Отто Штольцу было двадцать пять лет, и он уже имел звание гауптшарфюрера СС и командовал танковым взводом. Люди в СС быстро росли по служебной лестнице, особенно в боевых частях, особенно в танковой дивизии «Мертвая голова», которую кидали затыкать бреши на самых горячих участках фронта.

А еще Отто Штольц имел принципы.

Ему было поручено всячески содействовать Крюгеру и Ленцу, представителям Аненербе, — и он с большим трудом распихал все эти чаши, треножники, хирургический инструмент и прочее оборудование по всем пяти танкам, которыми командовал.

Да, он догадывался, что не все эксперименты Аненербе будут включать в себя молоденьких русских партизанок, как это было вчера вечером. Но когда Крюгер объяснил ему, зачем танкисты должны взять с собой пятерых солдат из латышской охранной дивизии, и попросил помощи в планируемых действиях, Штольц не колебался ни секунды.

 — Нет, — твердо сказал он. — Это же наши союзники. Не евреи какие-нибудь.

Штольц ожидал скандала. Но Крюгер кое-что знал о порядках в СС, хотя, возможно, и впервые сталкивался с отказом исполнять приказ.

— Я вас понял, — медленно произнес Крюгер. – Хорошо. Тогда просто довезите нас до места, которое укажет Ленц.

Против этого Штольц возражать не стал. В отношениях с начальством он всегда тонко чувствовал грань, которую не стоит переходить.

Хоть и выдвинулись танкисты поздно, до точки назначения успели добраться засветло. Большая часть пути пролегала по дороге, связывающей две деревни. Когда они проделали по ней километров двадцать, Ленц, ориентируясь по ему одному известным признакам, приказал съехать с колеи и двигаться по сугробам напролом.

Буквально минут через десять пути лес расступился. Танки СС выехали на почти правильной формы круглую поляну, на удивление большую. В центре возвышалась громадная ель. Тень от ее ветвей накрывала поляну почти целиком — возможно, поэтому здесь ничего и не смогло вырасти.

Ленц приказал Бреннеру, водителю одного из танков, заровнять своей машиной снег на поляне.

— Вы должны начать от ели и двигаться слева направо, против хода часовой стрелки. Вам понятно, Бреннер? — повторил он несколько раз, хотя ничто в поведении водителя не давало поводов думать, что тот может перепутать право и лево.

 Остальные танки отогнали в сторону, чтобы они не мешали Бреннеру.

— А теперь пусть заглушат моторы, — сказал Ленц Штольцу.

Тот поморщился. Ходовая часть не была рассчитана на ведение боя в условиях суровой русской зимы, как танкисты уже неоднократно успели убедиться. Обычно на стоянках мотор не глушили: не было никаких гарантий, что остывший танк заведется вновь.

— У нас достаточно топлива, герр Ленц, чтобы… — начал Штольц.

— Вы же не хотите разбудить его адским грохотом ваших моторов? Чтобы он проснулся раньше времени? — запальчиво выкрикнул ученый.

Штольц вздохнул и махнул рукой ожидавшим приказа танкистам. Один за другим затихли моторы всех трех танков. Кто такой «он», никто уточнять не стал.

Пока Бреннер ездил по все расширяющейся спирали, Ленц с термосом в руках направился к пятерым замерзшим пехотинцам. Штольц не слышал, что он им говорил, из-за грохота танка Бреннера, ездившего по все расширяющейся спирали вокруг ели. Но он видел, как оживились солдаты. Они проделали весь путь на броне и, конечно, замерзли как собаки. Предложение Ленца выпить горячего чаю пришлось как нельзя кстати.

«Я бы на их месте хотя бы удивился, — думал Штольц, глядя, как Ленц откручивает крышку термоса и наливает дымящийся напиток. — Почему мы взяли с собой только их пятерых? Ведь обычно такому подразделению, как наше, в сопровождение придается не меньше взвода пехоты. Они не могут не знать этого. Возможно, они считают себя избранными… особо отличившимися».

Штольц зло сплюнул на снег.

Пехотинцы также должны были знать, что после выполнения секретной миссии в лесу ребята Штольца собираются заглянуть в Точки, ближайшую деревню, и зачистить ее от партизан. Наверное, солдаты предвкушали развлечения и веселье.

Они ошиблись.

