Человечество воевало, когда еще не было человечеством, но к пониманию истинной сути войны пришло относительно недавно. На вечную тему писали и до Леонида Андреева, но именно в повести «Красный смех», написанной в 1904 году и переведенной впоследствии на многие языки, война впервые предстала иррациональной силой, безразличной к целям и желаниям тех, кто несет в себе ее разрушительное безумие. Сто десять лет спустя, после двух мировых и многих десятков локальных побоищ, эти строки по-прежнему вселяют ужас, а повесть остается одним из самых страшных произведений русской классической литературы. Анатолий Уманский прислушался к раскатам Красного смеха — и содрогнулся.

Роберт Ирвин Говард прожил совсем мало, а профессиональным сочинительством занимался всего двенадцать лет, но за свою недолгую карьеру создал столько, сколько иные литераторы-долгожители не написали за всю жизнь. И конечно же, солидную часть литературного наследия «техасского мечтателя» составляет хоррор во всех его проявлениях. В первой части большой обзорной статьи Дмитрий Квашнин расскажет о том, какие ужасы изливал Говард на бумагу до судьбоносного знакомства с другим великим классиком — Лавкрафтом.

Осенью 2013-го Европу всколыхнула небывалая весть: Стивен Кинг, известный домосед, изменил своим привычкам и планирует проехать с небольшим туром по Германии и Франции. Поездка прошла с оглушительным успехом. Среди тех, кто присутствовал на большой встрече с читателями в Мюнхене, был и Владислав Женевский. Теперь ему есть что рассказать и показать.

Владислав Женевский вспоминает, чем нас баловал книжный рынок в минувшем году. Если баловал вообще.

Один из первых злодеев, с которым знакомятся русские мальчики и девочки — это Кащей Бессмертный. У этого темного чародея богатая и глубокая история, порожденная народными преданиями и древней славянской верой. Сегодня DARKER предлагает вам познакомиться с ней поближе.

Хотите вы того или нет (а вы, конечно, хотите), но в этом номере будет много Фредди. Того самого, с фамилией на букву К. Прописанного на тихой американской улочке. И для начала мы вам расскажем о том, как его персону изображали в литературе — если конкретнее, в многочисленных новеллизациях (иногда с приставкой «псевдо-»), издававшихся на русском языке в лихих 90-х…

Если у современной русскоязычной фантастики и есть общий вектор, то это не стремление к новаторству – большинство авторов так или иначе подстраивается под требования рынка. У ситуации есть и плюсы: всем сколько-нибудь интересным произведениям выделиться на этом фоне стало немного проще. Так случилось и с мистико-детективным циклом Надежды Поповой «Конгрегация», действие которого происходит в альтернативной Европе XIV века. В суровых методах и непростых проблемах инквизиции разбирался Станислав Бескаравайный.

Как гласит крылатое латинское изречение, «у книг есть своя судьба». При жизни Эдгар Аллан По не изведал ни сколько-нибудь продолжительного успеха, ни счастья, но посмертная слава его сочинений оказалась столь велика, что продолжает сотрясать мир и по сей день. Не осталась без его влияния и далекая Япония. Дмитрий Квашнин расскажет читателям DARKER об Эдогаве Рампо – родоначальнике японского детектива, продолжившем традиции американского классика на свой уникальный лад. В его изобретательных произведениях нашлось место и гениальным сыщикам, и зловещим двойникам, и аду зазеркалья...

Лавкрафт еще при жизни обзавелся множеством подражателей и продолжателей (и это, пожалуй, единственная форма успеха, выпавшая на его долю). После смерти мастера количество произведений, переосмысливающих и развивающих Мифы Ктулху и другие его творения, стало расти с каждым десятилетием. Этот процесс продолжается и в наши дни — причем с большим успехом. Марина Мойнихан и Сергей Крикун выяснили, кто и как отдавал дань уважения «джентльмену из Провиденса» за последние восемьдесят лет.

Непосвященному может показаться, что Лавкрафт прожил скучную и непримечательную жизнь. И действительно, на его недолгий век не пришлось ни охоты на львов в Африке, ни окопов Первой мировой, ни даже заграничных путешествий. И все же судьба этого удивительного человека не перестает притягивать и читателей, и литературоведов. У Сергея Корнеева найдется что сказать о трех биографиях Лавкрафта, изданных на русском языке.

