Иллюстрация: Евгения Жаде

***

Идея, в общем-то, лежала на поверхности. Точнее, как мы шутили, была по ней размазана тонким слоем. Все теории и технологии существовали уже тогда, но первые два месяца ушли только на то, чтобы собрать их воедино. И вообще понять, что именно нам нужно.

Разыскав в Сети всё, что удалось, мы получили каркас головоломки. Провели под сотню экспериментов, чтобы заполнить хотя бы часть пробелов. Предположили форму тех, которые проверить не могли. Во всяком случае, не могли до начала испытаний.

Долго спорили, кому быть лидером проекта. Наконец сошлись на том, что будем становиться им попеременно. Чья очередь быть подопытным, тот и командует — в его интересах, чтобы всё прошло без проблем. Увы, на крысах такое не проверить, тут всё заточено строго под человека.

Наконец альфа-версия была готова. Мы столпились у стола, в сотый раз перепроверяя схемы и детали. Это уже не просто HUD-калькулятор или даже сдвиг палитры. Даже мощный цефалон с трудом тянул нашу программу. Пришлось встроить в него еще с десяток разных модулей.

Я осторожно тронул катушку, торчащую из некогда красивого белого корпуса. Слегка надавил, ожидая, что она качнется, как больной зуб. Но нет, всё держалось крепко. Слева один за другим приветливо зажигались индикаторы. Справа вместо пульта торчал длинный провод — новых регуляторов оказалось слишком много, пришлось вынести наружу. Та еще кустарщина, но ничего, переживу. В теории.

— Ну что, поехали? — усмехнулся Кор, покручивая в длинных пальцах мультиметр. — Если не хочешь, я могу пойти первым…

— Нет уж. — Я придал ответной улыбке менее нервный вид, затем перевел взгляд на Эви и пожал плечами. — Просто вспоминаю, на что обращать внимание.

В гиппокампе хранится карта местности. Клетки энторинальной коры делят ее на шестиугольники и реагируют, когда мы переходим из одного места в другое. А еще у нас в голове есть система, которая искажает эту сеть координат под ситуацию. Вот именно она нам и нужна — всё остальное только стабилизирует эффект. По крайней мере, Кор объяснил так, а мы воплотили его слова в цифре и железе, насколько сумели.

Я слышал, цефалоны нового поколения умеют не только точечно воздействовать на нейроны, но и считывать их активность. Раскошелиться на такие Институт сейчас не мог — тяжелые времена, что ж поделать. Так что доводить до ума пришлось обычный, своими силами, в основном наугад. Осталось убедиться, что волны сфокусируются в нужных долях. Если да — возможно, я стану первым в истории человеком, который выглянул за границы космоса! Ну, после того пилигрима с картинки.

Разумеется, это если верна сама теория. Та статья Гериха и Риммеля вышла еще в середине века. Что, если квантовая пена представляет собой не просто вспышки энергии вакуума, а свет звезд, расположенных где-то вне трехмерного мира? Он проходит сквозь наш космос под углом и поэтому задерживается лишь на мгновенье. Звучит красиво и вполне укладывается в новейшую физику… Но прочитать эти сигналы до сих пор никто не мог. Конечно, современные компьютеры — уже не те громады, занимавшие целый ящик стола, но даже их маловато будет!

А мы подумали: почему бы не использовать голову? Она до сих пор гораздо сильнее компьютеров, а главное — уже собирает горы самой разной информации. То, что до сознания доходят лишь мелкие крошки, — не проблема. Расстройства, когда человек начинает видеть свой нос и ощущать его запах, давно изучены. И цефалон может ненадолго воссоздать даже более сложные чувства — была бы верная программа.

Наш мозг не приучен работать с многомерным миром, но для компьютера это пара пустяков. Мы примерно знаем, как перенести эту модель в сознание, перенастроить восприятие пространства, сменить ракурс. И даже если четвертое измерение абсолютно пусто или его нет вообще, это всё равно стало бы революцией в науке. А какой же ученый откажется от такого шанса?

— Ну ладно, экипаж, взлетаю!

Я без лишних раздумий натянул цефалон на голову. Закрепил пульт на руке. Окинул взглядом мастерскую, чтобы покрепче запомнить все ориентиры. Камеры уже работали, Кор что-то бубнил в диктофон, у Эви по обыкновению был блокнотик наготове. Щелкнул тумблер.

***

Пару секунд я просто стоял, зажмурившись. Прислушался к ощущениям в уме и теле. Подвигал рукой. Наконец открыл глаза и огляделся.

— На первый взгляд ничего не изменилось, — проговорил с недоуменным спокойствием. — Вроде бы та же самая комната… Хотя нет, погодите.

Я прошелся вдоль стола, бегло оглядывая мониторы, книги, инструменты и прочее добро. Посмотрел в темноту под ним. Затем вгляделся в угол, скользнул взглядом вверх и через потолок. Смутно чувствовалась какая-то неправильность. Потом я вдруг понял, на что это похоже.

— Немного отличается четкость вещей. Чем дальше от рабочей зоны, тем ниже. Совсем слегка, и как будто повышается, когда я смотрю.

— Можешь объяснить подробнее? — Покачав патлатой головой, Кор подошел ближе и тоже всмотрелся в угол.

— Навряд ли… О, когда ты так делаешь, четкость растет быстрее.

— Очень странно это… А больше ничего не заметил?

