Категория «ужасное» в детской литературе конца XX — начала XXI веков прошла эволюционный путь от Шарля Перро и Э. Т. А. Гофмана до таких авторов, как Лоис Дункан и Р. Л. Стайн. От дидактических посылов до формирования самостоятельных жанров. Краткий очерк о том, как это происходило, подготовил Баязид Рзаев.

Человек всегда терзал себя вопросом, что есть смерть и есть ли она вообще? А если смерти нет, то что ждет человека за ее гранью? Потому не будет преувеличением сказать, что первые изображения Преисподней возникли во времена зарождения письменности, следовательно, искать их стоит в глубокой древности. И тогда же возник привычный для нас дискурс о посмертном воздаянии. Отсюда же берут свои начала многие архетипические образы жителей и топографии Ада, которые будут встречаться от эпохи к эпохе. Баязид Рзаев проследил за интерпретациями Ада в мировой литературе, результатом чего стала эта масштабная статья.

В 2014 году вышла первая «Самая страшная книга». С появлением этой серии русский литературный хоррор если не поднялся с колен, то уж точно вышел на новый уровень. С того момента много событий, на наших глазах разворачивалась своя история. Она и легла в основу третьей части статьи Анатолия Уманского — нашего рассказчика, чьими глазами мы за нею следим.

К началу второго десятилетия XXI века русский хоррор отвоевал утраченные позиции и уверенно лидировал. Правда, в рамках одной серии и не совсем честно, если учитывать, что у его соперника, хоррора зарубежного, дела в России складывались все хуже и хуже. Анатолий Уманский продолжает летопись русского литературного хоррора и во второй ее части охватывает период от Александра Варго до начала «Самой страшной книги».

Судьба жанра ужасов в России, как известна, была незавидна с давних времен. И дело не только в том, что до 2011 года у нас не было DARKER’а. Отношение к хоррору определялось культурной традицией, складывавшейся на фоне различных процессов в обществе. Так что же за проблемы досаждали нашему любимому жанру на протяжении веков? Ответ на этот вопрос постарался найти Анатолий Уманский в первой части своей аналитической статьи о русском хорроре.

Отношение Г. Ф. Лавкрафта к афроамериканцам, евреям и представителям прочих меньшинств нередко служит темой обсуждения в кругах поклонников его творчества и не только. Одни считают, что писатель был ярым расистом, другие — что это мнение необоснованно. Ведущий лавкрафтовед С. Т. Джоши, будучи индийцем по происхождению и исследователю множества аспектов личности автора, решил расставить все точки над i и предложил взвешенную точку зрения по этой важной теме.

«Нуар» переводится с французского языка как «черный», и это семантически восходит к пафосу жанра — подразумевается мрачное настроение или темная атмосфера, нечто сумеречное и обреченное. Чем он отличается от «хард-бойлда», или крутого детектива? Каковы его истоки? Кто наиболее яркие предствители? Рассказывает Баязид Рзаев.

Корнелл Вулрич, поэт теней и ведущий архитектор нуара, не столь известен русскоязычному читателю, как экранизации его мрачных произведений. Среди них, к примеру, хичкоковский шедевр «Окно во двор» и «Русалка с “Миссисипи”» с Катрин Денёв и Жан-Полем Бельмондо… О творческом пути писателя, его непростой биографии и следе в истории литературы рассказал Баязид Рзаев.

2020 год со всеми своими вирусами, кризисами и стрессами интереса к хоррору не убавил. Мы с тревогой следили за растущей статистикой заболеваний, переносили сложности удаленки и самоизоляции, скрывали лица под масками, скорбели по утратам… Однако книги ужасов всегда оставались с нами, отвлекая вымышленными кошмарами от повседневных тревог. Хотя издательский бизнес сильно пострадал от экономических последствий пандемии, в страшном 2020 году вышло немало достойных хоррор-новинок.

Кто такой Томас Лиготти? Чаще всего его сравнивают с Эдгаром По и Г. Ф. Лавкрафтом — писателями, чья страшная проза не укладывается в рамки обычного страшного. Однако, оставаясь при этом эталоном ужаса, их проза намного превосходит представление о нем, преподнося страх как феномен и основу человеческого существования. Страх, внушаемый этими авторами, трудно описать словами. О природе страха в творчестве мастера порассуждал Александр Новичков.

Томас Лиготти — не только признанный мастер философского хоррора, но и критик, тонко чувствующий жанр. В 1992 году в журнале Tekeli-li! вышло его эссе, в котором анализу подвергся классический рассказ Г. Ф. Лавкрафта «Музыка Эриха Занна». Сегодня DARKER представляет его впервые на русском — в переводе Григория Шокина. Текст публикуется с любезного разрешения автора.

