Артбук «Миры Говарда Филлипса Лавкрафта. Иллюстрированная энциклопедия» стал настоящим подарком не только любителям творчества «джентльмена из Провиденса». Альбом, в красках показывающий ужасы «Мифов Ктулху», заинтересовал многих читателей, которые подобной литературной, может, и не увлекаются вовсе. Книга получилась информативной и атмосферной, за что ответственны авторы статей и художники: М. С. Парфенов, Артем Агеев, Юрий Купцов, Алексей Лотерман, Алексей Провоторов, Дмитрий Калиниченко, Александр Соломин. С создателями альбома DARKER провёл беседу.

В чем особенность данного проекта? Почему эту книгу потенциальный читатель должен взять среди сотен книг на полках книжных магазинов?

М. С. Парфенов: На самом деле, первый тираж уже расхватали, так что читатели свой выбор сделали — и мы все этому очень рады. Уникальность проекта, конечно, в том, что раньше никто ничего подобного у нас не пытался сделать. Существуют лавкрафтовские бестиарии от зарубежных авторов и художников, но не так уж и много, на самом деле, — и ни одна такая книга на русском языке не издавалась. Мы — первопроходцы. Это круто. И низкий поклон редакции «Астрель-Спб», которые предложили мне заняться таким проектом.

Кроме того, я рад, что нам удалось собрать действительно хорошую команду. Талантливые художники Александр Соломин и Дмитрий Калиниченко — у них очень разный стиль и техника работы, но оба справились на ура. Истовые фанаты творчества Лавкрафта Алексей Лотерман и Юрий Купцов. Было очень интересно с ними работать, и я хочу сказать большое спасибо Дмитрию Квашнину, который посоветовал мне связаться с Алексеем и Юрием. Поймите правильно — я сам знаю Лавкрафта, читал Лавкрафта, изучал его эссе, но я — не знаток, я не посвящал Лавкрафту многих лет своей жизни, так что массу деталей, которые имеют громадное значение для фанатов, мы могли почерпнуть только в тесном сотрудничестве с такими специалистами как Лотерман и Купцов. А уж как они друг с другом спорили — любо-дорого было наблюдать за этим! Громадное спасибо Артему Агееву, который выступил с Алексеем и Юрием на равных, чем приятно меня удивил. То есть я знал, что Артем — хоррор-фэн со стажем, но он в процессе работы над этой книгой открылся для меня как большой профессионал, на которого я действительно мог опереться, мнению которого мог доверять. Плюс он помог мне с корректурой и редактурой текстов.

И нельзя не восхититься той работой, которую проделал Алексей Провоторов в смысле общего дизайна и оформления книги. Благодаря ему арты Александра и Дмитрия стали ярче, круче, а страницы книги за счет громадного количества привнесенных Лешей деталей стали действительно напоминать какой-нибудь Некрономикон.

М. С. Парфенов

Предназначена ли данная книга только для фанатов Лавкрафта или будет интересна разным категориям читателей?

М. П.: Первый тираж книги разлетелся за пару недель — с такими выдающимися темпами продаж я сталкиваюсь впервые. В рейтингах интернет-магазина издательской группы АСТ/Эксмо мы умудрились обставить новинки Брома и Кинга, офигеть! Значит, либо фанатов у Лавкрафта очень много, либо книга заинтересовала не только их. И за эти недели мы получили массу отзывов от покупателей, причем сугубо позитивных. Каждый второй пишет, что для фанатов наш альбом — «маст хэв» в обязательном порядке. Мне же еще кажется, что любой, кому интересны «Мифы Ктулху», будет рад заполучить такое издание в свою коллекцию. Я не хвастаюсь, просто понимаю, вижу, что нам действительно есть чем гордиться — книга получилась очень крутая как в визуальной части, так и в текстовой. Она будет интересна как просто любителям красочных альбомов, так и исследователям творческого наследия Лавкрафта.

