Иллюстрация: Ксения Филимонова

— Так что поторопись с исполнением отцовских обязанностей, Кулагин, слышишь? Или дождешься приставов! — рявкнул динамик старенькой мобилы прежде, чем сигнал оборвался.

— Чтоб ты сдохла! — запоздало, на нервах проорал в онемевшую трубку Кулагин. — Вот просто возьми и сдохни, стервозина!.. А ты чо смотришь? Топай куда шла!

Женщина в клетчатом пальто предпочла сделать вид, что не слышит, и, правда ускорив шаг, через минуту исчезла за углом торгового центра.

Кулагин забежал в продуктовый, взял две полторашки пива, упаковку чипсов, сигареты. Долго стоял в очереди, пока какая-то толстая дура препиралась с кассиром по поводу бонусных баллов на скидочной карте.

— Что за люди, а? За копейку удавятся!

— Вам-то что? Куда-то торопитесь? — перекинулась на него скандалистка.

— Конечно, торопится. Не видите — трубы горят, — неожиданно поддержала ее кассир.

Моментально поладив, две женщины, только что разговаривавшие на повышенных тонах, расстались едва ли не лучшими подругами. Даже с наступающими друг друга поздравили. Кулагин готов был покрыть матом обеих, но рядом с кассой нарисовался менеджер — высокий плечистый мужик в фирменной манишке, под грозным взглядом которого голова как-то сама собой вжалась в плечи, а язык онемел. Так что, когда подошла его очередь, Кулагин молча отслюнявил из худого кошелька пару затертых банкнот, насыпал поверх бумаги мелочь, быстро сунул покупки в пакет и прошуршал, не оглядываясь, к выходу. Лишь у самых дверей, увидев приклеенное там объявление о пропаже мопса, не удержался и плюнул на фото собаки перед тем, как выскочить на улицу. А уже там рискнул процедить сквозь зубы:

— С-суки…

У спуска в подземку мелкая подмерзшая деваха в замызганной, не по размеру большой для нее куртке попыталась сунуть рекламный флаер.

— Отвали, — коротко отбрил нищебродку Кулагин.

Ему надо было на другую сторону дороги. В переходе цеплялись торгаши, предлагали купить букетик.

— В жопу цветочки, — бурчал Кулагин, ускоряя шаг.

— Помогите, чем можете, на билет не хватает! — тянула просительно раскрытую ладонь укутанная в платок баба с ребенком на руках.

— В жопу билет… — едва ли не стонал уже Кулагин.

— Сигаретки не будет? — прицепился какой-то пацан наверху, стоило Кулагину остановиться, чтоб закурить.

— В жопу тебе сигаретку!

— Ты чо такой некультурный, дядя? — Парень дал ему пинка и, прежде чем ошарашенный Кулагин успел что-либо сделать, резво сбежал по ступеням в зев перехода, напоследок продемонстрировав руку с выставленным средним пальцем.

— Ах ты… Скотина малолетняя!

Озираясь по сторонам в поисках чего-нибудь или кого-нибудь, на кого можно было бы излить кипящую внутри злобу, Кулагин зацепил взглядом маковку часовни. Как-то сразу попустило. Даже стыдно стало.

— Господи-прости, — перекрестился смятой в ладони пачкой.

«Отчего люди такие злые? — думал Кулагин, поднимаясь в лифте на свой этаж. — Готовы друг другу глотки грызть из-за любой ерунды…»

«А сам-то?.. — подначил внутренний голос. — Типа образец поведения? Идеальный муж и отец, да?»

Голосок был ехидный, мерзенький. Интонацией напомнил ему Катюху.

Эх, Катя…

— В жопу Катю.

В месяцами не знавшей уборки, никогда не проветриваемой квартире стоял кислый запах. По плинтусу запыленной прихожей полз по своим делам таракан. Кулагин скинул обувь и, не раздеваясь, прошел в единственную комнату, служившую ему и спальней, и столовой, и местом для развлечений.

Выставил на столе перед монитором пиво, положил сигареты рядом с доверху забитой бычками пепельницей. Пакет с чипсами бросил на пол, куртку кинул прямо на незаправленную постель, сам рухнул следом.

Нащупал в ворохе грязного белья пульт, нажал кнопку.

По заляпанной жирными пальцами «плазме» катил красно-белый паровоз, мигая разноцветной гирляндой, оплетшей вагоны и трубу. Из динамиков донеслась знакомая, до отвращения приторная рождественская песня про «праздник к нам приходит».