«Ужас, по крайней мере, в своих художественных проявлениях, способен утешить. И, как любой агент просветления, может наделить, пусть и на миг, ощущением силы, мудрости и превосходства, особенно если одариваемый желает этого, испытывает вкус к древним мистериям и полон страха перед жульничеством, которое алчущее сердце всегда предчувствует, обратившись к неведомому». Эссе современного классика Томаса Лиготти о природе хоррора — впервые на русском языке! Публикуется с любезного разрешения писателя.

Одним из самых страшных произведений Стивена Кинга — как по мнению самого мэтра, так и поклонников — остается «Кладбище домашних животных». Готический роман конца XX века с отсылками к «Франкенштейну» Мэри Шелли, «Преждевременному погребению» Эдгара По и «Обезьяньей лапке» Уильяма Джейкобса. Возвращение в культуру образа Вендиго из индейского фольклора. Однако мало кто обращал внимание на «детскую» тематику, именно в этом произведении прозвучавшую столь отчетливо. Взаимоотношение мальчиков и девочек с Мрачным Жнецом — его мы в данном материале и коснемся.

В 1980-е годы по ряду стран прокатилась «сатанинская паника». Сам дьявол светскому государству не особо страшен, но вот его последователи всерьез напугали общественность. Убежденность в существовании могущественных сатанинских сект и кровавых жертвоприношений многих повергла в ужас. Массовая литература не смогла обойти стороной сюжет, подкинутый самой жизнью.

Г. Ф. Лавкрафт обладал недюжинным воображением и не был склонен основывать сюжеты на собственном жизненном опыте. Тем не менее в его произведениях присутствует немало отсылок к личности и окружению автора. С. Т. Джоши, ведущий исследователь творчества джентельмена из Провиденса, собрал такие факты, основываясь на письмах и подкрепив их цитатами из произведений, и ответил на вопрос: что Рэндальф Картер, Чарльз Декстер Вард, Натаниэль Пизли и другие вобрали в себя от творца?

За Говардом Филлипсом Лавкрафтом закрепилось прозвище «затворник из Провиденса». Хотя писатель тяготел к уединению, откровенным изгоем его сложно назвать. Лавкрафт вел переписку с сотнями адресатов, активно творил в соавторстве, редактировал чужие рукописи. Среди тех, с кем судьба свела создателя мифов Ктулху, был и знаменитый иллюзионист Гарри Гудини. Читайте о творческом тандеме легендарного иллюзиониста и загадочного писателя в материале Александра Москвина.

Биографы отшельника из Провиденса хоть и упоминают о его увлечении античностью, но делается это как-то вскользь: как правило, исследователи концентрируются на расовых или политических взглядах Лавкрафта, либо на его отношении к проблемам пола и секса. О его исторических предпочтениях вспоминают реже — и, пожалуй, совершенно зря: любовь Лавкрафта к Древней Греции и Риму плавно переместилась в его творчество, а образы античной мифологии находят свои параллели в персонажах Мифов Ктулху.

Современная литература ужасов в России наполнена яркими женскими именами. Дарья Бобылёва, Мария Галина, Виктория Колыхалова, Ольга Рэйн, Елена Щетинина… Даже звание «нашего Стивена Кинга» критики прочили женщине — Анне Старобинец. В позапрошлом столетии все обстояло иначе. Стоит открыть любую антологию «таинственной прозы» XIX века — в списке авторов будут значиться практически одни мужчины. Впрочем, в далеком прошлом женщины тоже брались за страшные сюжеты, правда, не слишком часто и не всегда успешно… О наиболее заметных женщинах, писавших русскую готику, рассказал Александр Москвин.

Фигура женщины-обольстительницы существует с незапамятных времен. Лилит, первая жена Адама в еврейской традиции, стала интерпретироваться через образ демонической женственности, отказавшись подчиняться мужу. Античность породила ряд вымышленных и реально существовавших женщин, ставших прообразом la femme fatale: Елена Троянская, Далила, Клеопатра, Саломея, Мессалина. Афродита стала причиной Троянской войны, волшебница Кирка превращала влюбившихся в нее мужчин в свиней. Примеры можно множить, важно лишь помнить: в эпохи стабильности образы жен и матерей, как правило, добродетельны и невинны, героини книг и картин самоотверженны и чисты.

Сюрреализм, самое «сновидческое» литературное направление, зародился в поистине сюрреалистичное время — в годы Первой мировой войны. Неудивительно, что многие из ранних произведений этого течения были пронизаны мрачностью и тоской. Почему сюрреализм возник именно в то время и при чем здесь сновидения — на примерах Артюра Рембо, Лотреамона и других представителей направления объясняет Анастасия Торопова.