The Underbody, 1949

На улице шел теплый летний дождь, а это означало, что нужно «сидеть дома», но мама уехала в гости, поэтому Джейми проскользнул в заднюю дверь и, пока отец читал в библиотеке, а кухарка готовила что-то на кухне, промчался через лужайку в сторону тропинки, ведущей на луг.

Сидя в библиотеке в своем любимом кожаном кресле, доктор Холланд был погружен в чтение лишь наполовину, потому как гораздо больше его занимал вид за окном. Было уже достаточно тепло, чтобы ходить в рубашке с коротким рукавом. И доктора радовало, что в этот послеобеденный час никто из пациентов не нуждался в его внимании, потому что, как и воробьям снаружи, при такой жаре и влажности ему не хотелось даже шевелиться.

Единственным звуком, нарушавшим почти полную тишину, был мягкий шорох дождя, с которым тот падал на землю, до сих пор не остывшую после утреннего зноя. За исключением него, доктор порой слышал лишь бодрый шум Аманды, взбивавшей на кухне тесто для торта. Аманда была одним из тех редких подарков судьбы, которые можно иногда отыскать в небольших городках. Она приходила тогда, когда была нужна, и делала все, что было необходимо, как, например, сейчас, когда жена доктора Холланда отправилась через весь штат в двухнедельную поездку к своим родственникам.

Было приятно сидеть вот так и ничего не делать – в медицинском журнале, который он держал в руках, была интересная статья, но ему не хотелось ее читать. Вместо этого доктор лениво гадал, что готовит Аманда, втайне надеясь, что это будет один из тех толстых тортов с шоколадной глазурью и желейной начинкой.

И в этот самый момент он услышал крики и вопли Джейми, доносившиеся снаружи, которые звучали тем громче, чем ближе мальчик подбегал к дому.

У Джейми была тайна. Очень большая тайна. Такая большая и волнительная, что ей не хватало места в его крохотном теле, наряженном в пестрый ковбойский костюмчик, оставшийся с прошлого Рождества. Хорошенько рассмотрев и убедившись, что не ошибся, он тут же кинулся прочь. Вдоль поля и вверх по травянистому склону, мимо каменной стены и через лужайку – маленькие ножки торопливо шлепали по лужам. Он принялся кричать еще прежде, чем добрался до дома, и поэтому, когда добежал, у задних дверей его уже встречал отец.

– Молодой человек, ступай-ка сюда и хорошенько вытри ноги!

– Папочка! – выдохнул Джейми, стараясь отдышаться.

Отец отвел его в библиотеку.

– Ты прекрасно знаешь, что если бы мама не уехала, то ни за что не разрешила бы тебе играть в ковбоев и индейцев под дождем!

– Папочка…

– Молодой человек, нам с тобой обоим очень попадет, если к ее возвращению ты подхватишь насморк и начнешь шмыгать носом. Думаю, тебе лучше подняться наверх и переодеться. Дай-ка я потрогаю твои ноги.

– Но папочка. Папочка…

– Так и есть, вымокли насквозь. Немедленно поднимайся наверх.

– Но папочка, там в поле человек, он лежал в земле и смотрел на меня снизу!

– Даже не пытайся втянуть меня в свои ковбойские игры!

– Но это правда, папочка, честно-пречестно… Пойдем, и увидишь сам.

Голос мальчика поднялся до крещендо, и он потянул отца за руку.

– Для начала, молодой человек, ты поднимешься наверх и переоденешься. И если пообещаешь надеть резиновые сапоги и дождевик, я, так и быть, схожу с тобой. Кто ты, говоришь, там лежит – индейский вождь?

– Это не индейский вождь, папочка. Просто какой-то человек, который лежит в яме.

– И все же если ты хочешь, чтобы я пошел с тобой и помог тебе схватить этого Буффало Билла, тебе нужно сделать так, как я тебе велел.

Мальчик с топотом унесся прочь. Немного времени спустя отец с сыном пересекли лужайку и, перебравшись через невысокую каменную стену, направились в сторону лежащего за ней поля. Дождь к этому времени уже закончился, и над травой стелились серые перья тумана.

– Не дергайся, Джейми! Если мы хотим подкрасться незамеченными, нам нужно двигаться осторожно. Потому что мне совсем не хочется, чтобы меня подстрелил какой-нибудь краснокожий! Смекаешь, напарник?

Волнение Джейми усилилось, когда они достигли дальнего конца луга. Остановившись между большим камнем и пнем, он посмотрел на землю, а затем поднял на отца удрученный взгляд.

– Мистер Крот был здесь, на этом месте, – ткнул он пальцем.

Небольшой участок земли выглядел свежевскопанным, поверх него лежали размякшие от дождя комья грязи, словно бы Джейми или кто-то другой недавно поработал здесь лопатой. Доктор Холланд ковырнул землю мыском ботинка. Ничего необычного.

– Похоже, Джейми, индейцы добрались до него раньше нас. А может быть, его сцапал горный лев!

– Но папочка, он был здесь!

Доктор рассмеялся и обнял сына.

– Думаю, молодой человек, нам с тобой пора возвращаться домой.

Ему нравилось, что мальчик проявляет фантазию. На его взгляд, это был признак ума, а разве ум ребенка может вызывать недовольство родителей?