Штольц и его танкисты стояли у своих машин и молча наблюдали, как пехотинцы засыпают, один за другим. И даже шум работающего мотора танка не смог удержать Песочного человечка, изо всех сил смачивающего своим волшебным порошком их веки и ресницы. Кто-то из солдат успел сесть в мягкий, рыхлый снег. Кто-то рухнул, как подкошенный, с выражением неимоверного изумления на лице.

Когда заснул последний солдат, Бреннер как раз справился с поставленной ему задачей. Рыхлый снег украсился следами гусениц, закрученными в спираль. На поляну вползла осторожная, предательская тишина леса — всегда чем-то чуть поскрипывающая, с тихим свистом ветра и вовсе уж непонятными и оттого неприятными звуками вдали.

Бреннер остановил свой танк на противоположном от остальных машин краю поляны и вылез наружу. К нему подошел Крюгер, второй представитель Аненербе, и они закурили.

Штольц понял, что Крюгер тоже не намерен помогать Ленцу.

Ученый тем временем отломил у ближайшего дерева крепкую ветку и принялся чертить глубокие борозды по периметру поляны, создавая какой-то сложный узор. При этом Ленц поглядывал на низкое, красное солнце, ставил вешки, отламывая кусочки от ветки у себя в руках, и что-то бормотал себе под нос. Когда на снегу появилась сложная геометрическая фигура, Ленц остановился и обвел взглядом всех присутствующих. Он был слишком горд, чтобы просить о помощи, но никто из танкистов не вызвался сам навстречу его вопрошающему взгляду.

Поняв, что никто не собирается ему помогать, ученый неприятно усмехнулся, дернул щекой и полез в танк Бреннера. Ленц достал из танка одну из чаш. Она запомнилась Штольцу тем, что отличалась от остальных относительно маленькими размерами и небольшим острым носиком. Подойдя к ближайшему латышу, Ленц присел на корточки и достал из кармана нож. Сначала он распорол рукав шинели, а затем вскрыл вену солдату. Тот даже не вздрогнул.

«Он не хотел рисковать, — подумал Отто Штольц. — Он вбухал в чай лошадиную дозу снотворного».

Тяжелые, почти черные капли упали на снег. Ленц подставил чашу и подождал, пока она наполнится. Затем аккуратно перетянул руку пехотинца жгутом. Взяв чашу, Ленц пошел вдоль намеченных линий. Стало ясно назначение носика на чаше — кровь лилась в борозды тонкой ровной струйкой, не разбрызгиваясь.

Яркое, хотя и негреющее зимнее солнце стояло почти в зените. Деревья на дальней стороне поляны казались лохматыми из-за инея. Кровь падала на снег, складываясь в темные линии.

Штольц думал, что первым не выдержит и бросится помогать Ленцу Бреннер. Они ведь ехали в одном танке. По танкистской привычке Штольц считал Ленца и Бреннера членами одного экипажа, товарищами — так же, как считал своим товарищем Крюгера, который ехал вместе с ним в командирском танке. Да и Крюгер, и Ленц приехали именно к Бреннеру. Штольц знал, что Крюгер и Бреннер были старыми друзьями, и когда в Аненербе понадобилось выбрать место для очередного полевого эксперимента, Крюгер вспомнил и разыскал Бреннера.

Штольц слишком поздно осознал тот факт, что Бреннер считал своим другом только Крюгера.

Чаша опустела. Ленц вернулся к телу, снова наполнил чашу и принялся за дело. Тонкие черные линии начали складываться в геометрический узор на дальнем углу поляны.

Медленно. Слишком медленно.

Карл, водитель командирского танка, понял это одновременно со Штольцем.

— Отто, — пробормотал Карл. — Но он же так провозится до темноты…

Солнце действительно должно было скоро сесть. Леса здесь кишели партизанами. Точнее, партизанками — все боеспособные мужчины ушли на фронт, и за оружие пришлось взяться женщинам. Подобно вампирам из готических романов, партизанки при солнечном свете старались не попадаться на глаза, но темное время суток безраздельно принадлежало им, суровым бабам в ужасных фуфайках и с автоматами в руках. А Ленц только приступил к нанесению на снегу своих рун, которые, как стало уже ясно, должны были покрыть всю поляну.

Штольц пожал плечами:

— Если хочешь, Карл, можешь помочь ему.

