Визит первый

Ирма Грауба направлялась на кухню, когда в дверь позвонили. Она достала из вазы горстку шоколадных конфет и вышла в прихожую. Массивные, в человеческий рост, напольные часы, оставшиеся от прежних жильцов, показывали 17.00. Пока она расставляла книги и возилась с пирогом, стемнело.

Пять лет назад Ирма Грауба — тогда ещё Савельева — переселилась в Латвию из Петербурга. Первое впечатление о стране — костюмированный парад по случаю Дня всех святых, праздника, популярного у латышей. С тех пор она всегда готовилась к тридцать первому октября, закупала конфеты и украшала квартиру фигурками летучих мышей и скелетов.

Вот и в этом году хлопоты, связанные с очередным переездом не дали ей забыть о Хеллоуине.

Рука женщины потянулась к замку, но замерла на полпути. Сквозь матовое стекло проделанного в дверях оконца, она увидела высокую фигуру в кепке. Определённо, не ряженый ребёнок.

На вопрос «кто там?» ответил низкий голос:

— Муниципальная полиция.

Ирма повозилась с замком, открыла. На крыльце стоял мужчина средних лет в форме. За его спиной был припаркован мотоцикл, оснащённый сиреной и мигалками. Ирме захотелось узнать, почему полицейский не использует при езде мотоциклетный шлем.

— Сладости или гадости, — сказал визитёр.

— Сладости, — ответила она и вручила офицеру конфеты.

В доме на противоположной стороне улицы зажёгся свет, а вместе с ним гирлянды в виде маленьких клыкастых черепов.

Полицейский хохотнул и высыпал шоколадки в карман.

— Спасибо. Андриж Руж к вашим услугам.

Говорил он с латгальским акцентом, коверкая гласные. Латышский Ирмы был близок к идеальному.

— Ирма Грауба. Надеюсь, всё в порядке?

— Не извольте волноваться! Я, так сказать, не по служебным делам. Проезжал мимо и решил поприветствовать вас в нашем городке.

Улица, на которой с недавних пор жила Ирма, находилась на окраине и была тупиковой. Чтобы проезжать здесь «мимо» нужно было ехать из леса или в лес.

— Спасибо, я на самом деле слегка…

— Чем вы занимаетесь, Граубас kundze? Я имею в виду, чем вы занимались раньше, в…? Вы же русская?

— Я давно живу в Латвии. А сюда переехала из Даугавпилса. Захотелось спокойной жизни, наверное. Я преподавала латышский русским эмигрантам.

— О, — сказал он и улыбнулся, — Живёте одна? Муж, дети?

— Я в разводе. Детей нет.

Руж сделал озадаченное лицо.

— Одна? Здесь?

— Мне сказали, это тихий городок.

— Городок — да. Но дом…

— Что не так с домом?

Полицейский покосился на выкрашенный в белый цвет фасад двухэтажного здания, двускатную черепичную крышу.

— Как? Вам не сказали?

— Да о чём же? — насторожилась Ирма.

— О парне, что жил здесь в девяностые.

«О Господи», — пронеслось в голове женщины. Начало истории и тон полицейского не предвещали ничего хорошего.

— Странный был тип, — понизив голос, продолжал Руж, — Молчаливый, замкнутый. На первый взгляд безвредный, если вы, конечно, не котята.

— Котята?

— Котята, которых он мучил и убивал. Это мы уж потом узнали. После того, что он сделал в девяносто восьмом году. В канун Дня всех святых. Никогда не забуду, Граубас kundze. Я ведь первый прибыл на место происшествия. Кровь была везде. Пентаграммы. Чёрные свечи. Сестрёнку он убил в гостиной…

Ирма нервно сглотнула. Как мог кузен её бывшего мужа, агент по продаже недвижимости, спихнуть ей такой дом?

— Папу мы нашли на кухне. Вернее, то, что от него осталось. Мать лежала в подвале. А сам парень, он пел… псалмы из Библии, только задом наперёд, и…

— Вы сказали, в подвале? — перебила его Ирма, — В этом доме нет подвала.

Руж дёрнул бровью и вдруг расхохотался:

— Вы меня поймали! Вот чёрт, я почти дошёл до своей любимой части. Про козлиную голову…

— То есть, вы всё придумали? — ахнула Ирма, чувствуя смесь облегчения и возмущения.

