Конгрегация (цикл романов)

Автор: Надежда Попова

Жанр: мистический детектив в средневеком антураже

Издательство: Астрель, АСТ («Ловец человеков», «Стезя смерти», «Пастырь добрый»), сетевые публикации (последующие произведения)

Год издания: 2013

Похожие произведения:

• Умберто Эко «Имя розы» (роман)

• Яцек Пекара «Огонь и крест»

• Юрий Бурносов «Числа и знаки» (трилогия)

В поисках интересных тем отечественные авторы продолжают большие раскопки прошлого. Ворошат разные исторические эпохи, примеряют на персонажей мундиры и мантии. Средневековье в этом смысле – настоящий Клондайк, где есть множество полузнакомых образов, которыми можно впечатлить потребителя. Увы, львиная доля текстов легко опознается как вариация современного триллера. Цикл «Конгрегация» в этом смысле –одновременно типичный представитель направления, и в то же время шкатулка с двойным дном. Очень жаль, что тайник в этой шкатулке лишь один.

Первый роман, «Ловец человеков», – это весьма условная стилизация мистического детектива в декорациях Германии XIV века. Автор играет на разрушении штампа «средневековой инквизиции»: подчеркивается, что сумасшедших любителей сжечь кого-нибудь на костре на службе больше не держат, а расследуют серьезно, вдумчиво. Да и сам герой, Курт Гессе, – как бы гибрид из американского следователя и советского лейтенанта, настолько правильно он пытается поступать. Однако первая вещь – скорее предуготовление читателя. Знакомство с героем и проба пера.

Второе произведение цикла, «Стезя смерти», показывает становление героя, когда в сложной интриге приходится сбрасывать все маски. Курт Гессе больше ничего не стесняется, не боится, он ничем не может соблазниться, у него буквально нет слабостей. Читателю показаны глубины его фанатизма. Конгрегация – его семья. Но если надо для дела, любого из своих он убьет. Герой – это воплощение безжалостной справедливости, это ожившая мясорубка, которая по малейшему признаку, по случайному неосторожному движению хватает любого подозреваемого и медленно превращает его в фарш. Но прежде чем обвиненный сгорит, от него непременно требуется раскаяние – и герой с методичностью автомата пытается «по душам» говорить с полутрупом, входит в доверие, разрушает последние надежды, вырывает последние признания у людей, которым уже нечего терять в самом прямом смысле слова. Он – как образ тоскливой безнадежности для каждого, у кого нечиста совесть, а так уж получается, что с чистотой совести у людей всегда были проблемы. Он как агент Смит, за которым вдруг оказывается высшая правда Матрицы…

В третьем и последующих романах изменений в характере Курта Гессе не происходит. «Американизмы» – приемы, напоминающие действия голливудских полицейских, в его поведении остались. Мышление сохранилось почти современным: яркой религиозностью герой не отличается, хотя и было в его судьбе прямое вмешательство высших сил. Он фанатик-прагматик, который служит Богу тем, что истребляет Его врагов, а на простых молящихся людей смотрит, как на почти бесполезных. Противники могут сказать о нём, что он возмужал. Друзья согласятся, что теперь он больше знает и умеет. Но набор своих козырей Курт Гессе окончательно выработал и свои проблемы решает именно с их помощью. Это:

– бронебойная наглость;

– безукоризненный фанатизм с практичной сметкой;

– отличное владение оружием;

– умение пытать и слушать людей (не всегда в таком порядке);

– понимание, что собеседников надо мотивировать разными способами;

– боевая удача и везение вообще по жизни;

– уважение врагов, в котором расписывается почти любой злодей, прежде чем начать свой неудачный монолог. А злодеи тут так любят поговорить перед почти побежденным героем…

Да, это рыцарь без страха и упрека (для современников). Герой безо всяких кавычек. Такие встречаются в истории любого воюющего народа – и на них во многом держатся вновь создаваемые государства или просто существующие структуры. Это Святослав, Артур, Серко, Кабанбай…

Некоторая проблема в том, что Курт не отходит от стратегической линии борьбы с нечистью ни на шаг. Почти все разговоры с будущими соратниками строятся по принципу: «Ты кто такой? Молчать! Вот тебе цель в жизни! Встать в строй! Марш совершать подвиги!» Идут и совершают, что характерно. Его могут немного поколебать женщины, но свою первую любовь он сжег на костре и больше «размякнуть» себе не позволял.

Если к шестому роману вам не надоедает, что герой еле-еле, прямо-таки чудом, побеждает в схватке очередного противника – этот цикл будет вашим любимым. Тут стоит сказать, что первые три романа «Конгрегации» уже опубликованы, а следующие три – доступны лишь в Интернете. Потому их разбор производится несколько авансом, ведь между сетевым вариантом и печатным есть заметные стилистические отличия.

