Только хорошие индейцы / The Only Good Indians (роман)
Автор: Стивен Грэм Джонс
Жанр: мистика, триллер
Издательство: Inspiria
Серия: Universum. Дом монстров
Год издания: 2020
Перевод: Н. Ибрагимова
Похожие произведения:
Чтобы не будить ложные надежды, начнем с недостатков. Роман читается тяжело — не в последнюю очередь потому, что Стивен Грэм Джонс использует неудобоваримую манеру повествования в настоящем времени. Львиная доля текста состоит из непривычных для художественного слога конструкций, фразы порой выстроены небрежно, нередки абзацы, конец которых не связан с началом, а если и связан, то какими-то глубоко личными ассоциациями персонажей, к расшифровке которых автор и не думает давать ключи.
Отчасти за сложность восприятия, вероятно, следует «поблагодарить» переводчика, вопросы к которому начинаются уже с заглавия. На английском оно выглядит «The only good Indians». «Только хорошие индейцы» были бы «only the good Indians». «The only» — это «единственный», и на самом деле роман называется «Единственные хорошие индейцы», это часть известного циничного изречения американского военачальника Филипа Шеридана: «Хороший индеец — мертвый индеец». Сама эта фраза, кстати, даже всплывает в тексте — в виде «кричалки», которую ожидает услышать от зрителей баскетбольного матча Денора, дочь одного из героев…
К слову, еще одна серьезная претензия: у книги нет главного героя! Стоит привыкнуть к персонажу, как он вдруг сменяется другим, тот следующим… Это, конечно, оправдано сюжетными поворотами, но восприятие отнюдь не облегчает.
В общем, роман заслуженно собрал ворох негативных отзывов у российской читающей публики. Его ругали за рыхлый сюжет, отсутствие саспенса, невнятность мистической линии, неприятных персонажей, даже нехватку «индейскости» в атмосфере.
Вот только перед нами не роман ужасов в том виде, в каком мы привыкли его воспринимать. Не искусственное нагнетание пресловутого саспенса в противоборстве человека и чудовища. Книга рассказывает о другом, хотя и построена на банальной схеме потустороннего возмездия.
Завязка относится к временам юности героев. Четверо тинейджеров из резервации, которые, конечно, считали себя очень хорошими индейцами (дерзкими, ловкими и удачливыми), отправились на браконьерскую охоту и подчистую истребили стадо оленей-вапити. Одна из самок была беременна и очень не хотела умирать. Ее жажда жизни и мщения оказалась настолько велика, что спустя годы за четырьмя уже взрослыми и не очень хорошими индейцами приходит Женщина с Головой Вапити.
И тут поклонников хоррора подстерегает самый неприятный сюрприз. Как должны развиваться события в традиционном сюжете о мстящем духе? Верно, костяк составляют сведения из мифологии. Героям надлежит отыскать старого индейца, который припомнит полузабытую легенду, объяснит механизм проклятия, характер противника, даст рецепт победы. Потом автор вволю поиграет на нервах читателя, ведь в его власти решить, кто из героев сумеет воспользоваться рецептом, а кто нет.
Над чем не властен автор, так это над отступлением от схемы.
Грэм Джонс — отступил.
Хотя жестокость мстительного духа описана во всей красе, не стоит ждать увлекательных перипетий борьбы. Героям долгое время будет невдомек, что происходит, и нам придется читать не о том, как они противостоят проклятию, а о том, как нелепо и неловко живут в резервации и за ее пределами. Мифология, правда, будет — не то чтобы забытая, а просто никому не нужная. На Улицу Смертников — район, где доживают свое старики — один из ведущих персонажей придет, но не за ответом на сокровенные вопросы, а чтобы стащить у отца ружье.
Центральным событием станет эпизод, в котором двое повзрослевших друзей устраивают потельню для подростка Натана, сына индейца-шерифа. Потение — это ритуал очищения, нечто сродни русской бане. Как в песне Высоцкого: «Не стремись раньше времени к душу, не равняй с очищеньем мытье. Надо выпороть веником душу, нужно выпарить смрад из нее». Вот только «выпарить смрад» не получится. Никого не спасет священный обряд, который сами носители традиции превращают в фарс. А фарсом здесь отдает все: и тряпье, из которого делают потельню, и лопата для навоза, которая чуть не стала лопатой для подачи жара, и плата за вход, а главное — отношение к обряду самих индейцев, которые давно в него не верят и исполняют просто потому, что ничего другого делать не умеют и не хотят.
