Эдгар Аллан По является не только одним из самых любимых, но и самых экранизируемых американских авторов. Как остроумно замечено на Википедии, профиль По на сайте IMDb заставит устыдиться даже самого продуктивного сценариста. Добрались даже до стихов — хотя, казалось бы, куда уж менее подходящая почва? Но одних только полнометражных фильмов по «Ворону» снято целых три штуки. 

Чего удивляться, что не была обойдена «Маска Красной смерти», короткий рассказ на стыке символизма и готики, в которой эстетика доминирует над фабулой: сюжет здесь можно пересказать в трёх предложениях. И даже аллегория на неизбежность смерти не так уж и оригинальна, ведь то, что все там будем, мы знали и раньше. Другое дело напомнить об этом так изящно и трагически красиво, как это умел только Эдгар По.

Но в кино мало просто сделать красиво — разумеется, если вы не Параджанов, снимающий «Цвет граната», — нужно ещё придумать, чем заполнить полтора часа экранного времени. Для этого обычно есть два способа: добавить мотивы из других произведений или сочинить аутентичную отсебятину. Создтели существующих экранизаций прибегали сразу к обоим.

 

1919: Фриц Ланг, Гофман и чума на оба ваши текста

Фильм «Чума во Флоренции» был снят режиссёром Отто Риппертом по сценарию Фрица Ланга, на тот момент ещё малоизвестного киношника, но уже через несколько лет догнавшего и даже перегнавшего своего коллегу по уровню мастерства и вкладу в киноискусство. И хотя заявлен он был как экранизация По, фактически это история самого Ланга, которую он частично выдумал, а частично соорудил на основе сюжетов других произведений: в основном чувствуется влияние «Эликсиров Сатаны» Гофмана, но также ощущаются переклички с «Чумным городом» Вильсона, на основе которого Пушкин написал свой «Пир во время чумы».

Молодые жители Флоренции, устав от религиозной деспотии пожилых ханжей, свергают совет старейшин и предаются разврату в режиме нон-стоп. Заглянувший к ним, чтобы дать отповедь, странствующий монах— этакий гофмановский брат Медард – влюбляется в прекрасную Юлию и становится предводителем сладострастной утопии. Тем временем на подступах к городу замечена чума, и флорентинцы решают закрыть город от всего мира и продолжить веселье. С этого момента стартует примерный сюжет «Маски Красной смерти» — минут двадцать от всего хронометража фильма. 

 

«Чума во Флоренции»

Несмотря на то, что картина вышла почти в одно время с такими живописными представителями немецкого мистического кино, как «Кабинет доктора Калигари» (1920) и «Носферату. Симфония» ужаса (1920), особенного визуального пиршества от неё ждать не стоит. Если сравнивать с Вине и Мурнау, Отто Рипперт — это, скорее, такой режиссёр-повествователь: его фильмы увлекательно смотреть, в них есть драматизм и динамика, но захочешь проиллюстрировать рассказ о них скриншотом и поневоле задумаешься. Даже имеющееся в сюжете путешествие в ад, которое, казалось бы, должно давать простор для фантазии, выглядит потешным и скомканным. Куда как интереснее по преисподней гуляли итальянцы в фильме «Ад» (1911, экранизация Данте) — и это за целых восемь лет до вариации Рипперта.

Зато, собственно, Смерть хороша. Улыбчивая дама с чёрными провалами глаз, которая приплясывает среди трупов, наигрывая на скрипке, выглядит довольно жутко. Финальная сцена с её участием прекрасно переводит заключительные строки рассказа на язык кино: «и над всем безраздельно воцарились Мрак, Гибель и Красная Смерть». А вот Корману в финале своей «Маски» пришлось прибегнуть к текстовому цитированию. Впрочем, хуже его фильм от этого не стал.

1964: Роджер Корман, Винсент Прайс и всё такое красное-прекрасное

В 60-е культовый мастер малобюджетного кино Роджер Корман отошёл от стиля, которому были присущи юмор, пренебрежение жанровыми рамками и дешевизна как элемент почерка, для того, чтобы поставить несколько фильмов по мотивам произведений Эдгара По. На смену «домашней» съёмке, где и как получится, пришли роскошные кинопавильоны, широкий экран и участие звёзд ужасов: Бориса Карлоффа, Петера Лорре и Винсента Прайса.