И правда, я что-то зациклился на одной идее. Но разум подсказывал, что этим дело не ограничивается. Я снова осмотрелся. Нахмурившись, быстро шагнул к окну. Осторожно приоткрыл жалюзи и выглянул наружу. Задумчиво моргнул раз, другой. Обернулся к монитору, куда шла картинка с камеры. Опять перевел взгляд на оконце.

— Не вижу улицу. Точнее, не воспринимаю, в широком смысле. То есть вижу, что оттуда идет свет, но… Изображение отсутствует, как-то так.

— Это похоже на четвертое измерение? — спросили Эви с Кором почти в унисон.

— Вряд ли. Не могу подобрать слова, но это как будто… Вообще пустота. Даже не черная. Там просто ничего нет, даже пространства.

— Попробуй посмотреть из другой комнаты и сравнить, — предложил Кор, напряженно сцепив пальцы.

Я кивнул, подошел к двери, открыл ее и, склонив голову набок, уставился в проем.

— Здесь то же самое. Комната как-то плавно заканчивается. Похожа на какую-то пещеру. Очень неуютно.

— Что, клаустрофобия? — сочувственно вздохнул Кор и тоже подошел взглянуть.

— Так, слегка… Может, кто-то из вас сначала туда зайдет? А я посмотрю, как это будет выглядеть.

Немного поспорив, решили, что Эви отправится первой. С ее точки зрения, всё было вполне нормально. Поначалу было тревожно, но несколько вояжей туда и обратно прошли без проблем. Кор тоже разок прогулялся. Всё это время я старался даже не моргать.

— Так, если я за вами неотрывно слежу, то вижу в той комнате. Но если хоть немного ослабить внимание, вы сразу исчезаете.

— И саму комнату видишь? — проговорил Кор, вглядываясь туда еще пристальней, чем я.

— Очень недолго. И еще, она как будто находится не здесь. Напрямую соединена с этой, и расстояние нулевое, но всё равно как-то не здесь.

Я попытался объяснить жестами, но всё равно ничего не вышло. Следующие несколько минут мы перебирали сравнения и варианты. Самым близким казался портал, хотя ни с одним из фантастических, какие мы знали, тут не было ничего общего. Эви предложила выключить цефалон и включить снова — вдруг что-то изменится? Но нет, без прибора я сразу начинал видеть нормально, а с ним мир снова исчезал.

— Тогда еще одна проверка, и всё. Я попробую-таки зайти туда сам. Не помните, куда мы положили страховку?

Один конец троса я намотал вокруг запястья, а другой приторочил к батарее. Лично проверил каждый сантиметр. Опять включил цефалон, вдохнул поглубже — и головой вперед нырнул в небытие.

Там и правда оказалась вторая комната. Такая же, как всегда — но тоже местами размытая и с пустотой за окном. А вот мастерская, напротив, пропала. Хотя, следуя взглядом вдоль веревки, я всё же мог ее увидеть. Впрочем, увидеть — не совсем то слово. Частично воспринять, наверное? Иногда так видится во снах. Когда скорее знаешь, на что смотришь, чем реально можешь разглядеть.

Коллег я не видел, но слышал. Примерно так же, как солнечный свет из окна — без картинки, просто излучение. Если постараться, Солнце можно было даже слегка увидеть. Правда, глаза быстро заболели — не из-за аномалии, просто слишком ярко. Немного увлекся и забылся, бывает.

Обратный путь тоже удался без нареканий. Видимо, это и вправду было только нарушением восприятия пространства.

— Всё, сворачиваем лавочку. Мы уже достаточно собрали. Дальше будем разбираться, что пошло не так.

— А если всё именно так, как надо? — Нахмурившись, Кор почесал нос и огляделся.

— Вот и разберемся, — парировал я, стягивая цефалон. — Черт, в волосах путается. Это тоже надо бы поправить. Но завтра, на свежую голову.

На том и порешили.

***

Две недели проверок и перепроверок. Мы осмотрели каждый винтик. Перечитали каждый байт. Проверили сами мозги. Собрали второй такой же аппарат. Устроили еще несколько испытаний — я, Эви, Кор, вместе или поочередно. Использовали всё, что могли, от нейросетей до квантовых вычислений. Даже сходили к гадалке! Увы, причина ошибки осталась неизвестной. Прибор работал исправно. Мозг корректно ловил сигнал. Восприятие послушно менялось. Вот только наблюдаемые эффекты были принципиально невозможны. Если космос трехмерен, мы бы просто не увидели перемен. Многомерность бы тоже ощутили. Спорили порой до темноты, перебирая версии, отметая невозможные.

В итоге остался один вариант. С нами и техникой всё нормально — просто мы неверно понимаем природу самого пространства.

Что ж, с этим уже можно было работать. Распределили роли — я пишу новые программы, Эви меняет конструкцию приборов, Кор уточняет схемы мозга. Всё как раньше, только методы другие. На этот раз не будем делать вид, что всё понимаем. Укажем цефалону только общее направление. Параметры, которые можно менять. Обновим железо — без обратной связи не обойтись. А дальше пусть машина учится сама.

Методом тыка заставили ее делать то, что нужно. Мир перестал пропадать неведомо куда. Изучили новый код. Кор сказал, что не понимает логику сигнала. Мы с Эви в этом слабо разбираемся, но нам тоже что-то показалось странным. Впрочем, чего еще было ждать? Главное, что нашли ключевые принципы. Добавили к пульту нужные регуляторы. Трогать их пока не стали — решили вначале получше подготовиться.