Вечером за ужином Джейми казался непривычно тихим, и доктор Холланд задумался, достаточно ли он уделил внимания дневному происшествию. Чтобы порадовать сына, он снова завел разговор на эту тему.

– Почему ты назвал этого человека мистером Кротом, Джейми?

– Потому что он был в земле – как будто бы застрял там, папочка.

По утрам доктору приходилось самому готовить завтрак.

– Признаться, Хелен, повар из меня не ахти, – жаловался он жене, но та лишь смеялась в ответ.

– Аманда готовит для вас дважды в день, так что голодная смерть вам, парни, точно не грозит.

Согласно заведенному порядку, позже этим утром доктор должен был заехать за кухаркой, и потом уже ей предстояло колдовать на их кухне.

Пока же из всех своих скудных сил доктор Холланд самостоятельно пытался соорудить на завтрак что-нибудь съедобное, когда на кухню ворвался Джейми.

– Мистер Крот вернулся! – выпалил он на одном дыхании.

– Джейми… Только посмотри, как ты наследил. Мне все равно, но мама много раз говорила тебе не приносить грязь в кухню, и теперь Аманде придется за тобой убирать.

– Быстрее, папочка! – Мальчик дергал доктора Холланда за передник. – Быстрее, пока он снова не ушел.

Подгоняемый настойчивыми просьбами сына, доктор, пусть и без особой охоты, вновь вышел вслед за ним через заднюю дверь и пересек лужайку. На этот раз яма обнаружилась гораздо ближе к дому, под каменной стеной, – забавно, что он не заметил ее раньше. Похоже, его сын превращался в завзятого землекопа, вот только… Доктор Холланд внезапно остановился, резко дернув Джейми за руку, отчего тот едва не повалился назад.

– Смотри, папочка! Видишь, это мистер Крот, как я тебе и говорил!

Инстинктивно оттолкнув сына за спину, доктор Холланд преодолел расстояние в пару шагов, которое отделяло его от ямы.

В яме лежал человек… или то, что им было раньше! Он был одет в неброский коричневый костюм, брюки и ботинки. Его кожа имела землистый оттенок, а уже вполне настоящая земля набилась в ноздри, уши и уголки рта.

Лежа на спине, он смотрел в небо распахнутыми глазами. Приблизившись и склонившись над телом, доктор Холланд обратил внимание на его губы. Покойник и при жизни не был красавчиком, а теперь его искривленный рот и вовсе превратил лицо в отвратительную гримасу.

Доктор потянулся к запястью. Когда он приподнял руку мужчины, с его пальцев посыпалась земля. Все было так, как и доктор и ожидал: пульс отсутствовал. Просунув руку под одежду, он приложил ее к телу в области сердца. Биения не было.

Поднявшись, доктор взял сына за руку и торопливо повел в дом.

– Видишь, папочка, это мистер Крот, как я и говорил! Он поднялся из земли!

– Сынок, сейчас мне нужно будет кое-что сделать, и я хочу, чтобы ты остался здесь.

Значит, вчера Джейми не выдумывал! Должно быть, от волнения он просто перепутал и привел доктора не на то место.

Чуть позже доктор Холланд должен был навестить миссис Фостер, чей ноющий артрит и скверный характер требовали регулярного присмотра врача. Он подумал о том, чтобы позвонить Эду Куинлану, который жил в соседнем доме. Помимо должности в городской администрации, Куинлан также исполнял обязанности помощника шерифа округа. Но всё же профессиональное любопытство взяло над Холландом верх, и прежде чем звонить, он достал свой небольшой медицинский саквояж и, на ходу распутывая стетоскоп, вновь отправился через лужайку к могиле под стеной.

У него не было ни малейших сомнений… то есть он был совершенно уверен, что этот человек мертв. Все это было ужасно – его сын, похоже, просто не понимал всей пугающей сути этой мрачной ситуации. Доктор шагал быстро – он не пробыл в доме и пяти минут, и всё же… И всё же, когда он вернулся на то место, где лежало тело, мистер Крот пропал!

– Просто невозможно, – пробормотал Холланд себе под нос.

Место было правильным, он не мог ошибиться. Он ощупал пальцами рыхлую землю. Под ней ничего не было! Совсем ничего! Поднявшись с колен, доктор огляделся по сторонам, словно бы опасаясь, что тот человек, которого он считал мертвым – вернее, в смерти которого он был совершенно уверен! – мог бродить где-то поблизости от своей могилы. Но вокруг не было видно ни души.

Свернув стетоскоп, он вернулся в дом. Ему пришло в голову, что все это может оказаться чьим-то возмутительным розыгрышем вроде того, когда кто-то из местных подростков напроказничал с краном его поилки для птиц, и вместо обычной тонкой струйки из нее забил настоящий гейзер.

И все же это был труп. А значит, его либо выкрали из могилы, либо из одного из моргов или больничной лаборатории.

До тех пор, пока не вернется, доктор велел Джейми оставаться дома и «даже не думать его ослушаться».

Сократив время своего визита к миссис Фостер до минимума, после он забрал Аманду и на всех парах помчался домой, но, вернувшись, обнаружил сына вполне беззаботно играющим в солдатиков на полу в библиотеке.