— Ну, конечно. Простите меня, ради Бога, — он поднял руки ладонями вперёд, — Не смог удержаться! Я всем приезжим рассказываю эту байку. Уж сколько меня ругали…

— Думаете, это смешно? Пугать одинокую женщину? В этом заключается работа латвийского офицера?

Руж смущённо потупился:

— Я думал, вы поймёте. Сегодня же Хеллоуин. Время страшных историй. Мои сказки никому ещё не навредили.

И он посмотрел на Граубас kundze таким невинным взглядом, что она растаяла:

— Никаких сатанистов?

— У нас? Не смешите! За двадцать пять лет службы я лишь один раз доставал пистолет — когда старый Рихард Келемен расстроился, что ему не продают вино после 22.00. Да так расстроился, что приволок в магазин винтовку времён премьера Сметоны. Добро пожаловать в самый тихий городок Видземской области.

— Спасибо, — пробормотала она.

Минуту назад она узнала кое-что новое про сельских полисменов: они бывают чертовски странными.

— И, да, вы сделали самый страшный Светильник Джека из всех, что я видел сегодня.

— Сделала что? — Ирма посмотрела поверх плеча Ружа. На газоне у её дома стояла крупная, размером с две головы, тыква. «Морда» тыквы была обращена к дому. Вырезанный в мякоти рот скалился, но в этом оскале было больше мучения, чем угрозы. Несколькими движениями ножа «резчику» удалось придать «глазам» тыквы выражение нестерпимой боли.

Внутри Джека, вероятно, находился фонарик: морда светилась в сумерках.

— Первый раз вижу, — брезгливо сказала Ирма.

Светильник ей не понравился. Очень не понравился.

— Значит, кто-то сделал вам отличный подарок к Хеллоуину! Всех детей распугаете.

Офицер подошёл к тыкве, наклонился и повернул её «мордой» к дороге.

— Так будет страшнее, — сказал он.

Ирма согласно кивнула. Ей почему-то не хотелось, чтобы этот чужой Джек пялился на её дом.

— Номер нашего полицейского участка есть в справочнике. Звоните в любое время. И ещё раз простите меня за мой длинный язык.

Руж оседлал мотоцикл и, отсалютовав ей, умчался прочь.

Ирма вошла на кухню, достала из духовки почерневший пирог и рассмеялась. Она смеялась, не останавливаясь, минут пять.

— Боже, — повторяла она, — Сумасшедший дом! Я в сумасшедшем доме!

Визит второй

— Пиццерия «Čili pizza», — сказал приятный женский голос. — Круглосуточная помощь проголодавшимся.

«Мне как раз нужна помощь,— подумала Ирма,— Мой пирог подгорел, пока я слушала небылицы долбанутого полицейского, мой холодильник пуст и я зверски устала».

— Хочу заказать пиццу, — произнесла она. — Большую.

— Ингредиенты?

— Салями. Сыр моцарелла.

— Пепперони?

— Да, пепперони. И острый перец.

— Положить итальянские травы?

— Пусть будут.

— Итак, салями, сыр, травы, перец и пепперони. Получается, пицца «Дьяболо». Четырнадцать евро сорок центов.

Ирма продиктовала адрес и положила трубку.

В дверь позвонили.

«Только бы не Андриж Руж», — пробормотала она, мысленно копируя акцент офицера.

Но в матовом стекле никого не было.

Огромные часы предыдущих хозяев показывали 18.00.

Поток холодного осеннего ветра ворвался в прихожую вместе с несколькими жухлыми листьями.

Ирма опустила голову и увидела маленькое привидение в белой простыне. Самый примитивный хеллоуинский костюм, который можно придумать: выпросил у мамы простынь, сделал прорези для глаз, и вперёд. Только у этого привидения вместо прорезей были два нарисованных углём крестика.

«На ощупь он сюда дошёл, что ли?»

— Добрый вечер, Каспер, — сказала Ирма.

«Привидение» подняло перед собой открытый мешок. В мешке лежали жёлуди и камни. Пока негусто.

— Сладости или гадости.

