Николай Кудрявцев

Представитель редакции Астрель-СПб (АСТ). Редактор, переводчик (Клайв Баркер, Томас Лиготти и др.). Ведет серию «Мастера ужасов».

Необходимое предуведомление: я в первый раз участвую в судейском жюри конкурса «Чертова дюжина», и мне было очень приятно увидеть, что уровень отечественных авторов крайне высок. Более того, я могу сказать, что, если судить по представленным рассказам, отечественный хоррор вышел на международный уровень, и эти истории были бы вполне уместны в любом, например, англоязычном конкурсе. В них почти нет стандартных ходов, характерных для жанра, чувствуется подлинная свежесть и явное желание авторов экспериментировать, найти собственную дорогу и способы выражения, не пользоваться тривиальными схемами. В рассказах почти нет подражания, явственно слышен собственный неповторимый голос писателей, поэтому мои заметки – это скорее попытка еще более улучшить и так интересные истории.

Есть ряд общих замечаний: во-первых, хотелось бы, чтобы авторы при создании рассказов учитывали, что однозначность плохого финала (а в большей части представленных текстов нет даже возможности счастливого или хотя бы в чем-то позитивного исхода) лишает тексты напряжения. Фатализм как ритм и настроение в больших дозах утомителен.

Во-вторых, можно посмотреть на героев рассказов и попробовать поэкспериментировать с более активными персонажами, которые не просто сдаются на волю рока, но способны ему что-то противопоставить. В представленной выборке такие герои есть, и я понимаю, что в хорроре деятельный персонаж – это проблема, так как беспомощность составляет немалую долю ужаса, а активное противостояние силам кошмара наоборот снижает ощущение страха. Тем интереснее будет смотреть, как авторы расширяют свою палитру и работают в более энергичном ключе.

В-третьих, шесть рассказов из тринадцати выдержаны в условном поджанре «жить тошно, умирать страшно, а доверять нельзя никому», в остальных эта составляющая также представлена достаточно сильно. Хоррор же зачастую играет на противопоставлении обычного хода вещей и вторжении неизвестного, запредельного в привычный распорядок. А во многих представленных рассказов ужас является лишь продолжением, чуть большим сгущением и так ужасной жизни, поэтому экстремальность и трансгрессия сменяются депрессией и апатией. Понятно, что бытовые условия зачастую диктуют настроение, но столь подчеркнутая «чернушность», методы довольно однобокого критического реализма хороши в умеренных дозах, а в больших лавиной скрывают под собой любые зачатки страха.

Гости

Рассказ, который при некоторой доработке мог бы легко войти в сборник лучшего хоррора от Эллен Датлоу, но ему мешает избранная нарративная стратегия. В самом начале главный герой, мальчик Леня, говорит: «Рано или поздно отец всегда нас находил. Кроме того раза». Тем самым он задает читателям ретроспективный взгляд на происходящее. Герой говорит о прошлом, но проблема в том, что к финалу рассказа мы понимаем, что эту историю Леня рассказать просто не смог бы, и это разрушает всю конструкцию. Также большая часть рассказа – это перемещение не в пространстве, а во времени, а в ретроспекции подобный прием работает плохо. Поэтому сам ход времени толком не ощущается, голос рассказчика начинает сбоить, он становится то взрослым, то детским, и это эмоциональное мерцание отвлекает. Здесь есть два пути решения проблемы: во-первых, рассказ можно было построить не в прошедшем, а в настоящем времени. Это дало бы непосредственность переживания и списало бы все огрехи голоса рассказчика, так как он действительно меняется в каждый отдельный момент. Во-вторых, прибегнуть к третьему лицу, показать происходящее со стороны. Тем не менее, сама идея хороша, ситуация действительно пугает, а довольно неожиданный в рамках заданного сюжета финал приятно радует.

Десятый вал

Сон, кома, послесмертие, безумие и виртуальность – это настоящее искушение для писателя. Каждая из этих ситуаций позволяет автору нанизывать друг на друга один невероятный эпизод за другим, при этом не нужно заботиться об общей логике повествования. И с этим рассказом измененное сознание главного героя сыграло злую шутку, так как кроме него в повествовании больше ничего нет. При этом автор придумал несколько эффектных, запоминающихся сцен (пожалуй, самых запоминающихся среди всех рассказов конкурса), у него хороший язык и внимательность к деталям, позволяющим создать атмосферность и эффект реалистичности (опять же тут он чуть ли не самый высокий по сравнению с конкурентами). Но все это кажется собранием разрозненных элементов, нанизанных на очень тонкую нить. К тому же о безумии героя мы узнаем слишком рано, и в рассказе нет ни единой возможности для двоякого прочтения событий, что заставило бы играть текст новыми красками. А галлюцинации или бредовое состояние способны вызвать отклик разве что своей живописностью, что в «Десятом вале» и происходит.

