Иллюстрация: Enniya Voskutc

— Просрали катку! — Кирилл снял наушники, на мониторе компьютера дымился подбитый танк.

— Ты курсовик сделал? Ночь на дворе! — Тонкий девчачий голосок, прозвеневший внутри головы, заставил Кирилла вздрогнуть.

— Отстань, Коть! — Он посмотрел на фото, стоявшее возле колонки.

— Родители, между прочим, деньги платят. И за квартиру, и за учебу.

— Я сдамся в психушку, меня вылечат, и ты замолчишь!

— Ты всегда так говоришь, — судя по тону, Катена улыбалась.

— Приснишься мне? — Кирилл зевнул. — Поболтаем…

— Сначала курсовик!

Младшая сестра заговорила с ним восемь лет назад, в две тысячи шестом. Десятилетний Кирилл шагал домой, размахивая купленным CD с пятой частью «Героев меча и магии». Ради этой игрушки он умудрился закончить четверть без троек.

— Я посмотрю, как ты играешь? — Голосок звучал удивительно четко, словно Катена подкралась сзади.

Кирилл резко обернулся: у супермаркета судачили бабки, какой-то мужик нес пакет к машине. «Баночка треснула…» — пробормотал он.

С того вечера Кирилл часто слышал Катену: сестренка напоминала о немытой посуде; хихикала, если он говорил нехорошие слова. Кирилл ни с кем не делился своим секретом, справедливо опасаясь психушки. Родители говорили, что Катя на облаках. Но Кирилл не маленький, он был на похоронах и видел, как гробик зарыли в землю.

Шли годы, Кирилл вытянулся и раздался в плечах, но Катена оставалась все той же белобрысенькой семилетней худышкой. Изредка она приходила во снах, присаживалась на краешек дивана, и Кирилл делился своими переживаниями.

— Ты стала ангелом? — спросил он однажды.

Катена с улыбкой пожала плечами, а потом сказала, посерьезнев:

—Тут есть другие.

— Кто?

— Не отпирай им, — загадочно ответила сестра.

В две тысячи четырнадцатом, собирая вещи, необходимые для студенческой жизни, Кирилл первым делом положил в сумку фотографию Катены в небольшой застекленной рамке. Гуляя по историческому центру Петербурга, новоиспеченный первокурсник улыбался восторженным охам и ахам, слышимым ему одному.

Катена любила наблюдать игровые баталии, подсказывала, как решить квесты, но в этот декабрьский вечер навязчиво бубнила о последней несделанной курсовой работе.

Кирилл подмигнул фотокарточке и стал гуглить источники по римскому праву. Ближе к полуночи он родил нечто подходящее по объему. Глаза слипались, Кирилл выключил машину и решил встать пораньше, проверить написанное. Сестра навестила его во сне, но не так, как он ожидал.

…Березовые поленья потрескивают в костре, раскаленный воздух колышется, заставляя деревья подрагивать в такт хиту, играющему из мобильной колонки. От пламени веет жаром, и маленький Кирилл щурится.

С озера доносится плеск, солнечные блики, играющие на поверхности, режут глаз; папа льет дяде Коле на руки воду из пластиковой бутылки. Дядя Коля вытирает ладони, насаживает мясо на шампур.

— А вот и Томка! — Дядя Коля бросает в рот колечко маринованного лука.

Кирилл оборачивается и видит маму с пакетом грибов, идущую от березняка.

— А где Катена? — Папа ворошит угли.

— Так она к вам пошла, — на лице мамы смятение, — вперед меня побежала…

Рука дяди Коли застывает на середине шампура, с розоватых кусочков мяса капает, музыка орет непростительно громко. На щеке папы комар набухает красным, папа хлопает ладонью, размазывая рубиновую кляксу. Мама выключает музыку, зовет дочь.

Взрослые аукают, а Кирилл глядит на воду, держа ладонь над бровями. Там, недалеко от берега, в редких зарослях камыша, запуталась прибитая течением яркая косынка.

Кирилл срывается с места, босые ступни скользят по траве, глаза застилают слезы. Чьи-то сильные руки хватают его сзади, отрывают от земли.

— Не смотри… — Папа жарко дышит в ухо. — Не смотри, сынок!

Сквозь мокрую пелену Кирилл видит, как на поверхности воды среди камышей покачивается нечто. Он вырывается, поворачивается спиной к берегу, смотрит на расстеленный плед. Там, возле нехитрой снеди, лежит резиновый круг с утиной головой. Кирилл обещал научить сестренку плавать, но пигалица не усидела и сама вошла в воду…

Кирилл пробудился и понял, что плачет.

— Зачем ты это сделала? — прошептал он, глядя на очертания стола в углу комнаты.

Ночь отозвалась пьяным криком с улицы и чем-то еще.

Он прислушался. Так и есть: в коридоре поскрипывал пол. «Это просто древняя сталинка», — успокоил себя Кирилл. Из угла, в котором стоял компьютер, раздались частые сухие щелчки, словно кто-то печатал на клавиатуре.

Кирилл заорал, проснувшись по-настоящему. Сходил на кухню, попил, и долго ворочался в темноте, слушая, как тикают старые настенные часы в прихожей.

***

За шторами серело утро. Явившееся во сне прошлое вызывало дискомфорт, как медленный интернет на даче. Сотовый просигналил о Push-уведомлении. Кирилл мазнул пальцем по экрану. В чате висело напоминание старосты группы о том, что курсовую работу по римскому праву надо сдать послезавтра.

Сообщения пестрели новогодними смайликами, шутками, снимками конспектов лекций; Кирилл задержался на аватарке Маши. Одногруппница писала, что выйдет замуж за патриция. Щелчок большого пальца открыл профиль девушки, с фото улыбалась глазастая милаха. В реале она была не столь активна и держалась особнячком.