— В жопу праздники, — сказал Кулагин, отключив телевизор.

И чуть не заплакал от бессильной ярости. От чувства собственной никому на этом свете ненужности.

«Я ведь не такой плохой… Я вот Милку люблю, алименты — ну пусть не всегда, но когда могу — плачу… Котов во дворе тоже вот, подкармливаю… В церковь, может, и редко хожу, но свечки завсегда ставлю… За что мне вот такое вот все, за что мне жизнь такая пропащая?..»

Уткнулся лицом в наволочку. Наволочка воняла застарелым потом.

Настроение было ни к черту, и Кулагин знал лишь два способа, как его можно поправить.

Первый из них он сразу отмел: звонить дочке бессмысленно. Спасибо, назвонился уже, опять Катюха трубку схватит и будет орать про отцовские и приставов.

«В жопу Катюху».

Этой последней мысли Кулагин дал задержаться в голове, покатал ее, как сладкий леденец, под языком. В жопу. В задницу, раком. Так, чтобы за волосы, чтоб спина выгибалась, как когда-то…

Кулагин переместился с кровати за стол, включил компьютер.

Пока система загружалась, торопливо открыл первую полторашку. Слизнул с тыльной стороны ладони кисловатую пену. Палец зудел в том месте, где когда-то было кольцо — за пять лет не снимал ни разу, а в весе прибавил, так что пришлось возиться потом, как в ломбард решил сдать. Ну ничего — взгляд упал на скрючившийся рядом с пепельницей тюбик крема, — он знает, как унять и этот зуд тоже…

Интернет у Кулагина был дешевый и слабый, страницы браузера грузились медленно. Сначала открывались куски текста, потом в течение нескольких секунд подгружались изображения. Кулагин полез в закладки. На глаза попалась реклама в виде поздравительной открытки. Мелькнула мысль о Миле — о том, чтобы купить ей что-нибудь в подарок, в счет «отцовского долга».

Потом. Может быть, потом.

Нужный сайт открылся быстро, но почти сразу попал в «серую» неактивную зону. Поверх страницы всплыл баннер. Кулагин застонал.

«Кто-нибудь, помогите!» — под надписью располагалось фото ребенка.

Лет пять на вид — в кадр попало только улыбающееся лицо с блестящими синими глазами, подушечками щек, вздернутым носиком, золотистыми кудрями. Мальчик, девочка ли — не разберешь. Но улыбка озорная, заразительная, как у деревенского хулигана, шастающего по соседским садам-огородам. Объявление смахивало на то, заплеванное, что висело на дверях ТЦ. Кулагин едва сдержался, чтобы не харкнуть и на монитор.

— Чертовы спамеры, лохотронщики, ни стыда, ни совести. Какого хрена ты вообще вылез мне тут?

Он покопался в настройках браузера, в опциях плагинов, блокирующих назойливую рекламу, — все без толку, маленький засранец по-прежнему излучал искреннее счастье, омрачаемое лишь призывом о помощи.

Что еще хуже, гораздо хуже — самодовольный упыренок своей радостной рожицей застил ссылку на скачивание торрента и окошко для просмотра видео в режиме онлайн. Там, по ссылке, Кулагина ждали Райли Стил и Токси Ред, Алетта Оушен и Джесси Джейн, и прочие участники разудалой групповушки от Brazzers. Затененные превью-скриншоты соблазняли обнаженными телами, силиконовыми грудями и белыми каплями, стекающими с надутых губ, — и он бы кликнул по ним, он бы поласкал курсором эти груди и губы, если бы мог, но проклятый баннер сделал любое взаимодействие с сайтом невозможным. Пацан издевательски скалил зубы, а надпись мерцала, переливаясь разными цветами, как гирлянды из новогодней рекламы — «Кто-нибудь, помогите!» — будто транслируя мысли, пульсирующие в голове у Кулагина.

— Кто-нибудь, помогите мне убрать этот гадский спам! — собственный голос прозвучал не раздраженным грозным воплем, а жалкой плаксивой мольбой. Кулагин разозлился еще больше и попробовал закрыть окошко браузера — безрезультатно.

