Первый роман начинающего писателя Джека Кетчама произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Книга, известная у нас как «Стервятники», населена каннибалами — и жуткими кошмарами, и безысходностью, и беспросветным отчаянием, и... DARKER не мог обойти стороной этот примечательный эпизод литературы ужасов. Крупная обзорная статья посвящена циклу Джека Кетчама о каннибалах, к которым писатель возвращался не единожды.

В далёком 1980 году незатейливый маленький роман «Подвал» открыл любителям хоррора новое имя — Ричард «Дик» Лаймон. Казалось, это начало блестящей карьеры, но дальше дела у автора стали складываться не слишком хорошо. В своём отечестве он и вовсе не приобрёл широкой популярности вплоть до самой кончины в 2001 году. Впрочем, и в России судьба Лаймона сложилась не столь успешно — особенно пострадал «Подвал». О первом романе писателя, его достоинствах и недостатках, а также об особенностях его перевода на русский язык рассказывает Анатолий Уманский.

Посмотрите вокруг. Их так много! И они всюду! Даже среди асфальто-бетонных массивов городов они встречаются. Деревья, кустарники и другие представители растительного мира. Иные из них часто появляются и в литературе «тёмного» жанра. DARKER составил ТОП-10 рассказов и повестей об ужасах растительного мира, который с гордостью и представляет.

Куклы в литературе ужасов — гость не самый частый. В то же время совсем эпизодическими персонажами их не назовёшь. Не у каждого писателя хватит смелости взглянуть в эти странные блестящие глаза, чтобы увидеть там... что?.. Но зато тех, у кого отваги не занимать, эти таинственные создания одаряют поистине тёмным вдохновением. Зловещие куклы нестройной толпой пришли в гости к DARKER прямо с книжных страниц!

Даже если вы один из Постоянных Читателей (TM), не берите в попутчики Стивена Кинга. Конечно, он парень что надо и замечательный рассказчик — скучать вам вряд ли придется. Только вот почти все, кто путешествовал с ним прежде, закончили плохо. А кое-кто и очень плохо. Такая вот несчастливая карма (или просто ка). Дориана Грей разбирается в дорожных ужасах по-кинговски и делает поучительные выводы.

В окончании статьи о темной стороне творчества Роберта Ирвина Говарда Дмитрий Квашнин вспомнит о рассказах, созданных мастером в последние годы жизни. Среди них есть и такие шедевры, как «Голуби из ада», и менее известные тексты, заслуживающие всяческого внимания.

Трилогия Мервина Пика «Горменгаст» — одно из самых удивительных произведений в мировой литературе. Замок Горменгаст, коверкающий души и тела своих обитателей, будоражит читательские умы уже шестьдесят с лишним лет. Владислав Женевский перечитал удивительные книги Пика и попытался проложить дорожку в их сумрачный мир для тех, чье знакомство с безлюдными коридорами и пыльными чердаками великого дома Гроанов еще впереди…

Человечество воевало, когда еще не было человечеством, но к пониманию истинной сути войны пришло относительно недавно. На вечную тему писали и до Леонида Андреева, но именно в повести «Красный смех», написанной в 1904 году и переведенной впоследствии на многие языки, война впервые предстала иррациональной силой, безразличной к целям и желаниям тех, кто несет в себе ее разрушительное безумие. Сто десять лет спустя, после двух мировых и многих десятков локальных побоищ, эти строки по-прежнему вселяют ужас, а повесть остается одним из самых страшных произведений русской классической литературы. Анатолий Уманский прислушался к раскатам Красного смеха — и содрогнулся.

Роберт Ирвин Говард прожил совсем мало, а профессиональным сочинительством занимался всего двенадцать лет, но за свою недолгую карьеру создал столько, сколько иные литераторы-долгожители не написали за всю жизнь. И конечно же, солидную часть литературного наследия «техасского мечтателя» составляет хоррор во всех его проявлениях. В первой части большой обзорной статьи Дмитрий Квашнин расскажет о том, какие ужасы изливал Говард на бумагу до судьбоносного знакомства с другим великим классиком — Лавкрафтом.