Кирилл уселся за компьютер проверить вечерние труды и шумно выдохнул сквозь зубы: монитор издевательски светился белизной чистого листа. С фотографии ехидно смотрела Катена. В лукавом прищуре серых глаз читалось: «А я говорила!»

Кирилл кивнул, соглашаясь, открыл браузер, чтобы перейти по вчерашним ссылкам. Под поисковой строкой главной страницы висел рекламный баннер: «Письменные работы для любой кафедры! Быстро и качественно, все тексты уникальны, оплата по факту».

— Зацени! — Он повернул монитор к фото, но голосок в голове промолчал.

Фотография упала на стол. Указательный палец рефлекторно щелкнул по мышке, открывая сайт рекламодателя.

Страничка загрузилась моментально, явив сделанный на коленке сайт. Вверху пестрела зернистая надпись: «Онлайнеры: мы экономим ваше время!»

Кирилл хмыкнул. «Какой бумер это придумал?» Значок антивируса мирно дремал в нижнем углу монитора. Кирилл вернулся на главную, перечитал рекламу. «Значит, оплата по факту?» Он улыбнулся и снова открыл сайт. «У вас есть сутки, ребята!»

Регистрация заняла не больше минуты. В личном кабинете потребовалось ввести наименование дисциплины («Римское право»), вид заказа («Курсовая работа») и срок.

Сотовый пискнул эсэмэской, известившей, что заказ принят, Кирилл добавил сайт в избранное и перешел на ресурс онлайн-файтинга.

Рамка одного из окошек с фигурами бойцов была подсвечена. В прямоугольнике стояла женщина с короткими черными волосами. Перед собой она держала пару коротких мечей.

Заинтригованный Кирилл навел курсор и прочел всплывшую подсказку: «Бета-версия, ограниченный доступ. Попробуйте и оставьте отзыв». Ник у женщины бойца оказался нелепым: «Scientia».

— Что ж, чекнем! — Кирил хрустнул костяшками пальцев, словно сам выходил на ринг.

Поединок завершился быстро: бета проиграла все три раунда, после чего эффектно лишилась головы. «Ну, такое…» — поморщился Кирилл. До лекций оставалось чуть больше часа, он зевнул и пошел в ванную. По монитору стекала цифровая кровь.

Часть пар Кирилл прогулял: хотелось уйти пораньше и выспаться. Сотовый уведомил о том, что заказу присвоен статус «Исполнен». Мобильная почта доложила о письме. Загадочные онлайнеры прислали вордовский файл и благодарили за сделанный выбор.

Вернувшись домой, Кирилл бегло просмотрел текст курсовой. Разницы в шрифтах и прочих признаков плагиата не обнаружилось. Интернет подтвердил уникальность работы.

— Прикинь? — Кирилл привычно обратился к фотокарточке и лишь сейчас заметил, что она лежит стеклом вниз. — Прости, Коть. — Он поднял фото.

На лице сестры виднелся тонкий кривой шрам.

— Что за… — Кирилл смахнул прилипший волос. — Так, все. Выдыхаем. Что-то с ночи лагает все. Это ты, между прочим. Могла бы по-людски присниться.

Сестра грустно улыбалась.

Вспомнилась глазастая Маша. Как бы к ней подкатить? В итоге не срослось: Маша внезапно уехала и пропадала до начала экзаменов. А когда началась сессия, стало не до подкатов.

***

Первые экзамены были сданы. Кирилл уехал на каникулы в родной городок, казавшийся сонным после северной столицы. Сестренка больше не приходила, и Кирилл почти убедил себя в том, что все выдумал.

Студенческая жизнь шла своим чередом. Юриспруденция давалась легко, Кирилл тратил время на геймерство. Благо родители далеко. Маша ходила грустная и красивая, как опавший кленовый лист, а потом и вовсе пропала. Староста говорил, что она возьмет академку.

Близился конец семестра, Питер сменил грязно-серый пуховик на зеленый плащ. Кирилл шагал по коридору в аудиторию, впереди двое старшекурсников залипали в смартфон. Владелец девайса налетел на девушку, идущую навстречу, сотовый выскользнул из рук.

— Полегче!

— Сам виноват! — огрызнулась Маша.

Второй парень толкнул ее.

Кирилл подскочил к обидчику, замахнулся, но осел на пол, заработав под дых. Горло словно сургучом запечатали, воздуху не хватало. Парни отпустили какую-то шутку и, смеясь, покинули поле боя.

— Ты как? — Маша помогла ему встать.

— Откуда ты взялась… — Кирилл привалился к стене, пытаясь отдышаться.

— Вчера приехала.

— Я скучал, — брякнул Кирилл.

Маша спрятала улыбку.

Маша обреталась в коммуналке на Восстания. Они уединились в комнате и чаевничали. Кирилл рассказал о потере сестры, о том, что не успел научить ее плавать, что раньше она говорила с ним и что, наверное, он сумасшедший. Маша улыбнулась краешком губ.

В конце года у нее погибла подруга, родом из соседнего села, она тоже училась в Петербурге. Подругу звали Светой, она была отличницей, играла на ударных и обожала быструю езду. Мотоцикл Светы угодил под грузовик, ее хоронили в закрытом гробу.

— Мы поссорились накануне. Я положила билеты на клетку, а Димка их погрыз. Представляешь? Так глупо…

Кирилл только сейчас заметил клетку, стоявшую на полке. Внутри деловито работал челюстями большой пятнистый хомяк.

— Какие билеты?

— На «Алису», в «Юбилейный».

— Он слопал билеты на концерт? — Кирилл прыснул.