Вирус, что ли? Курсор подавал признаки жизни, только находясь рядом с баннером («Кто-нибудь, помогите!» — твердил безымянный ублюдок, лыбясь на фото во все сколько-их-там-у-него зуба). Кулагин последовательно опробовал все известные ему методы принудительного отключения или перезагрузки браузера и операционной системы — по нулям, комп «завис» целиком и полностью. Если не считать долбаное «Кто-нибудь, помогите!».

— Уроды, блин, вот же уроды... — бормотал Кулагин, в уме лихорадочно перебирая варианты дальнейших действий. Взгляд зацепил круглую задницу с одного из скриншотов ставшего недоступным видео.

Привычный вечерний ритуал отменялся, «дружок» в штанах давно уже опал.

«Расслабиться хотел, дрочила? — захихикала в голове ехидна с голосом его бывшей жены. — Вот теперь и приставы, как заявятся, увидят, что ты из себя представляешь!»

— Да заткнись ты, стервозина… Кто-нибудь, помогите, а?! С-сука!

Кулагин дрожащими пальцами сунул в зубы мятую сигарету, с третьей или четвертой попытки высек из копеечной одноразовой зажигалки искру.

Глубоко затянулся и стряхнул столбик пепла прямо на пол.

Ладно, сказал он себе спустя минуту панического перекура. Ситуация неприятная, конечно, но истерики тут не помогут.

«Кто-нибудь, помогите», блин.

Что делать? Видимо, зачищать жесткий диск вместе со всем, что там было. А это не только гигабайты фото и видео для очередного одинокого вечера в компании пива и сигарет. Это еще и отдельная папка под названием «Дочка», куда он в течение пяти лет собирал фотографии Милы…

Можно ли обойтись без этого? Кулагин затушил окурок на кладбище его собратьев, в пепельнице, не отрывая взгляда от детской мордашки с баннера.

Кликнуть?.. Гм, а, собственно, почему бы и нет? Что может грозить?

Пачка вирусов на компе — так все равно «зачистка» уничтожит их, как и любые другие файлы. А если после клика все закончится?.. Попытаться стоит.

«Кто-нибудь, помогите!»

— Хрен с тобой, поможем, чем можем. — Он схватил грязными пальцами «мышь», подвел стрелку курсора к мигающей надписи и нажал кнопку.

Изображение на экране тут же пропало — и баннер, и, увы, скриншоты с милашками из Brazzers. Открылась пустая белая страница, на которой спустя секунду проступили черные буквы и начали подгружаться фото.

Первой по порядку шла уже знакомая фотография, только крупнее, масштаб едва ли не один к одному. Синие, как небо, глаза лили на Кулагина свет чистого детского счастья, от которого тот чувствовал себя неуютно и ерзал потной задницей на стуле.

«Это Денис. Здесь ему четыре годика, — сообщала выполненная жирным курсивом подпись под фото. — Денис добрый и смышленый мальчик, он уже умеет писать свое имя и читает по слогам книжки со сказками. Хотя больше всего ему нравится разглядывать картинки».

— А я вот видосы предпочитаю, — хмыкнул Кулагин.

Ниже подгрузилась следующая фотография, семейная. Здесь ангелочек Дениска восседал в центре композиции, слева от него пристроилась молодая, немного пухленькая блондинка, отдаленно смахивающая на Катюху до беременности, а справа — худощавый брюнет.

«Денис и его родители. Папа Дениса работает спасателем в МЧС, а мама — учительница», — пояснял текст.

Глаза Денису достались в наследство от папаши, а вот широченная улыбка перешла от мамочки. «Эту маму я бы трахнул», — вспомнил Кулагин фразу из пошлой подростковой комедии. Дружочек в трусах, кажется, шевельнулся.

— Слышишь, Денис? Я б отымел твою маманю! — Мазнув пальцем колесо мыши, Кулагин прокрутил страницу. Открылось очередное фото.

«Денис в гостях у бабушки. Бабушке Дениса уже девяносто шесть лет. Когда-то она была знахаркой и помогала попавшим в беду людям».

— Что ж ты внучку своему не поможешь, старая, чтобы он под ногами у честных людей не путался?

«Семья Дениса надеется, что вы не пройдете мимо их беды! У мальчика обнаружена злокачественная опухоль, удалить которую можно только операционным путем. К сожалению, в России такие операции пока еще не делают, для этого нужно ехать в специальный медицинский центр в Германии...»

— Ну конечно, как же иначе! Алкаши на улице тоже деньги на билетик просят, а не на поллитру!

