DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Джек Кетчам: «Утрата, в любой ее форме, меня пугает»

Даллас Мэйр, более известный как Джек Кетчам, знаком, пожалуй, каждому, кто интересуется темной литературой. «Самый страшный человек в Америке», по словам Стивена Кинга, за почти сорокалетнюю карьеру отметился во многих жанрах и заслужил звание Грандмастера хоррора и несколько премий Брэма Стокера. Два из тринадцати его романов недавно вышли на русском языке, и в честь этого события DARKER взял у писателя эксклюзивное интервью.

Для начала, Даллас, спасибо, что выделили время. Для нас это большая честь.

Мой первый вопрос, конечно же, посвящен России. Стивен Кинг в своей «Пляске смерти» рассказывал, что одним из самых ярких его переживаний в детстве был испуг от того, что Советский Союз запустил первый спутник в космос. Есть ли у вас подобные истории? Что для вас значит Россия?

Мое самое раннее воспоминание о России — это Никита Хрущёв, стучащий ботинком со словами «мы вас похороним». Помню, как я подумал, что этот жирный старик — всего лишь жалкий клоун. Конечно, мое поколение готовили к чему-то подобному, все эти уроки гражданской обороны на случай ядерной войны в школе, «пригнись и накройся» и все такое. В моей школе мы все дружно спускались в котельную. Помню, как всегда думал, что если на нас свалится бомба, меня насмерть ошпарит кипятком!

 

Читатели в России знают вас в основном по весьма халтурно сделанному изданию «Стервятников» и «Стаи». Девяностые были настоящим раем для любителей ужасов в России, хотя большинство издателей плевать хотело на авторские права, качественные обложки/переводы, и т. д. Что вы думаете об этой книге? Получили ли вы за нее какие-то деньги?

Ни цента. Эти книги украл редактор одного журнала по имени Сатислас Таль и продал их без моего ведома. И вот однажды я получил эту книгу в твердой обложке по почте, на обложке — перепуганный мужик в форме то ли нью-йоркского полицейского, то ли нацистского штурмовика, окруженный похожими на зомби существами. Обратного адреса не было, так что откуда она пришла, я не знаю.

Вас часто называют писателем ужасов, хотя большинство ваших романов нельзя отнести к этому жанру. Лично я никогда не ожидал от ваших книг того же, чего жду от других писателей жанра; я никогда не думал: «Ага, а вот тут он хочет меня напугать». Напротив, мне всегда казалось, что единственное, чего вы пытаетесь добиться — это сделать читателей хоть чуточку лучше. Не думаете ли вы, что этот ярлык отталкивает многих потенциальных читателей от ваших книг? Не кажется ли, что это накладывает некие ограничения на ваше творчество? И вообще, не против ли вы самого звания «писатель ужасов»?

Я не против, что меня называют писателем ужасов, хотя вы правы: большинство моих вещей могут напугать, но в них редко задействуются ассоциируемые с хоррором тропы — и тут я от всего сердца согласен с критиком и писателем Дугласом Уинтером, который сказал, что хоррор — это не жанр, это эмоция. Поэтому, наверное, я и не против. Эмоции, чувства, персонажи — вот что меня интересует, не сюжетные ходы. Один из моих читателей как-то сказал, что почти все мое творчество посвящено чувству утраты. И задумавшись над этим, я был вынужден согласиться. Утрата, в любой ее форме, меня пугает.

 

Конечно, я знаю, что вы отвечали на этот вопрос миллион раз, но мы издаем «Девушку напротив» на русском впервые и разговоров об этой книге избежать не удастся. Насколько ваше собственное детство отразилось в романе? Что вы думаете о пятидесятых сегодня?

Когда я писал «Девушку», моя мама только умерла, и почти каждые выходные я садился на автобус из Нью-Йорка к ней — в дом, где вырос, — чтобы продать его, разобрать ее имущество и в общем уладить ее дела. Тогда я понял, что мог бы перенести историю бедняжки Сильвии Лайкенс сюда, но в пятидесятые годы, когда я был ребенком. В то время Ройал-Авеню была тупиковой улицей. Весьма изолированной. Всего горстка домов. Все всех знали. И у всех были свои секреты, о которых тоже все знали. А мы, дети, знали обо всем гораздо больше, чем думали наши родители. Что я думаю сегодня о пятидесятых? В то время мы считали, что живем в весьма жуткое время — над нашими головами висела ядерная война. Для наших родителей благополучие оказалось куда менее благополучным, чем они представляли. Но те, кто родился в поколение бэби-бума, стали верхушкой прекрасного айсберга. Только началось Движение за гражданские права. Впереди было Женское движение и массивный протест против войны — Вьетнамской, — здесь, в стране, никогда доселе не видевшей ничего подобного. А если говорить о страхе — сегодня мир куда страшней, чем он был тогда. Но это ненадолго. Два шага вперед, один шаг назад. Я так думаю.

