Истории из далёкого пригорода / Tales from Outer Suburbia

Автор и художник: Шон Тан

Жанр: магический реализм, вирд, сюрреализм

Издательство: Комильфо

Год издания: 2018 (в оригинале — 2008)

Похожие произведения:

• другие произведения Шона Тана;
• творчество художника Яцека Йерки;
• Итало Кальвино «Невидимые города» (роман)

— Послушай, помнишь, в конце нашей улицы жил индийский буйвол, к которому все ходили за советом?

— А ты когда-нибудь ещё ходил до конца карты? Мне порой кажется, что то, что мы тогда в детстве увидели... Но, знаешь, я много раз думал, что вот сейчас сяду в машину и доеду, посмотрю ещё раз, даже мотор заводил, но... А ты?

— Я всё ещё вижу людей-палочек. Теперь они меня пугают.

— Что самое дорогое ты отдашь оленю в этом году?

Сказки. Они все откуда-то ведь издалека, не правда ли? Из детства, которое, кажется, достанешь протянутой рукой. И, как в страшном сне, всегда не хватает какой-то малости, чтобы дотянуться. Но эта малость бесконечная. Подождите, или сказки живут совсем рядом? В пригороде. Ну да, в том, который сразу за кольцевой автострадой. Там всё так же, как у нас, только немного другое. Днём там обычно пустынно, потому что все уезжают в большой город на заработки. Здесь, в пригороде, люди селятся с надеждой через несколько лет переехать в мегаполис. И остаются навсегда.

Итак, у пригорода есть сказки.

Австралийский художник и писатель Шон Тан уже хорошо известен русскому читателю. У нас изданы многие его книги. Культовый «Прибытие» — графический роман без слов о вынужденной иммиграции. Оруэлловско-сюрреалистичная «Ничья вещь», экранизация которой принесла Тану «Оскара». И притча «Красное дерево». Что примечательно, каждая из его книг — уже раритет. Тиражи распроданы и осели в домашних библиотеках. Пришёл черед ещё одной его известной книги — «истории из далёкого пригорода». Всё так, с маленькой буквы. Это и концептуально, будто каждая история — обрывок разговора, нет у неё начала, нет конца, она просто есть. И игра с типографикой.

Конечно же, трудно судить, стал бы Тан таким известным без своих иллюстраций, но в фантазии сопровождать их текстом ему не откажешь. А уж что ни книга, то повод поиграться с тем, как она издана. «Лоскутная» вёрстка «Ничьей вещи», точно коллаж из схем и организационных документов. «Потёртый», точно старый семейный фотоальбом, «Прибытие». В «историях» — пир для глаз: всего понемногу. Вот «Почему бы не сделать себе питомца» — как раз в стиле «Ничьей вещи». А олень в «безымянном празднике» — роскошная линогравюра. Странный, липкий, как кошмар, в котором вроде бы и не происходит ничего страшного, «Машина Забвения» — это газетный лист. И обратите внимание на соседние обрезанные колонки: тут «Министр объясняет, что правда преувеличена», а здесь: «И мы делаем всё, что в наших силах, чтобы бороться с терроризмом», или «Местным жителям не рекомендуется приближаться к розовому фламинго...» И кроссворд. Чёрт побери, как бы его решить! Вся информация, собранная с окраин поля зрения, складывается в нечто кафкианское...

Стоп. А теперь поговорим, что же «истории» делают на страницах DARKER. Вроде не ужасы. Ну, да, например, то, как город обрывается в месте, где заканчивается карта (рассказ «наша экспедиция»), напоминает о Сайлент Хилле. Но разве этого достаточно? Ладно, добавим собак из «поминок», которые пришли к человеку, который «незадолго до этого забил свою собаку до смерти». Хорошо. В качестве совсем уж комичной привязки вспомним демоническое дерево из «дедушкиного рассказа». И — точно! — зубастые телевизоры оттуда же! Ведь раньше свадьбы были обстоятельнее, когда бабушка и дедушка женились, их прежде отправляли в путешествие, где чего только не встретишь (и страшнее всех чудовищ — отчаяние). Но разве этого достаточно, чтобы рассказывать на страницах журнала о страшном и тёмном о каком-то сборнике сюрреалистических сказочек?

Да, достаточно. Жанр историй Тана — это и магический реализм, и более близкий и любимый нами «вирд». Пусть не каждая из историй продирает холодом. Одни — лирично-пронзительные, как «сломанные игрушки» о загадочном японском водолазе и долгом-долгом возвращении домой, а другие, например, «эрик», — и вовсе мимимишные. Но сколько мы ни ломаем копья в попытке определить «страшное», сходимся во мнении, что материя эта тонкая и индивидуальная.

Нам кажется, что фундамент любого пугающего (нет, не чисто физиологического страха) зиждется на ощущении неопределённости, зыбкости бытия. Именно на том сновидческом: про уходящую из-под ног землю и про дорогу, по которой чем быстрее бежишь, тем дальше от тебя цель. Про растворяющуюся реальность. Этой эмоции в книге Шона Тана с избытком. Каждая история начинается здесь буднично, но заложенная в неё песчинка иррационального к концу ощутимо бередит мозг (и — не забываем про потрясающие иллюстрации — глаз).

Обязательно прочитайте эту книгу. Она развлечёт вас. Она взволнует вас. Она вдохновит вас на собственные истории из далёкого... да хоть далёкого подъезда по соседству. Ведь никто и никогда не знает точно, что творится так далеко, так близко от нас.