«Это очень сложная и дорогая операция. Не проходите мимо. Денису действительно нужна любая помощь. ВАША помощь».

Последнее на странице фото было сделано, судя по всему, в больничной палате. Простыни покрывали маленький холмик, из-под белой ткани выглядывала голова... больше похожая на высушенный фрукт. Серая морщинистая кожа, бисеринки пота на лбу, пластиковая трубка, торчащая из гортани, обширные желто-коричневые пятна вокруг глаз. Веки прикрыты, волосы выбриты, пластырь закрывает шрамы на обтянутом тонкой кожей черепе. И самое ужасное — пусть с трудом, но все-таки в этом умирающем существе можно было узнать того самого мальчишку, что слал озорные улыбки с первых снимков.

«Без операции Денису осталось жить не более месяца», — гласил текст.

Во рту у Кулагина пересохло.

«Кто-нибудь, помогите!»

— Разбежались, — процедил он, отпив из бутылки. — Мне бы кто помог...

Крутанул страницу к началу, еще раз заглянул в яркие синие глаза с первого фото.

— Хитрый маленький сукин сын. А то я не знаю, как это делается!

«Сами мы не местныя, спамажите, люди добрыя...» А по правде сидит там жиртес какой-нибудь и стрижет лошков добросердечных... Нет уж, не на того напали!

Мальчик молчал и продолжал улыбаться с таким видом, словно авансом простил миру все прегрешения. «Кто-нибудь, помогите!»

— Помоги себе сам, ублюдок.

Он попытался закрыть страницу, но промахнулся курсором мимо заветного крестика из-за нервного тремора в пальцах. Взгляд наткнулся на другое фото, со старухой, державшей маленького смертника на коленях.

Денис — или как-его-там-на-самом-деле — смотрел в сторону от объектива, а вот бабка, поджав и без того тонкие губы, сурово глядела прямо перед собой, и в ее блеклых бесцветных глазах Кулагину чудились осуждение и затаенная злоба. Ведьма будто гипнотизировала его.

«Когда-то она была знахаркой...»

А сейчас кто? Жива ли вообще эта древняя рухлядь или уже на том свете готовится к скорой встрече с любимым внучком? Или, может, и не с внучком вовсе.

«Кто-нибудь, помогите!»

— В жопу.

Сосредоточившись, Кулагин прицельно навел стрелку курсора так, чтобы на этот раз не промахнуться. Кликнул, закрывая вкладку.

Но та не закрылась — раздался знакомый сигнал, и поверх сайта с просьбой о помощи выскочило маленькое диалоговое окошко.

«Вы точно не хотите помочь Денису?» — и две кнопки с вариантами ответов.

— В жопу Дениса, — сказал Кулагин и нажал вариант «ДА».

На весь экран растянулось фото с недобрым лицом старухи и аршинными буквами:

«ПОЗДРАВЛЯЕМ, ВЫ ПРОКЛЯТЫ!»

— Да пошли вы все! — крикнул монитору Кулагин и, наклонившись вперед, выдернул шнур питания из розетки. Экран потух.

В ту же секунду его скрутило. Голову пронзила острая боль. Кулагин пошатнулся и рухнул вместе со стулом на пол. К горлу подступила кислая жижа, и его вырвало желудочным соком и остатками съеденного еще в обед «Доширака».

Кое-как он отполз к кровати, где, утерев губы и подбородок о грязную простыню, перевернулся на спину и прикрыл веки. Боль не оставляла — под лобной костью как будто шар вырос, громадный стальной шар вроде тех, что используют для сноса старых домов. Кулагин практически видел, как этот шар мерно качается внутри черепа, тяжелыми ритмичными ударами круша бедные, беззащитные мозги. Темнота не спасала, наоборот. В багровой мгле за веками воображаемый шар из стали менялся, вытягивался в длину. Вот он превратился в обнаженную женщину с ногами стройными, как у Тори Блэк, грудями большими и упругими, как у Синди Доллар, и морщинистым лицом девяностолетней ведьмы.

Старуха приоткрыла узкую щель, служившую ей ртом. Затем эта щель распахнулась раззявленной пастью, из которой потекла черная, с комьями земли, грязь, посыпались пауки, поползли, блестя чешуйками, змеи. Ведьма глухо прошипела:

— Хто-ни-буть, па-ма-х-хи-и-те-е-е...