Осенью 2013-го Европу всколыхнула небывалая весть: Стивен Кинг, известный домосед, изменил своим привычкам и планирует проехать с небольшим туром по Германии и Франции. Поездка прошла с оглушительным успехом. Среди тех, кто присутствовал на большой встрече с читателями в Мюнхене, был и Владислав Женевский. Теперь ему есть что рассказать и показать.

Владислав Женевский вспоминает, чем нас баловал книжный рынок в минувшем году. Если баловал вообще.

Один из первых злодеев, с которым знакомятся русские мальчики и девочки — это Кащей Бессмертный. У этого темного чародея богатая и глубокая история, порожденная народными преданиями и древней славянской верой. Сегодня DARKER предлагает вам познакомиться с ней поближе.

Хотите вы того или нет (а вы, конечно, хотите), но в этом номере будет много Фредди. Того самого, с фамилией на букву К. Прописанного на тихой американской улочке. И для начала мы вам расскажем о том, как его персону изображали в литературе — если конкретнее, в многочисленных новеллизациях (иногда с приставкой «псевдо-»), издававшихся на русском языке в лихих 90-х…

Если у современной русскоязычной фантастики и есть общий вектор, то это не стремление к новаторству – большинство авторов так или иначе подстраивается под требования рынка. У ситуации есть и плюсы: всем сколько-нибудь интересным произведениям выделиться на этом фоне стало немного проще. Так случилось и с мистико-детективным циклом Надежды Поповой «Конгрегация», действие которого происходит в альтернативной Европе XIV века. В суровых методах и непростых проблемах инквизиции разбирался Станислав Бескаравайный.

Как гласит крылатое латинское изречение, «у книг есть своя судьба». При жизни Эдгар Аллан По не изведал ни сколько-нибудь продолжительного успеха, ни счастья, но посмертная слава его сочинений оказалась столь велика, что продолжает сотрясать мир и по сей день. Не осталась без его влияния и далекая Япония. Дмитрий Квашнин расскажет читателям DARKER об Эдогаве Рампо – родоначальнике японского детектива, продолжившем традиции американского классика на свой уникальный лад. В его изобретательных произведениях нашлось место и гениальным сыщикам, и зловещим двойникам, и аду зазеркалья...

Лавкрафт еще при жизни обзавелся множеством подражателей и продолжателей (и это, пожалуй, единственная форма успеха, выпавшая на его долю). После смерти мастера количество произведений, переосмысливающих и развивающих Мифы Ктулху и другие его творения, стало расти с каждым десятилетием. Этот процесс продолжается и в наши дни — причем с большим успехом. Марина Мойнихан и Сергей Крикун выяснили, кто и как отдавал дань уважения «джентльмену из Провиденса» за последние восемьдесят лет.

Непосвященному может показаться, что Лавкрафт прожил скучную и непримечательную жизнь. И действительно, на его недолгий век не пришлось ни охоты на львов в Африке, ни окопов Первой мировой, ни даже заграничных путешествий. И все же судьба этого удивительного человека не перестает притягивать и читателей, и литературоведов. У Сергея Корнеева найдется что сказать о трех биографиях Лавкрафта, изданных на русском языке.

В интервью с известным американским писателем Ф. Полом Вилсоном мы, вспомнив про «пиратские» российские издания его знаменитого бестселлера «Застава», попытались узнать, каково отношение автора к проблеме копирайта в эпоху Интернета. В ответ мистер Вилсон отослал нас к своим статьям на эту тему, опубликованным в личном блоге писателя весной 2010 года. Заручившись согласием автора, DARKER представляет вашему вниманию перевод (с определенными купюрами) этих статей.

Несмотря на все усилия просветителей (в том числе авторов DARKER), до сих пор раздаются скептические голоса: русского хоррора, мол, не существует – и вообще, нашему человеку этот жанр чужд. В ответ всем сомневающимся известный писатель и наш давний друг Виктор Точинов сдул пыль с древнерусских летописей – и выяснил, что почти весь бестиарий современного хоррора вольготно себя чувствовал на Руси и изрядно наследил в исторических хрониках. К нашему всеобщему удовольствию.

За два без малого века история Виктора Франкенштейна и его злосчастного детища обросла сотнями продолжений и переосмыслений. Замахнулся на великое и любимец публики Дин Кунц, до того не замеченный в реверансах к классике жанра. Каким предстает в его изображении самый известный из безумных ученых, читайте в нашей статье о цикле «Франкенштейн».