«Маска Красной смерти» стала восьмым фильмом, в котором Корман обратился к По (следующим и последним был «Гробница Лигейи», 1964). Сюжет рассказа был расширен — вернее даже сказать, «растянут» — за счёт дополнительных подробностей и деталей, а также объединения с другим рассказом По, «Прыг-скок». Удивительно, но это не привело к тому, что называется «погрешить против первоисточника». Всё здесь в духе Эдгара Аллана: он и в романтической развращённости принца Просперо, и в мрачной готичности павильонного замка, и в молотоподобном маятнике часов — а это уже кормановский привет собственной экранизации «Колодца и маятника» (1961).

 

«Маска Красной смерти» (1964)

Но главное, что, как и в рассказе, на первом месте в ленте не фабула, а изящество слога: вдруг оказалось, что король фильмов категории Б способен не только сооружать забавных инопланетян из подручного мусора, но и создавать что-то элегантно-эстетичное. В «Маске Красной смерти» По описывает причудливое здание с рядом разноцветных комнат, которые следуют друг за другом, и Корман воссоздаёт его, не скупясь на декоративную пышность и колорит. Доминирует в палитре фильма, естественно, красный: он и на броской афише, и в атмосферных титрах, и в лучших из кадров, снятых оператором Николасом Роугом. Вклад последнего в визуальную составляющую фильма, возможно, был решающим: не случайно позднее его привлёк к сотрудничеству великий Трюффо, а начиная с 1970-х Роуг снимает как режиссёр довольно эстетские ужасы и фантастику, вроде «Человека, который упал на Землю» (1976) с Дэвидом Боуи и «Ведьм» (1990).

Впрочем, самое красивое в этой картине не кадры, не декорации, и даже не мистико-кокетливый Винсент Прайс, а 18-летняя актриса Джейн Эшер. С этим можно поспорить, но на минуточку: всё-таки подружка Пола Маккартни. Заночевав в доме у кого попало, «Yesterday» не сочиняется.

     

1989: VHS и По, доведённый до нервного слэшера   

В 1989-м появилось сразу два, известных в основном по VHS варианта «Маски Красной смерти». Ларри Брэнд под продюсерским патронажем Кормана сделал ремейк фильма 64-го года, а Алан Биркиншоу, уже разродившийся своей версией «Падения дома Ашеров», снял фильм, который у нас в стране был известен как «Красная маска смерти». Оба прочтения претендовали на то, чтобы вслед за предшественниками войти в киновечность. И оба даже близко к этому не подошли.   

Довольно профессионально снятому фильму Брэнда не посчастливилось, пожалуй, потому, что его — очевидно, коммерческой выгоды ради — решили назвать ремейком, при том что на экранизацию Кормана он совершенно не похож: ну нет здесь этой декоративной мрачности и кроваво-красной живописности. Зато имеется любопытное решение пересказать символистский рассказ языком реализма. У Брэнда принц Просперо это не фигуральный знак злодейства и порочности, а живой человек со своими страхами и рефлексиями, флэшбэками в детство и ночными кошмарами, после которых необходимо долго, тяжело дыша, жаловаться на жизнь любовнице. Как минимум, это необычно в данном контексте, а потому фильм вполне имел место быть. Но не выдержал сравнения с якобы оригиналом: все, кому не лень, упрекали «ремейк» в отсутствии кормановских поэтичности и изящества. Хотя совершенно очевидно, что режиссёр ставил перед собой другие задачи.

Возможно, положение мог бы поправить образ Красной смерти, но с ним у Бэнда вышел промах: персонаж, от символичности которого никуда не деться, в реалистическом пространстве фильма смотрится карикатурно. А скудность внешнего облика — резиновая маска и плащ, который висит на Смерти, как на манекене — эту карикатурность усиливают.

 

«Маска Красной смерти» (1989, реж. Ларри Брэнд)

Любопытнее вышло с провалом фильма Биркиншоу, который и сам по себе штука любопытная. Банальный, казалось бы, слэшер-сюжет о маньяке в маске, который последовательно уничтожает запертых в доме гостей, режиссёр придумал смешать с рассказом По, таким образом и прибавив оригинальности, и создав первую экранизацию «Маски», где действие происходит в наше время.