В плюс «Конгрегации» идет умение автора увязать одну большую историю – борьбу с нечистью европейского масштаба – и каждую отдельную заваруху, в которой принимает участие герой. В романах толково подана завязка, обострение интриги, всевозможные коллизии, необходимая кульминация и развязка. Авантюрно-мистические детективы вполне получились, и если от фэнтези не требовать ничего, кроме развлечения, цикл близок к совершенству.

Опять-таки в плюс «Конгрегации» идет сравнительно полное раскрытие мистической «онтологии» уже во втором-третьем романе. В мире есть какое-то количество сил, богов, идолов и т. п. Христос обращает внимание на людей и старается им помочь, и тем отличается от прочих, которые приступают к людям, как разбойники на большой дороге.

В текстах есть отрывочные сведения из политической истории Священной Римской Империи, из описаний быта эпохи. Обильно используется латынь. Интересный прием в оформлении речи: есть сколько-то современных жаргонных словечек («братва») и просто сегодняшних оборотов речи, но многие, тоже современные, слова замаскированы латиницей («собеседник оценил его status»). Иногда это создает удачные эффекты.

Если абстрагироваться от интриг отдельных романов, куда интереснее следить за историей становления Конгрегации, историей изменений в империи, за трансформациями Европы – автор не всегда последовательно, но подробно излагает события.

Конгрегация – идеализированный духовно-рыцарский орден. Инквизиция реформирована несколько десятилетий назад, во главе – люди с более чем незаурядными (а местами сверхъестественными) способностями. Орден – организация настолько же героическая, как и сам Курт Гессе. Конгрегацией реализуется «цивилизационный проект» средневековой орденской структуры, когда в служении Богу люди стирают свои прошлые грехи и разницу в происхождении – и по своим делам обретают власть. Воплощается схема «православие-самодержавие-народность» – в её католическом варианте «вера-Конгрегация-империя». Разумеется, не забыт принцип «что хорошо для Форда, хорошо для Америки».

Такие инквизиторы могут отдать на повешение Гутенберга, но только после того, как выяснят, что изобретение свое он чуть доработал, а идею взял у какого-то монаха, и теперь идея послужит ордену. Такие будут рисковать своими жизнями, чтобы спасти любого невиновного, но у них всякая вина виновата и подлежит истреблению. Додумаются до основных положений имперской идеологии. Отыщут карту Винланда, будут снаряжать экспедицию в «Америку».

В определённом смысле Конгрегация еще страшнее Курта Гессе – она переворачивает все жизнеустройство германских земель с такой безжалостностью и методичностью, что впору подумать о «попаданцах», модернизирующих Рейх.

Автор, безусловно, подыгрывает Конгрегации. И возможности ордена, и многие из комбинаций Курта Гессе в основе своей имеют «фору», которую выписала им Надежда Попова. К этой «форе» возникают самые существенные вопросы, которые превращают страшную маску Конгрегации в театральный реквизит. Условно их можно разделить на исторические и фантастические.

Начнем с первых:

– нет противоречий в самой Конгрегации, отсутствует борьба за власть. Её для читателей заменяет ругань, подколки, шуточки, перебранки – но это все между братьями по оружию, потому не ведет к смертоубийству или сложным интригам. В реальности такое бывает очень и очень редко;

– к рукам членов организации не прилипает имущество. Не скажу, что это целиком фантастика – организации всего четыре десятилетия, только ушло первое поколение фанатиков-основателей. Автор показала один из симптомов: следователи Конгрегации могут позволить себе покупать или арендовать большие дома. Расходы структуры растут как на дрожжах. Тут и зондеркоманда, и фактически университет при монастыре, подкуп осведомителей, переписка. Между тем эти же следователи обладают громадными полномочиями, суют жетоны-сигнумы под нос всем встречным-поперечным, они лгут и провоцируют, они подчиняются лишь своему начальству и практически никакому другому. Почти как иезуиты…;

– отсутствует противоречие между клиентелой организации и местными властями. Ведь обыкновенно ссору начинают не господа, а их слуги. Что мы должны видеть здесь? Множество хозяйственных структур подумает, как бы уйти «под крышу» Конгрегации. Скажем, цех оружейников. А чем больше организация, тем больше чванства на уровне её мелких начальников – завхозов…;

– однажды проявленные противоречия между Конгрегацией и властями среднего уровня Империи – сожгли двух курфюрстов – как бы затихают. Наследник сожженного герцога, который чуть не начал штурм Кельна, просто выпал из орбиты интересов героя. Да, Конгрегация стала при императоре одной из секретных служб. Но если автор настаивает, что связь с реальной Германией все-таки имеет место, то неизбежно становление сильных государств (например, Бавария), правители которых сделают все, чтобы Конгрегация у них не укоренялась. Максимально лояльно по отношению к императору, но неуклонно. Простейший прием: агента Конгрегации в городе повсюду сопровождают несколько человек, которые кричат «Слава Конгрегации!»;

