Япония — страна настолько же удивительная, насколько и пугающая. Менталитет даже самых рядовых жителей Страны восходящего солнца уникален, а уж попытка европейцу разобраться в мотивах японских преступников и вовсе обречена на провал. Массовый убийца Муцуи Тои уничтожил целую деревню, решив наказать таким способом женщин, которые отвергли его. Первой он убил свою горячо любимую бабушку, поскольку посчитал, что той будет очень тяжело жить с клеймом его родственницы — позор до смерти обеспечен! Людоед Иссэй Сагава влюбился в прекрасную голландку Рене Хартевельт — и сожрал, чтобы ее жизненная сила и бурлящая энергия юности навсегда остались с ним. Думаете, Сагава сгнил в тюрьме? Как бы не так! У него даже было свое кулинарное шоу на японском ТВ…

Давайте отправимся в послевоенную Японию. Еще не успев стряхнуть радиоактивную пыль Хиросимы и Нагасаки со своего некогда белоснежного кимоно, превращенного в изодранный саван, она пыталась вновь расцвести — воспрянуть из пепла и вернуть японцам веру в их исключительность. Казалось, сразу четыре всадника Апокалипсиса снова и снова скачут из одного конца страны в другой — поражение в войне привело к волне самоубийств, разрушенная экономика стала причиной голода и мора, так что смерть перестала быть для японцев чем-то особенным. Но даже закаленных ядерными взрывами стоиков не могла не ужаснуть история Миюки Исикавы — кроткой акушерки из префектуры Миядзаки, на первый взгляд кажущейся образцовой японкой вроде тех, что нужно сразу же брать в жены. Как же так вышло, что под личиной благопристойности и скромности скрывалась безжалостная и алчная детоубийца, мало чем отличающаяся от сказочной людоедки Ямаубы?

Будущая психопатка родилась в холодную февральскую ночь 1897 года. Нынешний крохотный городок Кунитоми тогда был глухой деревенькой Хондзе — там и прошло детство Миюки. В отличии от двух своих братьев, которые постоянно попадали в неприятности и лучшим досугом считали драки друг с другом и сверстниками, она старалась и помогать родителям по дому, и хорошо учиться, что для тогдашней деревенской девушки уже было большим достоинством. Мать и отец не могли нарадоваться, а многие соседи уже присматривали в юной Миюки пассию для своих сыновей. Но скучная сельская жизнь вдали от большого города не прельщала ее — едва окончив школу, она тут же переехала в столицу, чтобы продолжить постигать науку в Императорском университете Токио. На данном моменте вам может показаться, что Миюки в итоге просто была развращена пороками мегаполиса, но еще во время жизни в Хондзе она, несмотря на свое усердие, казалась многим такой же холодной, как Юки-Онна. С ней было сложно подружиться и даже завести разговор, а взгляд ее черных глаз прошивал человека насквозь, будто острые спицы.

Во время учебы в Токио она и вовсе напоминала куклу, способную только имитировать обычную жизнь — настолько отрешилась она от всего, что интересовало ее сокурсниц. Но это не помешало ей получить специальность акушерки, равно как и не остановило Такеши Исикаву от предложения руки и сердца — предложения, которая 22-летняя Миюки, кажущаяся многим недоступной и фригидной, сразу же приняла. Более того, для маленького сына Такеши от первого брака она стала заботливой матерью, настаивающей на том, что ему нужно побольше учиться. Сын Такеши во многом напоминал ее братьев, тоже предпочитая заниматься чем угодно, кроме полезных дел, — и это очень расстраивало Миюки, желавшей передать кому-то свою одержимость новыми знаниями. Когда у нее стал расти живот, ее радости не было предела — наконец-то она сможет «с нуля» воспитать идеальное дитя, разделяющее ее интересы и стремления! К сожалению, мечтам так и не суждено было сбыться — в 26 лет Миюки перенесла выкидыш и потеряла возможность беременеть, и это сильно пошатнуло ее и без того не очень здоровую психику. Вот только если раньше она направляла всю энергию на учебу, теперь у нее появилась новая мания — воспитание детей. Она даже уговорила Такеши усыновить троих сирот, чтобы таким образом отвлечься от потери желанного и долгожданного — собственного! — чада.