Здесь есть чем гордиться и мне лично, так как имеющуюся в книге структуру и форму подачи материала разрабатывал именно я. Мне казалось важным, чтобы у нас были всевозможные указатели, чтобы мы цитировали первоисточники и прописывали исходные варианты написания имен и названий. Мне это напомнило студенческие мои времена, когда я писал свою дипломную работу, — хотелось выдержать околонаучный подход. Думаю, нам это удалось. И в то же время мы не перегнули палку — книгу интересно читать, книгу приятно держать в руках, ее приятно листать, любоваться артами.

Гатаноа

В чем феномен творчества Лавкрафта, в чем разгадка его бессмертия? Ведь, прямо скажем, тяжеловесный слог, неторопливость повествования и общая психоделичность сюжетов могут отпугнуть любого, однако его наследие живет и перерождается, а в наши дни так вообще обрело второе дыхание.

М. П.: Лавкрафт создавал собственные вселенные со своей мифологией в те времена, когда это еще не было мейнстримом. Этим, думаю, он привлекает современную массовую аудиторию. Не все читали «Зов Ктулху», но все слышали о Ктулху, да?

Истинным же любителям ужасного наверняка по душе выдуманные им монстры и божества. Да и сам стиль Лавкрафта, кто бы что о нем ни говорил, весьма интересен, своеобычен и достаточно сложен в освоении. Используя «заумные» слова, обращаясь то и дело к неким трактатам, перечисляя реальных и придуманных им самим ученых мужей, Лавкрафт придавал своим историям некий налет документальности. И монументальности тоже. В противовес популярным историям о привидениях, лавкрафтианские ужасы всегда опирались — или точнее, делали вид, что опираются, — на некую научную базу, что производило интересный эффект: вроде бы автор пишет о совершенно фантастических вещах, но допустить возможность того, о чем он пишет, зрелому уму легче, чем принять на веру бородатого старца, присматривающего с облаков за человечеством.

Мне еще всегда казалось, что концепцию «космического ужаса», разработанную Лавкрафтом, понимают слишком буквально — как истории о неких инопланетных сущностях. На мой взгляд, понимать ее надо в фигуральном смысле — как истории об ужасах космического масштаба. Лавкрафт чуть ли не каждым своим произведением напоминал людям, что в масштабах Космоса — мы жалкие микробы. Сама мысль о таком способна напугать, но для этого нужно, как сам Лавкрафт писал в своем эссе, некоторое воображение.

Шогготы

Юрий Купцов: На мой взгляд, два основных фактора популярности Лавкрафта — это понимание природы страха и умение совмещать жанры классических ужасов с научной фантастикой. В первом случае он тонко отметил, что страх необъяснимого заставляет работать воображение читателя, и создавать самые страшные и захватывающие картины, а ему лишь нужно погрузить героев в соответствующую атмосферу безысходности. Во втором случае он один из первых пустил страшных существ из космоса на Землю, став предвестником популярного жанра в литературе и кинематографе.

Алексей Лотерман: Творчество Лавкрафта пришлось на время становления и развития жанра «странных историй», в котором он стал непревзойдённым мастером, а то, что данный жанр с годами не устаревает и продолжает находить отклик в душе читателей, следует искать в первых строках главной литературоведческой работы Лавкрафта: «Древнейшее и сильнейшее чувство человека — это страх, а самый древний и сильный страх — страх неведомого». Сам Лавкрафт считал литературу способом переступить грань реальности и отправиться в мир фантазий, и то, что он обладал невероятно сильной фантазией, неутолимой жаждой чтения, а также яркими и запоминающимися сновидениями, позволило ему стать своего рода проводником за ту самую грань, хранителем заветного Серебряного Ключа. В этом, как мне кажется, и заключается гений писателя, который некоторые биографы окрестили «феноменом Лавкрафта».