Красная паутина

Пожалуй, самый сильный рассказ конкурса, с моей точки зрения. Футбол для меня – предмет чужой, и тем не менее автору удалось увлечь читателя казалось бы совершенно посторонней для него темой, что уже признак мастерства. Но помимо прочего в этом рассказе в кои-то веки уместен совершенно «чернушный» фон всего происходящего, который сам по себе, без всяких дополнительных пояснений дает ответ на то, почему герой именно такой, какой он есть. По сути, в нем мы видим некий современный аналог Жана-Батиста Гренуя из «Парфюмера» Зюскинда, который так же мог быть иным, но его окружение ни разу не дало ему подобного шанса. И кровавый баркеровский финал в таком контексте выглядит не только доказательством способностей и гениальности главного героя, не только проявлением сил, которым он служит, но еще и местью всему тому миру, который его взрастил.

Морские пейзажи

Это очень хороший рассказ, которому явно не хватает объема. Его задумка гораздо шире отведенного ей текста, и поэтому концентрация аномального и жуткого в определенный момент начинает граничить с абсурдом, а абсурд и общая сюрреалистическая атмосфера обычно разрушают ощущение ужаса. Ближе к середине «Морские пейзажи» начинают напоминать «Путешествие “Игуаны”» Стива Айлетта, хотя подобные сравнения явно не входили в планы автора. Но в остальном хочется отметить прекрасное богатое воображение писателя, обилие деталей, рассказы Павлова (хотелось бы некоторые прочитать, тот случай, когда можно и развить собственную задумку) и примечательно гнетущую атмосферу, которая, что нехарактерно для конкурса, не уходит в натурализм. В общем, из рассказа получилась бы прекрасная повесть, если не роман. Все исходные данные для этого есть.

На ногах

Натуралистическое прочтение классического сюжета о «Русалочке», которое на пути к хоррору растеряло всю интригу, при этом сохранив остатки оригинального замысла. Новая русалка являет собой странный гибрид, в котором, с одной стороны, властвуют безусловные инстинкты, с другой, присутствует разум, способный формировать желания, отличные от обычной русалочьей жизни. В результате, остается загадкой, зачем ей нужны ноги и тем более жизнь вдали от воды. В конце концов, рассказ вместо высокой трагедии или просто столкновения двух видов выдает лишенную особой цели бытовую зарисовку о несчастном вдовце, на свою беду повстречавшем русалку, при этом несчастливый конец этой истории виден за версту, а конфликт лишен хоть какого-то напряжения. Это можно было бы решить, если бы у русалки была выраженная личность и более разумное поведение, диктующее борьбу с собственными инстинктами. У читателя появилась бы надежда на иной исход истории и тем более жесткий эффект произвел бы финал. А так получилась деконструкция ради деконструкции.

О вас лишь радуюсь

Рассказ, в котором воображение автора и слишком богатый фон буквально разрушают основную интригу. История несчастного схимника Дементия меркнет на фоне местных монстров, псоглавцев и всех тех возможностей, которые дают рыцари с собачьими головами на службе православной церкви. Если бы вместо них были обычные люди, выбор Дементия и его искушение казались бы острее. К тому же местный противник при всей своей оригинальности и отвратительности не производит впечатления опасности. Практически весь рассказ мутировавших зверей просто жестоко убивают и никакого сопротивления нам не показывают, отчего повествование приобретает отчетливые «экологические» ноты, что, кажется, в планы автора не входило. Тем не менее, оригинальность замысла, богатство деталей и антуража, смятение главного героя и, главное, сами псоглавцы придают рассказу особую привлекательность. Хочется снова вернуться в этот мир и узнать о нем больше, ведь он явно скрывает немало зловещих тайн.

Огонек

Оригинальный и очень необычный рассказ, который хоть сейчас можно включать в любую интернациональную антологию «новых ужасов» или «вирда», и он там не затерялся бы. Тем не менее, есть несколько деталей, которые не дают покоя и немного разрушают стройную картину истории. Почему родители ничего не рассказали своему сыну, хотя знали, какую опасность он мог навлечь и на себя, и на всю семью? В чем смысл держать его в подобном неведении? Образ Пожирателя, несмотря на всю эффектность, вызывает вопросы. Мать Алисы так или иначе оперирует фантазиями, зачем ей нужен столь чудовищный облик, если не считать того, что автор все-таки хотел написать хоррор, а тот без монстра не совсем получался? Если же говорить о композиции, то, на мой взгляд, слишком рано был выдан основной поворот сюжета, касающийся ловушки, и поэтому финальный выход родителей лишился неожиданности, хотя на контрасте с трагедией и опустошенностью главного героя появление его отца могло создать подлинно катарсический эффект.

