, на куче дерьма.

— Ну так чего ты там? Написал? Надо подумать, что делать с интермедией. — Голос Сашки прорвался сквозь туман воспоминаний. «Настоящие друзья никогда не уходят», — вновь подумал Ваня. В груди потеплело.

***

Работа над сценарием была в самом разгаре, и Сашка, свесившись с потолка за спиной Вани, внимательно смотрел на экран, изредка щелкая челюстями и пуская нити прозрачной слюны на плечи друга. Ваня долго терпел, но в конце концов решил постелить на плечи полотенце.

Вдруг напряженную рабочую атмосферу нарушил звонок домофона.

— Кого принесло? — с интересом спросил Сашка, забираясь вверх по паутине.

Ваня раздраженно пожал плечами и зашлепал босыми ступнями в коридор.

Вскоре его голова просунулась в дверь комнаты, и он произнес с волнением:

— Катя пришла.

— А это уже интересно! — Сашка потер руки, как муха, и его лицо расплылось в широкой зубастой улыбке. С каждым вдохом из глубины приплюснутого туловища доносился хищный хрип.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Ваня, приоткрыв входную дверь.

Огромные глаза, подведенные черным и прикрытые русой челкой, смотрели на него с жалостью, расплываясь, словно в тумане.

— Господи, ты как живой труп! Ваня, что у тебя вокруг рта?

Ваня провел рукой по лицу — на ладони остался красный след.

— Краска, — пробормотал он, сбитый с толку. — Новый скетч готовлю.

Катя бросилась в образовавшуюся брешь — дверь негодующе скрипнула — и начала душить его в утешительных объятиях.

— Боже, какой еще скетч?! Ваня! Почему ты на девять дней не пришел? Я так по нему скучаю, он ведь был… он был… — забормотала она ему на ухо, плача.

«Ненормальным, — закончил мысленно Ваня. — А теперь он вообще ест сырое мясо и висит вверх ногами». Но он не смог озвучить эти слова: они застряли в горле колючим комом. Катя казалась нереальной.

Ваня удивился, откуда у нее столько слез. Он все свои истратил десять лет назад, когда смеялся у подвешенного к трубе трупа отца, придя из школы. Тогда он получил двойку за контрольную по математике и надеялся, что на этот раз отец разозлится и не будет смотреть на него таким пустым, отстраненным взглядом.

— Господи, чем у тебя тут так воняет? — спросила Катя, входя в комнату и прикрывая нос ладонью. Она бросила рюкзак на пол и, морщась, стала осматриваться.

Сашки не оказалось на привычном месте, и Ваня тут же почувствовал, как холод сковал его позвоночник. Он прошел в комнату вслед за гостьей и беспокойно уставился на опустевшее ложе из паутины.

Комната качнулась, пол грозил выскользнуть из-под ног. На мгновение перед глазами Вани мелькнул плакат: лица монтипайтоновцев казались холодными и невероятно отстраненными. Поверх них алели отпечатки пальцев. Снизу было написано что-то…

...никогда не уходят. Красное на стенах, перья повсюду, рыжий мохнатый комок.

Нет!

И тут Ваня увидел Сашку: тот растянулся над дверным проемом, плотоядно глядя на Катю и пуская слюни, затем напрягся, зацепился нижними конечностями за паутину и выбросил передние вперед.

Катя — пятно на фоне беленой стены — тонко вскрикнула.

— Только не на ковер! — ахнул Ваня.

Но было поздно. Фонтан крови из разорванной шеи обильно заливал стоптанный ковер и оставлял на стенах художественные брызги. Сашка с наслаждением хрустел и причмокивал — Катина голова медленно исчезала в огромной пасти, и ее лицо наконец стало четким: сквозь туман просочилась широкая, жизнерадостная улыбка. Сашка втащил обезглавленный труп на паутину, посадил его рядом и засмеялся, смачно рыгнув. Живот под пропитанной кровью футболкой оттопырился.

— Всегда мечтал это сделать. Слушай, у нее в сумке должен быть телефон. Сфоткай нас. Выложим историю в «Инстаграм».

Ваня, спотыкаясь, шагнул к рюкзаку, порылся в нем и выудил телефон с треснувшим экраном.

— Любимая, улыбнись, — проскрипел Сашка, растянув губы в кровавом оскале. Между зубами застряли лоскутья плоти.

Ваня хихикнул и трясущимися руками сделал фотографию. Удачная шутка. Наконец все встало на свои места.

— Следующий на очереди скетч про пользу здорового питания, — заявил Сашка. — Заснимем, даже костюмы не понадобятся, а Катюша нам смонтирует.

Сашка схватил труп под руки — ноги Кати свесились вниз — и стал неуклюже скользить по паутине, словно вальсируя под хруст собственных суставов.

— Дорогая, — прохрипел он, отхватывая от нее кусок, — я поглощу тебя целиком, и мы всегда будем вместе.

Хрусть, хрусть.

***

Вечер это был или день, Ваня не мог понять: мир за окном расплылся в сплошное серое пятно, а часы в углу монитора показывали половину восьмого 25 января уже целую вечность.

Сашка хрипел в микрофон, заливая его слюной. Изо рта у него свисал длинный русый волос.

— Начинай, Вано. Мир не дремлет. Время вечернего подкаста.

— Давненько нас не было в эфире, — выдохнул Ваня с улыбкой, надевая наушники.

— Еще бы. Я за это время успел пересмотреть свои взгляды на жизнь и изменил некоторые привычки. Когда тебя разрывает на части, это, дружище, не шутка!

— Как договорились, начнем с оповещения по поводу юбилейного видео. Готов?

— Ты кого спрашиваешь, меня? Я всегда готов!

Ваня улыбнулся.

— Три, два, один...

Сбитые с толку подписчики слушали, как Ваня разговаривал с тишиной.

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)