Артём Агеев: На мой взгляд, главный феномен Лавкрафта в том, что он создал уникальную мифологию, полную удивительных образов, фантастических миров и идей. И все это окутано такой аурой таинственности, оттуда веет таким страхом неизведанного, что так и хочется прикоснуться к наследию писателя. Даже не взирая ни на тяжеловесный слог, ни на прочие «минусы», которые, конечно, на деле как раз работают на эту фирменную атмосферу. Вот это и выделяет Лавкрафта на фоне остальных. Это заставляет новых авторов вносить свой вклад в его мифологию, а читателей — читать и перечитывать.

Артём Агеев

Описания существ, созданных Лавкрафтом, весьма отрывочны, а порой противоречивы. Как формировались статьи, насколько глубокими знаниями должен обладать автор, были ли какие-то критерии отбора информации? С какими проблемами пришлось столкнуться?

Ю. К.: Самая большая проблема — это неоднородность. Каких-то существ Лавкрафт описал очень подробно с многочисленными деталями. А каким-то уделил всего-то несколько строчек. При этом первые могут играть в мифологии совсем незначительную роль, а вторые могут быть одними из центральных божеств.

Чтобы умело создавать описания мифологии Лавкрафта, необходимо прочесть все произведения автора, получив таким образом общее представление о «Мифах Ктулху» и Космических ужасах. Затем изучить конкретное произведение, где описывается нужное существо. Мы намеренно отказались от произведений последователей, где это было возможно, чтобы создать максимально точные описания первоисточника. В написании у меня проблем не возникло, потому что я уже создавал бестиарий для сайта в прошлом.

А. Л.: Прежде всего, было необходимо хорошо знать творчество Лавкрафта и с лёгкостью в нём ориентироваться, причём не только в переводах, но и оригинальных текстах произведений. Также определённую роль сыграло знание творчества других писателей, из которых предпочтение отдавалось непосредственным соавторам и коллегам по перу Лавкрафта, которые стали его первыми последователями и основоположниками «Мифов Ктулху». Так, при хорошем знании материала, работа не представляла каких-то особых сложностей, всё остальное было делом времени.

Обитатели Йаддита

А. А.: Мы опирались на первоисточники — только на сами произведения, так сказать, делали все по канону. Не использовали домыслы, которые, к примеру, можно встретить в англоязычных аналогах нашей книги или в материалах к настолкам по «Мифам Ктулху». Поэтому можно заметить, что одни статьи у нас получились короче, а другие длиннее, — не все образы раскрыты у Лавкрафта во всей красе, а лишнего мы не додумывали.

Собственные знания приходилось пополнять или освежать в процессе работы. Хотя какая это работа, если ты просто перечитываешь любимого автора? В общем, доверять своей памяти я, конечно, не рисковал, зато с удовольствием окунулся в знакомые произведения. И кроме того, открыл для себя немало нового, особенно у последователей.

А теперь поговорим с художниками проекта. У всех художников есть своя история о том, как они начали заниматься творчеством, а что подтолкнуло к рисованию вас? Над чем работали до «Миров ГФЛ»?

Александр Соломин: Особенной истории нет. В детстве рисуют все, а у меня этот процесс затянулся и не думает прекращаться уже четвертый десяток лет. До энциклопедии имел опыт в иллюстрировании рассказов и повестей серии «Самая страшная книга». Сделал четыре обложки к книгам.

Дмитрий Калиниченко: Меня с детства окружала художественная атмосфера, я любил рисовать и занимался этим постоянно. Со временем хобби переросло в профессию.

Ранее я никогда не принимал участия в подобных проектах, мне всегда хотелось увидеть свои работы где-то в печати, и вот мечта сбылась! До этого я работал и продолжаю работать 2Д художником, принимаю участие в разработке казуальных игр для мобильных платформ.

