Масонство въ его прошломъ и настоящемъ

 

«На столъ — берцовыя человъческiя кости и черепъ, изъ котораго въ глазныя впадины выбивалось синеватое пламя горъвшаго спирта. Тутъ же — библiя и песочные часы. Въ противоположномъ углу — человъческiй скелетъ съ надписью надъ нимъ: «ты самъ таковъ будешь». Въ двухъ другихъ углахъ по гробу; въ одномъ гробу — искусно поддъланный мертвецъ съ признаками тлънiя, въ другомъ углу — гробъ пустой.

Тьму, смерть, тлънiе, слабый свътъ, часы и отверствую библiю — вотъ что видълъ каждый посвящаемый, когда впервые снималъ съ очей своихъ повязку въ масонскомъ братствъ».

Не смотря на то, что масонские ложи трудно отнести к деструктивным сектам или богомерзким культам, художественный ореол, окутывающий их историю богат на мрачные краски. И, как замечательно видно из приведённого выше отрывка, сами участники тайных обществ этому усердно способствовали. Выше описана процедура принятия нового члена в знаменитое общество «Вольных каменщиков». Символизм пронизывал все сферы жизни, с которыми сталкивался масон: названия, ритуалы, архитектура мест собраний («Чёрная храмина, или храмина размышлений, была невелика, без окон, дверей…), регалии и реликвии, даже одежда и украшения. Недаром в масоны стремились люди искусства, жаждущие особого языка таинства для того, чтобы открывать таинства души и мироздания.

Над многотомной историей масонства работал видный учёный Сергей Петрович Мельгунов (1880 — 1956), яркая жизнь которого заслуживает отдельного рассказа, книги, экранизации. Упомянем только то, что Сергей Петрович был человеком скептического склада ума, следовал не за лозунгами, а за чёткими моральными ориентирами. Состоявшись, как историк, он многие силы посвящал общественной жизни: создал профсоюз издателей, был участником социалистического движения, документировал потрясения России начала ХХ века из самой гущи событий. Но после Революции, всё же, разошёлся в убеждениях с большевиками. Пережил смертный приговор, заменённый ссылкой, при этом не утратил уважения и доверия таких людей, как народоволец Морозов или даже сам Кропоткин. В эмиграции работал над историческим осмыслением Гражданской войны; описанием «Красного террора». А во время Второй Мировой войны, проживая во Франции, резко и не скрываясь занял анти-коллаборационистскую позицию… 

Но вернёмся к «Масонству». Энциклопедия состоит из пространных и очень подробных статей по истории религиозно-философского течения («Польское масонство», «Американское масонство», «Московское общество розенкрейцеров»), жизнеописаний видных отечественных деятелей («Михаил Матвеевич Херасков», «Семён Иванович Гамалея»), подробных описаниях масонских систем и атрибутики. В числе авторов «Масонства» видные историки императорского (а затем и советского) периода, ряд которых сами состояли в масонской ложе.

Отдельное наслаждение книги — богатейший иллюстративный материал. Почти каждая страница здесь дополнена изображением. Вот портреты мастеров ложи, вот копия масонского диплома, а то и экспликация архитектурных планов, как были устроены ложи. Но, конечно, самые захватывающие — гравюры с аллегорическими изображениями (в оригинальном издании они размещались на полноцветных вклейках) или с обрядовыми сценами.

 

Символистическiя изображенiя изъ Грабельна и Рихтельна.

Рис. 2 «Перерожденный человъкъ». Здъсь выясняется, какой видъ придает

 Внъшнему облику въра, дошедшая до центра въ сердцъ. 

Мрачная символика и атрибутика масонства — черепа, лезвия, поэтика смерти — и по сию пору служат источником вдохновения для авторов пугающего жанра: навскидку, смотри комикс Алана Мура «Из Ада», и совсем общим местом будет упомянуть Говарда Лавкрафта. Вот, например, инструкция в гравюрах, по приему нового члена в ложу. Читаем: «Вступающий лежит на гробе. Лицо закрыто окрашенным кровью полотенцем». Каждое движение масона в ложе проникнуто святым таинством, а жизнь — растворение собственной личности в более высоком и сокрытом порядке.

«Масонство в его прошлом и настоящем» на протяжении вот уже сотни лет служит источником вдохновения для авторов-мистиков. Существует предположение, что с книгой работал и Михаил Афанасьевич Булгаков, готовясь к «Мастеру и Маргарите». Пожалуй, особая мрачная, проникнутая эстетикой бренности, система символов самое лучшее, что может взять вдохновенный читатель от этой книги.