Нашли в парке у Института славное место. Выбрали солнечный денек. Притащили камеры и всё остальное. Эксперимент номер два начался.

***

Кор задумчиво глянул под ноги. Перевел взгляд на лавку и кусты за ней. Сделал два шага вперед, затем вернулся. Проводил взглядом маленькую муху. Пнул камешек ей вслед. Повертел в руке пульт. Машина весело перемигивалась лампочками с бликами на озерце.

Его нерешительность была понятна. Первое испытание программы. Неизвестность впереди. Возможность стать первопроходцем новых измерений. Опять же, все тесты проходили в стенах Института, где границы приблизительно ясны. Что откроется на улице, никто не ведал.

— Так, пока всё в норме. — Он отнял от глаз бинокль и обернулся к нам. — Отклонений не наблюдаю. Видимость отличная, до самого горизонта.

— Это хорошо. — Глядя, как Эви ставит галочку в блокноте, я тоже сделал отметку у себя.

— Приступаю к следующей фазе?

Мы одобрительно закивали. Воссоздать эффект разделения оказалось легко — просто скопировать старые параметры. Новый цефалон работал немного иначе, но мозг оставался тем же самым. Для выбора этих настроек на пульте была отдельная кнопочка.

Глубоко вздохнув, Кор нажал на нее.

— Похоже, работает исправно…

Он замер, только глаза настороженно метались туда-сюда да дыхание участилось. Через пару секунд всё же отважился тронуть пальцем листик на кусте. Потянулся дальше, но передумал. Робко потоптался на месте. Посмотрел ввысь, снова под ноги и вдоль дорожки.

— Ну, как и ожидалось, пространство распадается. Вижу фрагмент тропинки, около сорока метров к югу и десять–двенадцать на север…

Опять провел пальцами по листве, как будто наугад.

— Видимые границы по краям… Очень неровные. Идут вдоль зарослей, от десяти сантиметров до полуметра. И вверх — около пяти метров.

— А что насчет детализации? — Не сводя с Кора заинтересованного взгляда, Эви как-то ухитрилась точно отметить эту область на карте.

— Снаружи всё та же пустота. Небо слегка угадывается, но больше интуитивно. Деревья и прочее — только если смотреть вдоль их видимых частей.

Кор почесал длинный нос, вновь осмотревшись. Быстро прошагал к лавочке. Склонился над ней, что-то выглядывая.

— Наблюдается та же размытость некоторых зон. У тропинки и скамейки нулевая. Возле краев явно выше. Самая высокая — внутри урны.

— Пока всё сходится. — Мы переглянулись.

Гипотеза гласила: нечеткость связана с тем, как часто используется вещь или область. У стола мы работали всё время, но под него и в углы заглядывали очень редко. Здесь чудился тот же принцип. Обычно все ходят по дорожке и сидят на лавочке. В кусты лезут нечасто, но они всё-таки постоянно на виду. А мусорке уделяют совсем мало внимания. Впрочем, нужно больше примеров, чтобы сказать наверняка.

— Переходи к третьей фазе. — Я ободряюще поднял большой палец.

На всякий случай отойдя к середине дорожки, Кор поднял пульт. Повертел пару регуляторов. Мы еще не знали, какая комбинация должна сдвинуть границу. Сделать видимыми скрытые части мира, сохраняя остальные эффекты. Судя по моделям, сама эта возможность была.

И, похоже, Кор ее нашел. Уставившись в кусты, он охнул и тщательно проморгался. Вытянул к ним руку, но резко отдернул. Беспорядочно покрутил головой. Опустив взгляд, тяжело отдышался. Сфотографировал пульт. Опасливо глянул на бинокль. Всё же вгляделся вдаль.

— Ну что там?! — воскликнули мы с Эви хором.

— А, да, одну секунду… Программа работает, но… Это совсем не то, что… Так, я сейчас.

Он сделал еще пару снимков, как будто фотоаппарат мог запечатлеть картинку из его разума. Чуть помедлив, снова протянул руку, взял пару камешков из кучи. Осмотрел, поднеся почти вплотную к носу. Вернул обычный режим восприятия. Подождав еще секунду, выключил прибор. Грузно опустился на скамейку. Махнув рукой, пригласил нас сесть рядом. Мы поспешили к нему.

— Да, всё работает… — Он всё еще выглядел обескураженным и ошеломленным, но быстро приходил в себя. — Но, кажется, мы недооценили…

Я протянул ему фляжку. Кор сделал несколько глотков. Вытер рот и усы ладонью. Затем ею же очертил в воздухе какую-то фигуру.

— С чего бы начать?..

— С чего удобнее, а к началу всегда можно вернуться.

Мгновение подумав, он последовал предложению.

— Знаете, некоторые говорят, что Земля плоская? Так вот, она точно не плоская. И, похоже, не круглая. Она вообще не геометрическая форма.

— То есть как? — Я попытался понять, что за штуку он изобразил жестом.

— А вот так. И пространство не трехмерное. Вернее, отдельные части трехмерные, но в целом — совсем нет. Это скорее… вроде паутины?

Его сбивчивый рассказ занял чуть больше получаса. Выходило следующее. Единый космос, каким мы его знаем, — лишь иллюзия. На самом деле нет никакого цельного пространства. Есть только набор отдельных зон, вроде комнат или куска дорожки. Они витают в пустоте, но связаны чем-то вроде переходов. Мы так и не поняли, что он подразумевал под этим словом. Между ними есть что-то вроде расстояний, хотя, по уверениям Кора, к геометрии они не имели никакого отношения.