Дмитрий Калиниченко

У творчества Лавкрафта много фанатов, его книги издавались сотни раз, и сотни художников работали над «каноничными» образами богов и монстров Лавкрафта. Сложно ли было работать над образами, внешний вид которых очень сложно воплотить визуально, и в то же время десятки раз нарисованными другими авторами? Как вы нашли баланс между «каноничностью» и своим видением?

А. С.: Прежде чем начать изображать существо, я смотрел его варианты у других художников. Но не для того, чтобы скопировать, а наоборот, не повторить уже много раз нарисованное. Тем не менее, у многих созданий выработался настолько устоявшийся образ, что особенно не поэкспериментируешь: гуги, старцы, ми-го и т. п. Для существ с туманным описанием я позволял себе более вольную интерпретацию.

Д. К.: В общем, над образами было очень интересно работать. В плане канона — я старался соблюдать все детали по описанию, в остальном же включал фантазию.

Насколько сложно было создавать образ монстров, которых сам автор часто описывал как «неописуемо ужасных»? Вам приходилось читать произведения, связанные с этими существами, или вы обращались за помощью к авторам?

А. С.: Здесь по-разному. С одной стороны, такое пространное описание дает больше свободы. С другой, субъективное представление художника об ужасном. Ключевые произведения Лавкрафта я читал, а так — наши авторы давали умеренные рекомендации по ходу процесса.

Д. К.: Была пара сложных образов, которые завели меня в тупик. Даолот дался мне с трудом. Признаюсь, до этого момента ничего о нем не знал, и когда мне передали описание, я ощутил на себе всю его силу. У меня было несколько разных вариантов, но тот, который вошел в книгу, оказался самым удачным.

Да, иногда описания от авторов для меня было недостаточно, и я обращался за помощью к самим произведениям. Было и такое, что после прочтения описания меня так цепляли образы существ и божеств, неизвестных мне ранее, что я сразу бежал читать.

Алексей Провоторов

Дизайнер — это «универсальный солдат»: он должен разбираться и в шрифтах, и в художественных тонкостях композиции страницы, и в корректировке цвета, тона изображения. Сложно ли переключаться между разными родами деятельности, есть ли какие-то секреты?

Алексей Провоторов: На самом деле нет, не сложно. Я воспринимал каждый разворот книги не как конгломерат разных видов работ, а как цельную картинку, и обычно имел достаточно чёткое представление, как она должна выглядеть. А когда работаешь на понятный и достижимый результат, вся деятельность ощущается как плавный единый процесс, без резких переключений.

Вам уже приходилось работать с такими проектами? Если да, то в чем особенности работы с данной книгой, были какие-то непривычные для вас моменты?

А. П.: Нет, с такими масштабными — никогда. Работы было действительно много, даже в заархивированном виде послойные исходники всех разворотов и обложки занимают около десяти гигабайт; но вся эта работа привычная (пусть и в меньших масштабах) и приятная. Непривычным был как раз размах и ресурсоёмкость, иногда компьютер почти отказывался работать — количество слоёв с фактурами, магическими символами, монструозными узорами, пятнами, плесенью, кровью, патиной иногда могло достигать сотни в файле отдельно взятого разворота.

Вопрос, вытекающий из предыдущего. Насколько сложно в наше время создать узнаваемую обложку? Ведь обложка — это не просто привлекательный рисунок, это и умение правильно подать книгу, ее содержимое.

А. П.: Учитывая, сколько обложек книг я вижу каждый день и сколько из них запоминаю — наверное, сложно. Точно так же мне сложно судить, удаётся мне это хоть в какой-то мере или нет.

Расскажите о самой технике. Какие программы использовали? Как организовывали рабочий процесс?

А. П.: Привычный рабочий софт — Zbrush, 3ds Max в связке с Vray для трёхмерной графики (её в книге куда больше, чем может показаться; например, все рамки, все планеты и многие мелкие элементы созданы в 3d); Corel Draw для создания магических символов, конечно же, Photoshop для непосредственного сведения и вёрстки картинки, цветокоррекции и прочей творческой и технической работы. И ещё всякое по мелочи. Некоторые элементы вообще нарисованы мной вручную на бумаге, для некоторых применялись разовые, штучные решения.

