Взвейтесь кострами синие ночи…

Возможно, многие из нас привыкли считать маньяков-убийц какими-то далекими и эфемерными — вроде диких зверей, обитающих вдали от цивилизации. И мало кто задумывается, что ваш сосед, приятель или даже отец, муж, сын — кто угодно может оказаться психопатом, насилующим и расчленяющим детей. Эти люди редко выглядят как бритоголовые амбалы в наколках или уродливые маргиналы — чаще всего маньяк не то что не выделяется из толпы, но еще и вызывает симпатию! Доверие! Хорошо поставленная речь, манера элегантно одеваться, целая уйма знаний обо всем на свете — и при этом черное, кровожадное нутро…

Если обратиться к архивам криминалистики, ну или просто залезть в интернет и набрать в поисковике имена наиболее известных серийных убийц, то можно воочию убедиться: эти ребята ну никак не тянут на вселенское зло. Джон Уэйн Гейси казался добродушным толстячком, легко находящим общий язык с малышней — и даже развлекающий их в образе клоуна!

Ким де Гелдер внешне — обыкновенный застенчивый юноша, в котором просто невозможно заподозрить безжалостного детоубийцу. Андерса Брейвика с фотографии из зала суда, где он сидит в шикарном костюме и с отличной прической, спокойно можно было бы перепутать с каким-нибудь успешным юристом или даже политиком. Некрофил Деннис Нильсен — вылитый библиотекарь или завсегдатай книжного клуба. Тед Банди без особых усилий завоевывал сердца барышень — впрочем, сердца эти скоро останавливались навсегда.

Впрочем, чего это мы зациклились на зарубежных маньяках? Ведь и в СССР, и потом в странах СНГ были свои педофилы, каннибалы, садисты, живодеры и прочие, прочие, прочие… И свет не сошелся клином на Андрее Чикатило и Битцевском маньяке. Хватало и других одиозных личностей. Например, потрошитель детей Сергей Головкин, более известный под кличкой «Фишер». Или больной на голову людоед Александр Спесивцев. Или наша сегодняшняя «знаменитость» — пионервожатый Анатолий Сливко. Можно просто дядя Толя. Родители сами водили своих детей к нему в молодежный клуб «Чергид», чтобы уберечь от влияния улицы и привить полезные навыки вроде разжигания костра, завязывания морского узла и ловли рыбы. Немало ребятишек прошло через «чуткие руки» Сливко — и мало, кто из них остался в живых…

Анатолий Емельянович Сливко родился в 1938 году в славном дагестанском городе Избербаш. При рождении чуть не умер — пуповина обвилась вокруг шеи, да врачи спасли. Детство мальчика не было каким-то особенным или трудным — редкие игры с местной детворой в мяч, робкие попытки ухаживать за девочками, да любовь к приключенческим книгам. С родителями у него не было особых пререканий — мальчик вел он себя чинно и спокойно, как и подобает будущему мужчине. Правда, стеснялся своей несуразной внешности и почти не общался со сверстниками — но по мере взросления эти причуды ушли насовсем. И зря суеверные бабки уверяли, что Толя вырастет каким-то недоразвитым из-за неправильного рождения — все их бредни разбивались, стоило вживую увидеть этого паренька. Разве что головные боли его донимали постоянно — но он стойко выдерживал их, почти не жалуясь родителям. Бессонница и отсутствие аппетита тоже со временем сошли на нет.

По-настоящему травмирующие события в жизни Сливко произошли во время Великой Отечественной Войны. На его глазах вошедший в раж фашист застрелил ребенка с собакой — капли крови забрызгали армейскую обувь, и гитлеровец не придумал ничего лучше, чем вытереть их о мертвого мальчика. Начищенная обувь, заляпанная красными разводами — так и появился готовый фетиш для Анатолия.

Много чего изменилось в жизни мальчика после того судьбоносного акта расправы. Анатолий всегда отличался недюжинным для его возраста умом, так что занялся «хирургической практикой» — резал собственноручно выращенных кроликов и подолгу рассматривал их внутренности. Стал он и больше времени проводить на улице — и даже проявлял лидерские качества: в дворовых пострелушках ему доверяли роли смелых командиров и бравых красноармейцев, в то время, как его приятели изображали душманов и басмачей. Но любимым образом Анатолия был героический партизан, которого вешали «эсэсовцы» — и кажется, он получал немалое удовольствие даже от этой имитации казни. А когда чуть подрос — начал вовсю заниматься онанизмом. Неотъемлемой частью его сексуальных игр были… ботинки. Черные, начищенные до блеска ботинки.

Между тем, его «общественная» жизнь протекала довольно невинно. Он отслужил на флоте, где за отличный пример другим морякам был награжден кинокамерой «Кварц». Затем Сливко поступил в химико-технологический техникум — и вскоре после завершения учебы принялся выстраивать свою жизнь. За короткий срок он стал ударником коммунистического труда, стал публиковать научно-популярные статьи в газетах, постоянно перевыполнял план на химкомбинате «Азот», где начальство не могло нарадоваться таким истовым трудоголиком. А как любили Сливко дети! Они подолгу слушали его истории о плавании на Дальний Восток, о красотах природы и богатой истории мореходства — Сливко был отличным оратором. Впрочем, кое-что он не рассказывал почти никому: знойным летом 1961, он стал свидетелем очередного кошмара наяву — безалаберный мотоциклист на полной скорости врезался в отряд пионеров. Потрясенный Сливко с ужасом наблюдал, как одного из раненых мальчиков уносят с места происшествия, чтобы отвезти в больницу: голова ребенка была запрокинута назад, а руки и ноги обвисли, как у сломанной куклы. Тело дрожало, изо рта текла густая кровь, и, казалось, можно увидеть, как несчастного пионера покидает жизнь — и в этот миг Сливко впервые осознал, что его возбуждают подобные сцены.