Кулагин дернулся, с воплем отшвырнул попавшую под руку подушку и распахнул глаза. Напротив мерцал монитор работающего компьютера.

— Какого черта... Я ж выключил...

Шар в голове вернулся. С размаху врезался в кость над виском, и левый глаз заволокло туманом. Кулагин взвыл от боли.

Надо вызывать скорую, срочно, иначе он так и подохнет тут, в грязи и блевотине. Телефон, где телефон?.. Проклятье! Кулагин вспомнил, что мобила валяется рядом с сигаретами, на столе. Он заставил себя выпрямить спину и упереться голыми стопами в холодный дощатый пол. При этом его чуть снова не вырвало — тошнота сдавила горло, а адский шар-разрушитель прошелся вскользь по лбу с внутренней стороны, вызвав очередную серию болезненных всполохов в сознании.

— Да что ж такое-то... происходит? — выкашлял он вместе с кровью.

Дешевые колонки проскрежетали через гул помех:

— Хто-ни-буть... па-ма-х-хи-и-те-е-е...

Кулагин стиснул зубы, чтобы не заорать снова. Боль разбегалась волнами от головы по позвоночнику и дальше, словно выжигая изнутри руки и ноги. Он приподнялся и, шатаясь, как пьяный, шагнул к столу. Еще один осторожный шаг — колено повело, Кулагин едва не грохнулся на пол, но сумел в последний момент перенести вес тела вперед и, выставив руки, уперся ладонями в край стола. Качнувшись, вниз полетела открытая бутылка, пиво залило дырявые носки. Нахлынула тьма, а когда к правому глазу вернулось зрение, перед ним возникли кричащие буквы «КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ!» и детское лицо на баннере.

Другое лицо. Не то, что раньше.

Не ангельское личико улыбчивого синеглазого Дениса, нет. На Кулагина смотрел толстогубый и толстощекий русоволосый мальчишка. Обиженно насупившийся, хотя все равно милый. Всмотревшись, Кулагин узнал это фото.

«Это Олежка. Здесь ему шесть лет. Олежка милый, хотя и немного замкнутый ребенок. Он уже ходит в школу, в первый класс. Олежка любит сказки и верит в Деда Мороза».

Чувствуя, как пол уходит из-под ног, Кулагин пробежал глазами по тексту до самого конца.

«...Больше всех на свете Олежка любит свою маму...»

«...обожает свою игровую приставку «Денди», которую ему подарил дядя...»

С фотографии на чертовом сайте на Кулагина смотрел он сам, только в детстве.

Ноги подкосились. Кулагин почти рухнул, повис на краю стола, цепляясь за крышку ногтями. Из носа хлынула кровь. Он уже знал, что будет написано внизу проклятой страницы. Знал, что, даже если он нащупает телефон, даже если сможет нажать нужные кнопки и произнести нужные слова, скорая ему уже ничем не поможет.

«У мальчика обнаружена злокачественная опухоль. Ее крайне сложно удалить. И очень дорого, потому что в России такие операции не делают, для этого нужно ехать в...»

Кулагин поскользнулся и начал валиться под стол.

«Олежке осталось жить не более месяца».

На полу его снова скрутило. Кулагин, уже не соображая, что делает, свернулся клубком, подтянул колени к подбородку. Из носа текла кровь вперемешку с соплями. По щекам бежали ручьями слезы. Кулагин обмочился.

— Господи, — взмолился он из-под стола. — Да за что же… За что…

Сверху, из колонок, донесся знакомый сигнал. Как ответ оттуда, свыше.

Собравшись с силами, Кулагин присел на полу в луже и, задрав голову, посмотрел на монитор.

«НАЖМИТЕ СЮДА, ЕСЛИ ВАМ ТОЖЕ ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ».

— Еще как требуется, — просипел он.

Встал на карачки, вытянул дрожащую руку. Задел телефон, который свалился на пол. Кулагин нащупал мышь, подергал ее — курсор ожил и завис над кнопкой.

Диалоговое окно пропало. Вместо него на экране появилась форма для отправки электронной почты. Поле для текста уже было заполнено: «Отправь эту ссылку кому-нибудь из знакомых, чтобы отвести проклятье».

На саму ссылку Кулагин даже не взглянул, лишь мельком отметил набор английских букв, двоящихся из-за резко ухудшившегося зрения и сливающихся в нечитаемую абракадабру.