Поклонись

Советский Инсмут. Несмотря на антураж, Переплута и атмосферу, рассказ воспринимается как своеобразный «ремикс» Лавкрафта с советско-славянскими мотивами, но не более. Это лишает повествование хоть какой-то интриги, а поверхностное знакомство с местными культистами оставляет ощущение незавершенности. К тому же совершенно не отработана история главного героя, и зачем в рассказе именно СССР, ранение, компания по борьбе с неграмотностью остается неясным. С таким же успехом в деревню мог попасть и современный студент с отделения фольклористики, хотя столкновение нового государства и зловещей древности давало немало возможностей для смыслового углубления сюжета, но ими автор, к сожалению, не воспользовался. Тем не менее, атмосферу в рассказе можно черпать ложкой, он запоминается, в нем немало фактуры, и, несмотря на вторичность, «Поклонись» оставляет благоприятное впечатление.

Птица вещая

Рассказ, в котором «чернушность» и «свинцовые мерзости жизни», к описанию которых склонны многие участники конкурса, сыграли с автором злую шутку. Интересная и нетривиальная идея тонет в архетипическом описании неблагополучной семьи, а общий тон повествования не оставляет сомнения, что ничем хорошим это не закончится. Это лишает историю напряжения, а общая угрюмость прямо указывает на тональность концовки, чего хотелось бы избежать, так как в самом повествовании ничего особенно страшного не происходит, и в качестве хоррора рассказ играет довольно посредственно. Образ кукушки, «птицы вещей», интересен, но ее откровенная злонамеренность во многом не играет рассказу на руку, так как предопределяет его финал.

Санта Муэрте

Красивый интересный рассказ с ударной финальной фразой и неожиданным мексиканским колоритом. Освежающее отсутствие неизбежного фатума и активная позиция героя, столь нехарактерная для большей части рассказов, представленных в конкурсе, доставляют истинное удовольствие. В образе самой Санта Муэрте чувствуется дыхание вечности, но мне кажется, что подобная история только выиграла бы от увеличения объема. Хочется больше деталей, больше фактуры, а мистика и ощущение надмирности, пронизывающие повествование, добавят ему объема и глубины. В представленном варианте эта глубина скрадывается, а хочется больше.

Странные вещи с вершины горы

Оригинальный рассказ, которому, к сожалению, мешает финал, переводящий общее повествование из хоррора в область фэнтези. Своеобразный лесной «Пикник на обочине», в котором героиня вдруг, по мановению волшебной палочки, научилась пользоваться «ведьминым студнем» и «мясорубкой». И вот это «вдруг» очень мешает, так как переводит рассказ в плоскость очередной истории об избранной, чего не ожидаешь и не хочешь, когда имеешь дело с хоррором. Возможно, рассказу куда больше пошла бы сказочная интонация, но в текущем варианте он работает ровно наполовину.

Черная аркада

Как и «Красную паутину», этот рассказ выгодно отличает от остальных фактура. Старые игры, интересный необычный антураж и совсем нетипичное решение хоррор-элементов – и вот, перед нами один из фаворитов конкурса. Необычный, жалкий образ главного злодея, который, тем не менее, все равно остается совершенно чудовищным, и неожиданный поворот в развитии характера главной героини запоминаются и выгодно выделяют рассказ на фоне остальных конкурсантов. Тем не менее, хотелось бы заметить, что главная претензия к «Черной аркаде» касается именно главной героини. Ее финальный выбор кажется недостаточно обоснованным, насильственным со стороны автора, которому было важно закончить рассказ именно так. Более детальная и глубокая проработка характера Саши и ее перехода на «темную сторону силы» только сыграла бы тексту на руку.

Юрка

И снова «свинцовые мерзости жизни», здесь отягощенные проклятием. Мне кажется, этот рассказ сработал бы куда лучше, если бы безвыходное положение главных героев было построено на контрасте с окружающим нормальным миром. Но Грацк словно и сам проклят, а потому черное на черном играет плохо. К тому же временной пласт, заданный автором, готическая отсылка, в которой проклятие передается уже много десятилетий из поколения в поколение, в этом рассказе вызывает слишком много вопросов. И первый из них, как вообще проклятые сумели так долго просуществовать, зачем продолжали свой род? Это было бы понятно на относительно малой временной дистанции, но несколько поколений в случае «Юрки» отдают искусственностью. Причем эти вопросы появляются опять же из-за депрессивности рассказа, явной и с самого начала проговоренной безысходности. Если бы эмоциональные акценты были расставлены иначе, читатель бы и не стал задумываться над механикой проклятия и особенностями жизни семей, живущих с ним. При этом сам рассказ написан убедительно, сцена с нападением Тимоши и собаками очень страшна, но общая монотонность несколько портит впечатление от текста.