Фото из инстаграма: //www.instagram.com/p/COkePLenCAN/

Ну это так, за компанию. А поговорить я хотел о другом, о кое-каких писательских техниках.

Периодически то там, то сям меня уличают в графомании. Вне всякого сомнения, справедливо, хе-хе. Однако в отдельных случаях читатели (или, допустим, слушатели) не особо-то понимают, о чем пишут. Допустим, из свежего... В комментариях у Ворона на озвучку "Сюрприза" прилетело: "Мда, какая-то графомания. У автора прям нездоровая фиксация на полноте Анжика".

Штука в том, что сколько-нибудь подробного описания персонажа по имени Анжик в рассказе - нет. Тем не менее, у читателя (слушателя) в голове - четкий образ и даже ощущение "нездоровой фиксации на полноте". Отставив в сторонку графоманию, на этом примере как раз и скажу про писательские "фишечки".

Описывать персонажей можно по-разному.

Самый простой метод (с одной стороны классика, с другой стороны - штамп уже некий) - тупо уделить абзац/полстраницы/страницу более или менее подробному описанию внешности, привычек и т.д. и т.п.. Появляется персонаж в сцене - и автор, как бы представляя его читателю, устраивает такой вот экскурс. "В комнату зашел Пал Иваныч Дрищенюк. Был он седовласый старик высокого росту, под два метра, тощий и длиннорукий, в видавшем виды, но все еще аккуратненьком сюртуке, штопаных рейтузах и шлепках на босу ногу. При ходьбе помогал себе, опираясь на тяжелую черную трость, венчавшуюся оскаленной волчьей головой" - как-то так.

Чуть более изящный, но ставший еще большим штампом подход: персонаж видит свое отражение, а там... "из зеркала на него смотрел нестарый еще, в общем-то, мужчина, с правильными чертами худого лица, обрамленного гривой черных как смоль волос" и т.д. и т.п.

Интереснее мне кажется такой метод, когда внешность персонажа подается аудитории глазами другого персонажа или даже нескольких разных людей, каждый из которых подмечает что-то свое. Но эту технику можно и нужно использовать лишь в отдельных случаях, когда подобное оправдано. Например, у Акунина в "Левиафане" его сыщика Фандорина по-своему видят каждый из пассажиров корабля, на который Фандорин попадает. Кто-то им восхищается, у кого-то он вызывает неприязнь - повторюсь, это интересный подход, а в контексте герметичного детектива он еще интереснее.

Что же касается "Сюрприза" - да и вообще у меня такое часто встречается, особенно там, где для меня важна определенная динамика, достаточно бодрый темпоритм - то представление о внешнем виде персонажей здесь дается за счет диалогов и за счет того, что по тексту рассыпаны определенные детали.

Определенный говор, шуточки-прибауточки плюс пара-тройка забавных деталей - помогают достаточно живо отрисовать немолодых тетю и дядю главной героини. Представление о ней самой читателям дано в первых же абзацах - словами ее родственница: "Ух ты, какай стала! Милай моя! Звезда, ну прям звезда! (...) А платьице-то у нее какой, глянь-ко!.. А босоножки-то, а? А, Вить? (...) А что? Модно... Ну здравствуй, племянница. Добре, что приехала" - опять же, никакого подробного описания нет, но общее представление (и довольно живое, эмоционально окрашенное) вы из вот этой короткой сцены получаете. Вам понятен примерный возраст девушки, понятно, что на ней легкое платье и босоножки. Попутно там же, в этой (самой первой) сцене рассказа описаны и тетя с дядей, но опять же - самому описанию не уделяется внимания, лишь легкие мелкие детальки встроены в диалоги и действия.

Например:

"Низенькая круглая Василиса Андреевна — «мама Вася», как Настя с малых лет привыкла ее звать — подкатилась веселым цветастым мячиком. Обняла, затискала, захлопала в ладоши. Восхищенно ахая да охая, завертела, подталкивая, и завертелась сама, разглядывая то с одного боку, то с другого"

Здесь непосредственно к описанию, характеристикам внешнего облика относится только "низенькая круглая", плюс сравнение с "веселым цветастым мячиком". Но образ создается за счет того, как действия "мамы Васи" поданы, за счет ее прямой речи. В общем-то, нет нужды подробно расписывать этого персонажа, так как вы уже себе ее представляете и без деталей.

Что касается той самой Анжик, на полноте которой у автора фиксация, то, опять же, в тексте истории нет такого момента, когда автор остановился бы и начал вам описывать Анжик. Но на протяжении всего повествования, когда речь идет об Анжик, автор иногда делает эти маленькие акценты на отдельных чертах внешнего вида: "пожала полными плечами", "сказала Настя... пихнув хихикающую подругу в упитанный бок", "у Анжик отвисла тяжелая недевичья челюсть". О росте Анжик мы узнаем - внезапно - из описания вообще другого персонажа: "Костя не казался пределом девичьих мечтаний — невысокий, с нее ростом, а значит, чуть выше Анжик и немного пониже Светы" - т.е. поскольку Костя "невысокий", но "чуть выше Анжик" - мы понимаем, что она - низкого роста. Плюс, конечно, мы знаем о ее национальности, мы слышим в диалогах ее прямую речь. И в целом - образ вырисовывается.

Легкий акцент на полноватости Анжик и ее некоторой "недалекости", конечно, имеет место. Но он и введен не просто так, поскольку в дальнейшем Анжик и гибнет из-за своей неловкости, неповоротливости, нерасторопности.

Про все это я решил сказать не с тем, чтобы как-то самого себя похвалить - в конце концов, если в чьих-то глазах я графоман, а "Сюрприз" - бессмысленный трэш (или если в чьих-то глазах "Сюрприз" это просто зарисовка), то вряд ли беглый экскурс в писательские техники сможет вас в этом переубедить.

Мне хотелось сказать о том, что когда автор работает достаточно тонко - аудитория этой работы может и не заметить. Как того суслика, которого "ты не видишь, а он есть".