Не будем слишком подробно останавливаться на долгом и насыщенном пути жизни Анатолия Сливко: как он устроился пионервожатым в лагерь; как он женился и завел двоих детей; как стал депутатом в Невинномысске и получил звание «заслуженного учителя», не имея при этом педагогического образования; а еще как он стал снимать на подаренную камеру совсем не безобидные сцены, где участвовали его воспитанники — все это давно уже стал достоянием общественности. Важно другое: до поры, до времени, Сливко удавалось уходить от следствия даже тогда, когда мальчишки рассказывал о «странных играх дяди Толи» — вроде подвешивания на деревьях или просьб притвориться мертвым, а то и вовсе изобразить предсмертную агонию на камеру.

Так чем же так «прославился» Сливко? «Дорогой друг! Ты идешь на подвиг!..» — так обычно начинались письма Сливко своим воспитанникам из собственноручно организованного молодежного клуба «Чергид». В атмосфере строжайшей секретности, Анатолий рассказывал своим будущим жертвам (да и просто тем, кому суждено было стать частью его «кинохроники»), что те принимают участие в правительственном эксперименте, и нельзя ни в коем случае никому и ни о чем рассказывать. Ведь это так заманчиво — хранить общую тайну! Как настоящие разведчики!

Что же было дальше?.. Подвешивание на нескольких веревках. Удушение. Надевание противогаза или полиэтиленового пакета на голову. В общем, все виды мучений, связанных с нехваткой воздуха. Свои «медицинские опыты» Сливко тщательно фиксировал на камеру, а также вел специальный дневник, где в подробностях описывал «ход эксперимента». И, как и в любом деле, где речь идет об опасных для жизни «забавах», не всегда удавалось закончить все как надо.

Первой жертвой Сливко стал беспризорный мальчик. Маньяк не смог вовремя ослабить веревку на его шее — и ребенок задохнулся насмерть. Сначала Сливко пытался привести его в чувство, делая искусственное дыхание и непрямой массаж сердца — но это не вернуло ребенка к жизни. Тогда убийца просто разрубил его на куски и сбросил в Кубань. Много кто заходил с дядей Толей в донские леса, чтобы поучаствовать в «киносъемках» — и не все возвращались назад. Так, один из мальчиков — Саша Несмеянов, — пропал без вести после вступления в «Чергид» (как потом выяснится — по вине, конечно же, Сливко). Безутешная мать ребенка прибежала к Анатолию за помощью — и он помог! Организовал поиски, отпечатал фотографии мальчика, искренне выражал соболезнования его родным и друзьям…Так было еще с одной жертвой Сливко — одиннадцатилетним Андреем Погасяном. И снова дядя Толя бросил все силы «Чергида» — а это двести учеников, — на поиски их товарища. И снова милиция ничего не заподозрила, а лишь поблагодарила Сливко за помощь следствию.

Между тем, совершенные маньяком убийства становились все более изощренными. Он резал трупы учеников на куски, а затем собирал из них затейливые фигуры. Расставлял отрубленные ноги в черных ботинках вокруг отрезанных голов. Выкалывал покойникам глаза и удалял часть внутренних органов. Собирал гениталии в специальную банку. Пил детскую кровь. А весь отснятый материал просматривал перед началом занятий в «Чергиде» — и при этом яростно онанировал на ужасные кадры…

Когда до милиции, наконец, дошло, что многие из тех детей, кто не вернулся домой, были в составе клуба «Чергид», Сливко уже успел отнять не меньше семи жизней. Семь огоньков погасло, не успев толком разгореться, а маньяк все еще бродил на свободе!

Милиция ворвалась в «Чергид» внезапно, в самый разгар занятий. За дверью с надписью «Не влезай! Убьет!», где Сливко проявлял фотографии и хранил отснятый материал, обнаружилось все необходимое, чтобы упечь маньяка за решетку.

Суд над детоубийцей прошел в июне 1986 года. Доказательств было предостаточно — фотографии, видеопленки, собственные признания, и показания учеников... в общем, Сливко бы не отвертелся, даже если его адвокатом был бы сам архангел Михаил.

Спустя три года Анатолия Сливко казнили, выстрелив в затылок. Незадолго до своей смерти маньяк общался со следователем Иссой Костоевым, который стремился найти другого убийцу — того, что войдет в историю одним из самых кошмарных и жестоких людей на свете. Но Сливко мало чем помог следствию — разве что дал какие-то наметки, а еще написал свою биографию на страницах обычной школьной тетрадки. Через несколько часов Анатолию выписали билет в один конец в загробный мир.

Безусловно, деяния Сливко ужасают и даже могут повергнуть в шок. Но его «снафф»-видео и жуткие фотографии с мертвыми детьми — не самое страшное в его деле. А самое — это то, что некоторые взрослые предпочитали умалчивать сведения, полученные от некоторых воспитанников Анатолия, чтобы не подрывать репутацию пионерского движения. Возможно, им казалось, что Сливко — это так, немного чудаковатый любитель кино, который просто ищет себя в искусстве…

Впрочем, в искусстве умерщвления Анатолий — по злой иронии когда-то признанный «ударником труда», — отличился достаточно, чтобы на века войти в кровопролитную историю серийных убийств…