– отсутствуют противоречия между имперской властью и Конгрегацией – два императора подряд не видят в ней угрозы, а третьего фактически начали воспитывать/учить при ордене. Возможно, но маловероятно;

– противоречие между орденом и церковью в целом. Тут опять-таки автор безбожно подыгрывает Конгрегации. Двоепапство ещё куда не шло, Великая Схизма на дворе. А вот противоречие между другими орденами и Конгрегацией – ой как выпадает из обзора. Бенедиктинцы-францисканцы-доминиканцы – им совсем не хочется бороться с нечистью? Создавать свои структуры? Или они совсем не могут учиться – подражать в чем-то Конгрегации? Да, в мире есть не только монахи. Если спросить у Википедии про «Рыцарские ордена» и «Духовно-рыцарские ордена», можно увидеть внушительный список. Из всего этого разнообразия в романах упомянут Тевтонский орден (фактически, суверенное государство) и, понятное дело, разгромленные тамплиеры;

– наконец, тайное анархическое общество, которое противостоит Конгрегации – почему-то не стремится к обучению адептов. При возможности устраивать беспорядки, теракты и т. п. – нет ни «скитов», где можно подготовить три-четыре десятка подручных, ни попыток создать «городские школы с еретическим уклоном». Анархисты и еретики во все века не чуждались пропаганды, настойчиво проникали в систему образования.

Фантастические противоречия:

– не очень понятно, как происходит и происходит ли вообще изменение активности сверхъестественных сил. С одной стороны, оборотни и вампиры позиционируются как практически постоянно существующие «популяции». С другой стороны – возможности «темных магов» настолько велики, что они должны были уже и раньше создавать свои структуры. Это подводит к очень интересному моменту – ереси. То, что сопровождало христианство практически постоянно. Подпольные организации, которые могут мобилизовать десятки и сотни адептов, – уже должны существовать, должен быть опыт борьбы с ними, пусть они и располагают каким-то магическими возможностями (где-то на периферии всплывает словечко «катары»). В романах же мы видим престранную картину: прежняя инквизиция мало что умела и могла, но как-то умудрялась держать нечисть на приемлемом уровне активности. А вот Конгрегация, мощная структура, борется так, что дело доходит до покушения на императора, чуть не убивают его наследника, и вообще, гражданская война на носу… Это можно было бы объяснить резкой активизацией «потусторонних сил» несколько десятилетий назад, но автор указала на случай с гамельнским крысоловом, вековой давности – вмешательство сущности очень высокого уровня.

– постепенная инфильтрация всяческой нечисти в людские структуры. Показано, что сам император не брезгует пользоваться идолом для охраны своего дома (в семье такой обычай). Показано, что в самой конгрегации работает раскаявшийся стриг (вампир), и делает там карьеру. Опять-таки возникает вопрос – а что, сто лет назад какой-нибудь князь империи не мог взять в советники сверхъестественную сущность? «Домовой Цахес, тайный советник герцога» – смотрелось бы эффектно;

– Есть старые и новые боги. Есть идолы. Упоминается даже воскресший священник (душа вознеслась). Есть святая реликвия (четки). А где сонм святых? Христос одинок, будто уже прошла реформация, и лишние лица повыкидывали из церквей…

Вероятно, автор могла бы выйти из этого набора противоречий благодаря следующим объяснениям: увеличение количества людей, усиление человеческих организаций, приводит к тому, что с нечистью начинают бороться эффективнее – и выдавливают нечисть из её привычных природно-социальных «экологических ниш». Поэтому идет трансформация отношений человечества со сверхъестественным. Оборотень не может бегать по лесам – он либо служит там, где ему могут дать много мяса, либо его выслеживают и убивают. При этом, как в соотношении волков и собак, совершенно волки не исчезают, но собак куда больше и они куда разнообразнее по внешнему виду.

Казалось бы, автор делает всё именно так. В третьем романе цикла героя лечит лесная ведьма, но ввиду того, что она не вредит людям, он прямо говорит ей, что, мол, мы теперь хороших ведьм не жжем. Иди к нам, работай у нас, твори добро. Все правильно. Только вот Конгрегация показана фактически как единственная сила, которая сколько-нибудь последовательно легализует нечисть! То есть оборотень, который на Конгрегацию будет работать, – это правильный «советский» оборотень. А другие страны? Отчего бы им не последовать примеру?