Ктугха

В книге, помимо творчества самого Лавкрафта, присутствуют образы, созданные его наследниками. Кто из них, на ваш взгляд, максимально подкрался к званию мастера Мифоса?

Ю. К.: Отвечу сначала на второй вопрос. Из последователей мне нравится Брайан Ламли. Еще знаю, что Рэмси Кемпбелл очень талантлив и известен как автор «Мифов Ктулху», но я пока мало знаком с его творчеством, мне еще предстоит восполнить этот пробел в знаниях. Дело в том, что он мало переводился на русский язык. Также отмечу Дерлета, которого я тоже ценю и уважаю, несмотря на некоторые неудачные нововведения в мифологию Лавкрафта.

Меня вдохновляют истории, которые я читаю и вижу на экране, где чувствуется влияние того же Лавкрафта и умело создается соответствующая атмосфера. Например, «Террор», книга и сериал, и «Ритуал», роман и фильм. Я понимаю, что жанр, которому Лавкрафт задал высокую планку, должен продолжать развиваться. В противном случае «Мифы Ктулху» ждет кризис, стагнация и забвение.

А. Л.: Из авторов-последователей и современных писателей «Мифов Ктулху» сложно выделить кого-то одного, у каждого из них есть весьма достойные произведения. Но среди всех могу, не сомневаясь, назвать Брайана Ламли, унаследовавшего лучшие черты как Лавкрафта, так и Дерлета, но при этом сумевшего развить свой собственный стиль.

А. А.: Лично мой фаворит — Рэмси Кэмпбелл. И пусть его ранний сборник лавкрафтианских рассказов состоит не из самых глубоких историй — все-таки он вышел, когда Рэмси было восемнадцать лет, — а сам автор от него не в восторге и, говорят, даже его стыдится. Зато он привнес в пантеон парочку очень симпатичных божеств, которых мы включили в нашу книгу. Это я про Глааки из рассказа «Обитатель озера» и Даолота из «Разрывающего завесы», они классные.

У вас есть любимчик в этой книге? Работа над какой страницей была самой сложной, и наоборот — какая принесла максимальное удовлетворение от затраченных усилий?

Ю. К.: Мой любимчик среди тех, о ком писал — Ноденс. Он довольно подробно описан, и я знаю, что Лавкрафт перенял его из британской мифологии благодаря произведениям Мейчена, которыми он восхищался. Еще отмечу Гатаноа, который фигурирует в произведении «Вне времени». В нем очень захватывающий и интересный сюжет, о котором рассказывать — одно удовольствие.

А в общем, я написал значительно меньше описаний, чем другие авторы в силу жизненных обстоятельств. Поэтому работа далась мне легко, и в сумме принесла огромное удовольствие. Я очень рад, что поучаствовал в таком проекте и жажду приступить к написанию второй части. Сейчас я сконцентрирован на писательском направлении, этот путь для меня в приоритете.

Юрий Купцов

А. Л.: Думаю, что критично настроенный автор всегда будет неудовлетворён конечным результатом своей работы, поэтому проще выразить симпатии к работам соавторов и художников. Вот рисунок одного из последних, изображающий Умр ат-Тавиля, произвёл на меня поистине сильное впечатление.

А. А.: Пожалуй, не буду оригинальничать, а скажу, что мой любимчик в этой книге — Ктулху. Потому что писать о нем было одновременно и легче, и сложнее всего. С одной стороны, всем известно, кто это такой, и сведений о нем предостаточно, но с другой — памятуя о его популярности, я знал: эту страницу никто не пролистает, не вчитываясь, и мне нельзя ударить в грязь лицом!

