DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Евгений Абрамович «Перфетто!»

Подземка выплюнула людей в нью-йоркские сумерки. Пассажиры разбрелись каждый в своем направлении, как марионетки, которых вели невидимые руки кукловодов. Не обращая внимания друг на друга, встречаясь взглядами, отводя глаза, сталкиваясь плечами и бормоча под нос извинения. Всем хотелось скорее убраться с улицы, разойтись в уютное тепло домов. Лето в большом городе заканчивалось проливными дождями и сыростью, тянувшей со стороны залива.

У выхода из метро стояли девушки-волонтеры с прозрачными урнами для пожертвований, собирали деньги в помощь бедствующей Индонезии. Совали в руки прохожим листовки с номерами телефонов и подробной инструкцией для тех, кто хотел помочь. Большинство людей шли дальше, не обращая внимания на активисток, только некоторые мимоходом кидали в урны звенящую мелочь и мятые купюры.

Боря Бергман спешил домой. Быстро, как никогда раньше, прижимая к груди папку, в которой лежали, тесно прижавшись друг к другу, заветные коробочки с дисками. Вверх по Брайтону, мимо попрошаек, тучных полицейских и фонарных столбов. На промокших до нитки волонтеров он даже не взглянул.

Переступив порог холостяцкой квартиры, Боря повесил на крюк мокрую куртку и, разувшись (никогда он не понимал дурацкой привычки здешних ходить по дому в обуви), пошел в гостиную. Там, сгорая от нетерпения, он включил компьютер и достал из папки три безымянных диска в прозрачных коробочках.

Борю привезли в Америку родители, когда ему едва исполнилось два. Стоял девяносто первый, и на родине все катилось к черту. Мама ворчала, что и так затянули, все друзья и знакомые эмигрировали уже давно. Кто сюда, кто на историческую. Папа, преподаватель Ленинградского технологического там, таксист здесь, был во всем солидарен с женой. Здесь Боря пошел в школу и закончил ее с отличием, с именной стипендией поступил в Гарвард на курс информационных технологий. Родители не могли на него нарадоваться. Отпахав несколько лет на крупную фирму, скопив деньжат, Боря начал работать на себя, удаленным программистом. Писал коды, разрабатывал сайты, патчи и прокачки для компьютерных игр, приложения для смартфонов. С заказчиками общался по скайпу, деньги стабильно падали на карту. Работа мечты.

После смерти родителей — ему на тот момент стукнуло тридцать, — Боря остался один. Он скучал по ним, но в остальном жизнь его вполне устраивала. Была бы его воля, Боря бы вообще не выходил из квартиры. За такой образ жизни раньше на него часто ворчала Барбара, первая (и единственная) девушка. «Даже если случится конец света, ты не выйдешь на улицу», — говорила она. Боря отнекивался, но признавал, что в чем-то она права. С Барбарой они были вместе долго, почти семь лет. Потом она ушла к «настоящему мужику» — жирному итальянцу Тони с соседней улицы, что владел химчисткой. Боря погоревал немного, но потом смирился.

Настоящей Бориной страстью было кино. Раз в неделю он ходил в кинотеатр, а уж дома смотрел кино постоянно, по пять-шесть фильмов в день. Смотрел за едой, за работой, засыпал каждый день под музыку в финальных титрах, а утром, вставая, первым делом запускал новый фильм. Он составлял личные списки и рейтинги, отслеживал творчество любимых режиссеров и актеров, недоуменно вздыхал и скептически морщился, находя в статьях киноведов и критиков то, с чем был не согласен.

Пару лет назад на одном сетевом ресурсе по теме Боря познакомился с Колдуном Легендре или просто Колдуном, еще большим киноманом, чем он сам, это пришлось признать. Настоящего имени Колдуна Боря не знал, да и не хотел знать. Достаточно было того, что тот позволял прикоснуться к своим сокровищам. Он коллекционировал и перепродавал редкие фильмы, бывало, настолько редкие, что их нельзя было найти ни в одной базе от IMDB до «Кинопоиска». Случалось, перепадали Колдуну и совсем уж единичные эксклюзивы. Первая немая экранизация «Дракулы», снятая в царской России задолго до «Носферату» Мурнау. Рабочий материал со съемок третьей части «Ивана Грозного» Эйзенштейна. «Макбет» Тода Броунинга с Белой Лугоши и Эльзой Ланчестер в главных ролях. Кинопробы Марлона Брандо на роль Нормана Бейтса в «Психо». Неоконченный фильм ужасов «Мим» с Бастером Китоном. Неизвестные эротические фильмы, в которых голышом щеголяли Монро и Одри Хепберн. Подозревал Боря, что Колдун промышлял и обычным порно. А может, и не совсем обычным. Таким, что не найдешь на всем известных сайтах-дрочилках.

Неделю назад Колдун намекнул, что вскоре у него, возможно, появится нечто особенное. А незадолго до этого они с Борей общались в чате на тему записей несчастных случаев и гибели актеров на съемках. Официальная версия гласила, что, как правило, такие пленки уничтожают, но Колдун клялся, что некоторые экземпляры обходными путями попадают к коллекционерам вроде него. Разговор тот остался незавершенным, а вчера Колдун написал, что «нечто особенное» уже в наличии. Боря понятия не имел, как он смог дотерпеть до встречи, но вот он уже дома, с дисками и в предвкушении. Колдун всегда записывал фильмы на пустые болванки, для порядка, как говорил он сам. Старые пленки и видеокассеты оцифровывал и тоже переводил в электронный формат.