К моменту, когда ей предложили возглавить родильный дом «Котобуки», она уже была уважаемой женщиной за сорок, живущей в фешенебельном столичном районе, где ее муж стремительно поднимался по карьерной лестнице полицейского управления. Учитывая ее многолетний опыт в роли акушерки и похвалы от больничного начальства и пациенток, мечтающих рожать именно под ее присмотром, она обладала необходимой репутацией, чтобы не только стать главой одного из крупнейших родильных домов Токио, но и пользоваться безграничным доверием горожан из всех социальных слоев — проще говоря, Миюки Исикава могла до конца своих дней наслаждаться почетом, оставив след в истории как одна из самых независимых и целеустремленных женщин Японии. Вместо этого она стала известна за куда менее почетные заслуги…

Маховик ужаса начал раскручиваться, когда Такеши сломал ногу во время преследования хулиганов, выкрикивающих антиправительственные лозунги. Травма оказалась непоправимой, а так как хромающий полицейский вряд ли смог бы полноценно выполнять свои обязанности, его принудительно отправили на пенсию — всего через месяц после того, как сулили очередное повышение до старшего офицера. Едва справляющийся с депрессией Такеши несколько раз порывался свести счеты с жизнью, но в итоге решил помогать жене в роддоме, чтобы хоть как-то отвлечься от тягостных мыслей. Некогда услужливая и со всем соглашающаяся жена вдруг сильно изменилась — она начала помыкать Такеши как ей заблагорассудится, иногда специально поручая ему самую неприятную работенку вроде стирания килограммов пеленок и мытья полов до блеска. Тут надо понимать, что Миюки Исикава всегда была очень черствой и требовательной, но умело маскировала это, когда требовалось. Ко многим людям она относилась с презрением, считая их бесполезными и невежественными, а Такеши готов был на все, чтобы хоть немного вырасти в глазах своей жены после позорного увольнения из полиции. На все.

Когда грянула война, родильный дом «Котобуки» стал оплотом надежды для сотен женщин, чьи мужья гибли в джунглях Окинавы и на китайской земле. Никому не было дело до несчастных матерей-одиночек — некоторые из них предпочли убить себя и детей, другие чудом выскочили замуж за «тыловых крыс», но были и те японки, кто искал способ как-то избавиться от живой обузы. И в «Котобуки» им предложили решение.

Сначала Миюки и Такеши, поддерживая постоянную связь с социальными службами, действительно помогали матерям всем, чем могли. Женщины оставляли в «Котобуки» своих малолетних чад, стремясь уберечь их от нищенского существования, и часть из них действительно обрела новый дом и новых родителей. Другим повезло куда меньше.

Начался 1948 год. Вплоть до утра 12 января дни были на редкость теплыми, но именно в то злополучное число дул леденящий до костей ветер. Кутаясь в легкие пальто, двое патрульных шли с ночной смены до ближайшей закусочной, чтобы согреться с помощью саке и острой лапши. Вдруг мимо них вихрем пронесся велосипедист, везущий несколько плетеных ящиков. Один из полицейских, узнав в этих ящиках дешевые гробы для детей, раздаваемые больницам и родильным домам, засвистел ему вслед — велосипедист попытался ускориться, но дорогу очень удачно перегородил грузовик с бревнами. Полицейские нагнали велосипедиста и грубо стащили его на землю — распахнув пару ящиков, они обнаружили трупы младенцев. Удивленный и напуганный одновременно велосипедист пояснил, что в родильном доме «Котобуки» ему не сказали, что внутри, но заплатили, чтобы он отвез это в ближайший крематорий, строго-настрого запретив пересекаться с полицией, поэтому он и начал крутить педали быстрее. Услышав ответ, патрульные решили отпустить его, ведь детская смертность не была в то время чем-то необычным, но на всякий случай доложили о произошедшем начальству. Больше всего их смутили даже не мертвые младенцы, а то, что велосипедисту запретили попадаться на глаза полиции.

К счастью, велосипедист не сразу довез тела в крематорий — по пути у него прихватило сердце и он почти три часа просидел на скамейке, жадно ловя ртом воздух. Когда он все-таки приехал на место назначения, там уже стояли следователи, судмедэксперты и те самые бдительные полицейские. Благодаря пяти крохотным покойникам, привезенным велосипедистом, удалось установить, что в «Котобуки» творится неладное — ведь все пятеро детей умерли от недоедания, сопряженного с обморожением.

15 января в родильный дом, управляемый Миюки Исикавой, вторглась полиция. Едва завидев их, Такеши, хромая, попытался предупредить жену, но его быстро скрутили, запретив двигаться. Они вошли в палату, откуда только что вышел Такеши, и увидели вонючие татами, по которым ползали клопы и мухи… а еще там лежали почти полностью голые младенцы — и было сложно понять, кто из них жив, а кто уже нет.