— Ничего смешного, — вздохнула Маша. — Потом заболела мать. Одно к одному, я уж думала академку брать, но обошлось. — Неожиданно Маша улыбнулась: — А ведь мы два сапога пара!

Кирилл посмотрел удивленно.

— Ты с воображаемой сестрой беседуешь, а мне черти крылья подрежут, Светкина бабка — ворожея, представляешь? В районе ее побаиваются, но ходят многие, когда припечет. Она и мою мать вытащила.

Маша сдула со лба непослушную прядь.

— Ей за девяносто уже, а все сама делает: дрова колет, воду носит с колодца. Светка рассказывала, что баба Настя хотела ей ремесло передать, устала, говорит, жить. Она отказалась, и бабка ее прокляла.

Маша отпила чай.

— Мы когда с похорон шли, она меня отозвала и говорит: оставайся тут, всему научу. В городе черти крылышки тебе обкорнают, порхать не сможешь. И глянула так…

— Ой, камон, ты в это веришь? — Кирилл поднялся, вынул из клетки хомячка и пустил по руке. Зверек споро забрался ему на плечо.

— Не знаю. — Маша сфотографировала Кирилла и Димку на телефон.

Они сидели до вечера. Придя домой, Кирилл понял, что впервые не чувствует себя одиноко после затянувшегося молчания сестры.

***

Маша наверстывала упущенное. Кирилл стал единственным, с кем она проводила редкие свободные минуты. Сестренка не подавала голос, подруга шутила, что Кирилл излечился.

На выходных звонила мама, она перевела деньги, интересовалась учебой, спрашивала, не нашел ли сын девушку. Кирилл отшутился, подумав, что после весенних экзаменов пригласит Машу к родителям.

Часть перевода он потратил на новую видеокарту, но поставить не успел: слег с простудой. Маша бегала в аптеку, варила куриный бульон, сканировала конспекты лекций.

На горизонте маячила сессия, письменные работы горели, Кирилл оклемался и вспомнил про «Онлайнеров». Вошел в личный кабинет с телефона: один заказ, одна оплата. Он точно помнил, что не переводил денег. Баг, наверное.

Кирилл решил снова испытать удачу. Если выгорит, можно все письменные сделать на халяву себе и Маше. Он вбил в поисковике личного кабинета «Теория государства и права», отметил галочкой. Просмотрел список тем, задумался. Трель дверного звонка помешала выбрать, Кирилл отложил телефон. Кто-то непрестанно давил на кнопку.

— Да иду я, иду!

На пороге стоял мужик в комбинезоне с эмблемой управляющей компании. Этажом выше прорвало трубы, работяга искал протечки. Осмотр квартирных батарей, потолков и стен ни к чему не привел. Кирилл расписался в акте, сантехник ушел.

Вернувшись в комнату, он решил посоветоваться с Машей о выборе темы для курсовой, но девушка не взяла трубку. Кирилл пожал плечами и занялся установкой видеокарты: хорошая катка ему не повредит.

***

На форуме геймеров мерцало непрочитанное сообщение в личке. В мессенджере был криповый стикер, изображающий учебник по теории государства и права, стилизованный под «Некрономикон». Кирилл хмыкнул и навел курсор на обложку.

Книга раскрылась. Он прочел содержание, ощущая слабость в паху:

Часть 1. «Доктринальные основы пробуждения мертвых»

Часть 2. «Особенности смертной казни детей»

Часть 3. «Каннибализм как традиция»

В центре монитора появилась надпись «Вы не оформили заказ. Перейдите по ссылке». Кирилл закрыл чат и вытер мокрые ладони о штаны.

«Онлайнеры» оказались вирусом, но почему он дремал так долго? Сколько же информации о нем утекло... Кирилл схватил телефон: мобильный банк доступен, контакты тоже. Он сменил пароли, запустил антивирус, на первый взгляд все работало.

Номер Маши отвечал длинными гудками, аккаунт девушки в социальной сети был размыт и полупрозрачен, лишь измененный статус в профиле сохранил четкость: «ALIENI JURIS». Кирилл сначала вздрогнул и лишь потом осознал почему: так в древнем Риме называли зависимых лиц и рабов.

Полночи он искал вредоносный софт. Компьютер беспрепятственно выходил в интернет, ни один файл не пропал. Сотовый тоже работал штатно, только Маша была недоступна. Кирилл вымотался и лег не раздеваясь.

***

Сестра замерла возле дивана, вместо привычного сарафана она была в худи с логотипом группы «Король и Шут». Волосы растрепаны, в глазах бисеринки слез, рот зашит суровыми нитками. На подбородке запеклась кровь, исколотые синюшные губы опухли, в руке странного вида молоток с крюком на конце ручки.

Девочка ударила себя в область ключицы, влажно хрустнуло, она скорчилась, нити впились в губы. Второй удар пришелся по ребрам.

Катена силилась что-то произнести, разорванные губы висели бахромой, словно кошка прошлась когтями, изо рта раздался громкий дребезжащий звук, и Кирилл проснулся. Кто-то звонил в дверь.

— Как ты? — Маша протянула пакет с продуктами. — Я весь вечер тебе названивала.

— Вирус цепанул… — Кирилл отнес покупки на кухню.

Маша сняла верхнюю одежду и прошла следом, она пошутила про аспирин для винды, но, увидев лицо Кирилла, осеклась.

— Ты… — Кирилл приподнял руку. — Откуда это?

— Мне идет, правда? — Маша игриво повернулась, демонстрируя худи с ухмыляющимся детиной в шутовском колпаке.

***

— Ты псих! — Маша скрестила руки на груди.