Боря уже представлял, что увидит смерть Брендона Ли на съемках «Ворона» и Вика Морроу в «Сумеречной зоне». Не факт, конечно, что на дисках будет именно это, но даже если и так, то расстраиваться не придется, это точно. Колдун еще никогда не подводил.

— Смотри внимательно, — наставлял он при прощании, — ничего не пропусти.

Эта фраза еще больше разбередила Борины предчувствия. Что же там?

Успокоившись, он быстро пролистал ленту новостей. Снова Индонезия, неизвестная эпидемия. Счет жертв идет на тысячи, зараженных и инфицированных — на десятки тысяч. Смертность более восьмидесяти процентов, ООН бьет тревогу, врачи всего мира разводят руками. Боря щелкнул мышкой по иконке видео на новостном портале, начался ролик компании CNN. Обезлюдевшая Джакарта, солдаты и оцепление на улицах, в городе карантин и комендантский час, на тротуарах валяются трупы, люди в защитных костюмах пакуют их в пластиковые мешки и складывают на стадионах. Ровные ряды мертвых тел. Переполненные больницы, серые истощенные лица зараженных, их пустые стеклянные взгляды, уткнувшиеся прямо в камеру. Борю аж передернуло.

— Врачи и добровольцы как могут сдерживают эпидемию в теперешних границах, — вещал за кадром диктор, — кто знает, что будет, если инфекция вырвется наружу…

— Конец света, — буркнул Боря и остановил ролик.

Невольно хихикнул, вспомнив слова Барбары. Дома он в полной безопасности. Дальше в новостях не было ничего интересного — результаты спортивных матчей, пустословие политиков, войны, криминальная хроника. Задержался он только на новости о пустой яхте с порванными парусами, которая прибыла в гавань Нью-Йорка. На связь с борта никто не выходит, полиция и береговая охрана оцепила причалы и собиралась обыскать таинственное судно. Статья заканчивалась словами «Следите за новостями».

Боря свернул браузер и потянулся за верхним диском, доставшимся от Колдуна. Волнительно, даже руки чуть тряслись. Он вставил болванку в дисковод и с нетерпением начал ждать загрузки.

Вероятно, это было совсем не то, на что он рассчитывал, Боря даже вздохнул огорченно. Фильм начался без титров. Не фильм даже, скорее любительская съемка. Ручная камера выхватила залитую солнцем корабельную палубу и спокойный бескрайний океан за ней. Крупным планом — лицо женщины. Симпатичная блондинка слабо улыбнулась, глядя в объектив.

— Привет, Сара, — раздался за кадром голос оператора.

Говорили по-английски.

— Бен, — женщина кивнула, — ты снимаешь? Ничего, что я говорю?

— Нормально. Потом перемонтируем. Доктор Логан просил записывать все.

— Итак, — она поправила челку, — меня зовут доктор Сара Боуман. Сегодня двадцатое июня. Мы находимся на пути к острову Лумбок из группы малых зондских островов, Индонезия. По мнению доктора Филиппа Логана, этот остров является очагом эпидемии, охватившей страну…

Боря прикинул: двадцатое июня. Больше двух месяцев назад.

— …в экспедиции также участвуют доктор Бен Уинтерс…

Камера нырнула назад, крупным планом взяла лицо оператора, крепкого чернокожего мужчины. Он улыбнулся и помахал, затем снова начал снимать Сару. Доктора Боуман.

— …доктор Жан Роллан, доктор Хесус Франко и доктор Такаши Китамура. Все мы члены организации «Врачи без границ». Кроме команды корабля, на борту с нами находятся капитан Роудс из морской пехоты США, отвечающий за безопасность, и Усмар Риза, наш проводник. Вон и остров.

Сара показала рукой в сторону, камера повернулась следом. На горизонте появилась короткая, едва заметная вдалеке полоска суши…

Далее видео прервалось, и в следующей сцене появился уже песчаный пляж с пальмами неподалеку. На пляже возились люди, среди них была уже знакомая Сара. Возле нее еще четверо мужчин. Видимо, те самые доктора, о которых она говорила. Пятый мужчина был одет в камуфляжную форму, в руках держал автомат.

— Капитан Роудс, — обратилась к нему Сара, — это обязательно?

Она кивнула на оружие.

— Доктор Боуман, — сурово ответил военный, — я не даю вам советы насчет шприцов и пробирок. Так что попрошу и вас предоставить мне выполнять мою работу так, как я считаю нужным.

— Я просто спросила…

Камера взяла лицо женщины крупным планом. Она кисло улыбнулась и прошептала одними губами:

— Боже…

Послышался голос оператора, доктора Бена или как его там.

— Ну что, ребята, готовы?

Ему согласно ответили на разных языках, вскидывая на плечи рюкзаки.

— Скажите «пока» нашему судну!

Кадр сместился на океан. От берега отчаливала моторная лодка с несколькими матросами. Вдалеке черной точкой виднелся корабль.

— Нас заберут через три дня.

В кадре показался маленький человечек, наверное, проводник. Щуплый и смуглый, с легким рюкзаком за спиной, одетый только в майку, шорты и легкие сандалии на босу ногу.

— Туда, — сказал он с сильным акцентом, махнув в сторону джунглей, — деревня, церковь.

