Несмотря на споры о чистоте жанра и концентрации ужасов в отдельно взятых рассказах, Ольга Рэйн стала первым в истории двукратным чемпионом «Чертовой дюжины». В творчестве Ольги определенно есть какая-то магия, противостоять которой вот уже два года подряд не может ни большинство участников, ни даже судей финала. Вызвав Ольгу на интервью второй раз, мы попытаемся копнуть чуть глубже и, возможно, хоть немного узнать, в чем секрет ее успеха.

 

Про «Зеркало Муаран» и то, что с ним связано

Расскажи краткую историю создания «Зеркала Муаран». Откуда в голову пришла идея рассказа?

Есть рассказ Кинга, названия которого я в свое время не запомнила (но сейчас погуглила, «Земляничная весна») где у героя провал в памяти, но по совокупности некоторых погодно-природных явлений и странностей, которые происходили, когда он учился в колледже, он понимает, что может быть серийным убийцей и что, возможно, кусок трупа сейчас у него в багажнике. К этому ведут только косвенные предпосылки, но герою страшно и нам страшно. Вот это состояние подвешенной неизвестности (хотя чего уж там, все и так ясно) в концовке я запомнила на всю жизнь, это классный прием, мне хотелось его применить.

Собственно, штуку под одеялом, которая то ли мяч, то ли игрушка, то ли детская голова, я тоже придумала некоторое время назад, в пометках было «голова-мяч», но я никак не знала, как этот рассказ начать и кем будет героиня (материнский страх и связь с ребенком для данной ситуации важны и необходимы, именно поэтому герой — женщина и у нее много женских фишек, комплексов и мотивов). Также я просматривала всякие списки с коротенькими био убийц, маньяков и прочих отличившихся товарищей, и мне запомнилась Вера Ренци — она была очень странной (и, возможно, вымышленной) и, когда под ее домом обнаружили обитый цинком подвал, полный трупов и начали расследование, на вопрос «Почему вы их убили?» она ответила что-то вроде «Они все были мужчинами, иногда этого более чем достаточно».

Ну, собственно, обе эти линии сошлись у меня в голове за пару дней до дедлайна, во сне, пришлось лихорадочно писать. Отправила рассказ, даже не перечитывая, и перечитать смогла только через неделю, очень уж он мне сильно мозг перегрел, до кипения.

 

Назови ужасы поездок, которые испытала на себе. О каких из них хотела бы написать?

«Ужасы поездок» могут быть очень разными.

Например, «авиакомпания потеряла мой чемодан, а там были все мои трусы и два килограмма подарочного сыра».

Или «я летела с детьми в Америку, пятилетний сын заснул на полу в пересадочном аэропорту и его укусил какой-то клещ или паук, который тут же сбежал с места преступления, но в последующие пять дней я смотрела, как огромное красное пятно расползается по маленькой белой спине, а когда оно дошло до боков, мне пришлось покупать антибиотик за двести сорок восемь баксов» (ужас же, да? до сих пор жалко!).

А вот когда куда-то уже приезжаешь, то там все иначе, там история, там наверняка что-то случилось — вот здесь сожгли Жанну д’Арк; в этом доме из темного окна мансарды, кажется, кто-то смотрит; какое красивое дерево — на этой ветке кто-то мог когда-то повеситься; вот Мамаев курган, здесь когда-то погибло два миллиона человек, а сейчас в целом огромном городе живет в два раза меньше; этому замку шестьсот лет, сколько человеческих историй и трагедий видели эти стены? И вот тогда вокруг начинают, как маленькие торнадо, крутиться всякие истории и сюжеты. Большинство уходит в песок, и пусть их.

 

Идеальный предмет, в котором можно заточить дух умершего человека (врага/друга)?

Ну, смотря для каких целей. Если врага и его нужно как-то потом унижать/мучить на ежедневной основе, то что-нибудь дурацкое и бытовое. Но безопасное, чтобы вреда не причинил. Щетка для унитаза, например. Или чистилка для обуви у порога. А если его нужно изолировать и навсегда уничтожить, то все же лучше в кольцо, которое потом донести до извергающегося вулкана и туда бросить, тут уже все продумано до нас.

Друга, наверное, тоже лучше в ювелирные изделия, которые можно носить близко к телу и любить. Кольцо, кулон, браслет. В нож (если доверяешь). В перьевую ручку. В дерево или куст. В мягкую игрушку (врага тоже можно, но потом привязать к выхлопной трубе машины). Остановите меня, я сейчас уже три рассказа придумала и два вспомнила!

 

Как думаешь, кем была в прошлой жизни? И кем бы хотела стать в следующей?