Кирилл сидел за кухонным столом. Только что он сбивчиво рассказал об «онлайнерах» и жутковатом пересечении сна с реальностью.

Маша не перебивала, но, когда Кирилл предположил, что ночью сестра хотела о чем-то предупредить их обоих, — вспылила.

— Ты словил вирус! А это, — она провела по животу, — совпадос! Горшок в тренде! Представляешь?

— Наверное… — Кирилл отвел глаза, у его ног похрустывал неразобранный пакет

— Вызывай мастера, если сам не справляешься! — Маша вышла в прихожую. Кирилл привстал, но девушка жестом остановила его. — Мне пора! Позвонишь, как наладишь!

В прихожей лязгнул замок. Кирилл облокотился на стол, что-то коснулось его ступни, он отдернул ногу, глянул вниз. Из пакета выкатилось румяное яблоко.

Маша понимала, что поступила неправильно. Кирилл накрутил себя, можно было все обратить в шутку. Но она испугалась. Ночью ей тоже привиделся кошмар: она бродила по Невскому среди брошенных автомобилей, видела трупы в Фонтанке и безголовую каменную лошадь на Аничковом мосту.

В одной из машин сидела баба Настя, рослая, морщинистая, с пронзительными черными глазами. В руке ворожея держала молоток с крюком.

— Через смерть пройдешь и смертью откупишься! — Удар молотка покрыл лобовое стекло трещинами.

Начался дождь, холодные капли стекали Маше за пазуху, включившиеся дворники размазывали багровые полосы. Маша провела по лицу, на ладони была кровь.

Ее разбудил Димка. Хомяк истерично верещал, мечась по клетке. Маша хотела вытащить его, но зверек вырвался. Его успокоила футболка, наброшенная поверх прутьев. Остаток ночи Маша провела на коммунальной кухне, отчаянно желая, чтобы кто-нибудь из соседей встал пораньше.

Утром она устроила шопинг и поехала к своему парню. Они встречались недолго, но в Маше просыпалось особенное, незнакомое чувство. Рассказ Кирилла шокировал. Маша видела, что он не врет, но оказалась не готова принять правду. Ей нужно было подумать.

Придя к себе, Маша устроилась на диване с ноутбуком. Вбила в поисковике «похожие сны у разных людей». Результат ошеломил: синие ссылки, расположенные одна под другой, были одинаковыми.

«Светлану сожрали живьем. Узнать подробности».

Курсор дрогнул, утягивая в кошмар. Открытая вкладка показывала черно-белую запись, подернутую рябью.

Маша узнала свою комнату. На диване стоял гроб, его крышка откинулась, труп Светы сел и посмотрел на нее. Бледный лоб контрастировал с короткими черными волосами, на шее грубый шов. Губы сгнили, обнажив зубы, в осклизлой мякоти глазниц елозили черви.

Ноутбук моргнул и перезагрузился. В клетке бесновался Димка. Маша приблизилась. Хомяк дергался в луже крови, между прутьев застряли клочки шерстки.

Что-то зашумело, Маша вскрикнула. Спустя секунду она поняла, что это звонит сотовый.

***

Они снова сидели в кухне. Теперь говорила Маша. Новый мобильник лежал возле сахарницы, Кирилл позвонил сразу, как вставил симку. Маша плакала, извинялась, жалела Димку. Кирилл вызвался приехать, но Маша закричала, что не останется здесь.

— У тебя новых приложух не появилось?

— Не знаю. — Маша мотнула головой. — Ноут же остался… там.

— Я про мобилу.

Маша достала сотовый, изучила значки на экране, Кирилл проверил настройки. Ничего необычного.

— Странно. — Кирилл положил руки на плечи Маше. — Дай ключи, я съезжу за ноутом.

Маша обхватила себя руками.

— Мы должны убедиться. И Димку надо… убрать.

— Вдруг ты уйдешь, а он включится? — Маша кивнула в сторону комнаты. — И там снова будет она.

Кирилл нервно хохотнул. Час назад он форматнул винду, превратив компьютер в кирпич.

— Поехали вместе, подождешь во дворе.

Маша благодарно улыбнулась.

***

Ноутбук валялся на диване. Пахло жженым пластиком. Монитор оплавился, словно к нему поднесли зажигалку.

Кирилл осмотрелся, ища, во что бы завернуть хомячка. На полке, возле фотографии покойной Светы, лежал пакет с учебниками. Кирилл выложил книги, взял трупик через футболку, бросил в пакет.

Снимок погибшей он положил в рюкзак, решив, что Маша одобрит. Эта фотография напомнила о чем-то, симпатичная стриженная под мальчика брюнетка стояла на ней с барабанными палочками, но Кириллу было не до размышлений. Пакет он вынес в мусорный контейнер. Маша ждала у парадной.

— Ты ела сегодня?

— Думаешь, я могу?

— Гоу в пекарню, хоть кофе попьем.

Они расположились за столиком у окна. Снаружи пикал светофор, люди спешили по своим делам. Некоторые беседовали по телефонам. За столиком напротив полная женщина набирала что-то на планшете.

— Может, мы сошли с ума? — Маша подула на капучино. — Одновременно?

— Думаю, это какой-то эксперимент. Вирус, порождающий глюки. Как 3D-картинка, только хлеще.

— А Димка?

Кирилл вздохнул.

— И почему все началось именно сейчас? — Маша отодвинула напиток.

— Погоди. — Кирилл вынул старый телефон, подключился к WI-FI. Вошел на сайт «Онлайнер», несколько минут просматривал личный кабинет.

Заказ от 15.12.2014 с зеленой галочкой. Клик по номеру заказа раскрыл подробности.

Дисциплина: «Римское право».

Тема: «Виды договоров».