Все пошли. Проводник впереди, за ним капитан. Остальные цепочкой выстроились следом. Оператор замыкал шествие, снимал затылки, рюкзаки и обтянутые пропотевшими футболками спины. Минут двадцать не происходило ничего существенного, они просто шли через джунгли, изредка переговариваясь, Боря начал скучать, но видео не выключил, даже не стал перематывать. Пока колонна двигалась вперед, он успел запомнить героев фильма. Проводник Усмар, капитан Роудс, высокий блондин — француз доктор Жан Роллан, лысеющий коротышка — испанец Хесус Франко, японец в очках — доктор Такаши Китамура, доктор Сара Боуман и оператор Бен.

Наконец они вышли к поселению. Впереди показался высокий частокол с массивными деревянными воротами. На них аэрозольной черной краской было криво написано: «Здесь опасно. Уходите». По-английски, но с ошибками.

— Эй! — что есть мочи крикнула Сара. — Есть кто?!

Ей вторили остальные. Проводник прокричал что-то на своем. Никто не ответил, если не считать перепуганных птичьих криков. Группа медленно пошла к воротам. Теперь впереди двигался капитан, взявший автомат наперевес. Он толкнул массивную створку, та со скрипом отошла в сторону.

Они оказались в маленькой деревне: тесно жались друг к другу низкие хижины, среди них шныряли куры. Людей не было.

— Деревня, — сказал Усмар, — церковь.

Он показал рукой в сторону. Там, на окраине деревни, высился величественный католический храм в стиле готики. Высокие шпили с крестами, острые арки оконных проемов. Над входом виднелся разбитый витраж — черное нутро храма в обрамлении уцелевших разноцветных стеклышек. Там же безвольно повис белый флаг с красным крестом.

— Скорее всего, там был госпиталь, — сказал Хесус (Боря про себя уже называл всех по именам).

— Угу, — кивнул Жан, — идем туда.

— Почему так тихо? Где все?

Француз пожал плечами.

— Эй! — снова крикнула Сара и буркнула самой себе под нос: — Никого…

Усмар на ходу рассказывал о деревне.

— Старый церковь. Испанский. Быть крепость. Взорвать японцы, — он чуть скосил глаза на Такаши, — остаться только церковь. Ограда не быть, — он обвел рукой частокол вокруг деревни, — я в первый раз видеть.

— То есть хотите сказать, что забор появился здесь недавно? — спросил Бен.

— Ограда не быть, — повторил Усмар.

— Как будто они наспех возводили эти ограждения. Словно защищались.

— От кого? — спросила идущая рядом Сара.

Бен не ответил.

Они вошли в приглушенную темноту храма.

— Боже мой, — воскликнул кто-то.

Из разбитых витражей внутрь церкви лился солнечный свет, в котором плавали пылинки. Пространство храма представляло собой поле боя. Да, когда-то здесь было некое подобие госпиталя, но потом по нему пронесся ураган. Перевернутые койки, разбросанные вещи, шприцы, упаковки от лекарств, чья-то одежда. Тут и там на полу и на стенах виднелись темные бурые пятна.

— Только не говорите мне, что это кровь, — сказала Сара.

— Действительно кровь, — ответил Жан, который сел на корточки возле подсохшей красной лужи на полу, — без сомнений.

— На них кто-то напал?

— Понятия не имею.

— Теперь, доктор Бауман, — послышался голос капитана, — вы ничего не имеете против оружия?

Камера порхала по внутренностям церкви, фиксировала детали. Изодранная в клочья, залитая красным рубашка. Белый медицинский халат весь в кровавых пятнах. Смятое постельное белье. Кукла Барби без головы. Кровавые отпечатки босых ног.

— Сюда! — крикнул кто-то. — Сюда!

Оператор бросился на голос. Несколько секунд на экране тряслись стены церкви, пока в объективе не показался лежащий на койке труп.

— Черт, — прошептал Бен, приближая изображение.

Покойник был завернут в белое покрывало, как в саван. Лежащее белое привидение, только голова залита красным. Сквозь бурую, закоревшую ткань прорезались черты лица.

— Кто-то прострелил ему голову, — сказал капитан.

— Что здесь вообще произошло?

Вопрос повис в воздухе.

— Господа!

Камера повернулась на голос. В дверном проеме заднего выхода стоял японец.

— Господа, — повторил он, — идемте. Посмотрите на это.

Выход вел на церковный двор, где раскинулось христианское кладбище с покосившимися крестами и треснувшими надгробиями. Могилы зарастали травой и кустарником.

— Старый кладбище, — слышался голос Усмара, — испанский. Местный люди здесь не хоронить. Хоронить в другой место.

Доктор Такаши стоял на краю огромной ямы, вырытой прямо посреди кладбища. Оттуда слышался приглушенный гул. Мухи. Большие и жирные, они ползали по наваленным кучей друг на друга трупам, радостно жужжали, пируя на мертвечине.

Оператор пошел вдоль края ямы. Кадр приближался и отдалялся, фиксируя посиневшие раздувшиеся лица, закатившиеся глаза, вываленные наружу языки. Многие были завернуты в белое, как мертвец внутри церкви. И у всех, кто попадал в кадр, были прострелены головы.

От натурализма сцены Боря скривился. Он нажал на паузу и минуту просто сидел, пытаясь совладать с нервами и подавшим знак желудком. Справившись с собой, он снова запустил видео. Доктора, военный и проводник молча стояли, разглядывая мертвецов в яме. Некоторые платками закрывали рты, борясь с вонью.

— Мы опоздали, — сказала Сара, — слишком поздно. Если бы мы приплыли хоть на пару дней раньше, возможно, и нашли бы кого-то живого.