— Будто трещины и пещеры в самой структуре мира. Мы просто видим сквозь стены, или вроде того, — подытожил он.

— Ну, это ненамного страннее черных дыр, — решил я тогда.

Однако интереснее было другое. Кор сказал, что многих мест на самом деле не существует. По крайней мере, в том режиме восприятия. На деле парковая дорожка упирается сразу в крыльцо Института, хотя между ними больше ста метров. Всё, что в промежутке, нам только кажется. Наш мозг вообще обожает додумывать то, чего в действительности нет. Задним числом, переписывая память. Наука знает много таких явлений — слепые пятна, хроностазис, опять же, искажение координат… Просто здесь всё это проявляется в большем масштабе.

— Звучит довольно… Фантастично, как минимум.

— Тогда откуда это? — Он продемонстрировал нам трофейные камешки. — Дорожные работы идут еще дальше, а я дотянулся. Вы сами видели.

— Весомый аргумент… Но, например, где мы будем находиться, если остановимся в этой мнимой стометровке?

— Откуда мне знать? Я же не сходил с этого участка, — фыркнул Кор, подозрительно поглядывая в ту сторону.

— Ну, где-то мы точно будем. — Я пожал плечами. — Ведь как-то сюда пришли? Значит, сможем и уйти той же дорогой.

— Думается, так и до Марса можно дотянуться… И оттуда к Земле тоже.

— Наверное, я должен беспокоиться, но… Слишком много всего за один раз. Но выглядит перспективно!

— Скинь пока все записи в облако, — обратился Кор ко мне, затем посмотрел на Эви, что-то прикидывая. — Слушай, у нас же теперь два аппарата?

— Да, а что?

— Солнце ещё высоко. — Он глянул в ясное небо, прикрыв рукой глаза. — Не хочется вот так сразу заканчивать опыт.

— Хочешь еще раз посмотреть?

— Думаю, будет честно, если второй заход сделаем мы. — Я тоже глотнул из фляжки. — Заодно узнаем, правильно ли поняли твой рассказ.

— Как знаете. — Безучастно махнув рукой, Кор направился к камерам. — Если что, буду вас направлять.

Мы поспешили за ним. Перед началом нового эксперимента нужно было составить план. Уж очень много идей у нас появилось.

***

Снаряжение проверено. Тросы пристегнуты. Батареи заряжены на все сто. Споры о том, что и как делать, окончены — на какое-то время.

Для первого раза мы уже немало сделали. Может, еще не нашли дорогу к звездам, но наметили путь. Однако космос нас сейчас волновал не так сильно. О других мирах подумаем позже — сначала разберемся со своим. Если новая гипотеза верна, это будет бомба!

Первый режим отсекал мнимые области. Второй показывал те, которые обычно видит человек. А что, если их больше? Вдруг участок до дверей Института можно растянуть на километры? И что мы там увидим? Сможем ли пройти? По идее, всё упиралось только в восприятие.

Заметив прохожего, решили сменить место. Перебрались в овражек неподалеку. Довольно глубокий, но широкий, просматривается далеко вперед и назад. Часть камер поставили сверху, другие — на пологом склоне в начале пути. Та зона точно существовала. Дальше начиналась цепочка мнимых. Газон, сперва подстриженный, затем уже нет. Пара кленов, как бы рощица. Опять трава. И граница парка, снова реальная.

Несколько раз прошли туда-сюда, обычным путем или пропуская миражи. Нашли удобный маршрут между луж и камней. Когда сокращали путь, камера видела это так, будто мы исчезаем тут и сразу возникаем там. Кор не согласился. По его мнению, мы двигались плавно и шаги были нормальной длины. Но как мы тогда шагали сразу на много метров, объяснить не смог.

— Похоже, мозг не умеет это представлять. — Он нервно пожал плечами. — Глаз видит одно, а ум додумывает что-то другое. Более знакомое.

Впрочем, пока это было не так важно. Сначала соберем факты, а осмыслим уже потом. Коперник и Эйнштейн тоже не сразу поняли суть космоса. А ведь они были куда умнее нас! Но, похоже, их время прошло. Наши цефалоны могли явить больше. К добру ли? Скоро узнаем.

— Всё готово! — воскликнули мы хором.

— Отлично, ключ на старт! — хлопнул в ладоши Кор и включил запись.

Мы так и не придумали крутую фразу, поэтому лишь пафосно кивнули. Повернули регуляторы на новую отметку. Сошли с дороги. Преодолели первую границу. Осмотрели округу в бинокли. Пустота до рощицы не менялась. Между остальными зонами тоже было абсолютное ничто.

— Изменений пока не видно, — нахмурился я.

— Подтверждаю, всё выглядит как раньше.

— Попробуйте пройти дальше, — предложил Кор, фокусируя на нас пару камер.

Вокруг нас земля и флора обретали четкость, но снова теряли, когда мы удалялись. Катушки тросов тихо шелестели, вторя листве. Вторая граница осталась позади… Я немного отстал, поэтому заметил перемену позже. Зато увидел, как это выглядит со стороны.

