Иван Некрасов

Журналист, видеоблогер. Автор YouTube-канала Not Scary.

Приветствую всех конкурсантов, организаторов, а также рядовых читателей журнала Darker. Я очень рад, что мне представилась возможность принять участие в этом конкурсе в качестве судьи.

Расставлять произведения от лучшего к худшему — всегда сложная работа. Вне зависимости от общего качества работ, необходимо поделить все рассказы на хорошие и плохие, выделить лучший и худший. Некоторые судьи определяют для себя критерии, такие как уровень хоррора, саспенса, идеи и проч. Я же постарался составлять топ, основываясь на личных ощущениях, выстраивая последовательность банально: «это понравилось больше».

Надеюсь, что авторы продолжат писать и в будущем порадуют своих читателей новыми рассказами.

P.S. Из рецензий может сложиться впечатление, что мне ничего не понравилось и все рассказы я раскритиковал. Это не так, и большинство рассказов действительно хороши и заслуживают места в финале. Но чтобы определить победителя, необходимо найти слабые стороны у работ, иначе вместо оценок судей выйдет 13 одинаковых хвалебных отзывов.

«Вустричный Бог»

При поднятии темы умирающих от голода детей в сочельник, невольно вспоминаются «Девочка со спичками» Андерсена и «Мальчик у Христа на ёлке» Достоевского. В финале рассказа к этому сценарию добавляется эдакий налет «лавкрафтовского» безумия: мальчик ощущает присутствие морского божества, что сводит его с ума, вынуждает выблевывать съеденных божественных детей. Заканчивается все это для мальчика трагически. Однако едва ли происходящее можно назвать пугающим: довольно подробное описание, с остервенелыми тычками пальцев в горло, желчью, кровью и спазмами, возможно добавляет красочности, но убивает предшествующую попытку создать напряжение и саспенс от ощущения присутствия карающего божества. Акцент на мерзости процесса вообще убивает любое напряжение: в данном рассказе фаворитом в мерзких описаниях становятся «вустрицы» («словно загустевшие на морозе чахоточные харчки Грихи Рябого»).

Помимо ребенка в рассказе присутствуют безразличные «господа», которые накормили главного героя «вустрицами». В конце рассказа они безразлично проходят мимо умирающего мальчика. Поднятая тема высших и низших слоев общества ставит под вопрос камео Чехова во второй части рассказа. Понятно, что он присутствует в рассказе ради добавления отрывка из его письма в качестве послесловия, но заслуживает ли он находиться в ряду господ, пускай и не с такой щегольской бородкой и не с позолоченным пенсне?

«Грация»

Бойкий рассказ, который по началу воспринимается как фанфик на «50 оттенков серого». Однако далее к BDSM будут добавляться все новые фетиши: от фэт-фетиша и фидеризма до краш-фетиша в самом конце. Скорее всего, фетишисты оценят по достоинству, остальные не поймут.

За темой девиантного сексуального влечения и абьюза скрывается главное — принятие себя главной героиней с последующим «освобождением». Здесь, как мне показалось, некоторая путаница с этапами становления героини: от этапа «фото» до этапа «принятия». Дважды появляется этап разочарования, причем испытывают его мужские персонажи, а остальные этапы переживает уже главная героиня.

«Дефекты»

Рассказ максимально похож на рядовой фильм ужасов. Главный герой живет счастливо с новой семьей, но начинает замечать что-то странное. На работе он находит жуткие фотографии, начинает узнавать детали происходящего, все больше и больше, но как только подбирается слишком близко, все заканчивается трагичным для него образом.

В плане создания хоррора — этот рассказ один из лучших среди представленных. Всё как будто бы выверено по линейке, пускай из-за этого и создается впечатление некоторой шаблонности происходящего. В объяснениях нет необходимости, образы работают и так: тут и дети, превращающиеся в животных, и жуткие голые люди, совершающие ритуалы (привет, Ари Астер), и главное безликое зло, воплощенное в виде бесчисленного роя мух. Хороший хоррор-рассказ.

«Знамения и чудеса»

Христианская притча в актуальном, в связи с пандемией, сеттинге, с провокационным финалом. Центральный вопрос о том, стоит ли спасать человечество, погрязшее во грехе, напоминает схожую моральную дилемму из «Братьев Карамазовых»: возможна ли гармония в мире, где была пролита слезинка невинного ребенка? Автор, по всей видимости, вставая на сторону Ивана Карамазова, обрекает человечество на смерть. Вспоминается еще одно произведение со схожим провокационным концом — «Догвилль» Ларса фон Триера. В нём главная героиня аналогично обрекает город на смерть после того, как встретилась лицом к лицу со всеми его жителями. Сам рассказ ощущается несколько затянутым. Слог выстроенный, но описания работы Андрея и его видений не запоминаются. Сложно представить что инок, удостоенный Божественного видения, обречет мир на гибель.

«Конфетный король»

История о двух парнях, решивших ограбить кондитера и его умственно отсталого сына. В итоге оказывается, что «не я заперт с вами, а вы заперты со мной». К этому рассказу у меня лишь одна претензия: сладости — это не страшно. Пряничная дверь, как и все, что скрывается за ней, очень напоминает пряничный домик из знакомой детской сказки. Разделывания трупа на мармелад и сахарную вату описано очень оригинально но, опять же, не пугает. Завершается рассказ пробуждением у конфетного короля осознанности, возникает как будто зарождающийся бунт против отца и его злодеяний. Учитывая, что мысли появляются под знаковую для русского человека песню «Перемен!», начинают закрадываться мысли о возможных сокрытых смыслах происходящего. Но нет, песня заканчивается, мысли улетают, Конфетный король ложится спать. Ну, ложится и ложится.