— Все равно странно, — возразил ей Такаши. — Откуда такой бардак внутри, откуда столько крови? Здесь как будто шло сражение. Словно люди уходили в большой спешке. И еще… может, я схожу с ума, но… Бен, подойди сюда, пожалуйста…

Оператор подошел к японцу.

— Сними вон то тело, справа. Ага, еще правее. Так.

— Что это? — спросил Бен.

Изображение приблизилось. Из-под груды тел виднелась тощая, совсем истлевшая рука. Высохшая кисть высовывалась из рукава защитного цвета.

— Похоже на форму японской императорской армии времен Второй мировой. Мой дедушка носил такую, когда сражался на Гуадалканале.

— Ты уверен?

— Чтоб я сдох.

— Японцы брать остров, — вторил Такаши Усмар. — Американцы брать остров. Большая война.

— Сюда! — снова послышалось издалека. — Живее!

Все ринулись на голос, предчувствуя новые сюрпризы острова.

— Вы только гляньте!

В объективе показалось небритое лицо Хесуса. Он показывал рукой на какой-то предмет возле себя. Все недоуменно смотрели на него. Боря у монитора даже ахнул от неожиданности. Среди кладбищенских крестов и надгробий на трехногом штативе стояла кинокамера. Хесус пощелкал на ней переключателями. Аппарат был мертв, как и все вокруг.

— А вот это, — испанец показал куда-то в сторону, — еще более странно.

На наружной стене церкви красовался нарисованный подсохшей кровью рисунок. Человечек, раскинувший в стороны руки и ноги. Похожий на насекомое, ну, или свастику. От конечностей вверх поднимались нити, прикрепленные к косому кресту над головой человечка. Марионетка. Нарисованная кровью марионетка на стене заброшенной церкви на острове посреди Тихого океана. На острове мертвых.

Фильм закончился. Без титров, как и начался. Экран проигрывателя стал черным. Первый фильм из трех, еще два диска ждали своей очереди.

От увиденного Борю трясло. Не столько от вида ямы с мертвецами, сколько от намалеванного на стене символа. Пусть для докторов на острове он остался загадкой, но Боря его узнал. Он бросился в соседнюю комнату. К шкафу, на полках которого раскинулась его драгоценная коллекция. Несколько сотен фильмов, разных жанров, стран, времен и эпох. DVD-диски, Blu-Ray и видеокассеты. Около полок с последними Боря задержался, отыскивая то, что ему нужно. Даже подпрыгивал на месте от нетерпения. «Смотри внимательно, — предупреждал Колдун, — ничего не пропусти». Боря смотрел.

Ага, вот оно. Он достал с полки нужную видеокассету. Извлек из картонной упаковки и понес к старому видеомагнитофону, который пылился без дела уже несколько лет. Сейчас Боря смотрел кино больше на компьютере, а кассеты и диски держал просто для коллекции.

Итальянский фильм «Черный обряд» режиссера Джино Инноченти шестьдесят пятого года. Предтеча джалло про маньяка-сектанта, который убивал девушек в Риме в преддверии католической пасхи. По следу убийцы шел бесстрашный инспектор полиции в исполнении Франко Ресселя. По ходу расследования он раскрывал церковный заговор, замешанный на жертвоприношениях. Кровь убитых девушек использовалась святыми отцами для сатанинских ритуалов. Фильм заканчивался кровавым обрядом, в котором участвовали священники и воспитанники приюта для сирот в качестве послушников. Главного героя связывали и приносили в жертву на церковном алтаре.

В первый раз Боря посмотрел «Черный обряд» лет пять назад. Даже тогда он смотрелся очень мощно, а в год выхода это был настоящий шок для неподготовленных зрителей, хотя с течением времени многие шокирующие сцены стали восприниматься более чем невинно. Тем не менее фильм повлиял на многое, из него черпали вдохновение Дарио Ардженто при съемках «Кроваво-красного» и «Суспирии», а также создатели «Омена», «Экзорциста» и «Плетеного человека». Некоторые эпизоды из финала последнего почти покадрово воссоздавали концовку «Черного обряда».

Боря знал фильм почти наизусть, но сейчас его интересовала не столько сама картина, сколько начальные титры. И точно! Логотип компании Puppet Films, которую основал режиссер фильма Джино Инноченти. Марионетка, раскинувшая конечности, подвешенная на нитях. До боли похожая на намалеванное кровью изображение на стене церкви. Логотип компании сменился первой сценой фильма. Под тревожную музыку белокурая девушка убегала от таинственной фигуры в черном плаще.

Боря поставил на паузу и вернулся за компьютер. Ввел в поисковик имя и фамилию итальянского режиссера, основателя кинокомпании Puppet Films. Инноченти родился во Флоренции в тридцать седьмом. Скучные факты биографии — жил, учился, закончил. Борю больше интересовала творческая сторона его жизни. Основал независимую кинокомпанию в шестьдесят четвертом. Первой картиной и стал «Черный обряд».

Вторым фильмом Инноченти значилась криминальная драма «Француз». Главный герой — уроженец Марселя, бывший боксер, позже гангстер и коллаборационист Жак по прозвищу «Кулак», лучшая роль Бернара Фрессона. После окончания Второй мировой его герой сбегает в Неаполь, где поступает на службу боевиком в один из кланов каморры. Там он идет по головам, умело манипулирует соратниками и врагами, уверенно растет в карьере, пока не сталкивается лицом к лицу с главарем клана, безжалостным доном Чанузи. Кулак выходит из схватки победителем, но полиция не дремлет: они подкупают ближайших сподвижников Жака-Кулака, которые предают его и отдают в руки властям. Итальянцы экстрадируют главного героя во Францию, где его судят как предателя и военного преступника.