Когда Карл и другие танкисты принялись помогать ученому, дело пошло живее. На снегу стали проступать очертания то ли звезды в пятиугольнике, то ли мятого круга с пятилучевой звездой внутри. Одного человека хватало примерно на один луч звезды; Ленц вскрыл второго, потом третьего…

Обескровленных латышей эсэсовцы оттаскивали за танки, чтобы тела не мешались под ногами. Штольц слышал, как хрипят и стонут умирающие люди. Но вряд ли эти мерзкие звуки слышал кто-то еще из танкистов — у ослабевших солдат, выжатых почти досуха этим ученым кровососом, не было сил кричать громко.

Поляна уже вся была испещрена кровавыми бороздами. Ленц то и дело нервно кричал:

— Не наступайте на линии! Иначе я ни за что не отвечаю!

Но один угол танкисты все-таки затоптали. Штольц молчал, пока солдаты, действуя аккуратно и быстро, тайком от ученого нарисовали его по новой.

Последнему латышу почти удалось сбежать. Он, видимо, пришел в себя давно. Ленц провозился дольше, чем рассчитывал, и действие снотворного закончилось. Солдат успел во всех подробностях рассмотреть порядок использования своих товарищей и, видимо, решил, что подобные мероприятия не охватываются присягой, которую он принес. Внутренне Штольц был с ним согласен. Командир танкового взвода СС видел, как темная фигура солдата медленно ползет по снегу в сторону леса, но опять не издал ни звука.

Латыш успел доползти до берез, укутанных в лохмотья инея. Еще минута-другая, и солдат скрылся бы в лесу, где танки, только что уверенно ехавшие по плотной снежной целине, вдруг целиком проваливались в болото, и хорошо, если экипаж успевал выскочить. В лесу, в котором мрачные, озлобленные, готовые на все партизаны сидели, по ощущениям Штольца, за каждым кустом, сжимая в руках кто автомат, кто дедовский дробовик, а кто и противотанковое ружье. В жутком лесу, куда пехота не совалась без прикрытия танков.

И под защиту которого латыш теперь так стремился.

Несчастного догнали. Это было легко.

— Не надо, — жалобно сказал солдат, когда его подняли.

С его рукавов отряхнули снег и потащили к доктору Ленцу. Тот ждал, нетерпеливо помахивая ножом. С лезвия капало густое и темное. Штольц еще удивился тому, что кровь предыдущей жертвы до сих пор не свернулась. Хотя, мороз…

Но Штольц не дал себе отвлечься от другой мысли, неуютной, как колючая проволока.

Жертва.

Да.

Вот что они делали.

Они совершали жертвоприношение темным богам зимы.

Штольц прошел с «Мертвой головой» весь ее извилистый боевой путь. Он был из тех ребят, которых набрали еще из охраны Дахау. Штольц грабил, убивал, жег людей заживо и делал много чего другого, испытывая приятное чувство исполненного долга. Но сейчас гауптшарфюрер СС чувствовал себя не в своей тарелке.

И ему было противно чувствовать себя так.

Ленц тем временем распорол вену на руке последней жертвы, наполнил чашу. Одни танкисты остались удерживать солдата — он продолжал отбрыкиваться, хотя и очень вяло. Другие понесли чашу вдоль намеченной линии, проливая кровь на снег.

Круг надо было замкнуть.

Штольц видел, что Крюгер и Бреннер, стоя у танка, о чем-то говорят.

Хотел бы он знать, о чем.

 

* * *

 

Увидев идущего к танку Ленца, Крюгер сказал:

— Помогите мне, Дитер.

Дитер Бреннер, водитель танка, тоже видел, что предварительные приготовления закончены. Ленц начертил на снегу все символы, которые хотел. Сумерки уже легли на поляну. Ленц, желая то ли подсветить себе площадку, то ли исходя из магических требований к ритуалу, расставил на поляне огромные масляные светильники. В округлые жестяные плошки, венчавшие острые металлические треноги, вошло бы больше супа, чем в миску Бреннера. Но Ленц наполнил их не супом, а маслом, и поджег его. На поляне не стало светло. Наоборот, тьма за ее границами стала гуще и осязаемей. Отсюда Бреннер не мог различить лиц товарищей, стоявших у танков на другой стороне поляны. Лишь смутные силуэты.

Что оставляло простор для размышлений, кто же действительно там стоит.