Судя по голосу, мальчик был настолько маленьким, что нуждался в сопровождении взрослых. Ирма оглянулась, ища родителей «привидения», ждущих поодаль. Никого. Только из соседского дома доносится клубная музыка, в окнах мелькают тени танцующих. У соседа (Ирма вспомнила толстяка с покрученными усиками и слащавыми глазками) Хеллоуинская вечеринка.

Женщина опустила взор:

— Ты живёшь на этой улице?

Привидение замотало укутанной в ткань головой. Крошечная, спрятанная под простыню, ручка показала направо.

— Там.

— В лесу? — улыбнулась Ирма. — Ну да, конечно.

Кивок невидимой головы. В складках белой ткани застряли еловые иголки и мёртвые насекомые.

— Ладно, — сказала Ирма. — Сейчас принесу тебе сладости. Но потом ты лучше сходи домой и покажись маме.

Она прикрыла дверь, оставив белую фигуру переминаться на пороге. Взяла из вазы горсть конфет. Когда вернулась в прихожую, входная дверь оказалась распахнутой. Порог засыпало листьями. Мальчик исчез.

— Эй, малыш! — позвала она.

На крыльце соседей курила, покачиваясь из стороны в сторону, брюнетка в бархатном платье. Она помахала Ирме рукой.

— Простите, вы не видели маленького мальчика в костюме привидения Каспера?

Женщина крикнула через улицу:

— Мы здесь угораем!

Ирма показала ей большой палец и вернулась в дом.

Через десять минут она говорила по телефону со своей подругой Элиной:

— Я тебе клянусь! Он заливал мне, что маньяк убил здесь свою семью!

— Я говорила тебе, что они там в глубинке все с приветом? — хохотала Элина.

— А затем пришёл мальчик, обмотанный грязной простынёй, и сказал, что живёт в лесу. А пока я ходила за конфетами, он исчез! Как настоящее привидение!

— Я тебя прошу, если ещё раз постучат, записывай всё на камеру! Это же готовый сценарий к ситкому! Небось соскучилась по шуму большого города?

— Скучать не приходится…

Над головой Ирмы раздался стук. Она вскинула глаза к потолку. Стук повторился. Будто кто-то быстро пробежал из угла в угол. В её спальне.

— Ирма, ты здесь?

— Эм… да.

— Я спрашивала, не звонил ли Янис.

— Я… мне надо идти.

Она отложила телефон и прислушалась. Тишина.

«Наверное, на улице…»

Снова этот шум. Тук-тук-тук…

Быстрые маленькие ножки.

— Что за?..

Ирма подошла к лестнице, ведущей на второй этаж. Задрала голову. Мальчик никуда не исчезал. Он в доме! Носится по её комнате и… смеётся?

Женщина действительно слышала мелодичный смех. И впервые детский смех вызвал в ней беспокойство.

«Он там…»

«Не дури! — одёрнула она себя. — Всего-то крошечный малыш».

«Ты уверена? Ты видела, что там, под простынёй?»

Она заставила себя успокоиться. Пошла по ступенькам.

В коридоре было темно. Справа комната для гостей, впереди ванная. Слева спальня.

— Эй, Каспер, ты здесь? Выходи, я принесла конфеты.

Смех прекратился, вместе с топаньем ножек.

Ирма заглянула в спальню.

— Я не буду сердиться, клянусь.

Она зажгла свет. Ни одного маленького привидения.

Ирма наклонилась, чтобы поднять лежащий посредине комнаты жёлудь. За спиной что-то промелькнуло и на огромной скорости скрылось в конце коридора. По лестнице застучали шаги.

— Стой!

Ирма побежала следом, вниз, в прихожую. Входные двери мотались из стороны в сторону.

— Не уйдёшь!

Но он ушёл, а на пороге Ирма столкнулась с разносчиком пиццы.

Визит третий

— Пиццерия «Čili pizza», — сказал гость, широко улыбаясь.

Довольно упитанный парнишка в униформе. На груди парня висел бейджик с именем: «Урмас».

— Сладости или гадости, — улыбался парень.