На суде разъяренный Кулак произносит громогласную речь.

— Я мужчина! — кричит он в гневе. — Я француз! Больший француз, чем любой из вас. Больший, чем генерал де Голль!

Потом он горько рыдает в одиночной камере, преданный всеми, сломленный, одинокий. Однако финал фильма нельзя назвать однозначным. В тюрьме, пользуясь влиянием и врожденным даром манипулировать людьми, Кулак сколачивает банду и снова упивается властью.

Фильм вышел в шестьдесят восьмом и во Франции быстро стал культовым, удачно совпав со студенческими волнениями. Особенно протестующим понравилась речь Кулака о генерале де Голле. Трюффо и Годар в один голос называли «Француза» в числе своих любимых фильмов. Официальная общественность отнеслась к картине более прохладно в основном за счет того, что главным героем был сотрудничавший с оккупантами коллаборационист. В Италии фильм едва не попал под запрет из-за того, что полиция и власти были показаны сворой коррупционеров и бывших фашистов, ничем не лучше гангстеров из каморры и Коза Ностры. В итоге в мировой прокат «Француз» вышел в сильно порезанном виде, по сути это был уже прямолинейный боевик, в финале которого антигерой получал по заслугам. Но полная режиссерская версия, вышедшая в восьмидесятых прямиком на видео, поражала недосказанностью, полунамеками и двойными смыслами. Главный герой представал в образе настоящего дьявола, манипулятора и кукловода, управляющего не только умами людей, но и их душами.

Третьим фильмом Puppet Films стал спагетти-вестерн, популярность которых тогда была на пике. Фильм назывался «Висельники» и рассказывал о том, как в годы американской Гражданской войны в войсках Юга был создан отряд из головорезов и помилованных преступников, который должен был действовать в тылу северян. После ряда сражений в живых оставалось трое «висельников» — бывший охотник за головами, индеец-полукровка и беглый раб (великолепная роль Сидни Пуатье, который пришел в такой восторг от сценария, что самолично прилетел в Италию и согласился сниматься бесплатно). Втроем они дезертируют и приходят в племя героя-индейца, откуда его когда-то выгнали за нечистое происхождение. Охотник за головами (Джан Мария Волонте, только что снявшийся в «Рабочий класс идет в рай» Элио Петри) убивает вождя и сам становится главарем. В итоге племя, подчиненное харизме и силе нового лидера, воюет уже против обеих армий, а трое главных героев все больше погружаются в хаос войны и разврат власти. Они подозревают друг друга в измене и в финале сходятся в зрелищной и кровавой мексиканской дуэли.

«Висельники» произвели фурор и много на что повлияли впоследствии. Гран-при Канн и номинация на «Оскар». Позже критики нашли много общего между героем Волонте и полковником Курцем из «Апокалипсиса сегодня» Копполы.

Окрыленный успехом, режиссер берется за самый масштабный свой проект. Пеплум «Галлия» о завоевательных походах Юлия Цезаря, установлении его диктатуры и гражданской войне с Помпеем. Продюсеры мечтали поработать с новоявленным гением, деньги текли в Puppet Films рекой. Опьяненный творческой свободой, Инноченти пытался воплотить в жизнь все свои идеи. Откровенные эротические сцены, масштабные сражения и любимая тема режиссера о порочности власти и манипуляциях сознанием масс. Главную роль Цезаря, великого полководца, завоевателя и политика, воплотил Клинт Иствуд в качестве международной звезды. Потом он всячески открещивался от проекта, называя его своей главной ошибкой в карьере. Режиссера он называл не иначе как капризной истеричкой, «итальянским гомиком» и, по слухам, несколько раз едва не набил ему морду. Перфекционист Инноченти изводил актеров и съемочную группу бесконечными пересъемками и новыми дублями. Доводил массовку до обмороков, часами держа под открытым небом в ожидании нужной погоды.

Клаудия Кардинале, исполнительница роли Кальпурнии, одной из жен Цезаря, рассказывала журналистам, что режиссер склонял ее к настоящему сексу перед камерой, добиваясь «максимального реализма». На это жаловались и другие актрисы — «Клеопатра» Софи Лорен и Эммануэль Рива, которая играла Помпею. Сценарий несколько раз переписывался прямо на съемочной площадке, и в окончательной версии было еще больше эротизма и сексуальных намеков, в том числе и гомосексуальных, что вызвало еще больший гнев Иствуда, который в конце концов устроил на площадке погром и улетел в Америку, разорвав контракт. В результате сценарий был переписан заново, и убийство Цезаря произошло в середине будущего фильма (благо сама сцена была отснята заранее). На первый план вышел его приемный сын Октавиан Август, будущий император, в исполнении молодого, еще никому не известного Микеле Плачидо.