Я не знаю, кем была, но мне кажется, что знаю, как моя прошлая жизнь закончилась — я нерационально и дико боюсь пожара в доме. Иногда просыпаюсь среди ночи, в голову приходит страх, и я не могу заснуть, ругаюсь сама с собой, потом вздыхаю, встаю, обхожу дом, заглядываю в каждую комнату, принюхиваюсь — нет ли дыма? Только после этого могу дальше спать. И это при том, что в каждой комнате датчики дыма, пожарный инспектор меня хвалил за продуманность и бдительность, и все перепроверил, а дети проинструктированы, в какие окна вылезать, если что, и куда звонить.

В следующей жизни я предпочла бы остаться человеком, пожалуйста (это на случай если кто-то, кто принимает заказы, сейчас слушает мои мысли и/или читает DARKER).

В людях есть окна, в которые можно смотреть за пределы ежедневного бытия плоти. Иногда сквозь них льется свет, иногда в них можно увидеть звезды. Не все и не всегда в них смотрят, но они есть. Животные тоже бывают счастливы, их жизнь проще и активнее, но мне не хотелось бы оказаться в комнате без окон.

 

Ты оказалась запертой в подвале с дюжиной мертвецов. Что будешь делать?

Очень сильно зависит от вида мертвецов и ситуации.

Кто эти мертвецы? Знакомые? Любимые? Члены моей семьи? В таком случае я их красиво разложу и тоже лягу рядышком, чего ради мне теперь корячиться и лезть из этого подвала?

Это какие-то чужие, незнакомые мертвецы? Что их убило? Оно все еще в подвале? Оно опасно? Надо постараться его обезвредить, потом пролезть по карманам мертвецов в поисках полезных для выживания вещей. Ремни снять с мужиков, подтяжки, может нож у кого завалялся, или монтировка — очень полезная вещь. Документы проверить — кто эти люди, что у них общего?

Насколько свежи эти мертвецы? Хотя — если я не вылезу из подвала, то голодать начну дней через десять, к тому времени кушать их уже будет нельзя…

Это живые мертвецы? Они восстанут? Это вампиры? Зомби? Они уже шевелятся и мертвые губы шепчут «мозгиии»?

Слишком общее техзадание, мне сложно ответить на этот вопрос!

 

Про ЧД

Многие ругали последнюю ЧД за обилие чернухи, свихнувшихся папаш и тяжелой женской доли. Каких рассказов не хватило тебе на минувшей ЧД?

Лично мне всего хватило, это был обычный хороший большой конкурс, куда набегает толпа, все начинают гомонить, толкаться, кто-то бухтит, кто-то громко выкрикивает лозунги. Рассказов было много, разных.

А повторяющиеся темы, совпадения по фантдопам — это всегда так почему-то бывает, когда рассказов больше сотни. Бывает выписываешь парные и более штуки, и диву даешься, иногда даже имена у героев совпадают или похожи. На последней «Грелке» с темой «про зайцев» было два рассказа про эльфов и «Всеблагие Дворы» от совершенно разных людей. Вот поди пойми, как так?!

Ветра в ноосфере, наверное. Надо принимать как данность.

 

Считаешь ли ты хорошей идею ввести премодерацию на следующей ЧД, чтобы отсеивать политагитки и нехоррор? Как такое может сказаться на твоем участии в конкурсе?

Я против премодерации в принципе. Политоты я и так не припомню, а вопросы жанровой чистоты неоднозначны, трудноопределимы и обижают людей.

К тому же было бы сразу жюри (уважаемые, занятые люди, перед которыми теоретически может быть стыдновато) — это одно, а так, с самосудом-то «гуляй Москва — разговаривай Расея».

Все сами обсудят, перетрут и отсеют, без обид и нытья. Хотя, конечно, с обидами и нытьем, о чем я говорю. Но все равно «глас народа — глас божий».

 

По твоему мнению, поменялась ли ЧД за три года, которые ты в ней участвуешь? Если да, то в какую сторону?

Не могу сказать, что вижу какие-то крупные изменения. Обычные флюктуации –замены в составе жюри, определенные вариации в толпе игроков — кто-то решил на этот раз не участвовать, кто-то наоборот наконец созрел написать, кто-то прощелкал дедлайн, а кто-то рассказал о конкурсе всему своему 11-Б и вот нам пятнадцать свежайших новичков!

Конечно, во многом атмосфера конкурса зависит от текущего состава толпы, а это рандом и хаос. Вот темные судьи — фактор порядка, они смещают акценты. В прошлом году их не было, было немного иначе.

 

Что нужно срочно убирать из конкурса, а что добавить?

Ах, помилуйте, откуда же мне знать? Я-то — за изначальный хаос, который в ходе конкурса саморегулируется в подобие порядка, а когда наступает черед жюри, все уже разложено по полочкам и ждет финальной экселевской таблички.