В интервью с известным американским писателем Ф. Полом Вилсоном мы, вспомнив про «пиратские» российские издания его знаменитого бестселлера «Застава», попытались узнать, каково отношение автора к проблеме копирайта в эпоху Интернета. В ответ мистер Вилсон отослал нас к своим статьям на эту тему, опубликованным в личном блоге писателя весной 2010 года. Заручившись согласием автора, DARKER представляет вашему вниманию перевод (с определенными купюрами) этих статей.

Несмотря на все усилия просветителей (в том числе авторов DARKER), до сих пор раздаются скептические голоса: русского хоррора, мол, не существует – и вообще, нашему человеку этот жанр чужд. В ответ всем сомневающимся известный писатель и наш давний друг Виктор Точинов сдул пыль с древнерусских летописей – и выяснил, что почти весь бестиарий современного хоррора вольготно себя чувствовал на Руси и изрядно наследил в исторических хрониках. К нашему всеобщему удовольствию.

За два без малого века история Виктора Франкенштейна и его злосчастного детища обросла сотнями продолжений и переосмыслений. Замахнулся на великое и любимец публики Дин Кунц, до того не замеченный в реверансах к классике жанра. Каким предстает в его изображении самый известный из безумных ученых, читайте в нашей статье о цикле «Франкенштейн».

Роберт Уильям Чамберс – писатель, интересный во многом своими странностями, как в жизни, так и в творчестве. До сих пор самые разные авторы пытаются создать пьесу под названием «Король в Жёлтом» и на все лады воспевают таинственную Каркозу, возносящую свои башни под светом чёрных звезд. Наравне с Амброзом Бирсом, Чамберс неизменно поминается как предшественник и вдохновитель самого Лавкрафта.

Составляя подборку наиболее значимых книг, выпущенных на русском языке в 2012-м году, автор этих строк столкнулся с неожиданной трудностью: список едва-едва удалось уместить в число «двадцать». А значит, даже у жанрового пуриста нашлось бы что почитать на каждые выходные – если чередовать хорошие книжки с середнячками и не забывать о классике. В свете происходящего на книжном рынке это если и не достижение, то повод для осторожной фанатской радости.

Среди читателей DARKER'а немало пишущих людей, как профессионалов, так и любителей, делающих лишь первые шаги в жанре ужасов и мистики. Меж тем, за рубежом существуют специальные курсы для писателей, проводится масса исследований, в том числе и исследований в области хоррор-литературы. Преподаватель Моравского колледжа Дэвид Тейлор провел одно из них и делится его результатами и своими выводами.

Карел Яромир Эрбен (чеш. Karel Jaromír Erben; 7 ноября 1811, Милетин, район Йичин — 21 ноября 1870, Прага) — выдающийся чешский писатель, переводчик с русского и многих других славянских языков, классик чешской поэзии, собиратель чешского фольклора, историк. Перевёл на чешский язык «Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве» и «Задонщину». Эрбен получил образование в Пражском университете. Работал в архиве пражского Национального музея, а затем был архивариусом Праги.

О литературном конкурсе «Трансильвания»: впечатления члена жюри, большого специалиста по вампирской прозе, писательницы, хозяйки сайта "Мальпертюи", автора ЛоТ Фотины Морозовой. Впрочем, это не только рассказ о конкурсе, перед вами еще и анализ всей современной российской (преимущественно, хотя - конкурс-то международный!) литературы о бессмертных кровопийцах.

«DARKER» публикует окончание доклада, представленного Владиславом Женевским на Петербургской фантастической ассамблее.

В своем известном эссе "Сверхъестественный ужас в литературе" Г. Ф. Лавкрафт среди наиболее интересных и оказавших влияние на развитие «страшной литературы» произведений называет рассказ Вилье де Лиль-Адана "Пытка надеждой", и не просто называет, но и награждает восторженным эпитетом - "одна из самых душераздирающих историй в истории литературы". Согласитесь, подобное признание из уст мэтра хоррора дорогого стоит. Вместе с тем широкому кругу современных русских читателей имя Вилье де Лиль-Адана (иногда пишется Лиль-Адам) почти не знакомо.