Съемки «Галлии» превратились в производственный ад. Режиссер перенес два сердечных приступа, появлялся на площадке в стельку пьяным и, по слухам, подсел на антидепрессанты. В результате съемочный процесс безбожно затянулся, и еще до выхода картина стала одним из самых дорогих фильмов в истории. И, как показало время, одним из самых громких провалов. Показанный на Каннском фестивале семьдесят пятого года, фильм вызвал недоумение и гнев. К концу премьерного четырехчасового показа в зале осталось меньше четверти зрителей. Когда в зале зажгли свет, они гневно кричали, улюлюкали и бросались в экран всем, что подвернется под руку. Джино Инноченти горько плакал, видя такую реакцию зрителей. Путь в большое кино был для него закрыт. Ни одна студия не бралась за международный прокат «Галлии», и в итоге картина вышла только в нескольких кинотеатрах Америки и Франции, где еще помнили успех «Висельников» и «Француза». Но показы каждый раз проходили при пустых залах.

На несколько лет Инноченти пропал из поля зрения. Он продал Puppet Films за долги, а сам вернулся на родину во Флоренцию, где увлекся экспериментальной мультипликацией. Зрители его мультфильмов описывали их как нечто невероятное, бессмысленное и бессюжетное, но неизменно мрачное и тревожное, влияющее на сознание. Боря смотрел эти короткометражки и не мог не согласиться. Особенно в память запал мультфильм про марионеток, которые оживали и убивали кукловода. Жуткая сюрреалистичная картина, после которой Боря не мог уснуть.

В конце семидесятых пошел в гору новый виток зомби-жанра. В семьдесят восьмом прогремел «Рассвет мертвецов» Ромеро, через год — «Зомби» Фульчи. Ушлые итальянские кинопродюсеры прощупывали золотую жилу. В связи с новым фильмом всплыло имя Джино Инноченти. Вспомнив былые заслуги, ему предложили взяться за постановку зомби-хоррора. Ограниченный бюджет, но полная творческая свобода. Командировка на острова в Тихом океане, где сохранились декорации со съемок американского фильма о Второй мировой. Инноченти согласился.

Перед началом съемок режиссер дал интервью журналу «Кайе дю синема». Журналисты готовили большой материал о непризнанных талантах, которые сгубила бездушная студийно-корпоративная система. Боря нашел в сети видеозапись интервью. Режиссер-итальянец и журналист-француз общались через переводчика, внизу экрана шли субтитры на английском. Инноченти предстал рано постаревшим, измученным, никем не понятым гением.

— Все мои фильмы, — говорил он, затягиваясь сигаретой, — они о власти и о зависимостях. О манипуляции, которую оказывают одни люди на других. Будь то церковники, полиция, бандиты, армия или правительство. И в этом нет ничего такого, люди несвободны, они всегда подвержены чьей-то чужой воле. По-настоящему свободным человек становится только после смерти. Смерть — это не конец жизни. Это освобождение. Мне повезло, что представился шанс снять этот фильм. Зомби, ожившие мертвецы. Эти идиоты думают, что я сошел с ума. Но нет, все эти годы я работал, изучал теорию. Готовился к своему последнему фильму, последнему фильму для всего мира. В библиотеках Флоренции есть древние книги, в которых можно найти все о жизни и смерти. Это будет фильм-манифест, фильм-освобождение. Идеальная картина, совершенный фильм. По-настоящему совершенный…

«Перфетто», — слышал Боря итальянскую речь режиссера. Фильм перфетто. Вераменте перфетто.

Джино Инноченти улетел на съемки в начале восемьдесят второго, а через несколько месяцев пропал без вести вместе со всей съемочной группой. Говорили, что руку к исчезновению приложили коммунистические повстанцы, действовавшие в том регионе, но так или иначе поиски ни к чему не привели и были прекращены после разрушительного тайфуна, пронесшегося по островам Тихого океана. Вскоре всех пропавших признали погибшими. Режиссер оставил после себя четыре снятых фильма, несколько мультипликационных короткометражек и… рисунок кровью на стене церкви индонезийского острова рядом с ямой, полной трупов.

Боря отодвинулся от стола, соображая. Вбил в поисковик название острова Лумбок — ничего особенного. Остров из группы Малых Зондских островов, не путать с островом Ломбок того же архипелага. Принадлежит Индонезии, население около тысячи человек. До шестнадцатого века там проживали местные племена, пока остров не стал частью тихоокеанских владений Испанской империи. Конкистадоры возвели на нем крепость и церковь, успешно крестили дикарей, воевали с нидерландцами и китайскими пиратами. После Семилетней войны остров отошел англичанам, после Первой мировой — голландцам. В сороковом оккупирован японцами, которые держали на нем небольшой, но боеспособный гарнизон, зимой сорок пятого давший ожесточенное сражение частям американской морской пехоты. После провозглашения независимости Индонезии остров окончательно закрепился за ней. Вот и все, никаких упоминаний об итальянском режиссере. Боря вообще не нашел сведений, где именно собирался Инноченти снимать свой зомби-фильм.

Пожав плечами, он вставил в дисковод второй диск. На нем было несколько видеофайлов. Боря запустил первый. Камера снимала распростертое на операционном столе тело. Тощий высохший скелет, оскалившуюся мумию в лохмотьях. Мертвец лежал на спине, сложив руки на груди. Над правым глазом зияло темное пулевое отверстие. Над телом склонились Сара, Такеши и капитан Роудс.

— Капитан, — сказала Сара, — все, что вы говорите, просто невероятно. В это невозможно поверить.

— Тем не менее это так. Этого парня я подстрелил в джунглях и принес сюда. Иначе вы сочли бы меня за сумасшедшего.

— То есть он просто шел на вас?

— Именно так.

— Но он же… он же…

— Мертвый?

— Да… Это немыслимо.

— Пуговицы, — подал голос Такаши, который до этого молча разглядывал что-то в остатках одежды мертвеца.