Доля секунды — и Эви выходит из-под сени деревьев. А на траве за ними не появляется. Но всё еще идет вперед. Когда я на нее смотрю — вижу вокруг что-то иное. Словно эта пустота — грань переводной картинки, и сейчас она чуть повернулась. Стоит моргнуть, и Эви теряется из виду, хотя стоит на месте, изумленно оглядывается. Хорошо, что есть страховка. Можно проследить вдоль троса и снова различить коллегу. Ведя рукой вдоль него, шагаю следом. И на той стороне понимаю — мы действительно ничего не знаем о своей планете.

Редкий лесочек в один момент сменился дремучей чащей. Могучие стволы, густо поросшие бородами мхов и лишайников, ощетинившиеся кривыми узловатыми ветвями, возносились над оврагом, будто колонны античного храма. Их кроны, переплетаясь в почти непроницаемый покров высоко над головой, лишь изредка пускали слабые полуденные лучики в это сумрачное царство. Меж корней торчали пучки бледных кустиков и целые батальоны грибов подозрительного вида. Несмотря на тень и легкий ветер, было жарковато. В воздухе разливалась отчасти знакомая гамма запахов — прелая листва, сырая глина, что-то звериное. Непонятно откуда раздавалась переливчатая птичья трель — по крайней мере, мы надеялись, что это птица. Казалось, лес тихо дремлет, но в его мерном дыхании и монументальном покое ощущалась могучая древняя сила. Сколько веков он стоял здесь, сказочный бор, напитываясь солнцем и дождем, переживая суровые зимы, грозы, человеческую жизнь вокруг? Ведь отсюда до ухоженной парковой дорожки и подстриженной травы было метров пятнадцать, не больше…

Я оглянулся. Роща и газон никуда не делись — я даже разглядел Кора за деревьями. Помахал ему рукой — он тотчас ответил. Сверился с навигатором, но тот показал, что мы стоим на прежнем месте. Логично, в принципе. Сигнал телефона немного упал — наверное, спутникам было тяжело пробиться сквозь листву или сама форма пространства как-то мешала. Впрочем, наш видеочат не прерывался.

— Впереди ничего не видно. Но там наверняка есть продолжение!

Вздрогнув, я оторвался от экрана и успел заметить, как Эви выходит из-за дерева, похожего на баобаб, сжимая в руке пакеты с образцами.

— Блин, не подкрадывайся! Так, а это уже интересно. — Я вгляделся в переплетение ветвей. — А если еще покрутить режимы восприятия?

— Мне кажется, это плохая идея. Вдруг перестанем видеть это место — и что тогда?

— Что ж, разумно, сам об этом думал. Да, на первый раз оставим так. Не будем зря искушать судьбу.

— Тогда пойдем дальше?

— Погоди, есть одна идея. — Я выудил из кармана кусочек мела и нарисовал крестик на сероватой коре ближайшего дуплистого ствола.

— Чтобы не заблудиться? Здесь всего одна дорога.

— Вроде того. Сейчас выйдем назад, зайдем снова и посмотрим, попадем ли опять сюда же. Если нет… Ну, тут везде должно быть интересно.

Так мы и сделали. При повторном заходе лес не изменился, и крестик тоже. Мы даже сравнили фотографии — совпало всё до последнего листочка. Верно, это место и правда находилось здесь всегда… А может, появилось сразу древним, как только сюда впервые ступила нога человека, да так и осталось насовсем. Прямо сейчас мы не могли этого проверить, но заметку сделали.

Вдруг у Эви возникла мысль на секунду вернуться к Кору и проверить, а его ли мы видели. Вдруг это какая-то альтернативная версия? Я всецело поддержал. Этот маленький маневр обошелся нам минут в десять, но развеял все сомнения. Пройденный путь был стабилен и безопасен.

— На этот раз моя очередь. — Я поднял руку, задумчиво оглядел дальнюю границу темной чащи и решительно шагнул вперед.

Стало еще сумрачнее, однако местами в то же время ярче. Мой взгляд метался туда-сюда, не в силах решить, за что же уцепиться. Обилие деталей подавляло. Это был уже не привычный, хоть и причудливый лес — настоящие джунгли! Совершенно безумные, как будто сошедшие даже не с экрана или книжных страниц, а прямо из воображения бывалого фантаста. Дух захватывало от этого многоярусного нагромождения шпилей, арок, решетчатых платформ, грибов размером с садовую беседку, головоломно скрученных кактусов и тысяч других странных фигур, которым я даже не смог подобрать достойное сравнение. Некоторые объекты походили на красочные изображения фракталов, другие напоминали полупрозрачные шипастые цветы, третьи — лабораторию старинного алхимика, и только интуиция подсказывала, что это всё живые растительные формы. Они возносились к небесам, карабкались по склонам, продолжаясь где-то там, связанные колючими лианами, ажурными лесенками, титаническими резными листьями, которые будто бы отчаянно дрались за тончайший лучик солнца, да так и застыли.

Древесные колоссы срослись в высокий колодец, и единственными источниками света были разномастные фонарики — бесформенные зеленоватые пятна, россыпи лиловых огоньков, мигающие синие и белые точки. Хаотичный фейерверк, ничуть не похожий на гармоничные пейзажи из кино и игр. Далеко вверху клубился туман, иногда спускаясь едва заметными каскадами почти до самой земли, песчаной и почти безжизненной. Только иногда среди паутинной сеточки корней мелькали крошечные вытянутые силуэты неведомых существ.