Арестовали не только чету Исикава. Под суд попали доктор Сиро Накаяма, фальсифицирующий причины детских смертей, выставляя это так, будто те изначально были больны и обречены, а также немного безумная акушерка, которой Миюки пообещала передать управление роддомом. Тот велосипедист, который, как вы могли подумать, был непричастен к ужасам «Котобуки», оказался матерым уголовником и… совладельцем того самого крематория! Только в его доме нашли более сорока урн с детским прахом, а количество таких же урн в крематории и вовсе превысило семь десятков…

Дело получило столь огромную огласку, что новости о нем просочились даже на Запад! И это из крайне «интровертной» на тот момент Японии! Мотивами семейства Исикава были деньги. Поняв, что оставленных в «Котобуки» детей становится все больше и больше, а соцслужбы не в состоянии помочь им всем, Миюки приняла решение: она будет брать деньги со всех, кто хочет отдать ребенка под ее временную опеку. Еще больше денег она согласна взять за то, что навсегда избавится от этого ребенка, при этом мать никак не будет выяснять, как именно это произойдет. Такеши пытался возражать против такого решения, но в итоге согласился с женой — как и всегда…

Какой бы кощунственной ни была эта идея, но «Котобуки» начал процветать. В газетах появились рекламные объявления, призывающие нести детей в роддом, а также предлагающие купить ребенка по выгодной цене. Когда закончилась война и многие так и не вернулись с фронта, большинству женщинам дети стали в тягость — конечно, среди них были и настоящие матери, готовые перенести любые трудности, но не бросить ребенка. Были и те, кто находился в отчаянии, а потому нес последние деньги в «Котобуки», чтобы там позаботились о малыше, заодно сделав счастливыми какую-нибудь бездетную семью. Иногда солдаты возвращались домой и в гневе узнавали, что за это время их жены с кем-то завели ребенка. Не желая терпеть позор, они требовали избавиться от ребенка — и в «Котобуки» как раз предлагали решить эту проблему. Правда, женщины до последнего были уверены, что их детей просто куда-то пристраивают, а им запрещено выяснять это, чтобы не было соблазна потребовать ребенка назад — но реальность оказалась куда кошмарнее.

Представьте приют, куда принесли несколько сотен животных, включая больных и недоедающих. Рано или поздно, если ничего не делать, там вспыхнет инфекция и начнется повальная смерть. Это и произошло в роддоме «Котобуки», но не с животными, а с детьми. Бывало такое, что в день умирало 5–10 младенцев, а Исикава продолжала и продолжала набирать их, стремительно богатея. Она купила себе особняк, а мужа сделала личным шофером ее новенького автомобиля. Она питалась исключительно в дорогих ресторанах, пока в душных больничных палатах умирали новорожденные, брошенные на произвол судьбы, а Такеши и тот самый «велосипедист», нанятый гробовщиком, выгребали прах из печей крематория и наполняли им урны. Зачем? Просто Миюки боялась, что если не похоронить заморенных голодом и холодом детей хотя бы в урнах, их призраки обязательно поквитаются с ней.

На суде, начатом 2 июня 1949 года, Миюки Исикава умудрилась сохранить свое фирменное хладнокровие. Она заявила, что ни в чем не виновата, ведь она и сама — прекрасная мать! Она не брала ни за что денег! Она не заключала обоюдовыгодного договора с владельцами крематория! А ужасные условия содержания детей в роддоме — следствие халатности персонала, куда входил и ее муж Такеши. Также она сказала, что сожалеет о каждой из… 114 детских смертей.

Но и у прокурора были козыри в рукаве. Некоторые из тех матерей, которые отдали своих детей под ее крыло, веря, что они обретут счастье в другой семье, рассказали про деньги, выданные ей в обмен на «заботу» о ребенке.

Казалось бы, мерзавцам и мерзавкам не отвертеться — их ждет минимум смертная казнь, не говоря уже об адских котлах! Но… адвокаты, нанятые за кровавые деньги, сумели убедить суд: все убийства совершены не по злому умыслу, а из-за… да-да, халатности персонала…

В октябре Миюки Исикава отправилась в тюрьму всего лишь на 8 лет. Ее мужу повезло больше — отделался четырьмя годами. В конечном итоге они даже столько за решеткой не отсидели — апелляция помогла им скостить сроки вдвое. Другие преступники тоже не понесли по-настоящему жестокого наказания — в их число попали акушеры и акушерки, которые закрывали глаза на все ужасы роддома, лишь бы не остаться без работы.

Выйдя из тюрьмы, Миюки стала работать в салоне красоты, затем открыла магазин косметики и собственное агентство недвижимости. Ее муж умер гораздо раньше ее, постоянно мучаясь кошмарами о содеянном. А вот Миюки дожила до 90 лет, раздавая интервью журналам о том, как прекрасно ей живется на пенсии, да еще и с двумя бизнесами.

Раскаивалась ли она? Публично — ни разу. Что-то подсказывает, что угрызения совести и вовсе ее никогда не мучали…