День прожит.

Когда приходится опускать роллеты на окнах, у нас остается лишь пара сотенных купюр. Их можно потратить на «Дошираки», но мы покупаем вино. Париж где-то на западе… а под балконом фонари отражаются в крышах «Жигулей».

— Скажи, Серёж, — спрашивает Инга, — когда ты последний раз был на дискотеке?

Я бы ответил, если бы она действительно хотела знать ответ… Или закружил бы её в танце, если бы она не была восьмидесятилетней ведьмой, которая пришла ко мне заработать на стоматолога.

— Знаешь, то, что ты каждый вечер плотно опускаешь шторы, означает страх.

— Не пытайся быть мне психотерапевтом. Кроши.

Инга ухмыляется и, надменно сверкая на меня отражениями бра в карих радужках, неистово орудует пестиком.

Быть хорошим человеком легко по трезвости. Или когда богат и стар. А ты попытайся быть хорошим по пьяни, особенно когда ты финансово гол — для этого нужны прямо-таки академические установки в психике. Фундаментальные. Их у меня нет.

Приоткрыв окно, я бросаю бутылку на тротуар. Мне тридцать. И я нанял ведьму, чтобы вернуть бросившую меня женщину.

Старуха шепчет что-то про прах… и страх… Она пьянее меня, хотя мы пьём вино из одной бутылки, — в старости опьянение ощущается острее, так как мозг работает медленнее. Так говорил мне отец, провожая в психушку.

Её лицо, похожее фактурой на сгнившее, а затем высохшее яблоко, алеет румянцем. Вялые кисти рук, сбрызнутые пигментными пятнами, непредсказуемо мелят гэш.

— Что для тебя гэш? — спрашивает она.

Механически я отвечаю заученным вчера определением:

— Гэш — это квинтэссенция моргающего бытия, амброзия для аксонов бодхисатвы.

— И на что ты готов ради того, чтобы заполучить его?

Я знаю, к чему она клонит. У нас происходит секс.

Потом она просит вылизать морщины вокруг её век. Я послушно выполняю: человек, который свёл нас вместе, говорил, что для вхождения в космический резонанс с аватаром рептилоидов могут потребоваться странные штуки.

Кожа рельефная. Я вожу языком, самым кончиком, пытаюсь, не задевая краёв, проходить по самому дну каньона. Представляю, что вылизываю галлюциногенную жабу, и в какой-то момент даже начинаю верить в приход, когда язык начинает неметь от горечи старушечьего пота.

Но осознаю́, что прихода не будет. Старуха отталкивает меня.

— Фу, щекотно, — хихикает она, — твой язык стал совсем сух и шершав. Иди промочи горло.

Иду в ванную, зеркало такое мутное, что я не могу разглядеть в нём себя. Умываюсь водой и не чувствую ни холода, ни тепла.

Когда возвращаюсь в комнату, ведьма суетливо трамбует свою авоську вещами и продуктами, которые я весь день покупал для ритуала в подвальных эзотерических лавках, мясных ларьках, ломбардах цифровой техники и элитных овощных киосках.

— Что ты делаешь?

— Всё, Серёж, всё сделано.

Она с не положенной по возрасту шустротой юркает мимо меня к выходу, обувается.

— Но я ничего не ощущаю.

— А ты и не должен, — отвечает она, разогнувшись, — ты же не колдун. Смертные не способны воспринимать такие тонкие материи. Но уверяю, — она с трепетом поднимает палец вверх, — наши зелёные покровители уже получили послание. Космические шестерёнки завертелись. Все вышки пять-джи сейчас превращают центры мозга твоей любимой, ответственные за симпатию к разлучнику, в чистую, готовую для новой любви кашу. Возможно, она уже едет к тебе. Ты, главное, верь…

Старуха мягко кладёт свою руку мне на плечо, сжимает ободряюще, а затем резко разворачивается и уходит. Я слышу, как стучат подошвы по бетонной лестнице.

Возвращаюсь в комнату, сажусь за стол. В ступке гэш — зеленоватая кашица. «Да что это за гэш такой, и для чего он нужен?» — впервые с того момента, как посредник сказал заучить определение, спрашиваю себя. Достаю пестик, аккуратно пробую на вкус — вроде сладко.

Включаю телефон, открываю Инстаграм. Аккаунт Светы в списке заблокированных — чтобы не потерять. Снимаю бан, на странице всё то же: последняя фотография — она со своим новым бодибилдером на фоне красивой новогодней ёлки. У Светы между ног сидит огромная лохматая собака — тоже улыбается.

Минуту обновляю страницу — ничего не изменилось.

Тогда, сообразив, что гэш — важный элемент ритуала, я опрокидываю содержимое ступки себе в глотку. Одновременно с тем, как я сглатываю, раздаётся оповещение о новом посте. Сердце счастливо ёкает.

И тут же проваливается под желудок.

Новое фото — Света целуется с бодибилдером в ресторане, на фоне скрипача и акробатов. Подпись: «Ууууи, Олег только что сделал мне предложение, и я сказала ДА!!!»

Я понимаю, что меня поимели. Что представительный мужчина, который свёл меня с Ингой, никакой не лакей рептилоидов, а Инга — не потомственная заклинательница вышек пять-джи, знающая язык наших зелёных кукловодов. Они просто использовали их доброе имя, чтобы вытащить из меня пару новых видеокарт, эзотерические артефакты, свежую голубику и пакет говяжьей вырезки, как аферисты классом пониже вытаскивают из старушек данные их пенсионных карт.

Ну ничего, нужно просто проверять отзывы на сайтах…

Я вытащил из подложки от «Доширака» окурок пожирнее, закурил и по дороге на балкон открыл гороскоп. В среду для Раков обещают продуктивный день… тогда и попробую снова. Главное сейчас — остыть, не начать сгоряча, как у меня было с биткоин-NFT-маржинальным фондом и онлайн-казино.

Я выхожу на балкон. Светает.

Новый день.

Рассвет отражается в крышах «Жигулей».