Ужас романа — не в схеме хоррора, а в беспросветном бытии людей, потерявших этническую идентификацию. Коренных американцев — утративших корни, но американцами так и не ставших. Никто из них, впрочем, не задумывается об этом, не вспоминает Индейские войны, истребление бизонов, «огненную воду» и прочие прелести, сопровождавшие колонизацию континента. Они просто бесцельно существуют, неловкие, немного туповатые, ни к чему не стремящиеся, нищие и обмельчавшие духом. Где-то на краю повествования всплывают фрагменты старины, из которой дошли полинявшие легенды. Тогда индейцы совершали деяния — не зря упомянут «спиральный» календарь, где каждый год обозначался самым значимым событием. Теперь деяний нет, единственной вехой для героев остается браконьерская бойня, а другие годы им нечем обозначить в памяти. Характерно, что двое из них, покинувшие резервацию, мысленно фиксируют происходящее с ними в виде заголовков из несуществующей газеты. Даже первая фраза романа выглядит так: «Заголовок заметки о Ричарде Боссе Рибсе был бы таким: “ИНДЕЕЦ УБИТ ВО ВРЕМЯ СТЫЧКИ ВОЗЛЕ БАРА”».
Это Рибс, который хочет «вырваться» и уезжает из резервации (кстати, с украденными у родственников ружьями — на новом месте нужны будут деньги). Ставим «вырваться» в кавычки, потому что насильно никто никого не удерживает. Уехать мешают рутина и привычки. И, пожалуй, смутное ощущение, что на новом месте все останется по-прежнему. Так происходит с Льюисом, который «вырвался» вполне удачно — его вывела любовь к белой девушке. Но контакт с внешним миром он так и не налаживает. Словно остается в резервации, превращая в ее кусочек новый дом. Жизнь течет мимо, а он старается быть хорошим мужем и отгораживается от всего окружающего в доме, в котором не может справиться даже с электрической лампочкой, и забывается за чтением крайне нелепой серии фэнтезийной макулатуры. Словно заменяет мифологию предков на бульварное чтиво, и когда к нему приближается Женщина с Головой Вапити, пытается осмыслить таинственные происшествия не через легенды, а через бредовые, высосанные из пальца приключения литературного персонажа.
Льюис так и не становится хорошим мужем. А быть хорошим индейцем он никогда не умел. Как, впрочем, и его друзья. Времена хороших индейцев прошли — настали времена мертвых индейцев…
Нет сомнений, что автор сгущает краски, вываливая на читателя мегатонны «чернухи». Но, думается, он знает, о чем говорит. Ведь Грэм Джонс и сам коренной американец из племени черноногих, ворвавшийся в современную американскую литературу, где его ценят не за приверженность жанровым схемам, а за попытки поднять жанровое чтиво до уровня глубокой литературы. Его причисляют к сторонникам течения, которое возникло как реакция на цинизм постмодерна. Постмодерн заигрался с отрицанием, и теперь поднимают голову авторы, которые жаждут восстановить исполненную смысла вселенную.
И потому роман не полностью отдан «чернухе». Легенды воскреснут ближе к финалу, когда на сцену выйдут подростки: Натан, тот самый юнец, которого пытались излечить от наркомании в потельне, и уже упомянутая Денора. Они — уже неплохие индейцы. Потому что быть хорошим индейцем, конечно, не значит носить перья и камлать у костра. Это просто значит жить по-настоящему. Взявшись за что-то, делать не по привычке, не в насмешку, не вполсилы. Даже если речь идет об игре в баскетбол, которую, если верить Грэму Джонсу, обожают индейцы. Но если для остальных персонажей игра служит очередным способом бегства от действительности, то для Деноры она — часть действительности. Ее игра с Женщиной с Головой Вапити и скачка полумертвого Натана становятся по-настоящему сильными фрагментами романа.
Только у молодых есть шанс одолеть проклятие — не рецептами, сорванными с уст умудренных старцев, а силой молодого искреннего сердца. Не случайно в финале автор уже сам рассказывает о подростках так, как могли бы рассказать настоящие индейцы прошлого, вписывая их поступки в воображаемый «спиральный календарь», как Рибс и Льюис «вписывали» свои злоключения в заголовки воображаемой газеты. Ведь даже проигрыш и смерть могут стать деяниями, достойными памяти, если приняты с гордо поднятой головой, на пределе напряжения сил…
Так художественная ткань романа к концу разглаживается, образы выстраиваются в систему, и, оглядываясь на прочитанное, начинаешь воспринимать этот тягучий и неловкий текст по-новому. Так что перед нами довольно своеобразная книга — плохая, пока ее читаешь, и хорошая, когда ее вспоминаешь. В общем и целом — вполне заслуживающая труда, которого требует чтение.
Комментариев: 0 RSS