«Срочно добавлять» нужно больше веселых, спокойных, уверенных в себе игроков, смешных коллажей от Вонни и клевых постеров от Димы Витера!

 

Про писательницу О. Рэйн

В прошлогоднем интервью ты рассказала, что начала писать в 2014 году. Что изменилось за прошедшие годы в твоем писательском мировоззрении? Как стала относиться к творчеству и миру писателей?

Я начала куда сильнее беспокоиться — ведь начинала-то я с идеи писать романы, а тут годы идут, а ничего не пишется, кроме рассказов. Самодисциплина тоже никак не нарастает — живу от дедлайна до дедлайна. Конкурсы — это хорошо, быстрая энергетическая отдача, карнавал, всегда есть что почитать, но с каждым годом я все сильнее понимаю, что это веселье, отдушина, которую, по-хорошему, надо бы заслужить, хорошо и грамотно поработав в рамках основного творческого процесса. Вроде как сходить на дискотеку после длинной трудовой смены. Но одними дискотеками сыт не будешь…

В общем, я собою сейчас довольна куда меньше, чем в 2014-м — тогда все было свежо и мило, «я немножко поиграюсь, руку набью, потом как напишу большое и замечательное!». А вот уже прошло четыре года. В целом, конечно, я пишу сейчас лучше, чем тогда. Но все «как-то не так», простите за нытье, но я уже замучилась вести с собою воспитательную работу и вешать над компьютером вдохновляющие лозунги из книжек по профмастерству.

 

Стивен Кинг написал свой первый рассказ лет в десять и получил за него в награду от мамы несколько баксов. Вспомни свой первый рассказ, за который не было стыдно. Либо свой первый рассказ вообще. Ну и свой первый (даже чисто символический) гонорар.

Мне в детстве казалось, это слишком дерзко — пытаться в литературу. Я не решалась.

Я рисовала комиксы для сестры Катьки про поросенка Васю (или Петю?), который ушел из дома и уплыл на плоту в море. Я переделывала и придумывала новые страшилки про Черную руку и всякое такое. Устное детское творчество.

Когда я написала сочинение на золотую медаль, его отправляли комиссии в Краснодар и моя учительница литературы Валентина Александровна сказала: «Эх, придется ехать», собралась и поехала туда же со всеми моими сочинениями за три года. Комиссия уже поставила моему сочинению про Маяковского тройку с пометкой «искусно списанная критическая статья». Валентина Александровна сунула им мои тетради, они почитали все остальное и сказали: «М-да, ну надо же». Исправили на пятерку и пригласили без экзаменов в университет на филологию (я не пошла).

Это к вопросу о первом гонораре. Дали золотом. (Улыбается.)

 

Если бы ты решилась написать роман ужасов, о чем бы он был, и сколько бы там было крови и кишок?

Я не думаю, что мне было бы интересно писать «роман ужасов» как таковой. С элементами триллера, саспенса, с жесткими событиями и описаниями — да.

А кровь и кишки, на мой взгляд, не очень страшны, они просто детали нашего внутреннего устройства. В литературном тексте они — сопутствующие элементы, происходит что-то, чего мы боимся, и они символизируют смерть, боль, необратимое увечье. Они сдвигают рамки происходящего — если кто-то идет по полутемному коридору и поскальзывается на чьих-то кишках, то страшны не кишки сами по себе, страшна замена реальности на такую, в которой это возможно. Если после этого у нас опять сплошные кишки-гнилые кишки-теплые мозги-лужа крови с червями — мы уже просто в повествовательной реальности, где типа «это все время происходит со всеми», глаз замылился, уже не так страшно. Как в прекрасном детском стихотворении «Ах, какая благодать — кожу с черепа снимать, бородавкой заедать, теплым гноем запивать».

Хотя по конкурсным отзывам вижу, что для многих читателей это — обязательный, определяющий атрибут жанра. Есть трехлитровая банка гноя, кишки горкой и отрезанная нога в пакете из «Пятерочки» — значит хоррор. Нету — ну, хм, значит просто драма, наверное.

 

Оглянувшись на пройденный писательский путь, что можешь сказать? Маячит ли где-то вдали конец или, может, это еще даже не середина и не четверть?

Когда Ле Гуин спросили: «Вы всегда хотели быть писателем?», она ответила: «Вовсе нет, просто в какой-то момент я поняла, что всегда им была».

Я не думаю, что это какое-то карьерное решение, как, например, «я — модель» или «я — патологоанатом», а потом #яусталяухожу. Это просто свойство, свойство разума, черта личности, особенность мышления. Переваривать реальность в слова и образы и собирать из этих слов другие реальности. Можно «вотэтовотвсе» записывать, наговаривать, или просто позволять ему утекать и растворяться в водоворотах остальных мыслей. Но оно есть.