Только через несколько минут я осознал, что овраг не так уж и расширился — пятачок радиусом самое большее метров двадцать. Краем глаза заметил, что на Эви это место тоже произвело впечатление. Даже у Кора отвисла челюсть — а ведь он видел лишь картинку! Едва ли даже самый качественный экран сумел бы передать всю здешнюю палитру и разнообразие мелких деталей.

— Ни фига себе… И это всё еще часть парка?

— Да этот парк покруче Диснейленда получается…

— А здесь вообще безопасно находиться? — Я машинально отступил на полшага назад.

На всякий случай выбравшись в предыдущую зону, мы посигналили Кору и устроили совещание. Каждый подметил некоторые моменты и закономерности, которые вместе с тем, что мы уже знали, неплохо складывались воедино. Главной зацепкой, как нам показалось, были размеры областей — чем дальше, тем шире. Измерить их не составило особого труда. Длина настоящей части оврага составляла что-то около двух метров. Мнимая трава тянулась еще на три. Затем пять метров с кленами. По всему выходило, что следующие участки продолжают эту тенденцию. Причем они не только пропорционально удлинялись, но вдобавок как бы наращивали остальные признаки — высоту растений, их разнообразие, и так далее. А природные условия при этом словно подстраивались так, чтобы оставаться в обычных земных рамках.

— Короче говоря, это продолжается и на уровне, скажем так, общей идеи? — Я задумчиво почесал нос.

— Я не философ, но как будто бы да, — пожал плечами Кор, допивая всё, что оставалось во фляжке.

— Но, господа, ведь это не физика!

— Эренфест так говорил о квантовой механике, — напомнил я и прошелся туда-сюда, чтобы размять ноги.

— Так что, она здесь проявляется на макроуровне?

— Вполне возможно, — впрочем, особой уверенности в голосе Эви не звучало.

— Наблюдение меняет реальность? — откликнулся Кор и сделал вид, будто гипнотизирует камеру.

— Это вообще не так работает… Ладно, что по итогу? — Я остановился и поглядел на монитор с фотографиями джунглей.

— Риск всегда есть. Но, учитывая вышеизложенное… Пожалуй, эти экосистемы не должны быть сильно опаснее обычного оврага.

— А хочешь сам посмотреть?

— Благодарю, на сегодня уже нагулялся.

— Тогда рискнем? — Я кивнул Эви, скорее приглашающе, чем вопросительно.

— Почему бы и нет?

И мы вернулись в светящиеся джунгли, осмотреться получше да собрать хоть немного образцов.

Я осторожно провел кончиками пальцев по ближайшему дереву. Растение походило на пальму или сосну — только вместо шишек на нем росли забавные чешуйчатые спиральки, а листья, длинные узкие трубочки, торчали пышными пучками равномерно отовсюду, от тонких ломких веточек до ствола, покрытого узорчатой корой. Затейливые бугорки, морщинки и прочие неровности на ее гладкой поверхности складывались в диковинные барельефы. Удивительно, как живая ткань может принимать такие замысловатые формы — на ум приходил разве только мозг дельфина. Уж мы насмотрелись на его схемы, когда разрабатывали код.

— Кажется, это не насекомое…

Я оглянулся, аккуратно принял у Эви пакетик с каким-то здоровенным жуком, повертел перед глазами и, сдавшись, поднес к объективу.

— Кор, ты у нас биолух, что скажешь?

— Морфология странная. Но вот этими ножками и крылышками подозрительно похоже на аномалокаридов.

— Подожди, они же вымерли миллионы лет назад?

— Сотни миллионов. Ну откуда я знаю? Может, здесь выжили.

— Ага, или научились сдвигать свое восприятие, как мы сейчас. — Я с подозрением огляделся. — А что, конкурентов нет, развивайся вволю…

— Кстати, напоминает скайфиша. Возможно, не все их фотографии — оптический эффект?

— Так можно весь день гадать, — хмыкнул Кор и махнул рукой в нашу сторону. — Там работы на миллиарды диссертаций минимум!

— И из них половина медицинских… — Внезапно внимание Эви привлек какой-то странный блеск из-под ближайшего куста. — А это тут откуда?!

Не сразу я понял, что за штука у нее в руках. Вначале она мне тоже показалась плоской консервной банкой, но это впечатление быстро прошло. Боковая сторона очевидно рукотворного металлического цилиндрика была ровной и до блеска начищенной, кроме ряда углублений в форме звездочек, заполненных чем-то вроде синеватого стекла. На одной плоской грани остались выцветшие фрагменты этикетки — понять, что там было изображено, не представлялось возможным. Другую сторону покрывал спиральный рисунок из множества разномастных треугольничков, прорезанных насквозь. Судя по всему, когда-то к вещице были присоединены другие детали — может быть, давно оторванная крышка, ручка или нечто совсем неведомое. Валялась она тут явно не первый месяц — внутрь набились комья влажного песка, натекла вода и, похоже, начали плодиться головастики. Я подставил пакет, чтобы Эви было проще упаковать туда находку. Да, мне тоже было брезгливо к ней притрагиваться, но и настолько же интересно. И, конечно же, не менее тревожно.

— Это определенно сделано не человечьими руками.

— Так можно про половину вещей сказать, — парировал я.

— Нет, ты присмотрись. Видишь вмятинки по краю? Вот эти — от моих пальцев, металл очень легко проминается.

— Ну вижу, и что? — Я присмотрелся и заодно поднес камеру почти впритык к пакету.

— А то, что звезды раньше выступали наружу. Это уже потом кто-то за них взялся и продавил.