В течение дня доктор раз или два наведывался к яме возле стены. Кроме того, он дошел до того места в поле, куда накануне приводил его Джейми. Но не обнаружил там ничего примечательного, за исключением участка с перекопанной землей.

Они не говорили о случившемся до самого вечера, когда, уже готовясь ко сну, Джейми вновь завел об этом разговор.

– Куда делся мистер Крот, папочка?

Это был отличный вопрос! Если предположить, что мистер Крот существовал на самом деле, то он просто не мог бесследно исчезнуть не пойми куда. Если же предположить, что его не существовало, то доктору Холланду стоило срочно записать сына на прием к окулисту, а самому обратиться за помощью психиатра.

В следующие несколько дней, выполняя свои профессиональные, домашние и родительские обязанности, доктор Холланд много размышлял и не раз находил весьма веские причины, чтобы, пройдя лужайкой до каменной ограды и перебравшись на другую сторону, прогуляться в поле.

Через пару-тройку дней ямы, оставленные мистером Кротом, почти совсем сровнялись с землей, и ничто не говорило о том, что он появлялся в них вновь.

Как-то вечером, уже укладываясь спать, Джейми сказал:

– Папочка, сегодня мистер Крот позвал меня с ним погулять!

От этих слов Холланд едва не выронил щеточку, которой чистил трубку. Тишина, окутывавшая эту тему в последние дни, почти заставила его поверить, что это был лишь гадкий сон, и теперь он с трудом смог сохранить свой голос спокойным.

– Где он был, Джейми? Где ты видел мистера Крота?

Мальчик неопределенно махнул рукой.

– Мистер Крот сказал, что хочет, чтобы я пошел с ним. Мы будет гулять внизу, папочка, так он сказал.

– Джейми!

Все это заходило слишком далеко.

– Я хочу, чтобы ты сказал мне, когда увидел мистера Крота впервые.

– Когда рассказал тебе. Во время дождя.

– И Джейми… будь честным индейцем… скажи, он говорил с тобой?

– Конечно, папочка.

Холланд поднялся на ноги. С этим нужно было что-то делать. Нельзя было тянуть или игнорировать происходящее, надеясь на то, что все это окажется лишь плодом бурного воображения его сына.

– Сынок, давай пойдем и посмотрим на мистера Крота прямо сейчас.

– Но у тебя не получится. Он ушел. Я видел, как он уходил.

– И куда он ушел? Мы можем пойти следом.

Мальчик нахмурил брови, как будто то, о чем он собирался сказать, даже для его юного и доверчивого ума казалось чем-то необычным.

– Он просто ушел. Будто провалился сквозь землю. Но обещал вернуться.

Доктор попросил сына рассказать ему о том, где он последний раз видел мистера Крота, а затем уложил мальчика спать. Позже он сам осмотрел место, которое описал мальчик, и обнаружил там участок с рыхлой, раскопанной землей. Он никак не мог понять, что делать дальше. Будучи человеком научного склада, доктор Холланд привык действовать рационально, но сейчас он зашел в тупик.

Существо – чем бы оно ни являлось, хотя, судя по всему, это всё же был человек, – требовало изучения ответственными лицами. Но первым шагом в этой миссии было все-таки отыскать мистера Крота и не дать ему снова исчезнуть.

Альберт Холланд потратил двадцать четыре часа, обдумывая план дальнейших действий, пока ему не пришла в голову мысль поговорить со своим соседом, Эдом Куинланом, помощником шерифа, который жил на другом конце длинного луга, раскинувшегося на дальнем склоне холма. Куинлан был славным парнем. Овдовев, сейчас он жил вдвоем с сыном, парнишкой примерно одних лет с Джейми. Куинлан всегда ценил, что в трудные для их семьи времена Холланд помог им, не взяв за свои услуги ни цента. И никогда не скрывал своей благодарности. Кроме того, он был прямым, трезвомыслящим человеком, не склонным к фантазиями, при этом далеко не глупым, поэтому мог бы взглянуть на сложившуюся ситуацию под новым углом, ну и вдобавок ко всему занимал вполне весомую в их округе должность.

Холланд хотел навестить соседа этим же вечером и, уложив Джейми спать, уже собирался выходить, когда в его собственную дверь постучали. По странному совпадению, это оказался Куинлан.

– Привет, Эд, – радушно приветствовал его доктор.

– Добрый вечер, Док, Прости, что побеспокоил.

– Ерунда. Проходи.

Уже с порога Холланд заметил, что сосед чем-то взволнован. Его широкое румяное лицо выглядело озабоченным, а большие руки с толстыми пальцами нервно теребили края поношенной панамы, без которой он никогда не выходил из дома.

– Жена еще не вернулась, Док?

– Ага, приедет на следующей неделе.

Некоторое время они говорили о подобных пустяках, и лишь потом Эд перешел к делу.

– Док, если ты уже уложил своего парнишку, не прогуляешься ли со мной до одного места? Тут приключилось кое-что забавное.

Ожидая продолжения его слов, доктор тоже почувствовал себя неуютно.