— Что? — спросил Роудс.

— Пуговицы. Такие были на форме японских солдат. Помните, я говорил, что мой дедушка…

— Что вы хотите сказать, доктор Китамура? Что ваши земляки, погибшие полвека назад, восстали из мертвых? Это они устроили здесь резню?

— Я просто… не знаю…

— Что будем делать, капитан? — спросил Бен.

Роудс посмотрел прямо в объектив.

— Я бы проверил укрепления вокруг деревни.

На этом ролик закончился. Боря запустил следующий. Камера снимала частокол, вдоль которого бегали перепуганные врачи. Иногда они останавливались и заглядывали в щели между бревнами.

— Их становится больше! — почти срывался на крик Хесус.

Он показывал куда-то в джунгли. Камера приблизилась, сфокусировалась. Между деревьями медленно брели темные фигуры. Они приближались, двигались к деревне.

— Вон там еще! И там! Боже мой!

Камера заглядывала в каждую щель. Картина везде была одной — силуэты приближались, их становилось больше. Бен испуганно что-то бормотал. Раздались выстрелы.

— Мать твою! — всхлипнул Бен. — Роудс, что делать?!

— Проверьте ворота! — ответил капитан. — Они не должны попасть внутрь!

Следующее видео показывало эти самые ворота. Забаррикадированные мебелью из хижин, укрепленные наклонными балками, они тем не менее стонали и скрипели. Дерево трещало, когда кто-то наваливался на них снаружи. В щелях между бревнами частокола появлялись чьи-то бледные руки. Скрюченные пальцы гладили дерево, хватали воздух.

— О боже, — без остановки причитал Бен, — о боже…

Камера в его руках сильно тряслась.

— Роудс! — вопила Сара на грани истерики. — Почему ты не стреляешь?!

— Нужно экономить патроны!

Капитан стоял рядом, хладнокровный и спокойный, как статуя, держа на прицеле ворота. Наконец одна створка не выдержала, с громким треском отошла в сторону. Внутрь хлынула волна атакующих. Лениво переставляя ноги, они расталкивали баррикады, расчищая путь. Защитники лагеря завопили в один голос, Роудс начал стрелять. Пули прошивали тела, те чуть качались, останавливались, но все равно шли вперед. Мертвецы громко выли, от чего у Бори сжались внутренности, по коже пошли мурашки. У одного разорвалась голова, затылок вырвало пулей. В стороны брызнула кровь, кусочки мозга и костей. Мертвец рухнул и остался лежать. Следом упал еще один с простреленной головой, но за ними наступали остальные. Десятки, может, сотни.

— Где бутылки? — заорал Роудс, перезаряжаясь. — Ну!

В кадре появились Жан, Хесус и Такеши. Каждый держал в руке по бутылке с зажигательной смесью. С горящей тряпкой, воткнутой в горлышко. Снаряды полетели в толпу атакующих, разбились яркими вспышками. Первые ряды мертвецов вспыхнули, как бенгальские огни. Пламя пожирало волосы и одежду, но они продолжали идти. Напирали, бесконечно мертвые. Неизбежные, как сама смерть.

— Черт! — выругался капитан. — Нам их не сдержать! Отходим, в церковь!

Все бросились бежать. Жан с Хесусом швырнули еще по коктейлю Молотова и присоединились к остальным. В кадре невозможно было ничего разобрать, кроме мельтешения ног, лиц, земли и неба. Слышалось тяжелое дыхание Бена, крики и вой мертвецов.

— Что это? — закричала Сара. — Откуда они? Нас окружают!

На ходу камера сняла с десяток фигур, которые брели к людям от церкви. Боря придвинулся ближе к монитору. Поставил на паузу, чтобы лучше их рассмотреть. Древние тощие скелеты в сгнивших лохмотьях. Истлевшее лицо самого ближнего обрамляла редкая вылинявшая борода, из пустой глазницы вываливались черви. Оскал желтых зубов походил на улыбку смерти. На других красовались древние стальные панцири и проржавевшие шлемы.

Борю пронзила догадка. Из могил восстали мертвые конкистадоры. Те самые, кому принадлежал остров четыре столетия назад. Которые возвели здесь церковь и до поры до времени покоились в земле. Инфекция, колдовство или что-то еще проникли глубоко, подняв дряхлые кости. Боря запустил видео снова. При приближении людей мертвецы проявили неожиданную прыть. Бородатый в несколько прыжков преодолел расстояние и схватил за волосы Сару, женщина пронзительно завизжала. Мертвый конкистадор с силой вывернул ей голову и впился зубами в незащищенную шею, вырвав приличный кусок мяса. Сара захрипела и затрепыхалась в его руках, кровь брызнула фонтаном, заливая ее одежду.

— Сара, — причитал на бегу Бен, — о господи… Сара…

В дверях церкви уже стоял Жан.

— Сюда! — подзывал он остальных. — Живее!

Последний кадр записи — сквозь щель закрывающихся церковных ворот виднеется заполняемый мертвецами двор лагеря, бывшая деревенская площадь. Погибшие здесь японские и американские солдаты, мертвые испанцы и недавние жители этого острова. Все двигаются к церкви. Дальше — темнота, перепуганные голоса и грохот, укрывшиеся внутри пытаются забаррикадировать двери.

Последний ролик на диске начинался с крупного плана лица Бена, он снимал сам себя. Была ночь, слышались крики и выстрелы. А также стук и монотонное завывание мертвецов снаружи. Рядом что-то горело, пламя отбрасывало блики на темной коже Бена.

