Победитель четвертой «Чертовой дюжины» Ольга Рэйн довольно быстро пробилась в обойму «основных» авторов отечественного хоррор-сообщества. Можно сказать, что она является живым опровержением нержавеющего «новичкам не пробиться», поскольку, дебютировав в прошлогодней ЧД-15, стала финалистом, а результат конкурса этого года уже указан выше.

Естественно, нам было весьма интересно узнать, кто же такая Ольга Рэйн и как долго она собирается радовать фанатов «темной» литературы.

За последние два года вы буквально штурмом взяли две главные вершины современного отечественного хоррора, попав в ССК-17 и выиграв ЧД-16. Где же вы были раньше и что вас привело к нам, в ужасы?

Несмотря на страстные ежегодные дискуссии на ЧД на тему «этот рассказ не хоррор», я считаю границы большинства жанров тонкими, условными и очень гибкими — в зависимости от того, кто именно читает и пишет.

Конечно, так бывает на всех площадках и конкурсах, позиционирующихся как жанровые. «Ну какая же это фэнтези?», «фантастикой тут и не пахнет», «это насмешка над историческим жанром».

Так вот. (Улыбается) Я считаю дробление на четкие жанры привычкой литературоведения второй половины двадцатого века, когда объем информации — и литературы в том числе — стал нарастать лавинообразно, и его стали упорядочивать. Для себя я классификаций особенно не придерживаюсь. Я пишу те истории, которые мне хочется рассказать. Но, конечно, должна признать, что именно «темные» жанры дают возможность идти дальше, использовать более яркие краски и резкие движения, не опасаясь, что читатель будет шокирован.

 

Результаты прошлогодней, дебютной для вас, ЧД-15 были закономерными или неожиданными? Как тогда оценили свои успехи?

Я знала, что написала хороший рассказ. «Мертвец» мне нравился тогда и, перечитав его в сборнике год спустя, я по-прежнему ему порадовалась. Я получила много очень хороших, воодушевляющих отзывов, за что благодарна конкурсу и тусовке. Было порядочно и высказываний о том, что история эта слишком «женская», «ванильная» и «много секса». Казалось бы — мне можно было уже и привыкнуть к таким мнениям, ведь я слышу их уже три года почти о каждом своем рассказе, но меня по-прежнему удивляет подобный подход — что условно-женские истории почти всегда оцениваются ниже условно-мужских. Или по отдельной шкале. Хотя, казалось бы, на дворе 21 век, глобализация и свобода самовыражения.

 

На какой рассказ возлагали большие надежды в этом заходе ЧД и почему? Считаете ли, что рассказ «Созерцание» стал жертвой досадной ошибки и вполне мог рассчитывать на лучший результат?

Я писала «Созерцание» специально для конкурса, времени было немного и я очень мало спала в ту неделю. Если честно, то я воспринимала его как мой «основной» рассказ, а «Ю» — как что-то написанное для себя, личное, рефлексию, которую просто захотелось показать какому-то количеству людей и услышать их мнения.

И — да — я была шокирована, когда случайно деанонимизировалась в первый же день. Когда я увидела свою иконку с этой дурацкой рыбой и поняла, что сейчас произошло с моим рассказом, — у меня потемнело в глазах, жаром окатило. К вечеру прошло.

А результат — ну кто же знает. Это же конкурс, лотерея, карнавал. Это интересный рассказ, жаль, что так вышло.

 

Каково ваше отношение к таким жанрам, как хоррор и мистика? Изменилось ли оно после участия в ЧД и ССК?

Когда мне было лет десять, мы рассказывали друг другу страшные истории. Обычный детский фольклор — Черная рука, Зеленые глаза... Тут как с анекдотами — «а теперь номер 64!» и все лежат.