– Это все мой сын Эдди, Док. Наверное, это будет самая чертовски странная вещь, о которой тебе только приходилось слышать. Он наткнулся на тело, лежавшее на лугу за нашим домом. Поначалу я решил, что он меня разыгрывает… ну, ты же знаешь все эти детские страшилки. Он доставал меня с этим весь день. И лишь сейчас я согласился с ним сходить. Я видел этого парня собственными глазами, Док. Весь перепачканный землей и с такой мерзкой усмешкой. Самый жуткий тип, какой мне встречался. Я сам проверил его. И скажу тебе, что тепла в нем было не больше, чем в деревяшке. Не знаю уж, преступление ли это или что другое, но парень был точно покойником.

Сделав паузу, Куинлан глубоко вздохнул, потеребил шляпу, а затем снова устремил на доктора тревожный взгляд.

– Так ты прогуляешься со мной?

– Конечно, Эд.

Куинлан поторопился продолжить свой рассказ:

– Когда я посмотрел на него, мне показалось, что этот тип пошевелился. На улице уже смеркалось. И я отправил Эдди за фонариком в дом. Сказать честно, я не особо разглядел. Но поначалу, Док, парень лежал на спине, с ноздрями и ртом, забитыми землей, а когда я взглянул на него в следующий раз, он как будто повернулся. И на его лице все еще была эта мерзкая ухмылка. Знаешь, словно бы он умер улыбаясь – или был не до конца мертв и радовался этому.

Все еще обеспокоенный, Куинлан последовал за доктором по коридору и вместе с ним подошел к шкафу, откуда тот достал фонарик.

– Я пойду с тобой, Эд.

– Но, видишь ли, Док, тут вот еще какая штука. – Положив руку на плечо, мужчина удержал Холланда на пороге, прежде чем они оба шагнули в темноту летнего вечера. – Я его потерял. Эдди возвращался с фонариком, и я оглянулся на него посмотреть, а когда обернулся обратно – тело пропало, будто его и не было. Вот только я знаю, что оно мне не привиделось, потому что земля в том месте вся была разрыта и разворочена, как под могилу.

Мужчины вышли наружу и при тряском свете фонарика, который Холланд держал в руке, двинулись сквозь густые окрестные заросли. Окруженные ночью, они шли молча – служитель закона и человек науки, погруженные каждый в собственные мысли и сомнения, – пока разом не остановились рядом с тем местом, куда их привела память Куинлана и прыгающий свет фонарика.

– Здесь. Вот это место, – вздохнув, сказал Эд, и его голос прозвучал как-то особенно тихо под черным сводом ночных небес.

Холланд стоял и смотрел на участок земли, представлявший собой уже знакомую картину. Не отводя луча фонарика, он просто замер на месте. Было без слов ясно, что ни один из них не представлял, что делать дальше.

Наконец Куинлан сказал:

– Думаешь, я спятил, Док?

Доктор положил руку ему на плечо.

– Нет, я так не думаю, Эд. Ты не спятил. Ты действительно что-то видел.

И он собирался сказать: «Эд, я сам уже видел такое. Сначала на лугу, а потом недалеко от нашего дома. Мне тоже показал это мой сынишка. Мы оба видели с ним какую-то штуку – но, ради всего святого, что я за врач, если не могу отличить живое от мертвого?»

Но так и не сказал, потому что Куинлан уже заговорил дальше:

– …и утверждает, что разговаривал с ним – представляешь, Док, с трупом! – а тот позвал его погулять. Но разве трупы гуляют? Обычно мертвые – если уж они взаправду умерли – таким не занимаются, ведь верно?

Помощник шерифа выглядел растерянным.

Холланд вновь взял его за плечо, на этот раз с некоторой поспешностью.

– Эд, ты сказал, что отправил Эдди домой, прежде чем идти ко мне?

– О чем ты? Конечно!

И тут же они оба почти автоматически тронулись с места, заспешив в сторону дома Куинлана, который располагался на другой стороне холма. На ходу они не обменялись ни единым словом, и всё же при этом шагали всё быстрее и быстрее.

Всё дело в ночи, пытался убедить себя Холланд, ведь ночь может вселить страх даже в самого несуеверного, трезвомыслящего и лишенного воображения человека, а уж у них-то для страха были вполне веские причины, ведь тот опыт, который они разделили со своими сыновьями, можно было назвать, мягко говоря, необычным.

На первом этаже дома горел свет, и он становился тем ярче, чем ближе они подходили. Они уже почти дошли, когда Куинлан принялся звать сына:

– Эдди! Эдди, приятель! Ты здесь? Это папа!

И со стороны темной громады здания, высившейся на их пути, сквозь ночь до них донесся ответный мальчишеский голос:

– Папа, это ты? Ты ходил на луг, чтобы поговорить с ним?

Вопрос не требовал ответа. Почти одновременно торопливые шаги обоих мужчин замедлились. Кризис, про который они не говорили вслух, но оба отчетливо ощутили, миновал. Куинлан повернулся лицом к доктору.

– Спасибо, Док. Спасибо, что пошел со мной.

В темноте мужчины пожали руки. И рукопожатие вышло очень искренним. А затем разошлись, направившись каждый в свою сторону: Куинлан – к своему дому, а доктор Холланд — обратно через ночной луг.