Крюгер запрыгнул внутрь танка и чем-то гремел там. Бреннер вскарабкался на броню и принял тяжелый, угловатый ящик, который Крюгер подал ему в люк снизу. Затем Крюгер выбрался наружу. Вместе они крайне осторожно спустили обитый железом ящик на снег около танка. Крюгер достал из кармана ключи, отпер замок на крышке ящика. К танку подошел Ленц. Крюгер отодвинулся, давая возможность ученому самому извлечь свой инструмент.

Увидев прибор впервые, Бреннер принял его за аккордеон. Впрочем, прибор выглядел немного странно и для аккордеона. Растянуть его меха было нельзя. Они намертво крепились к невысокому основанию инструмента, сделанному из полированного красного дерева. Клавиши были крупнее и располагались не на панелях по сторонам от мехов, а наверху, на широкой плоской дощечке. Они все были подписаны. Но если на левой стороне панели находились вполне понятные стрелочки влево-вправо, вбок, вниз, а также забавные, крохотные, но четкие изображения согнутой руки или ноги, то знаки на правой части дощечки были вовсе незнакомы Бреннеру.

Однако название «аккордеон» прилепилось к чудному инструменту. Бреннер сам слышал, что его так называют между собой не только солдаты, видевшие его только на вчерашнем концерте, но и сами Крюгер с Ленцем.

Ленц наклонился, продел руки в длинные широкие лямки и поднял свой аккордеон. Сейчас инструмент висел на уровне груди ученого. Бреннер знал, что перед тем, как играть, Ленц ослабит лямки, опустит его на уровень пояса, и упрет в снег три прочные складные ноги, крепившиеся в нише под днищем инструмента.

Ленц направился к ели.

— Инструмент будет прогреваться минут пять, — холодно сказал он Крюгеру через плечо. — Надеюсь, вы меня не подведете.

Крюгер проводил его таким взглядом, что Бреннер удивился тому, как не задымилась теплая зимняя шапка на голове ученого. Затем Крюгер снова забрался в танк.

— Хельмут, тебе помочь? — спросил Бреннер.

Но Крюгер уже выбрался сам. В руках у него был очередной ящик с оборудованием. На этот раз — куда меньше и уже. Крюгер поставил его на броню и открыл. Бреннер заглянул через плечо товарища. В ящике оказался штык-нож от винтовки. В неверном свете масляных жаровень Бреннер не мог толком разобрать знаки, украшавшие рукоятку и сам клинок. Казалось, что рисунки пританцовывают.

— Вот он, — сказал Крюгер. — Мы называем его молотом Тора. Хотя это, конечно, всего лишь молоточек. Молот нам еще предстоит сковать…

— А похоже на штык, — вырвалось у Бреннера.

Крюгер улыбнулся. Сам не зная почему, Бреннер попятился.

— Осторожнее, Хельмут, — пробормотал он.

Голос Бреннера прозвучал так жалко, что его тут же окатила волна горячего стыда за себя. Крюгер обернулся.

— Я его еще не подключил, — сказал он мягко и улыбнулся товарищу. — Видишь?

Он вытащил из кармана полушубка две батарейки и показал Бреннеру.

— Очень хорошие, — произнес Крюгер. — Военный заказ. На двое суток должно хватить. Но я вставлю их только тогда, когда встану рядом с Рольфом, не переживай.

Бреннер и сам догадывался, что никому не стоит долго находиться под воздействием тех сил, что были заперты в обычном штык-ноже и активировались батарейками AFA, марганцево-цинковый солевой элемент, новый, надежный и компактный.

— Кстати, — рассеянно сказал Крюгер. — Я уже наслышан о том, как ловко вы умеете выпрыгивать из танка. А как быстро вы запрыгнете в него? А, Дитер?

Бреннер покосился на огромную ель и спину Ленца под ней. Во тьме можно было различить только светлое пятно форменного полушубка.

— Фантазии, ты говорил, — произнес он.

Бреннер никогда не был многословен. В особо напряженные моменты он возвращался к той категоричной лаконичности, которая была свойственна ему в те дни, когда они с Крюгером только познакомились.

Крюгер же обладал более гибким и подвижным умом, чем его товарищ, и Бреннер всегда это признавал.