Дата: 15.12.2014. «Оплата прошла, спасибо». Дата: 15.12.2014. «Заказ исполнен».

Заказ от 18.05.2015 с красной галочкой.

Дата: 18.05.2015. «Заказ не собран». «Оплата не прошла». Код ошибки: «1030+666х1014+1».

Была в этой цепочке какая-то закономерность.

— Сравни статусы. — Кирилл протянул Маше девайс.

Маша склонилась над сотовым:

— Что значит «оплата не прошла»?

— ХЗ. — Кирилл подался вперед. — Я и в прошлый раз не платил!

— А почему заказ не собран?

— Да я тему не выбрал, у нас трубы рванули, сантехник отвлек.

— Хрень какая-то. А можно отменить заказ?

— Такой функции нет.

— Значит, если выбрать тему, то и оплата пройдет?

Кирилл пожал плечами.

— Попробуем?

Кирилл огляделся. Посетители у витрины выбирали сладости, миловидная девушка суетилась у кассы. Смуглолицая уборщица толкала перед собой ведро со шваброй. Никому не было до них дела.

— Не уверен. — Он глотнул остывший американо.

— Но в прошлый раз ведь ничего не случилось?

— Вроде бы… Мне прислали курсовик.

— Погоди. — Маша подняла сотовый, ее губы шевелились, как при зубрежке. — Пятнадцатое декабря… — Она побледнела.

— Что?! — Кирилл с грохотом отодвинул стул и подбежал к ней.

— Тогда Света погибла.

Кирилл опустился на корточки:

— Ой, камон, совпадение!

— Она мне явилась!

Несколько человек повернули головы на крик.

— Тише-тише. — Кирилл приобнял ее. — Заказ же не сделан, я выкину телефон.

— Не поможет… Они уже забрали Димку.

Слово «они» прозвучало зловеще. Кирилл поднялся, взял стул и поставил рядом с Машей.

— Мы выпутаемся. — Он тронул ее за локоть.

— Нет. — Маша помотала головой. — Оплата — это я. Представляешь?! Я!

Кирилл забрал телефон и в сотый раз изучал несделанный заказ. Его смущал код ошибки, он походил не на номер, обозначающий сбой софта, а на математическую задачу.

У Кирилла что-то щелкнуло в голове. Он потянулся за рюкзаком, расстегнул молнию, вынул фотокарточку Светы. Покойная улыбалась, держа перед собой барабанные палочки точь-в-точь как персонаж из бета-версии онлайн-файтинга с каким-то латинским ником держала короткие клинки.

— Твою мать…

Маша встревоженно глянула на него.

— Поверить не могу. — Кирилл показал ей фото и заговорил.

***

Электричка удалялась от города. Кирилл смотрел на мелькавшие за окном столбы и деревья, Маша прикорнула на его плече. С девушкой едва не случилась истерика, когда она услышала про гибель цифровой версии Светы.

Кирилл сам себе не верил, пока Маша не напомнила про закрытый гроб: «Ей голову пришивали!» Маша твердила, что она следующая и что надо к бабе Насте. Баба Настя знает, баба Настя поможет.

Аккуратно, чтобы не потревожить Машу, он достал телефон. Ситуация напоминала ребус. Он попробовал посчитать код ошибки заказа, но калькулятор выдал какое-то заоблачное число.

Тогда Кирилл вбил цифры в поисковик. Первая же ссылка пустила сердце галопом. Пока Маша дремала, Кирилл узнал о числе-палиндроме, открытом американским инженером Харви Дабнером и названном в честь Бельфегора. Одного из семи князей ада, соблазняющего смертных грехом лени. Это число включало сакральные три шестерки, окруженные тринадцатью нулями с обеих сторон.

Разум кричал, что это происки хакеров, но подсознание шептало про реальные смерти. Желание гуглить дальше ушло. Кирилл закрыл глаза и слушал, как перестукивают колеса.

Полустанок встретил их щербатым перроном. Миновав провонявший мочой переход, Кирилл с Машей вышли на широкую тропу, с обеих сторон заросшую лопухами. Тропа вела к магазину, на стоянке которого выстроились несколько машин.

— Вам куда, молодежь? — Из потрепанной «десятки» высунулся мужичок в очках.

— В Деньково, дядь Коль! — Маша потянула Кирилла к машине.

— Машка? — Водитель улыбнулся. — А че не к матери?

— Потом, дядь Коль, потом… — Маша поморщилась. — Мы к бабе Насте.

— Как скажешь!

— Сколько?

— Обижа-аешь! — Он кивнул на заднее сиденье.

Ехали в тишине. Поначалу дядя Коля пытался шутить, выспрашивал, как дела, но отстал, видя неразговорчивость землячки.

— Прибыли! — Дядя Коля остановился у обнесенной высоким забором добротной избы.

— Спасибо. — Игнорируя возражения, Маша положила на переднее сиденье сторублевку. — Пойдем. — Она посмотрела на Кирилла, в ее глазах был испуг.

Во дворе пахло кошеной травой. Земля перед избой была вымощена плиткой, сбоку темнел сарай, под навесом которого ютились поленница и хозяйственный инвентарь. За домом кудахтанье кур перемежалось резкими металлическими звуками.

Машина отъехала, звуки прекратились, из-за угла вышла кряжистая старуха в темном платье и косынке. В одной руке бабка держала косу, в другой — брусок для заточки.

— Явились. — Бабка смерила молодых людей тяжелым взглядом.

— Баб Насть, — Маша выступила вперед, — я Свету видела…

Бабка плюнула ей под ноги, заставив замолчать.

— Раньше слушать надо было! — Она прошла к сараю, поставила косу между лопатой и граблями, положила брусок на поленья. — Все знаю!