Засидевшись до поздней ночи, Холланд размышлял о цепи тех событий, которые теперь уже нельзя было считать обычной игрой воображения одного или двух человек. Куинлан был его полной противоположностью, его антитезой, и ко всему прочему одним из самых честных и добросердечных людей, которых он только знал. Поэтому доктор полностью отбросил возможность розыгрыша. Даже если не брать во внимание прочие возражения, главным оставалось то, что вряд ли кому-то пришло в голову шутить подобным образом над помощником шерифа. Нет, они действительно видели что-то… или, вернее, кого-то. Кого-то, кто, судя по одежде и внешнему виду, выглядел как человек или был им прежде.

Ситуации, когда живого человека ошибочно принимали за мертвого, в медицинской практике встречались, и Холланд о них знал. Кроме того, существовали болезни, которые по всем признакам были почти неотличимы от смерти. Например, кататония. И все же, хоть доктор и пытался найти происходящему какое-то логичное объяснение и прикрыть рациональными доводами явные слабые места сложившейся ситуации, как профессионал он был более чем уверен, что существо, которое Джейми так метко прозвал мистером Кротом, не принадлежало к миру живых.

Как бы он хотел, чтобы рядом с ним сейчас была Хелен. Потому что она не только умела отлично слушать – а доктор очень нуждался в том, чтобы изложить кому-то свои мысли и предположения, – но и обладала талантом делать весьма разумные замечания. Ночные насекомые уже затихли за окном, а на востоке занимался рассвет, когда Холланд отправился в свою комнату спать.

Чтобы объяснить Джейми, почему он больше не может ходить на луг, доктору пришлось сочинить историю о прятавшихся там индейцах.

Мальчик встретил его слова взглядом, в котором, как подумал Холланд, скрывалось гораздо больше мудрости, чем можно было ожидать от ребенка его лет.

Шесть, пять, четыре, и, наконец, – три дня… До возвращения Хелен оставалось все меньше времени, и в круговерти повседневных забот Холланд был этому несказанно рад. Он понимал, что для того, чтобы держать сына взаперти, требовалась причина более весомая, чем какие-то выдуманные индейцы, а между тем все доказательства того, что мальчику угрожает какая-либо опасность, существовали по большей части в голове самого доктора.

Шли дни, и он всё больше чувствовал себя виноватым. Каждый раз, выводя свою машину из гаража, чтобы отправиться на очередной вызов или по другим делам и оставляя Джейми дома одного, он испытывал чувство неприятной неловкости. И это начинало его раздражать.

Вместе с тем чем больше проходило времени, тем сильнее крепла в докторе надежда, а вернее – он уже почти не сомневался, что то существо, которое, как крот, перебиралось под землей от одного места к другому, вернулось туда, откуда пришло, или вовсе, затаившись в какой-нибудь темной расщелине, навсегда сгинуло в недрах земли.

Как-то, выбравшись в один из дней в деревню, доктор встретил там Куинлана. Настроение у обоих мужчин было приподнятое.

Лишь переглянувшись, они поняли друг друга без слов. «Мы давно не говорили об этом, а значит, ни ты, ни я не видели этой штуки» – вот что это значило. И, вполне довольные этим фактом, они разошлись, каждый в свою сторону.

Ночью, накануне того радостного дня, когда Хелен наконец должна была вернуться домой, у Холланда зазвонил телефон. Джейми был наверху и уже спал в своей комнате, а доктор вернулся после того, как отвез Аманду домой, попросив ее завтра прийти немного попозже, потому что Хелен должна была приехать к ужину и было бы здорово приготовить что-нибудь особенное в честь ее возвращения.

– Привет, Док! – раздался в трубке голос Куинлана. – Эдди снова его видел!

Рука доктора впилась в телефон.

– В роще, за нашим домом. Уверяет, что эта тварь бродила там и говорила с ним. Звала погулять с собой.

Холланд постарался не дать голосу дрогнуть:

– Что нам делать, Эд?

Куинлан заговорил так, словно уже всё продумал:

– Завтра я соберу народ, и мы найдем эту тварь, кем бы или чем бы она ни была. Лично я думаю, это просто какой-то пьяный извращенец.

Хорошо бы, если так, подумал Холланд.

– Нам нужно что-то предпринять, Эд, – решительно заявил доктор. – Ты же понимаешь, мы не должны упустить этого мерзавца!

На этом разговор мужчин был окончен. Вновь охваченный беспокойством, Холланд отправился в библиотеку. За несколько последних дней он нашел время и возможность пообщаться с городскими служащими и изучить газетные вырезки. В их округе не было зарегистрировано ни одного случая исчезновения или каких-либо других происшествий, способных пролить свет на появление этой подземной твари. Но ведь в современном мире нельзя просто взять и исчезнуть или свести счеты с жизнью и не привлечь при этом никакого внимания!

Слышал ли кто-то хоть раз о никем не востребованном трупе? Сколько ни пытался, Холланд не мог отделаться от назойливой мысли, что во всем происходящем есть что-то, что не вписывается в привычные рамки и выпадает из реальности знакомого, будничного мира.

Было начало восьмого утра, когда Холланд услышал, что в переднюю дверь стучат. Но из-за дождя и тумана, затенявших дневной свет, час казался еще более ранним. Джейми как раз заерзал в своей кровати, когда его отец, бормоча что-то себе под нос, зашагал по лестнице вниз.