«Курьи ножки»

Тема с потерянными записями детской передачи отдает духом крипипаст, что работает только в плюс. Описание передачи, её истории и Вия — действительно жуткие. Рассказ написан хорошо, однако то тут то там встречается лишняя мерзкая сексуальность. Например: «показался стариковский сосок, розовый, тошнотворно длинный, как дождевой червь, наполовину вылезший из плоти», — едва ли это страшно. Некоторые сравнения неуместны: «хромой, как Доктор Хаус, стул», — звучит странно и выбивает из настроения. Не понятно, почему черт уходит в ад перекрестившись.

До таких мелких деталей и остается придираться, потому что все остальное в рассказе хорошо.

«Лучший погонщик»

Первое впечатление: с самого начала автор бросает читателя в незнакомый ему сеттинг, не объясняя ничего. Лаашы, асуры, ракшасы, визири… Возможно, я проявляю невежество, но после каждого похода в гугл узнать, о чем идет речь, желание вникать дальше все сильнее пропадает.

Если убрать нагромождение незнакомых слов, то останется простая и понятная история о мести. На мой взгляд, слишком сложная оболочка не дает оценить произведение по достоинству.

«Мальчик-обжора»

Интересный рассказ-притча о том, что невозможно бесконечно прятать все возникающие проблемы. Образ мальчика-обжоры хорош и подходит для детского восприятия: вот бы пришел кто-нибудь, кто бы съел все проблемы. Понравился образ гаражей, как эдакое потустороннее место, куда вход возможен лишь в один конец.

Немного провисает уровень жестокости содеянного: сначала скормим кепку, затем дневник, после собаку, потом беременную школьницу… а затем еще раз школьника. Последнее убийство несколько сбавляет нарастание ужаса преступления, но это придирки.

Хороший рассказ о том, как детский мозг замещает все плохое, но оно навсегда остается в подсознании.

«Мать-гора»

Попытка в уральский фольклор. Использование фольклорных персонажей и образов в хорроре в целом недооценено, однако, не нужно при использовании образа наделять его чертами, ему не присущими. Например, если Баба Яга вдруг начнет кидать фаерболы — это будет комично.

Здесь до комичности не доходит, но всё же. Хозяйка медной горы не убивает людей, тем более не превращает в камень чуть ли не целое поселение. То, что она еще и пахнет немытой женщиной, не только не соответствует фольклорному канону («русским духом» и прочими запахами пахнут, живые люди, а не хтонические существа), так еще и оскорбляет мою уральскую натуру.

Финал ощущается не как открытый, а как недописанный. Все обрывается на кульминационном моменте, не понятно для чего. Как будто автор не придумал, чем закончить, и решил оставить «открытую концовку».

«Полуденные тени»

Рассказ воспринимается тяжело. Постоянные флешбэки, слабо запоминающиеся персонажи, медленное движение сюжета. Финал действительно хороший, но добраться до него очень тяжело.

«Рутина»

Рассказ с интересной концепцией: как желание побороть рутину (жить не так скучно, как живут все) перерастает в сумасшествие. Читается бойко и легко, однако к финалу рассказ начинает сдавать. Как минимум, провисает логика: вот героя вырубают перед его дочерью, вот он лежит у похитителя очень долго и внезапно маньяк решается на изнасилование той самой дочери. Где дочь находилась все это время — неизвестно. А если он похитил и её тоже, то не понятно, почему она не лежала рядом с другими жертвами. Финал открытый, но в данном случае это обосновано (хоть герой так и остался сумасшедшим).

«Черный человек»

Очевидная отсылка к Есенину в названии неоправданна. В отличие от поэмы, где герой через образ черного человека разговаривает с самим собой, главный герой одноименного рассказа про свои проблемы никогда говорить бы не стал.

Вообще, главный герой рассказа очень сильно мешает произведению. Когда герой — максимально мерзкий человек, читать становится сложно и банально не интересно. Глубины персонажу пытались добавить через отца, но как-то не получилось. В итоге вроде как и таинственные черные фигуры неплохие, и финал «наказывает» героя, но рассказ уже не работает.

Ну и главный вопрос рассказа: у автора 2 произведения в финале? Так можно? Если нет, то оставленная самоотсылка сыграет злую шутку.

«Это случилось в Головкино»

Неряшливый и бодрый, жестокий и дикий, этот рассказ начинался как грубое треш веселье, и этим он был хорош. А потом автор начал играть в постмодерниста. Может быть, если читатель не читал того же «Чапаева и Пустоту» (действие которого происходило в пустоте еще в 1997 году) или не играл в «The Stanley Parable» и вообще не знаком с постмодернизмом, происходящее может его удивить. В противном случае подобное заигрывание с читателем покажется вторичным.

Заканчивается рассказ небрежно и с некоторым вызовом читателю, мол тут все закончено, переходи к следующей истории. Как будто автору самому все равно на свой рассказ. Ну а если так, то почему не должно быть все равно и нам?