Кирилл поежился под колючим взором. Маша всхлипнула.

С Кирилла слетело оцепенение, он чувствовал себя героем песен Горшка.

— Пойдем отсюда. — Он взял Машу за руку.

— Ишь, какой егоза, на плечи-то не давит? Подошел!

Бабка скрылась за домом, было слышно, как переполошились куры.

— Иди! — прошептала Маша.

Кирилл направился за угол, ощущая себя школьником, идущим к директору. Повернув, он столкнулся с бабкой, державшей на руках курицу.

— Загляни! — Бабка махнула головой, указывая на ведро, стоявшее на лавке под зашторенным окном. — Со вчерашнего приготовила.

Кирилл шагнул на ослабевших ногах. Шестое чувство кричало, что еще можно уйти, но он приблизился, облокотился на шершавые доски дома, заглянул.

Вода с мутноватыми разводами отражала краешек неба, остроконечную крышу, настороженное лицо Кирилла и неясную фигуру, сидевшую на его плечах. Кирилл отпрянул.

— Убедилси? — Бабка ухмылялась.

— Что это? — Кирилл провел по затылку, словно паутину снимал.

— Повелитель знаний, через него моя дуреха сгинула, — по лицу бабки пробежала тень, — не послушала старую…

У Кирилла свело желудок. В голове еще были свежи оккультные байки, прочитанные по дороге сюда.

— И… как же…

— Подошел! — Не отпуская курицу, бабка направилась к сараю.

Кирилл подчинился.

— Зайди. Там справа топор.

Кирилл обернулся на Машу, она топталась на плитке у крыльца, теребя полы куртки.

— Мне до вечера тута стоять?

— За… — Кирилл покосился на курицу, пальцы с желтоватой кожей держали птицу за лапы и шею, в этой хватке ощущалась сноровка. — Зачем?

Бабка растянула губы в улыбке, демонстрируя прекрасно сохранившиеся зубы, курица нервно вертела головой.

Кирилл вошел в сарай.

Внутри пахло травами. Света, льющегося из оконца под потолком, хватило, чтобы различить сухие пучки, висящие вдоль стен, и кадку в углу. Топор, как и сказала бабка, стоял у входа под полкой с чугунками и банками.

Кирилл взялся за топорище и тут же шарахнулся в сторону, что-то пролетело перед лицом, раздался глухой звон и короткий писк. Кирилл глянул на пол.

У другого конца полки лежал чугунок, под которым трепыхался раздавленный крысенок. Мордочка в крови, голый хвост конвульсивно подрагивает, из белесого брюшка тянется сизая ниточка кишок. Кирилл выронил топор, зажал рот и бросился вон.

— Что за война?

— Там… — Кирилл вытер с подбородка желчь и разогнулся. — Там это… крысу убило.

Бабка потемнела лицом и взмахнула руками, курица вспорхнула, обдав Кирилла потоком воздуха.

— Тем хуже для тебя! — Бабка вошла в сарай и почти сразу вернулась, держа за хвост раздавленного крысенка.

У Кирилла снова прыгнул желудок, Маша вскрикнула. Бабка бросила тельце на пень для рубки дров, взяла лопату, поворохала. Трупик елозил, как мягкая игрушка, вывернутая наизнанку, пачкая дерево.

Когда пень был изрядно вымазан кровью, бабка швырнула крысеныша в траву, вокруг него тотчас сгрудились пернатые.

Бабка уперлась руками в колени, изучая темные пятна. Куры отщипывали кусочки от внезапного лакомства, тянули и вырывали друг у друга внутренности.

Наконец она разогнулась, посмотрела на Машу:

— Подошла!

Маша подчинилась.

— Допрыгалась?

— Что происходит?! — в голосе Маши звенели слезы.

— Не ори, чай не рожаешь! — Бабка обошла кур, ополоснула руки в пластиковой бочке, стоявшей у теплицы за домом.

— Умойся. — Она кивнула Кириллу.

Нагретая солнцем вода оросила лицо, вернула ясность мысли. Пока Кирилл полоскал рот, бабка усадила Машу на лавку рядом со злополучным ведром и о чем-то негромко с ней заговорила. Кирилл стряхивал капли на траву, когда услышал:

— Что значит вернуться?! У меня сессия!

— Хочешь к дурехе? Уматывай!

Кирилл вытер ладони о джинсы:

— Давайте спокойно поговорим?

— Давайте, — неожиданно легко согласилась бабка. — Подошел! Подсказать, что за водичка? — Ноготь с белыми пятнами постучал по краю ведра. — С Филькиного болота, тут недалече, Машка знает. — Бабка выдержала паузу и добавила, глядя Кириллу в глаза: — И в довесок та, которой покойничка обмывали.

Маша вскочила и уставилась на муть, колыхавшуюся на поверхности.

— Что ты видишь? — не сдержался Кирилл.

Маша развела руками.

— Важно, что видишь ты! Что он те обещал? — Глаза бабки выворачивали душу. — В лотерею выиграть? Или может, ее? — кивок в сторону Маши. — И как девка, хороша? Не прогадал?!

— Объясните же нормально! — Кирилл закатил глаза.

— Курсовая работа, баб Насть, ему обещали помочь с курсовой.

— Он не отстанет. — Бабка опустилась на лавку и покосилась на пень. — Кровь не лжет.

— Кто «он», баб Насть?

— Он древнее, чем эта земля. — Бабка шаркнула по траве. — А человек для него как… — Она глянула на останки крысенка.

— Почему мы? — Кирилл опустился на корточки перед бабкой. — Почему он выбрал нас?