Молодая журналистика в костюмчике купидона едет на частную вечеринку, чтобы при помощи камеры, замаскированной под лук, заполучить фото собравшихся там шишек. Рядом на сидении её автомобиля книжка: Эдгар По, «Падение дома Ашеров». Что-то заставляет её притормозить около заброшенной церкви. Войдя внутрь, она сначала слышит ритмичный стук, а затем видит на одном из надгробий бьющееся человеческое сердце — отсылка к рассказу «Сердце обличитель», не иначе. Девушка, как водится, визжит и просыпается. Проснувшись за рулём, косится на книгу и гнусавым голосом Володарского произносит: «Слишком много я читаю подобного хлама».

Вот так о своём отношении к По режиссёр сообщает с первых кадров: это хлам, скучно. Довольно смелое заявление для Америки, где Эдгара Аллана принято покладисто чтить и бутылочку с коньяком на могилку ставить. В дальнейшем Бркиншоу продолжает «опускать» первоисточник: вместо Просперо у него безумный богач-сладострастник, этакий Хью Хеффнер, а его гости, судя по всему, деятели индустрии фильмов для взрослых. Развязка фильма нарочито бытовая: растоптав всю метафизику По, Биркиншоу делает смерть конкретным персонажем — одним из героев, которому приспичило устроить бойню. Получилось примерно, как в кормановском «Вороне», где достаточно сказать чёрной птице, символу смерти, «заткнись», чтобы изгнать из дома мрак. А здесь, чтоб одолеть смерть, надо просто как следует навалять ей.

 

«Маска Красной смерти» (1989, реж. Алан Биркиншоу)

Видимо, подобного отношения к любимому автору американская публика не простила, наградив кино забвением. А вот у нас те, кто видел его в 90-е, до сих пор с удовольствием вспоминают. 

Короче говоря: мультик о Красной смерти

Казалось бы, ведь это самое очевидное — снять по маленькому рассказу короткометражное кино. Однако небольших фильмов по «Маске Красной смерти» очень немного, а те, что есть — это ленты подчёркнуто любительские, где оценивать можно попытку, но не итоговый результат.

Но об одном из имеющихся коротких анимационных фильмов сказать всё же стоит. Его сделал в 1969 году югослав Павао Штальтер, представитель так называемой загребской школы анимации, членами которой создавались авторские произведения с привлечением средств авангардного рисунка, а в содержательном отношении — экзистенциальной философии и кафкианских переживаний. Не стала исключением «Маска Красной смерти», из притчи о неизбежности кончины перевоплотившись в трагедию о человеческой смертности.

 

«Маска Красной смерти» (1969)

Маятник часов, которые в рассказе напоминали праздно веселящимся о том, что отпущенное им время близится к концу, здесь качается в небесах уродливой спиралью, как символ нависшего над миром рока. У него отсутствует нить, и это означает, что остановить его движение невозможно. Как и нельзя предугадать, в каком виде смерть явится в дом: ты будешь ждать угрозы от одетого в красное шута, а надо от наряженной в светлое прекрасной дамы.

Трансформация смерти в свой истинный костлявый облик проста, но эффектна, а радикальное звуковое оформление сопутствует созданию страха. Впрочем, основная цель здесь совсем не в том, чтобы нас напугать, а потому на титрах звучит более традиционная музыка, напоминающая сбивчивые рыдания, ужасающая и одновременно печальная. Как и всякая смерть.

***

Между прочим: впервые во всей своей красной красе Смерть появилась на экране задолго до фильма Кормана, в «Призраке оперы» 1925 года. По сюжету романа Леру призрак-Эрик является на бал в маске Красной смерти из рассказа По. Специально для иллюстрации этого эпизода в чёрно-белом фильме колоризировали сцену маскарада. 

Между прочим-2: в мае этого года запущена в производство очередная экранизация «Маски». На сей раз всё будет происходить в постапокалиптическом мире будущего, где нет электричества, зато есть мутанты, а Смерть будет носить противогаз и охотиться за коррумпированным миллионером. Но, если судить по афише, недостатка в оттенках красного не будет и там.

Так что, если вы задумывались о том, почему режиссёры раз за разом обращаются к «Маске Красной смерти», то, возможно, потому что им всем нравится красный цвет? Он же такой красивый…

    

Слева — «Призрак оперы» (1925), справа — «Маска Красной смерти» (201?)