— Меня зовут Бен Уинтерс, — сбиваясь, начал он, — доктор Бен Уинтерс, «Врачи без границ». Сегодня двадцать первое июня, может, уже двадцать второе… мы прибыли на остров Лумбок пару дней назад… а тут… тут…

Его прервала автоматная очередь и отборная ругань капитана Роудса над самым ухом.

— Уинтерс! — хрипел капитан. — Кончай… Ты нужен!

— Все погибли, — снова затараторил Бен, — Сара, Жан… их разорвали эти… эти существа… проводник пропал… доктора Такаши Китамуру укусили несколько часов назад… капитан Роудс застрелил его, когда он начал бросаться на нас… это последняя запись… скажите моей жене…

— Уинтерс! Живее!

Камера успела снять, как церковные ворота рухнули под напором мертвецов. Доктор Хесус Франко сунул в рот ствол револьвера, что держал в руках и нажал на спуск. Его макушка взорвалась фонтаном красных брызг, он упал на спину. Пока капитан перезаряжался, его подмяла под себя толпа нападавших. Сбила с ног, распластала на полу, навалилась сверху. Раздался треск ломающихся костей и разрываемых тканей. Истошные вопли Роудса потонули в бульканье, хрипах и чавканье. На экране замельтешили руки мертвецов и их жующие челюсти. Ленты кишок и хлещущие на пол потоки крови. Кто-то потянул в сторону ноги в камуфляжных штанах.

Камера подлетела к потолку, сделала несколько кульбитов и рухнула на бок. Но продолжала снимать. Мертвецы подняли Бена на руки, как рок-звезду на концертах, и принялись разрывать прямо на весу.

Еще несколько минут камера снимала панораму ада. Мертвецы пожирали своих жертв. Рычали и дрались друг с другом из-за кусков мяса. Потом камеру кто-то поднял и начал водить ей из стороны в сторону, будто пробуя, испытывая. За кадром слышалось сопение и нечленораздельное ворчание мертвого оператора.

В дверях церкви появилась высокая фигура. Опираясь на длинный посох, человек зашел внутрь. Громко рявкнул что-то, мертвецы повернулись на голос и замерли, словно завороженные. Боря не знал языка, но на слух ему показалось, что это латынь. Хромая, фигура приблизилась вплотную к объективу. Разглядев лицо человека, Боря ахнул. Он узнал его. Джино Инноченти, забытый великий режиссер. Значит, он снял свой последний фильм. Или, вернее, все еще продолжал снимать.

Инноченти был мертв, безусловно. Ткань его пиджака истлела, нос заострился, кожу лица тронуло гниение. Губы усохли, обнажив желтые зубы, испачканные подсохшей кровью. Но каким-то образом он смог победить, обуздать смерть. Наверняка с помощью знаний, почерпнутых в старинных книгах из древних библиотек Флоренции. Во ввалившихся глазах мертвого режиссера горели дьявольские огоньки.

— Перфетто! — прохрипел Инноченти, глядя в камеру. — Фильм перфетто. Вераменте перфетто!

Он развернулся и пошел прочь, снова произнес что-то на латыни. Мертвецы повернулись и двинулись следом. Как паства за пастухом, как марионетки за кукловодом. Некоторые держали в руках ручные камеры.

На третьем диске был только текстовый файл с единственной записью deadpuppet.com/online. Боря внес адрес ссылки в поисковик. Результат выбил онлайн-трансляцию. На ней по улицам большого города брели толпы мертвецов. Боря узнал Джакарту из выпуска новостей. На тротуарах валялись растерзанные трупы, ноги идущих шлепали в крови, издалека слышались выстрелы и крики.

Мертвецы, снимая сами себя на камеры, грузились на корабли в порту. Тысячи мертвых пассажиров стояли в очередях, ожидая отплытия.

Боря зашел на новостной портал. Лента новостей взорвалась. Неопознанные корабли прибывали в гавани Лондона, Марселя, Токио, Владивостока, Буэнос-Айреса, Стокгольма, Санкт-Петербурга. Комментарии пестрели паникой на множестве языков.

Боря подошел к окну. Мимо пронеслась, ревя мигалками, полицейская машина. За ней еще одна, еще и еще. Они мчались в сторону залива. Боря вернулся к двери, проверил все замки.

*

Толпа мертвецов брела по Бруклинскому мосту в сторону Манхэттена. Некоторые держали в руках переносные видеокамеры, снимали каждую секунду своего триумфа. Первый день нового свободного мира.

Один из них оторвался от кровавого пиршества, которое делил с собратьями, разрывая на куски то, что осталось от бойца национальной гвардии. Макая пальцы в кровь, он криво вывел на асфальте рисунок. Марионетку, подвешенную за нити к косому кресту над ее головой.

Комментариев: 3 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)

  • 1 Дмитрий 28-06-2022 00:55

    Шикарно.

    Учитываю...
  • 3 Бродник 25-01-2020 20:45

    Рассказ показывает кругозор автора. Каюсь, я принялся гуглить эту самую студию, хотя знаю, что Клинт Иствуд не снимался в провальном Пеплуме.

    Но вот, кроме эрудиции, рассказ ничего больше не показывает, увы, совсем не страшно. Вот моньюкьюментари бы вышло, и то без зомби апокалипсиса, а с такой локальной катострофой, как в Зловещих мертвецах, где эти самые трупы являются не стихией, а локальными монстрами

    Учитываю...