Едва потянувшись к ручке и собираясь ее повернуть, чтобы открыть дверь, доктор ощутил какое-то дурное предчувствие, сковавшее его руку и отозвавшееся мурашками вдоль спины, словно бы кто-то прикоснулся к ней влажными, холодными пальцами.

Он распахнул дверь, и из утренней хмари навстречу ему шагнул Куинлан. Глаза мужчины были широко распахнуты, лицо покрывали капли дождя, а в руках он держал какой-то сверток. Он протянул сверток Холланду, и тому хватило одного взгляда, чтобы тут же вспомнить о своих профессиональных обязанностях.

– Вот так, Эд. Дай-ка его мне, – мягко произнес доктор, хотя почти сразу же понял, что дело плохо.

Малыш Эдди был весь перепачкан в земле. Размокшая от дождя и превратившаяся в грязь, она набилась ему в глаза, рот и уши. Парнишка умер от удушья, это было очевидно. Вот только его убили не жестокие руки, сомкнувшиеся на маленькой шейке, а земля, в которой его заживо погребли.

Холланд вспомнил вчерашние слова Куинлана, прозвучавшие во время их телефонного разговора, и то, что говорил ему собственный сын в тот день, когда он последний раз видел эту тварь. Мистер Крот приглашал его прогуляться внизу, разве не это он сказал?

Пока Холланд размышлял, Куинлан принялся за рассказ. Он говорил отрывисто, прилагая всю свою недюжинную силу воли, чтобы не согнуться и не сломаться по гнетом обрушившейся на него огромной трагедии.

– Я уверен, что вчера вечером, когда мы говорили по телефону, парнишка был в своей постели. Но ночью или ранним утром он, похоже, выскользнул из дома – одному лишь Богу известно зачем. Однако мне кажется, что этот дьявол обладает какой-то особой силой, позволяющей ему очаровывать детей. Ты знаешь, обычно я встаю рано, и этим утром, обойдя весь дом, Эдди я нигде не нашел. Тогда я вышел на улицу и неподалеку от дома увидел одну из этих ям… Она была точь-в-точь такой же, как мы видели раньше. И там были следы малыша Эдди, которые вели прямо к этой яме и словно бы уходили внутрь… Я тут же схватил лопату и принялся копать так быстро, как не копал никто и никогда. И когда я спустился в эту яму, то нашел Эдди… вот таким… Безмолвным и бездыханным.

Всхлипывая, Куинлан опустился в кресло и, обхватив лицо большими, сильными руками, задрожал всем телом, как испуганный ребенок.

– Эд, – произнес доктор с сочувствием, – пойдем со мной в кабинет.

С телом Эдди на руках Холланд пошел впереди, а Куинлан понуро побрел за ним следом. Джейми был впечатлительным ребенком. И доктор не видел необходимости в том, чтобы он случайно стал свидетелем этой сцены в прихожей. К тому же самому Эду тоже требовалась медицинская помощь.

Доктор осторожно уложил Эдди на смотровой стол и, вооружившись стетоскопом, подтвердил то, в чем уже и так не сомневался: в испачканном грязью маленьком тельце не осталось ни единого проблеска жизни. Смешав в стакане, он протянул несчастному отцу сильнодействующее успокоительное.

– Док, он ведь умер, верно?

– Боюсь, что так, Эд. Все это просто ужасно… кошмарно. И я понимаю: что бы я сейчас ни сказал, это не сделает твое горе меньше.

Какое-то время Куинлан сидел молча, вращая в могучей руке стакан с успокоительным. Потом залпом проглотил лекарство и поднялся.

– Что ж, Док… спасибо. Я заберу Эдди, если ты не возражаешь. Я отнесу его домой, а потом отвезу к гробовщику. Нужно поторопиться. Потому что я хочу как можно скорее добраться до этого подземного дьявола! Я соберу людей и пойду за ним! Присоединишься к нам, Док?

– Конечно, Эд. Я зайду к тебе чуть позже.

– У тебя есть топор, Док? Прихвати его с собой! – Зубы помощника шерифа обнажились в оскале. – Сегодня мы достанем этого ублюдка!

– Эд, может, мне поехать с тобой?.. Или самому отвезти малыша Эдди в город?

Куинлан отрицательно помотал головой.

– Что сделано, то сделано, Док. Теперь мы должны разобраться с тем, кто это совершил!

Вновь заключив сына в объятья, он вышел из дома, и когда свет разгорающегося утра осветил жесткие черты его лица, отчаянье, боль и скорбь, запечатленные на нем, словно бы немного смягчились

Слегка успокоившись, Холланд отправился к Джейми.

– Папочка, зачем приходил мистер Куинлан? – спросил мальчик.

– У него очень серьезная проблема, сынок, – осторожно ответил доктор. – И он приходил, чтобы посоветоваться. Что ты скажешь насчет того, чтобы прокатиться со мной в город и забрать Аманду?

За время их поездки тучи разошлись, и выглянувшее солнце высушило и обогрело влажную землю. Холланд управлял автомобилем машинально, в каком-то оцепенении. Когда Аманда поздоровалась с ним, он механически отозвался на ее приветствие. Говорить было не о чем, по крайней мере – сейчас, и весь обратный путь сын смотрел на него с любопытством.