— А еще я говорил, — терпеливо произнес Крюгер. — Что мы никогда не проверяли эти фантазии на прочность вне теплого и сухого подвала замка Блюторденсбург. И что на этом проклятом морозе чешская сталь трескается, как стекло, а наш прибор изготовлен из самых разных, в том числе очень чувствительных к перепадам температур металлов. Что не я на самом деле выбрал тебя, милый Дитер, хотя и очень рад встрече с тобой — но Ленц решил тащиться на этот обледенелый край света. Я не знаю, что будет с нами, если от холода лопнет хотя бы самая маленькая пружинка, что связывает клавиши и сам механизм…

Бреннер уже все понял.

— А как же ты? — с тревогой спросил он.

Крюгер нехорошо улыбнулся:

— Обо мне не беспокойся.

— Я понял, — сказал Бреннер.

Крюгер довольно улыбнулся, сплюнул на снег. Достав штык из коробки, он направился к Ленцу, поигрывая оружием. Блики от горящих жаровень заплясали на стальном клинке. Ленц уже нервно оглядывался, разыскивая напарника.

Бреннер был понятливым малым. Он забрался в танк сразу, не дожидаясь, пока темная фигура Крюгера поравняется с силуэтом ученого.

 

* * *

 

У мощных корней ели была навалена груда веток, присыпанная снегом. Опытный охотник предположил бы, что в дупле под корнями дерева зимует некрупный медведь. Крюгер думал так же, а вот Ленц — иначе. В ближайшие мгновенья им предстояло выяснить, кто из них прав.

Крюгер думал, что Ленц упрекнет его за неторопливость, но ученый промолчал. Крюгер раскрутил заглушку на ручке штыка. Внутри она была полой. Крюгер ловко вставил батарейки внутрь и закрыл заглушку.

— Я готов, — сообщил он.

Ленц ничего не ответил, но Крюгер услышал тихий, тоненький вой электроторсионного генератора. Ученый запускал его на полную мощность. Сначала ничего не происходило. Крюгер напряженно наблюдал за темной кучей веток. Когда она дрогнула, сначала почти незаметно, и начала подниматься — вся сразу, целиком, — Крюгер удовлетворенно улыбнулся. Он перехватил штык поудобнее и сделал шаг вперед.

Ветки полетели в разные стороны. Кто-то из эсэсовцев закричал от неожиданности. Перед Крюгером проплыла огромная лохматая макушка. Его обдало мощными запахами мокрого дерева, потревоженного зверя и чего-то еще, гнилого и отвратительного.

— Давайте же, Крюгер, чего вы ждете! — нервно крикнул Ленц.

Крюгер не шелохнулся. Он не нуждался в советах. Он ждал, пока появятся глаза существа, на которое они охотились.

И он дождался.

Глаза были огромными, желтыми, как у кошки. В них горела неприкрытая ярость. У Крюгера захватило дух от этой силы, чуждой и свирепой. Теперь он наконец мог оценить все пропорции черепа. Он не мог себе позволить бить торопливо, наугад. Он сделал еще шаг вперед и оказался вплотную к зверю. Умелым, привычным движением Крюгер воткнул штык между глаз, чуть выше переносицы. Там, где сходятся пластины черепа у большинства млекопитающих и где кость слаба. В невыносимо долгую секунду, когда лезвие чиркнуло по кости, Крюгеру показалось, что он промахнулся. Но в следующий миг ручка легко подалась под его рукой. Штык погрузился в мозг. Крюгер выжал его почти до конца. Когда снаружи оставалось сантиметров пять, не больше, зверь взревел и тряхнул головой. Крюгера обдало волной смрада из пасти.

Глаза чудовища из желтых стали красными. Словно Крюгер стоял перед огромным светофором и неведомый регулировщик переключил сигнал.

 

* * *

 

Ленц видел, как из норы появилась голова чудовища. Видел, как слишком промедливший Крюгер все-таки успел воткнуть штык-нож ему между глаз.

Приемник был на месте. Передатчик работал на полную мощность.

Теперь была очередь Ленца показать, на что он способен.

Рольф Ленц так много раз прокручивал этот момент у себя в голове, что теперь его руки действовали словно сами по себе.

Руны на панели управления находились справа. Ленц решил, что задаст последовательность конкретных действий позже, когда сломит волю чудовища. Заставит плясать его под свою дудку. Он твердо и уверенно вдавил кнопку с руной Эйваз, а затем нажал верный Науд. Сейчас чудовище должно было замереть в ожидании дальнейших приказаний. Воля и технологии человека должны были сломить демона.