То есть, при желании автора приблизиться к реалистичности, в цикле романов «Конгрегация» можно было бы прочитать о нескольких структурах, которые работают под эгидой самых разных империй, королевств, княжеств, вольных городов, монастырей, гильдий. В зависимости от статуса покровителя и собственных возможностей они бы вели свою деятельность по «освоению» ресурсов, которое даёт сверхъестественное.

В романе «Natura bestiarum» (пятый роман цикла) показано, как вервольфы блокировали на лесном постоялом дворе нескольких человек, а среди них и отрока-вервольфа с его человеческой матерью. Осаду устроил отец юноши – решил, что пора уводить его к своим, кормить человечиной. И вот этот отрок отдает себя в руки героя. После некоторой идеологической обработки отрок согласен чуть не муку крестную принять в руках Конгрегации. Потому как людей есть не хочет и устал прятаться. На том же постоялом дворе чисто случайно оказался охотник на вервольфов (явно кто-то из предков братьев Винчестеров). Поначалу чуть не хвастался одежкой с мехом оборотня. Готов был убить мальчишку. Но главный герой его… усовестил. И вот ближе к концу истории уже сообразили, что железные браслеты помогают оборотню бороться с трансформацией. Охотник чуть не руку молодому вервольфу пожал. Налаживается контакт между Конгрегацией и охотниками, а оборотня будут исследовать. Идиллия.

Но на деле, скорее всего, мы увидели бы там несколько другую картину: охотник из ордена/гильдии святого Христофора (который с собачьей головой) с напарником-вервольфом (тот вообще францисканец-терциарий) преследует кого-то из стаи «совсем диких» вервольфов. И стычка за наследника весьма ценного дара – между «автохтонным» отцом и «цивилизованным» христофорцем – конечно, повод вмешаться для инквизитора. Но «выйти во всём белом» – и предложить одновременно помощь охотнику и «легальную жизнь почти без пыток» юноше – не получится. Потому как охотник скажет отроку:

– Я через Гамбург проезжал, там вакансия открылась. В тамошнем ночном дозоре – по улицам ворье гонять. Жилье, мясной паек в полнолунье (свинина), нормальные доспехи для «низкого» облика. Железный ошейник придется носить, да, что ж поделаешь… Если война будет – в разведку пойдешь. Главное, чтоб тебя святой водой окропили. Но там отец Гвидо есть – он вашего брата понимает. Кропит так, что полный порядок…

А терциарий добавит:

– Пойдем к нам. Франциск Ассизский заповедовал любить всякую живую тварь. У нас ты своим станешь. Если в человеческом облике – то и на мессе быть можно, и причащаться…

На таком фоне Курт, герой-отморозок, будет выглядеть бледновато. Он сможет предложить юноше лишь подвиги.

Повторюсь, отыграй автор до конца свои же фантастические допущения, мы бы увидели совсем другие сюжеты. В подвалах монастырей были бы заключены вампиры, кровь которых монахи потребляли бы «строго для поправки здоровья». В городах сновала бы легальная нечисть, астрологи и алхимики содержали бы «лабораторных демонов», а ведьмы осуществляли «астральную защиту их светлостей», имея на руках разрешение от Папы Римского. В этих условиях «борьба с ересями» была бы сложнейшей дипломатической игрой, в которой на смену наглости и «понтам» пришла бы интрига.

Но подобных альтернатив автор избегает, как огня. Монополия Конгрегация на проект совершенной средневековой монархии и на борьбу с нечистью – это источник её праведности и основание для работы честного «инквизитора с бензопилой».

Итого: несомненно, такие тексты должны были появиться в отечественной фантастике. Идея обоснованных репрессий, пусть жестоких и кровавых, неизменно находит своих почитателей – это было понятно уже после появления «Выбраковки» Олега Дивова. Мода на альтернативную историю требует «работать» с известными организациями. Инквизиция закономерно становится очередным объектом фантастического эксперимента. Схожие опыты ставят и за рубежом: Яцек Пекара в своем цикле о Мордимере Моддердине (он же «Огонь и крест») также повествует об инквизиторе, противостоящем вполне реальным демонам, старым богам и ведьмам.

Если читатели желают ощутить себя жестокими оптимистами, карающими нечестивцев, и строителями нового мира, то «Конгрегация» предоставит им такие ощущения. Второй и третий роман цикла лучше прочих в литературном и детективном отношении. Потом, увы, торжествуют штампы в поведении героя и однообразие мира. Возможно, мы слишком многого требуем от автора. То, что сделано (особенно после стилистических правок), выглядит энергичным, бодрым повествованием. Пока это скажем так, средней руки фэнтези, временами падающее до уровня откровенного середнячка.

Только вот хотелось бы большего…