— По мне, такое можно и человеческой рукой сделать или каким-то инструментом.

— Именно вот так? Вряд ли. Они все продавлены одновременно, и, как я понимаю, это предусмотрено конструкцией с самого начала.

— Вроде рифления, чтобы было легче держать? Ты к этому ведешь?

— Да, и здесь точно постарались какие-то странные клешни. Может быть, Кор лучше представит — я могу только намекнуть.

— Вы лучше скажите, откуда оно вообще взялось, — откликнулся тот.

— Видимо, в обычном парке кто-то насорил, — предположил я. — И дальше, ну, вселенная додумала сюда более инопланетный мусор?

— И цивилизацию, которая его произвела.

— О, сколько нам открытий чудных! — вздохнул Кор, сцепив пальцы. — Может, пора закругляться?

Я прикинул, сколько троса у нас осталось. Мы вполне смогли бы пройти следующую зону. И даже заглянуть на несколько метров за нее…

— Хорошо, еще немного, и домой. Вон там можно пройти. — Я указал на одну из массивных арок, под которой плотность зарослей была ниже.

Подозрительно оглядывая растения, всё еще технически земные, мы проследовали туда. Молча переглянулись и одновременно шагнули.

Далеко вверху, между теряющимися среди облаков стволами, обманчиво легкими петлями нависали сплетения гигантских колючих лиан. По одной медленно карабкалось как будто бы животное ростом с добрую корову — скорее катилось, чем ползло. Некоторые разрастания тянулись еще выше, куда-то в стратосферу, если не на орбиту. Да уж, здесь к звездам пришлось бы лететь буквально через тернии! Поодаль, за пределами видимости, беззвучно вспыхнуло серое пламя, прокатилось по лиане вверх, неожиданно окрасилось алым и разлетелось во все стороны фонтанами гаснущих искр. Воздух наполнили ароматы канифоли и лимона. Существо распалось надвое, затем снова собралось.

Мы наугад сорвали с ближайшего куста пару листиков и, не оборачиваясь, шагнули назад.

***

Вернувшись, помогли Кору упаковать камеры и прочее. Уложились аккурат до часа дня.

Потом еще часа четыре разбирали материалы. Отсматривали видео. Сверяли фотографии. Сортировали трофеи. Негромко спорили. Слишком много впечатлений за один раз. Решили пока сосредоточиться на мелочах. Некоторые образцы были еще живы — как с ними поступить? Где лучше хранить остальные? Сгодится ли обычный холодильник? Насколько одни могут быть ценнее других? И так далее. Помогало не думать о глобальных вопросах. К ним еще не были готовы — пусть эмоции немного остынут. Мы всё-таки ученые.

Прогулялись по улице. Обычной, человеческой — проветрить голову. Остаточных эффектов не наблюдали. Посовещавшись, разошлись по городу, подумать наедине. Уже под вечер снова собрались в мастерской. Расселись вокруг стола.

Первые минуты прошли в молчании. Я хмурился, сложив ладони, как в молитве, и прижав ко рту. Кор впился пальцами в столешницу и застыл — только бегал взглядом по комнате. На лице Эви читалось скорее недоверие, но сквозь него тоже проступало беспокойство.

— Ну, дела… — Голос Кора наконец прорезал тягостную тишину.

— Да не то слово!

— Что ж, подведем итоги. — Тяжело вздохнув, я хрустнул пальцами и развернул экран планшета. — Для начала — вот.

Не презентация, просто схемка. Множество кругов — то, что существует. Между ними — пунктирные линии, условные переходы. Тонкий каркас реальности тянется во все стороны. Возможно, до бесконечности. Немного подписей. И повсюду между ними — сотни разноцветных точек.

— Можно видеть те места, которых как бы нет. И наоборот, не видеть те, которые как бы есть. С какой стороны ни посмотри — всё иллюзия.

— Я представлял, что это похоже на нервную сеть, — протянул Кор, откидываясь на спинку стула. — Теперь передумал. Это похоже на бред.

— Так и есть. — Я хмыкнул. — Но кто сказал, что мир должен быть логичным? Он никому ничего не должен.

— По крайней мере, в каждой такой пещере хватает воздуха. Даже при полной изоляции. И переходы между ними, похоже, безопасны.

— Сами по себе, — уточнил Кор и покосился на ящик с образцами. — Я предпочту видеть дикую природу чуть дальше от себя.

— Зато какие перспективы открываются…

— Несомненно, но, как говорится, есть нюанс. — Я переключил кадр и щелкнул ногтем по экрану. — Там не только дикая природа. Для начала.

— Думаешь, нас могут навестить? — Кор с сомнением покачал головой. — Почему тогда до сих пор не навещали?

— Кстати, не факт. Есть миллионы историй о параллельных мирах и всяких монстрах. А вдруг некоторые?..

Это было возможно. Мы сами видели, как через границу туда и обратно тянутся ветви. И ползают, бегают, летают причудливые существа, обманчиво похожие на знакомые земные формы. Нам открылся лишь кусочек каждого леса. Местным же был доступен куда больший простор. Несомненно, они видели эти биомы так же ясно, как мы — свои города. Остальное зависело только от их восприятия пространства.

— А еще может оказаться, что мы сами проложили им дорогу. — Я нервно дернул плечом. — Хотя вряд ли. Но это далеко не главная проблема.

— Спецслужбы нас пока не повязали. — Криво усмехнувшись, Кор сделал вид, что смотрит в скрытую камеру. — Я всё правильно сказал?