«Кому-нибудь… чтобы отвести проклятье». Вот что главное.

Голова все еще грозила взорваться изнутри. Тело ослабло, ноги не слушались. Тогда Кулагин вспомнил, как провел последние часы перед возвращением домой. Вспомнил начальника смены, кладущего перед ним заявление на подпись: «Прошу уволить по собственному желанию…»

Дурную бабу из продуктового: «Куда-то торопитесь?..» Кассиршу: «Да у него же трубы горят…» И мать-побирушку с протянутой рукой, и злобного молодого парня: «Ты чо такой некультурный, дядя?..»

И Катю.

Всегдашняя злоба вновь вскипела внутри, заставив подняться в полный рост и, нависнув над столом, положить перепачканные в рвоте и крови пальцы на клавиатуру.

«Купите букетик. Возьмите флаер. Подайте на билет. Сигаретки не будет?..»

«Всем от меня что-то нужно. Никто не желает оставить в покое».

Но Катюха… Всю жизнь испоганила. Под откос пустила, по наклонной, да? И еще совести хватает требовать денег для дочки, как будто и так не понятно, что он Милку любит, как будто обязан всю жизнь ей что-то доказывать…

Дрожа от боли и ярости, Кулагин набрал памятный еще с доразводных времен адрес электронной почты. Переключившись на текст самого письма, удалил оттуда «отправь ссылку…», а вместо этого напечатал: «Вот тебе мой отцовский должок».

И нажал «Отправить».

Отпустило сразу же. Боль как рукой сняло, шар в черепе растворился без следа, перед глазами прояснилось. Он даже не поверил поначалу — осторожно ощупал голову, лицо.

«Вот так просто?..»

Схватил вторую, непочатую пластиковую бутыль, открутил крышку, присосался. Сделав несколько жадных глотков, отставил пиво в сторону, утер мокрые губы. Уставился на монитор, где все еще высвечивалось уведомление об отправке письма.

— Господи-прости, Катюх… Но ты сама виновата.

«А может, фигня все это? — подумал, борясь с угрызениями совести. —Ну мало ли что, мало ли какие шутки в интернетах сейчас шуткуют?.. Может быть, примерещилось?»

Кулагин отпихнул ногой баклажку с остатками не разлитого по полу пива, наклонился и подобрал телефон. Открыл журнал звонков, посмотрел на последний набранный номер.

«Позвонить? Проверить?»

Подумав, отложил мобильник и снова уселся перед компьютером.

Быстро открыл поисковик, отправил запрос «отвести проклятие», потом «перевести проклятие с себя на другого». Система исправно выдавала набор статей, рекламирующих сомнительные услуги каких-то ведуний. Кулагин скривился — ну что за разводилово опять, — но тут же вспомнил фото девяносто-с-чем-то-летней старухи с сайта. На глаза попался анонс одной из статеек: «Если вы настолько жалкий человек, что неспособны принять собственную судьбу, то…» — и внутри все похолодело.

Адрес электронной почты. У них они ведь похожи, различие в одну букву. А ему было так плохо, в голове все смешалось… и он перепутал.

На звонок ответили не сразу, лишь после десятка мучительно долгих гудков, когда Кулагин уже решил, что ответа вовсе не будет. Послышался слабый болезненный голос:

— Па… Помоги мне, папа…

Что-то треснуло в ухе, но не у него, звук раздался из телефона — мобильник выпал из слабой руки и ударился об пол? Сигнал оборвался.

Кулагин замер, в ужасе переводя взгляд с потемневшего экрана мобилы на монитор и обратно.

Милка, Миленок, Милочка… Дочка — родная и единственная.

Стены комнаты закружились, сливаясь в сером водовороте, готовом утянуть его за собой на черную непроглядную глубину — туда, где раскачивался стальной шар безумной боли, где, оскалив редкие гнилые зубы, Кулагина поджидала старая всеведущая ведьма.

— Хто-ни-буть... па-ма-х-хи-и-те-е-е...

Дрожащей рукой он схватил полторашку и надолго приложился к горлышку. Затем сунул в зубы очередную сигарету. Чиркнул зажигалкой раз пять, прежде чем смог подкурить.

— Господи-прости, Милка…

Церковь. Надо обязательно в церковь заглянуть, свечечку поставить.

Господи-прости…

Кулагин прикрыл глаза и откинулся на спинку стула.