Ирма вспомнила один неприятный случай из студенческой жизни. Она тогда училась в Балтийском институте иностранных языков. Как-то раз они с подружкой заказали пиццу, а когда разносчик пришёл, открыли дверь в чём мать родила. То есть, не совсем, но близко к тому: на ней был расстегнутый халат, едва прикрывавший голую грудь, и трусики, на Тане — короткая футболка без всякого нижнего белья. У прыщавого юнца едва не случился сердечный приступ. Они были пьяные и хохотали, а на утро Ирма сгорала от стыда. Ей до сих пор было стыдно вспоминать эту историю, хотя и прошло больше десяти лет.

— Надеюсь, я не слишком опоздал, — произнёс парень, — Колымага постоянно ломается.

Ей нравилась откровенность и простота жителей маленьких городков. Она посмотрела на старый фургон, припаркованный у обочины, и понимающе кивнула.

— А вы не заметили здесь маленького мальчика, одетого, как Каспер?

— Никаких детей. Знаете, хеллоуинская ночь уже не такая, как раньше. Родители не хотят отпускать малышей поздно. Все эти разговоры про маньяков, педофилов, — Урмас махнул пухлой рукой. — Вот в моё время…

Ирма подумала, что под временем Урмаса имеется в виду начало двухтысячных. Она вежливо согласилась.

— Итак, дьябло?

— Ах, да, — она приняла тёплую и пахнущую коробку. — Подождите минуту.

Женщина пошла в дом. Мельком посмотрела на часы — пять минут восьмого. Вернулась с деньгами.

Урмаса на пороге не было.

Он стоял у тротуара, разглядывая жутковатую тыкву.

— Ну и ну, — восторженно сказал он. — Да вы гений, jaunkundze.

— Это не мой светильник. Ума не приложу, откуда он взялся.

Урмас подошёл к крыльцу.

— Если он здесь, значит, он ваш.

Осенний ветер заиграл в волосах Ирмы. Она протянула парню пятнадцать евро.

— Сдачи не надо.

— Благодарю!

Урмас повернулся. Ирма вскрикнула. Парень удивлённо посмотрел на неё, потом коснулся рукой своего затылка. Точнее, того, что было затылком, а стало дырой со слипшимися волосами и ввалившейся, раздробленной костью.

Он улыбнулся со смесью смущения и гордости.

— Никогда не видела такого, — засмеялась Ирма. Конечно, рана была хеллоуинским гримом, — Как вы это сделали, так профессионально?

— Спасибо за комплимент, jaunkundze. Дело в том, что однажды я осознал, что меня тянет к детям. В сексуальном плане, да? Тогда я взял винтовку отца и выстрелил себе в рот.

Ирма неуверенно улыбнулась. Эта шутка находилась вне её представлений о юморе.

— До свидания, — буднично сказал Урмас и пошёл к фургону.

Ирме не хотелось ещё раз видеть его рану (пусть даже и сделанную при помощи товаров из сувенирного магазина). Она закрыла дверь.

«Полицейские, пугающие мирных граждан, разносчики пиццы, портящие аппетит. Страшно подумать, что будет, если я вызову на дом врача».

Но аппетит пробудился, как только она открыла коробку. Пицца выглядела прекрасно. И на вкус была ничего, разве что с травами, не итальянскими, скорее, восточными, перебор.

Интернет Ирма подключить не успела, зато от прежних владельцев осталось кабельное.

Телевизор ожил на чёрно-белом фильме. Под зловещую вибрирующую музыку красивая девушка боролась то ли с козлом, то ли с козлиной головой. И явно проигрывала. Козёл вжимал женщину в землю, крупным планом демонстрировался то глаз животного, то облизывающий губы язык.

— Какой ужас, — пробормотала Ирма, переключая канал.

Следующий фильм она видела давно, на кассете Яниса. Название она забыла, помнила лишь, что в нём снимался совсем молодой Джон Траволта.

Колдовской шабаш, вереница людей в балахонах, снова козлиные рога, венчающие голову некоего отвратительного существа.

Она переключила канал.

Опять приуроченный к Хеллоуину фильм, зато куда лучше предыдущих: «Мышьяк и старые кружева». Кэри Грант, Питер Лорри. То, что надо.

Она подтянула под себя ноги и устроилась поуютнее. Половина фильма и столько же пиццы прошло, прежде чем в дверь постучали.