— Не это, — с недовольством проговорил я и махнул рукой. — Сегодня мы легким движением угробили десятилетия развития космонавтики.

— И геологии, до кучи.

— Берите выше, вообще физики. Один закон сохранения чего стоит!

— Нет, ну что-то точно останется. — Я потер ладонями лицо. — Физика достаточно большая. Хоть какой-то фундамент у нее точно должен быть.

— Смешно будет, если она тоже зависит от восприятия. — Вновь покачав головой, Кор недоверчиво взглянул на цефалон.

— И даже если так, это еще не всё. Мы не только физику сломали, но и цивилизацию разрушили. — Я задумчиво посмотрел в окошко.

— Это еще почему?! С какой бы стати? — воскликнули коллеги.

— А давайте пофантазируем, что будет, когда мы это опубликуем.

И мы пофантазировали.

Работы идут уже неделю. Открытия копятся лавинообразно. Весь мир стоит на ушах. Каждый угол расчерчен и размечен. Миллионы запирают двери и окна. Превращают свои дома в маленькие гробики. Другие, напротив, бросаются в свободное плавание. Немногие возвращаются. Единицы могут рассказать, где были и что видели. Но это лишь подогревает интерес. Каждый третий мечтает свалить с опостылевшей планеты. Вся экономика улетела еще дальше. Обрушился даже черный рынок. Политические карты — пережиток прошлого.

А если мы ограничим доступ? Покажем записи и образцы только доверенным лицам? Ну или вообще уничтожим все наработки?

Увы, такое шило не утаишь. Мы используем, по сути, обычный цефалон. Лет через десять-двадцать это смог бы сделать каждый, с нами или без. Первые успехи еще удавалось прятать. Затем идея попала в средства массовой информации. Возможно, кто-то похвастал на форуме или в кругу друзей. А может, написал страшилку по мотивам, и другой решил проверить. Ну или журналисты пронюхали, не важно.

Ладно, к этому моменту мы смогли что-то наладить. Изучать скрытый мир в контролируемых условиях. Повлиять на заводы. В цефалоны стали встраивать фильтры, что только раззадорило народных умельцев. Мы успели опробовать три режима. Может, даже сотню. Но всего их могут быть миллиарды. В общем, утечка всё равно случилась. Далее смотри пункт один. Когда обнаружили Красный Пояс, от стабильности не осталось и следа. А еще эти религиозные войны росянок с метапауками! Не говоря уже о той истории с часами. И это только первые шаги!

Что за часы? Так старик Эйнштейн ведь доказал, что пространство и время — одно целое. А если так, то одно из двух. Вариант первый — в этих скрытых днях, годах, минутах мы замираем или даже исчезаем. Огромные возможности для тех, кому они видны! Там могли бы прятаться целые культуры, не подозревающие о нас. Ну или мы продолжаем там жить, но не сознавая своих действий. На границе времен наш мозг или сам мир подстраивает всё так, чтобы создать иллюзию непрерывности. Какой расклад хуже? Студенты, конечно, будут рады, но у чудищ из более широкого времени тоже есть фора. А значит, чем раньше мы начнем развивать эту сферу, тем скорее научимся защищаться.

Мы виновато переглянулись. Да уж, фарш не провернуть назад, как ни смотри. И невидимые зоны всё равно никуда не исчезнут…

— Стало быть, копаем дальше?

— И в гораздо большем масштабе! — подхватил Кор с неожиданным энтузиазмом. — На уровне хотя бы Института, а лучше сразу стран!

— Начнем с малого. — Я примирительно положил руку ему на плечо. — Сначала получше осмотримся, уточним. А там уж видно будет.

— Нам повезло стать первыми. — Выйдя из-за стола, он направился к трофеям. — А такой шанс выпадает один раз в истории человечества.

— И всё же это очень большая ответственность, — в словах Эви еще звучали сомнение и тревога, но мы все уже знали ответ.

— Если не можем победить, возглавим!

В комнате повисла тишина. Казалось, даже за окном всё затаилось. Мы смотрели на пару устройств. Они как будто отвечали насмешливым взглядом. Тысячи лет мы жили в неведении. Видели миражи вместо настоящего мира. Это уже давно не было секретом — еще Платон такое говорил. Но никто не догадывался, насколько же разум нас подводит. Почти вся реальность была обманом — и он начинал трещать по швам.

— Нам понадобится помощь. Очень много помощи — ученые, дипломаты, хорошо бы и охрану нанять…

— Точно, будет неприятно, если какие-нибудь сверхразумные троглодиты примут нас за еду или чего похлеще.

— Рад, что мы пришли к общему мнению, — бесцветно промолвил я, перебирая образцы. — Тогда завтра разнесем материалы по кафедрам?

— В принципе, можно начать и сегодня, еще не все разошлись, — обернулся к нам Кор с лихорадочным блеском во взоре.

— Да будет так.

Сложно сказать, нравилось нам это или нет. Ситуация была, мягко говоря, неоднозначной. Продолжая спорить, но уже над деталями плана, мы решали, кому довериться в первую очередь. Какие еще проблемы могут возникнуть и как их решать. Чем займемся, когда земной культуре, какой она была с каменного века, придет конец. Стоит ли уже писать обычные докторские или сразу замахнуться на Нобелевку.

Солнце медленно садилось за иллюзорный горизонт. Заканчивался последний предсказуемый день мира.