Вот оно, одно из проклятий воображения. Аманда была старой, она отлично готовила торты и пирожки с яблоками, готова была служить им верой и правдой и любила как родных, и все-таки она была слишком старой, чтобы понять, если Холланд, например, сказал бы: «Послушай, Аманда. В нашей округе происходят страшные вещи. Какой-то человек… мертвец… бродит по окрестностям, и только что он убил маленького мальчика. Нам нужно быть осторожными, потому что мы не знаем, откуда может прийти опасность. И даже если ничего не случится, положение всё равно скверное».

Он не мог сказать ей ничего подобного, а если бы всё же и решился, то точно не при сыне.

Когда они вернулись в дом Холландов, Аманда сразу же заметила, что доктор ничего не приготовил на завтрак. Она настояла, чтобы сделать это самой. Но Холланд лишь слегка поклевал еду. Вскоре, как и обещал, он должен был идти к Куинлану. Другие мужчины уже собирались там, чтобы выполнить свою мрачную работу.

Доктор пил кофе, а Джейми – свое молоко, когда мальчик сказал ему:

– Скоро я пойду к Эдди, папочка. Сегодня мы с ним будем запускать нового воздушного змея!

Альберт Холланд сглотнул подступивший к горлу ком.

– Нет, Джейми, не сегодня.

– Но почему, папочка?..

Что он мог ему ответить? Что мог ответить? Уж точно не: «Джейми, мне нужно тебе кое-что сказать… Аманда слишком стара, а ты слишком мал, чтобы понять всё это, но факт в том, что Эдди… мертв! Покойник затащил его в яму и задушил там, на том самом лугу, где вы столько раз играли… Куда собирались пойти сегодня, чтобы запускать воздушного змея! Он мертв, Джейми. Так что ты не найдешь его дома».

Как он мог сказать такое? Что мог ответить? А между тем Джейми продолжал удивленно смотреть на доктора, и в его глазах читался немой вопрос.

– Но, папочка, мы собирались…

Цепкий ум мальчика продолжал искать причины молчания отца.

– Эдди заболел?

(Истинный сын врача).

– Так вот что! – все больше убеждаясь в своей правоте, произнес мальчик. – У него корь!

Нет, Джейми, корью он болел прошлой зимой, а ею не болеют дважды, но ты до сих пор помнишь, как мы с Хелен не пускали тебя из-за этого играть с Эдди. Нет, Джейми, на этот раз это кое-что похуже… гораздо страшнее, чем обычная корь.

– У него что-то заразное, папочка? Корь?

– Нет.

Нет, Джейми, это не корь и этим нельзя заразиться. Или все-таки можно? И именно поэтому я не могу признаться тебе, насколько сильно напуган. И именно поэтому сейчас я пойду в дровяник, возьму топор и отправлюсь к Куинлану, чтобы присоединиться к остальным.

Но все это осталось лишь в мыслях Холланда. На самом же деле он сказал:

– Нет, Джейми, сегодня ты никуда не пойдешь. Найди, чем занять себя дома. И не вздумай меня ослушаться. Я скажу Аманде, чтобы она не спускала с тебя глаз, слышишь меня?

Сжимая в руке топор, Альберт Холланд шагал к дому Куинлана. Миновав каменную стену, он вышел на луг и направился к склону холма. На небе появилось солнце, и всё вокруг дышало мягкостью и покоем разгара лета. Краски сочной зелени успокаивали взгляд и отгоняли тяжелые мысли. И казалось совершенно невероятным, чтобы что-то плохое могло произойти под этим голубым небом и ярким солнцем, здесь, среди этих зеленых полей.

Но вот он прошел чуть дальше и увидел небольшие группки людей, собравшиеся перед домом Куинлана. Мужчины были разного роста и сложения. У многих в руках поблескивали стволы оружия. Подходя ближе, он начал узнавать собравшихся: продавец из аптеки, помощник начальника почты, парни из добровольной пожарной бригады… Они кивали ему, а он кивал в ответ. Всех их собрало здесь одно общее дело, и дело это было не самым веселым.

Некоторое время мужчины обсуждали дальнейшие действия, а затем длинной цепью выдвинулись в поле. Вооруженные дубинками, топорами и ружьями, они продвигались вперед, тут и там безжалостно вонзая в землю лопаты, словно это сама земля была виновницей ужасного преступления.

Переполненный какой-то мрачной энергией, Куинлан был буквально повсюду.

Проходили часы, и, переходя ручьи и прорубаясь сквозь заросли, мужчины всё дальше углублялись в своих поисках. Они проверили и разворошили лопатами все известные Куинлану и Холланду ямы. День уже перевалил за середину. Солнце медленно клонилось к гряде холмов на западе, и, взглянув на часы, Холланд понял, что, если он хочет успеть подготовиться к встрече Хелен, ему пора возвращаться домой.

Ходьба и поиски понемногу начали утомлять людей, а вместе с усталостью пришло и ощущение тщетности их затеи. Чего они добились? Что могли сделать? Что получили, бесконечно вгрызаясь лопатами в землю то в одном, то в другом месте, словно бы ожидая, что нечто выскочит из-под нее и воскликнет: «Вот он я!»?