Клавиша как-то слишком мягко пошла вниз, утопившись глубже, чем должна была.

А Ленца начало стремительно поднимать вверх. Рывком возносясь выше верхушек берез, он еще успел увидеть Крюгера. Тот проскочил под ногой чудовища и скрылся в направлении танков. Что-то сдавило грудь Рольфа Ленца. Он в ужасе снова нажал Науд, затем Исс. Он знал, что монстр потеряет всякую подвижность после этой убийственной комбинации.

Но монстр об этом не знал. Огромная лапа так стиснула Ленца, что у него затрещали ребра. Почти теряя сознание, Ленц последний раз попытался нажать Науд. Руну подчинения воли объекта.

Кнопка хрустнула под его рукой. Перед лицом Ленца промелькнул крохотный обломок тонкой пружинки.

«Сломалась! — в ужасе осознал Ленц. — Не выдержала мороза! А ведь Крюгер говорил…»

Кнопка легко выскользнула из крепления и стремительной белой звездочкой сверкнула где-то внизу, уносясь в темноту.

Грохнул выстрел — кто-то из танкистов успел дотянуться до пушки. Ленца обдало жаром — снаряд просвистел совсем рядом. Он как раз успел увидеть, как снаряд прошел сквозь тело чудовища, не причинив ему никакого вреда, будто тело было соткано из воздуха.

Но ствол ели оказался гораздо тверже.

Ленц уже не увидел, как во все стороны брызнули искры и обломки могучей ели. Глаза залила тьма, гораздо более вещественная и окончательная, чем окружавший ученого мрак зимнего вечера.

 

* * *

 

Отто Штольц был до такой степени потрясен, когда увидел темную фигуру, появившуюся из-под корней ели, что даже не слышал, как завелся и уехал в темноту, ломая юные березки, соседний танк. Бреннер сделал свой выбор раньше, чем командир, не заботясь о том, что теперь ему одна дорога — под трибунал.

Но трибунал был где-то там, далеко, за линией фронта, а огромная фигура была прямо здесь, и она все росла и росла, и вот уже голова чудовища заслонила собой редкие звезды, высыпавшие на ночное небо.

«Это невозможно, — думал Штольц. — Оно не могло там поместиться…»

Раздался грохот выстрела — это заговорила пушка одного из танков, стоявших на противоположной стороне поляны. В темноте расцвела вспышка. Снаряд столкнулся с телом чудовища или же со стволом ели и повел себя так, как и должен был. Земля дрогнула под ногами Штольца. Взметнулся и опал вихрь снежинок. Из мрака вынырнула темная фигура. Штольц, ослепленный, растерянный, потянулся к кобуре.

— Все по машинам! Танки, вперед! — закричал человек.

Штольц с огромным облегчением узнал штурмбаннфюрера Хельмута Крюгера.

Звуки его голоса вывели танкистов из оцепенения. Штольцу и Крюгеру пришлось запрыгивать на броню уже разворачивающегося танка. В этот момент чудовище повалило один из светильников. Огненный столб разлившегося масла озарил поляну.

Крюгер махнул рукой, указывая на открытый люк — он хотел, чтобы Штольц забрался первым.

— Где Ленц? — прокричал Штольц.

Как командир он должен был покинуть поле боя последним, убедиться, что все его люди в безопасности — так и никак иначе.

В этот момент сверху что-то посыпалось. Штольц подумал, что это начинается метель. Но это что-то оказалось теплым. Штольц увидел красные капли на лице Крюгера и сначала решил, что тот поранился, когда взорвалась их аппаратура. Этот, как его называли солдаты, аккордеон. Но красных капель становилось все больше. Некоторые из них были слишком крупными для капель. Крюгер тоже почувствовал, что ему что-то падает на лицо. Крупный ошметок шмякнулся ему прямо на щеку.

Крюгер глянул вверх и улыбнулся. Он высунул язык и коснулся кусочка еще кровоточащей плоти на своей щеке.

— Вот он, Ленц, — ответил Крюгер.

А затем ловко слизнул ошметок со своей щеки.

Штольц окаменел. Это было слишком даже для него.

Крюгер силой втолкнул его в люк, сам прыгнул следом и захлопнул крышку.