Д. К.: Первым прочитанным мной произведением Лавкрафта был «Дагон». Пожалуй, его и поставлю на первое место. Как раз таки делать я бы ничего не смог, находился бы в состоянии оцепенения.

А. С.: Сложная — Абот. Не хотел рисовать большую лужу первобытного бульона. Изобразил момент появление из него всех этих ущербных созданий. Не все из читателей энциклопедии этот образ приняли, но я старался. А по соотношению «усилие — качество», наверное, Старцы.

Гуги

А кто в пантеоне Лавкрафта у вас на первом месте? Что бы вы стали делать, встретив это существо в реальной жизни?

М. П.: Никогда не задумывался об этом. Смешно, но когда наши художники изображали тех или иных божеств, существ — а делали они это, сверяясь с первоисточниками, то есть максимально близко к тому, как, наверное, представляли себе все это сам Лавкрафт и его последователи, — то я вдруг понял, что многих из этих созданий словно бы впервые вижу. Ну, за исключением Ктулху, наверное, чей образ растиражирован как мало какой еще. Так вот, меня самого покорил визуал Тсатоггуа — по-моему, он офигенен. Это громадное жабоподобное мрачное создание с вывалившимся из пасти языком... Что бы я сделал, встретив такую тварюгу в реальной жизни?.. Гм, я с тех пор, как женился, изрядно набрал в весе, так что, пожалуй, увидь я перед собой Тсатоггуа — подумал бы, что смотрю на свое отражение в зеркале, хе-хе.

Ю. К.: Мои фавориты из Древних менялись с годами. Сейчас мне нравится Ньярлатхотеп. Мне импонирует его умение менять маски, роль посланника Хаоса, сила и влияние на земных богов. Я бы задал ему миллиард вопросов, если бы встретился в жизни.

До сих пор очень нравится Ноденс, так как в мифологии Лавкрафта почти нет защитников от Зла с большой буквы. Он один из таких, условно положительных богов.

Однако в сюжете романа, который я задумал написать еще в 2013 году и закинул на пыльную полку, фигурирует Шаб-Ниггурат. А сейчас я пишу рассказ, где есть Бокруг, огромная водяная ящерица. Исходя из этого, я понимаю, что больше всего ценю не конкретно кого-то из существ, а разнообразие мифологии в общем. Это очень помогает и дает простор для творчества.

А. Л.: У каждого образа есть свои притягательные черты, но мне всегда был симпатичен именно Ньярлатхотеп. Думаю, что, встретив его, просто сошёл бы с ума, впрочем, возможно, это уже произошло, ведь он коварен и многолик и может принять даже облик новоанглийского писателя, пленяющего разум читателей своими сочинениями, проникнутыми космическим ужасом. Кто знает...

А. П.: Наверное, это Шуб-Нигуррат. На его образе лежит печать правильной тайны, такой, от которой мурашки по коже. Встретив Шуб-Ниггурата в реальной жизни, я бы, скорее всего, умер.

А. А.: Я очень люблю «Морок над Инсмутом» и вообще тему Глубоководных, поэтому из всего пантеона с радостью поклонился бы Отцу Дагону и даже вступил бы в его Эзотерический Орден, выпади мне такая возможность. Но будучи лишь ничтожным представителем человеческой расы, при встрече с ним я бы, скорее всего, максимум успел посмотреть, как жизнь проносится у меня перед глазами.

Д. К.: Я получил огромное удовольствие от рисования каждой иллюстрации. Но больше всего мне понравилось работать над — Тсатоггуа, Шуб-Ниггурат и, конечно же, Ктулху. Сложными оказались ранее упомянутый Даолот, Хастур и, наверное, Ноденс.

А. С.: Не на первом месте, а как личный фаворит — все тот же Абот. От самой идеи подобного создания я в восторге. Что бы вы стали делать, встретив это существо в реальной жизни? Я бы ***нулся, не сошел с ума, а именно так, как это называет наш великий и могучий.

Ктулху