Часть мужчин вернулись в дом, где жены уже ждали их с горячим кофе. Оставив топор у Куинлана, Холланд пошел к себе. Он не сомневался, что рано или поздно они найдут эту тварь – чем бы она ни была. И еще холодным умом профессионала отметил, что это даже хорошо, что в такой тяжелый момент Эд с головой ушел в организацию поисков.

Добравшись до дома, он вошел внутрь и громко захлопнул за собой дверь. На кухне шумела Аманда. Она готовила «что-то особенное» к приезду Хелен.

– Где Джейми? – громко спросил доктор.

Аманда была немного глуховата, поэтому с ней приходилось говорить громче.

– Где-то здесь, играет в свои ковбойские игры, – ответила она, описав рукой в воздухе неправильный круг. – Доктор Альберт, – она всегда звала его так, – доктор Альберт, вы ужасно выглядите. Чем вы занимались?

Холланд оглядел себя. Пять или шесть часов блужданий по зарослям и высматривания грязных ям на полях заметно его потрепали. Нужно было привести себя в порядок. Доктор выглянул в окно кухни.

– Так где, вы говорите, Джейми?

– Где-то здесь, – повторила Аманда. – Я видела его не так давно. Не больше часа назад. К нему приходил этот его друг, мистер Кто-то-там.

Холланд застыл на месте.

– Мистер… мистер Крот? – Его голос прозвучал громче необходимого.

– Верно! Звучит как название животного. Странно, не правда ли, доктор Альберт? Джейми сказал, он позвал его погулять внизу. Наверное, он имел в виду луг. Доктор Альберт?

Но Холланд, бросившись из кухни прочь, уже выскочил за дверь, судорожно оглядываясь по сторонам и чувствуя, как жестокая холодная рука сжимает его трепыхающееся сердце.

Дом, лужайка и стена остались позади, и вот в роще, с другой стороны от луга, он обнаружил яму, точно такую же, какую видел уже не раз.

Жалея, что не взял с собой инструмент, он принялся разгребать яму руками. Холланд зачерпывал и откидывал землю так быстро, как только мог. Сначала в одном, а потом в другом месте показался краешек ткани, и наконец доктор вытащил всю вещь целиком. Это была детская ковбойская шляпа… детская ковбойская шляпа от костюмчика Джейми!

Доктор удвоил усилия, опустившись на четвереньки и разрывая землю ногтями, пока не наткнулся на то, что искал. Отряхнув налипшую землю, он положил свою находку на край вырытой им ямы… и она выглядела точь-в-точь как содержимое того свертка, который этим утром принес к нему Куинлан, столь же безмолвная и безжизненная.

Взревев, как животное, Холланд с животным же упорством продолжил копать, снова и снова загребая и раскидывая землю, потому что он знал, что должен закончить начатое. Должен остановить эту тварь. Старики, которые забыли, как мечтать, и перестали уже во что бы то ни было верить, как Аманда, и дети, которые верили всему, как Джейми, – сами того не подозревая, именно они стали причиной всего этого.

Доктор зарывался в землю все глубже и глубже. И прошло, должно быть, несколько часов, когда, обеспокоившись его долгим отсутствием, Аманда отправилась на поиски и услышала доносившиеся из рощи звуки. Она позвала собравшихся у Куинлана мужчин, и они нашли его там, в вырытой им невероятно глубокой яме, с перепачканным в грязи телом сына, лежащим сверху.

Эд Куинлан сам вытащил Холланда из ямы, и позже, вместе с Хелен, к этому времени уже вернувшейся домой, они вместе попытались успокоить доктора и привести его в чувство. При этом потрясение самой Хелен от ужасной трагедии, постигшей их семью, было лишь немногим больше, чем потрясение от того пугающего состояния, в котором она застала своего мужа.

Потому что Холланд больше не был ни ученым, ни врачом, а превратился в вопящее и плачущее существо, со ртом, набитым землей, которая вылетала наружу при каждом его слове. Было решено послать в окружной центр за другим доктором, но ехать туда было далеко, и пока другой доктор добирался, Холланд снова и снова повторял, что не нужно было вытаскивать его из земли, потому что он дважды, трижды, много раз догонял мистера Крота. Хватал его то за руку, то за ногу, или за что придется, но тот каждый раз выворачивался, как скользкий дождевой червяк.

Да, а еще тварь на него смотрела!

– Он говорил и двигался, – снова и снова повторял Холланд.

Иногда, охваченный терзавшим его ужасом, он кричал так громко, что распугивал птиц на улице. И даже несчастная, наполовину глухая старушка Аманда, оставшаяся в дальней части дома, с ее добрым, вымокшим насквозь от слез лицом и неистребимым желанием чем-нибудь помочь, была вынуждена прижимать свои иссохшие руки к ушам, чтобы укрыться от этих кошмарных звуков.

Но крики Альберта Холланда долетали недостаточно далеко, потому что позже, совсем немногим позже, по зеленой, остывающей к вечеру траве бежала белокурая малышка по имени Дженис – ребенок, верящий в сказки, чудеса, и всему на свете, – бежала и несла с собой один огромный секрет.

– Папочка! Мамочка! – кричала она на бегу. – Угадайте! Угадайте, что я нашла!