Визит четвёртый

Часы показывали 20.00. За матовым стеклом виднелись очертания двух фигур, мужской и женской.

— Я слушаю.

— Открывайте скорее, мы чертовски замёрзли! У нас ледяные руки, ледяные лица и ледяное шампанское!

Ирма открыла. Улыбки, достойные голливудских звёзд, ослепили её.

Мужчина был красив, стройный, высокий, одетый в старомодный, но элегантный костюм. Его спутница ещё красивее, блондинка с легкомысленными завитушками и сочными губами в красной помаде. Она пила шампанское из горлышка, ещё две закупоренные бутылки мужчина протягивал Ирме.

— Ну, наконец-то! — воскликнул красавец, — Мы думали, придётся ночевать на пороге!

— Наша машина сломалась, — сказала красавица. Её глаза сияли, как бриллианты, грудь в декольте платья могла вызвать зависть у любой женщины, — Артурс предложил пройтись пешком. В каком столетье это было, милый?

— В столетье любви! — пропел мужчина.

— В столетье страсти! — вторила ему блондинка.

Они засмеялись, засверкали.

Оробевшая от их красоты и беззаботности, Ирма произнесла:

— Простите, но, боюсь, вы ошиблись адресом.

— Как же так? — вскинул Артурс изогнутые брови, — Хотите сказать, что мы заблудились?

— Там, в тумане! — ахнула его спутница. — Я говорила тебе, что нужно свернуть!

— Брось, милая Елена! Сейчас во всём разберёмся! Уверен, мы имеем дело с досадным недоразумением. Итак, kundze…

— Грауба.

— Кundze Грауба, послушайте. Мы замёрзли, мы пьяны, и мы хотим…

Он сделал паузу, а следующее слово спел, хором с Еленой:

— Веселиться!

— Вряд ли я чем-то могу вам помочь.

— Ну как же! Нам сказали, что возле дома будет знак! Вот знак, — он плавным жестом указал на «чужую» тыкву, — Где же вечеринка?

— Где она, где она, где? — вопрошала красотка, прижимаясь к Артурсу. Он обнял её и захохотал.

— Я, кажется, поняла, в чём дело! — щёлкнула пальцами Ирма. — Вы заблудились, но совсем чуть-чуть. Вечеринка вон там, в доме напротив.

Они повернули головы. В соседских окнах танцевали тени. Приглушённо играла музыка.

«Monster Mash» Бобби Пикэтта, неофициальный гимн Хеллоуина.

— Вот как?

— Точно.

— Ну что ж… Простите нас великодушно!

Они пошли через улицу. Ирма вдруг почувствовала себя одинокой и никому не нужной.

— Может, с нами? — словно прочитав её мысли, спросил Артурс.

— Давайте, не пожалеете, клянусь! — Елена махнула бутылкой с шампанским.

— О, нет, простите. У меня свои планы.

Она заперлась, надеясь, что гостей больше не будет. Эти двое странно взбудоражили её. Их шарм, манера держаться… Будто правда из другого столетия.

Задумчиво хмурясь, Ирма выключила телевизор. Горячая ванна, вот что ей сейчас нужно.

Она наполнила ванну, не пожалев пены и морской соли. Разделась. Посмотрела на себя в зеркало. Перед глазами стояла случайная гостья, Елена. Её белая кожа, совершенная грудь, точёные ножки.

Ирма погрузилась в горячую воду.

Как же приятно.

Она подумала о вечеринке в доме напротив, о красивых мужчинах и женщинах, кружащихся в танце. Не под «Monster Mash», а под вальс, конечно. Чёрно-белые, мерцающие… Люди из старого фильма.

Ирма задремала, убаюканная горячей водой. Ей приснился звук: топанье маленьких ножек. Проснулась она в уже остывшей воде.

Кутаясь в махровый халат, спустилась на первый этаж. Часы показывали 23.00. Она отдёрнула штору и выглянула в ночь. Вечеринка у соседей закончилась, окна погасли. В темноте горел лишь Светильник Джека. Искажённый в муках рот, безмолвно кричащие глаза. Кто-то повернул тыкву «мордой» к её дому.

Ирме захотелось выйти на улицу и раздавить мерзкую тыкву, но она сдержалась. Потянулась задёрнуть штору, и тут…

— Что за чёрт?