Вот там, на лавочке у подъезда, теплым кубанским вечером, я начала экспериментировать с хоррором и мистикой. Я комбинировала истории и вводила новых персонажей. Дети умирали мучительно-нетривиальными смертями, вампиры множились, как кролики, ходячие скелеты вкручивали себе в челюсти медвежьи капканы, чтобы уж наверняка. В результате на мои истории собирались толпы со всего авиагородка, но саму себя я через пару недель напугала так сильно, что совсем перестала спать, а когда засыпала, то кричала во сне.

Мама отвела меня к детскому психиатру, я попила таблеточки и все прошло. (Улыбается)

Пусть эта небольшая поучительная история проиллюстрирует мое отношение к жанру!

 

Вы хотите дальше работать в «темных» жанрах или для вас это скорее временное увлечение?

Мне очень нравятся простор и смелость, которые предполагаются темными направлениями. Они мне дороги, и я рада, что жанр востребован. Конечно, никуда я не уйду. А если уйду (слыша вслед «это не хоррор»), то все равно недалеко.

 

В каких жанрах работаете еще и какими успехами можете похвастаться там?

Я много и с удовольствием пишу магический реализм, условное фэнтези, фантастику. Фантэлемент для меня важен, мне тесно в суровых рамках реальности, я считаю, что и в жизни его всегда можно найти или отрастить, пусть и скромный. В сущности, в почти любом из моих рассказов можно сгустить краски и получить «темный» рассказ, или пограничный.

Я не благодушна к своим героям и считаю, что «страданиями душа совершенствуется».

Успехом считаю, что мне пишется с каждым годом все легче, в 2016-м получалось по рассказу в месяц, и это меня радует. Я не знаю, какая у меня проектная мощность (никто не знает) — но мне хочется думать, что я к ней иду. Как в плане производительности, так и в «писать надо лучше».

 

Как давно вообще пишете и с чего началась писательская деятельность?

Я пишу три года. Ровно. В декабре 2014-го меня попросили поучаствовать в конкурсе, и я написала рассказ. Он победил, и меня затянуло.

Вообще я всегда, с детства знала, что мне нужно быть писателем. Но я была очень, очень начитанным ребенком и понимала, насколько это дерзко, — что я могла по сравнению с гигантами с советских книжных полок?

Но потом, лет в двадцать, «не могу не писать» догнало меня, пнуло, и я написала начало и кусочки романа, который меня звал и хотел написаться. Показала его любимой подруге, та сказала «фу!», я расстроилась и перестала. И потом долго, долго занималась всякими другими жизненными вещами, накрывая свою орущую внутреннюю сигнализацию подушкой.

Не делайте так! Никогда не делайте так.

 

Вернемся к конкурсу. Как вы считаете, в чем главные недостатки ЧД и что нужно изменить в конкурсе? Какой получилась эта ЧД по сравнению с предыдущей?

ЧД — очень хороший конкурс. В прошлый раз было веселее, да — в первую очередь потому, что были Темные судьи. Думаю, в терминах конкурсной жизни они были «аниматорами» — их присутствие задавало определенный темп в групповых обсуждениях, плюс все они были интересными, умеющими аргументировать людьми. Ну и конечно был Вонни — звезда и маскот всего конкурса, каждого поста которого все ждали, как комических куплетов.

Поэтому в 2015-м атмосфера карнавала была более яркой. В этом же году участникам пришлось веселить себя самостоятельно, кто-то взял неверную ноту, кто-то потроллил, кто-то испугался засвета и ушел в анонимы, кто-то решил вообще промолчать, а то чо, все молчат.

Нужно вернуть институт Темных судей + всем расслабиться и включить режим тусовки и карнавала, а не «голодных игр».

 

Будете ли участвовать в ЧД на следующий год?

Конечно! (Улыбается)

Если не случится таких форсмажорных обстоятельств как: уход нашей части суши под воду в результате глобального потепления; цунами; нашествия живых мертвецов или же динамичной работы уже наконец над задуманным романом, от которого будет не оторваться.