— Он постучал, ты и открыл. Дуреху мою через тебя наказал. Теперь смертушка за тобой ходит. — Бабка посмотрела Кириллу за плечо. — Сегодня крыса, а вдругорядь — человечинка.

Маша прильнула к бабке, глянула вопросительно.

— Не ластись, не кошка! Я те все сказала.

— Баб Насть…

— В дом пошла. К матери вместе сходим, почитай, выучилась. — А ты, — бабка вперилась в Кирилла, — себя в черном теле держи, коль жить хочешь да вон ее не сгубить. От всех отворотись: самая черная работа, самая пресная жизнь. Такова твоя чаша, ни заговоры, ни молитвы не помогут. Хватит духу испить, может, и спасетесь.

— Постойте! У меня была сестра, она помогала мне, то есть… ее дух, она….

— Ты себе родню выбрал. — Бабка глянула исподлобья. — Нынче она о тебе заботится, с уче-ебой помогает.

Ошарашенный Кирилл молчал. Приглушенный сигнал вайбера, раздавшийся из рюкзака, заставил его вздрогнуть. Непослушные пальцы расстегнули молнию. По экрану телефона с вынутой симкой бежали одинаковые Push-уведомления: «Оформите заказ и завершите оплату».

Через плечо заглянула Маша:

— Го-о-осподи-и-и…

— В дом пошла!

Маша уходила, опираясь на стену, как пьяная. Завернув за угол, она расслышала негромкое:

— Им не ты нужон, отступного не давай!

Кирилл что-то спросил, и бабка почти крикнула в ответ:

— Предложат, узнаешь!

Маша поднялась по крыльцу, отворила дверь и переступила порог чужого дома, навсегда отрезая прошлое.

— Дуй по шоссе, там попутку словишь до станции!

Кирилл побрел прочь, чувствуя, как между лопаток сверлит холодный взгляд.

***

За стенами судебно-медицинского морга свирепствовала пандемия. Когда Кирилл снимал очки, шапочку для волос и фартук, заляпанный биоматериалом, то, выходя на улицу, все равно ощущал себя на работе.

Улицы, магазины и парадные мало отличались от прозекторской, где санитары раскладывали на секционных столах кишечные ножницы, реберные пилы и прочий инструментарий, необходимый для копания в мертвецах. Атмосфера морга была повсюду: маски, перчатки, дезинфекция.

Жизнь Кирилла сделала крутой вираж пять лет назад. Институт, родителей, Машу перечеркнуло, словно грубый шов мертвую плоть. Кирилл и сам походил на бальзамированный труп: эмоции вынуты, описаны казенными фразами, утилизированы. Он бросил вуз, порвал с родителями и друзьями, оставшись наедине с невидимой древней тварью.

Кирилл откладывал большую часть зарплаты и раз в год перечислял накопленное в благотворительные фонды. Отпуск тратил на волонтерство. Телефоны приходилось часто менять: они прекрасно ловили интернет даже при отсутствии сети, напоминая владельцу о необходимости совершить оплату.

Катена больше не приходила, но беспокоило не это. Однажды он сходил в церковь на проповедь. Священник рассказывал, как Христос, истекая кровавым потом, молился в Гефсиманском саду и просил пронести чашу испытания мимо него, но был готов исполнить волю Божию.

Слова батюшки открыли смысл сказанного бабой Настей о пресной жизни, черном теле и чаше. «Я смогу, — подумал Кирилл, — я выпью».

Он брел под мелким дождем и размышлял о том, что распятый бородач со строгим ликом безнадежно отстал от конкурентов. Пока его адепты вещали замшелой пастве, конкуренты превращали интернет в филиал ада, наполняя иным смыслом словосочетание «всемирная паутина».

Вскоре потусторонние существа, называющие себя «Онлайнеры», предложили отступное. И снова вспомнилась баба Настя: «Им не ты нужон!»

Кирилл боялся, что не выдержит, лишится рассудка и воплотит сны в реальность. Каждую ночь он приходил на могилу сестры, разбивал надгробие и рыл податливый чернозем, пытаясь добраться до гроба.

***

— Кирюха! — Дверь предсекционной распахнулась. — Принимай.

Кирилл поморщился. Он только что поместил в холодильную камеру бомжа и вымыл руки. До конца смены еще несколько часов, а тут новый клиент. Ну что за ночь…

Кирилл просмотрел документы на труп: женщина, обнаружена в районе Московского вокзала, личность не установлена. Проводив труповозку, он покурил на улице и вернулся к себе. Резать и мыть.

Кирилл орудовал, как портной. Ножницы металлически щелкали, разрезая джинсовую ткань, обнажая бледные худые ноги. Лезвия отражали мертвенный свет дневных ламп, на стене плясала хищная тень.

Тело ворочалось, подчиняясь умелым рукам санитара, конечности глухо постукивали по столу. При жизни девушка была красива. Расквитавшись с одеждой, Кирилл испытал странное беспокойство. Так волнуется человек, не помнящий, запер ли квартиру перед уходом.

За годы работы в морге Кирилл узнал немало о строении человеческого тела. И то, что сейчас лежало перед ним, было необычно.

— Не может быть… — Голос прозвучал хрипло.

Лампы мигнули и загудели.

Кирилл стал поднимать руки и ноги трупа, осматривать локти, колени, ягодицы. Ощупал бока и спину. Пот заливал глаза, стекал под маску, щекоча лицо.

На теле не было характерных пятен, кожа не отливала синюшным оттенком. Кирилл стянул перчатку, прижал пальцы к шее под челюстью покойницы. Ничего. С тем же успехом можно было коснуться поверхности стола.

Он приподнял веко. Зрачок узкий, радужка мутноватая. На ум пришло ведро, в котором он различил нежить у себя на плечах. Эксперты как-то рассуждали о различиях клинической и биологической смертей, но он же не врач!