У кромки леса стоял фургон. Старая колымага Урмаса.

Ирма пошла в гостиную, ломая голову над тем, что увидела. Она убеждала себя, что парень воспользовался приглашением соседей и пошёл к ним на вечеринку. Вполне логично, если его смена подходила к концу.

А вдруг ему стало плохо, и он не смог уехать?

Существовал ещё один вариант. Урмас вёл себя странно, впрочем, как и все, кто к ней сегодня приходил. Странные люди иногда бывают опасными. Он мог остаться из-за неё. Чтобы посмотреть в окна, например. Чтобы войти, когда она заснёт.

Ирма схватила телефон.

Была не была!

— Полиция. Что у вас случилось?

Судя по голосу, девушка на другом конце провода только что проснулась.

— Прошу прощения. Меня зовут Ирма Грауба. Я живу на улице Бикерниеку, знаете, где это?

— Конечно. Улица-тупик.

— Да. Возле моего дома стоит фургон. Это фургон парня-разносчика из пиццерии «Čili pizza». Он привёз мне пиццу около семи. Но он до сих пор здесь.

— Он докучает вам?

— Нет, я вижу только фургон. Но… разве это нормально, что он не уехал?

— Знаете, люди имеют право парковаться на вашей улице. Это нормально.

Ирма мысленно выругала себя за то, что позвонила в полицию.

— Что-то ещё?

— Да. Я бы хотела поговорить с офицером Ружем.

Пауза.

— С Андрижем Ружем?

— Да. Позовите его.

— Простите, но… — не предвещающая ничего хорошего пауза, — Он погиб.

Сердце Ирмы ёкнуло.

— Что? Как это случилось?

— Несчастный случай, можно сказать. Рихард Келемен, старый пьяница, хотел ограбить винный магазин. У него была винтовка. Он застрелил бедного Андрижа. Нечаянно застрелил его.

— Ко… когда? — прошептала Ирма.

— Год назад, кажется. А почему вы…

Связь неожиданно оборвалась. Заморгала и погасла лампочка в плафоне. И Ирма увидела их. Людей за окном.

Визит пятый

Их было много — сто или двести. Они заняли всю улицу, тени, дрожащие на ветру. Они тянули к её дому руки. А те, что были ближе, прижимались к стеклу.

Артурс и смеющаяся прекрасная Елена. Урмас, парень-самоубийца. Мёртвый офицер Руж. И другие, дети и взрослые.

— Впусти нас! — сладко пропел Артурс. Голос его отчётливо звучал в комнате, хотя он говорил тихо.

— Разденься, если хочешь, и встречай нас голой, как тогда, в юности! — сказал Урмас, — Мне не особо нравятся женщины, но ты разденься, если хочешь.

— Нет-нет, уходите! — прокричала Ирма, падая на колени. Ноги её отказались подчиняться перед лицом этого ужаса.

— Мы не можем уйти, — с сожалением сказал Руж, — Твой дом выбран. Отмечен.

Елена подняла руку и поднесла к окну скалящуюся тыкву. Внутри неё был не фонарик, а куски мха, и мох светился мертвенным светом.

— Это знак, Ирма! Раз в год он появляется перед одним из домов — любым домом на Земле. И тогда приходим мы. Чтобы веселиться. Слышишь? Самайн идёт к тебе в гости!

Она слышала. Шаги из леса. Огромные тяжёлые шаги. Она зарыдала.

— Ты скулишь, как нищий на День всех святых! — со смехом сказал Артурс, — Открывай скорее, мы ледяные, мы не хотим больше ждать!

По лестнице застучали маленькие ножки.

Она посмотрела в сторону прихожей. Белое облако — ребёнок в простыне спешил к дверям.

— Не надо! — закричала она.

Ребёнок остановился. Посмотрел на неё чёрными крестами нарисованных глаз. Покачал головой, будто бы сочувствовал. И открыл дверь.

Порыв ветра снёс его с дороги, простынь взлетела и спланировала на пол, оказавшись пустой.

Ирма поползла к стене, вжалась в углу, наблюдая, как входят призраки. Как сам Хеллоуин входит в её дом.

Часы пробили полночь.