Заметив что-то боковым зрением, Кирилл повернулся и выронил перчатку. У стены, переливаясь, как большая водяная капля, замерла Катена.

Она была все той же семилетней девочкой. Невысокой, худенькой, изувеченной молотком, которым патологоанатомы вскрывают черепа мертвецов. Кирилл едва не лишился чувств, когда впервые увидал такой молоток в руке судмедэксперта. Распухшие порванные губы девочки стягивали нитки.

Сестренка умоляюще сложила руки, она о чем-то просила. По щекам бежали слезы, на подбородке запеклась кровь.

— Что? Что, Катя? Что?!

Привидение отчаянно замотало головой.

Кирилл опустил глаза, черты лица умершей показались знакомыми.

— Не может быть… — Он снова поднял взор, но увидел лишь свою тень.

Сорвав маску, Кирилл схватил телефон, дрожащими пальцами набрал скорую. Дозвонился с первого гудка: у него всегда была отличная связь.

***

Больничный холл пустовал. Ходячие обитатели стационара изредка наведывались на пост дежурной сестры, дабы разжиться кипятком из кулера. Кирилл поправил сползшие бахилы, глянул на часы. Время приема давно истекло, но звонок судмедэксперта главному врачу решил проблему.

— Все кончилось?

Молоденькая сестра оторвалась от книжки.

Кирилл мотнул головой, показывая, что ничего от нее не хотел.

Вопрос адресовался Катене, но она исчезла так же внезапно, как появилась. Кирилл не сомневался: если бы не сестра, Машу бы не спасли. Врач сказал, что счет шел на минуты.

«От нас отстали, я справился?» — подумал он и снова ничего не услышал. Усталость смежила веки, Кирилл привалился к стене и впервые за несколько лет спал, не видя, как раскапывает могилу сестры.

***

Иномарка с эмблемой местного такси развернулась и тронулась обратно к шоссе, невидимому за тополиной шеренгой. Кирилл уволился, перестал получать навязчивые пуши, купил новый телефон и радовался, когда уходила сеть. Накопленных денег хватало.

— Куда идти? — в голосе Маши звучало странное возбуждение.

«Неужели догадалась?» — подумал Кирилл.

Он сунул руку в карман, проверяя, на месте ли обручальные кольца. Делать предложение на кладбище — та еще экзотика, но не в их случае. Они пошли вдоль чугунных оградок.

Маша похудела, скулы заострились, глаза на изможденном лице казались бездонными. Она вернулась в город после смерти матери и бабы Насти.

Все валилось из рук, и Маша плыла по течению от одного водоворота к другому: подвалы, вписки, трава, колеса; постель как вид заработка. Однажды она села в машину сразу к троим и больше не помнила ничего.

После выписки Маши Кирилл собирался к родителям, с которыми не виделся все это время, но Маша предложила вначале заехать на могилу сестры. Поблагодарить.

Ветра, снегопады и дожди изменили надгробие. Мордашка Катены частично выцвела, в уголке рта темнел небольшой скол.

— Ну… привет, что ли? — У Кирилла свело горло.

Он о многом хотел рассказать, о многом расспросить, и замер, не зная, с чего начать.

Резкая боль в копчике опрокинула на колени. Кирилл оперся на руки, обернулся и различил подошву кроссовки, летящую в лицо. Рот наполнился горячей медью, щека порвалась о коренные зубы, боль от прикушенного языка затуманила мозг.

Он попытался встать. Маша взмахнула рукой, и красная пелена повисла перед взором. Кирилл провел по лицу, машинально определив глубокий порез. Лоскут кожи вместе с бровью свисал со лба, по щеке текло.

— Ты что? — просипел он.

Носок кроссовки ударил в подбородок, Кирилл повалился на бок и выплюнул передние зубы вместе с густой красной струйкой.

— Прости! — Маша опустилась на корточки, помахивая опасной бритвой. — Мне тоже предложили отступное, баба Настя похлопотала. Я ж после смерти моих к ней съехала, науку перенимать. Месяц назад пробила дыру в потолке, отмучилась старая. Она ж все знала, еще когда Светка в Питер намылилась, представляешь? Разложила наши судьбы, как карты. Да что уж теперь...

Кирилл хотел ответить, но месиво на месте рта извергало лишь кровь и слюну. Он вспомнил, как увидел сестру там, в морге, и понял, как страшно ошибся: она не умоляла помочь, она предостерегала.

Маша вынула свой телефон, удовлетворенно хмыкнула и показала экран Кириллу. Он с юности не заходил в социальные сети и не сразу понял, что видит аккаунт любимой.

— Гляди! — Ноготь постучал по статусу: «MANUMISSIO»

Кирилл все понял, разбитые губы тронула горькая усмешка: перед ним было название римского термина, обозначающего отпущение господином раба на волю.

— Помнишь день, когда мы поехали за город? Тебе еще приснилась сестра, одетая так же, как я, а мне — баба Настя?

Кирилл кивнул, орошая кровью растущие на могиле цветы.

— Я тебе не все рассказала. Баба Настя во сне напророчила, что я через смерть пройду и смертью откуплюсь. Она велела запомнить, что тьма всегда исполняет сделки. Проверим? — Маша приподняла голову Кирилла за волосы и провела бритвой по горлу.

Тополиные стволы стали меньше и тоньше, исчезли оградки, памятники и кресты, на их месте серебрилась вода. Кора обернулась зарослями камыша, возле которых захлебывалась и поднимала мириады брызг семилетняя девочка. Десятилетний мальчик спешил к берегу, но сильные когтистые лапы тянули его назад.