«Прятки» — стремительная, яркая книжка, к сожалению, всегда остается в тени ваших более известных вещей, и говорят о ней меньше всего. Не могли бы вы ее нам представить?

Это — история любви. Хорошие ребята играют друг с другом в опасные игры, кульминацией которых становится жуткая ночь в Старом Мрачном Доме. Как и в «Девушке напротив», рассказчик возвращается в прошлое. И, снова, эта книга — о чувстве утраты.

 

Читая «Joyride», я сразу вспомнил о «Человеке-звере» Эмиля Золя после сцены убийства в горах и был приятно удивлен, прочитав послесловие, в котором вы как раз рассказываете о параллелях между вашей книгой и книгой Золя. Часто ли вы крадете (ваши слова, я бы сказал: «используете идеи других») из чужих книг? Если да, то сознательно или подсознательно?

Сознательно. И да, я делаю это довольно часто. Если какой-то ход хорош, сюжетно или стилистически, интересно посмотреть, что можно с ним делать, чтобы он выглядел свежо и по-новому. Как в той песне Уилли Нельсона: «так остановимся, и еще одну песню украдем».

 

Некоторые писатели любят привязывать действие своих романов к тем местам, где они выросли, либо жили долгие годы. Например, у Стивена Кинга — штат Мэн, у Джо Лансдэйла — Техас, у Бентли Литтла — Аризона... А как вы выбираете место действия своих произведений?

Использование знакомых мест действия сильно облегчает жизнь. Не нужно сильно полагаться на исследования. И раз на то пошло, я не любитель исследований. Так что, я использовал Нью-Джерси, Нью-Йорк, Грецию, Мэн, Нью-Хэмпшир, Флориду — во всех этих местах я провел немало времени. Так проще, и я думаю, на страницах это выглядит куда непринужденней, куда правдоподобней. А написанное должно выглядеть непринужденно, хотя часто это совсем не так.

 

Планируете ли вы вернуться в экстрим-хоррор? Над чем вы работаете прямо сейчас?

Я, пожалуй, уже завязал с экстремальным хоррором, хотя кто знает. Несомненно, я достаточно разведал эту нишу за эти годы. Но с возрастом меня стали интересовать ужасы другого порядка, более тонкие. И видит Бог, их предостаточно. Никто не любит топтаться на одном и том же месте. Всегда должен быть элемент новизны и увлекательности. Как в игре. Когда я только начинал, писательство и было для меня игрой. И с тех пор игрой и оставалось. Так и должно быть. В общении с молодыми писателями я всегда говорю: будьте уверены, что это приносит вам удовольствие!

Сейчас я испытываю некоторые проблемы со здоровьем, так что теперь пишу только малую форму, если пишу вообще. Я никогда не был против взять отпуск от писательства. Я не вынужден писать, как некоторые. И у меня нет финансовых амбиций. Так что, я не прочь остановиться и насладиться ароматом роз.

Что вы думаете о будущем литературы ужасов? Не могли бы вы назвать кого-нибудь из молодых голосов?

Не хочу называть никаких имен, потому что наверняка забуду кого-нибудь из тех, кого упомянуть стоило, и они скажут: «А я что? Левый что ли?» Но я очень оптимистичен насчет будущего литературы ужасов. Я за ней слежу, и вижу, что выходит немало стоящих вещей, оригинальных и построенных на характерах. Больше заинтересованных в людях inextremis, чем в ведрах крови. Не поймите меня неправильно. Простора для сурового реализма, прямолинейной, суровой прозы полно, но даже в таких книгах акцент делается на людях, на сопереживании, на нашем сочувствии, а не на ужасающих обстоятельствах. Если мое творчество хоть как-то помогло этому случиться, я очень рад.

 

И наш традиционный вопрос: что бы вы пожелали нашим читателям?

Пусть Птица Счастья никогда не гадит вам на плечо, а еще я желаю вам провести как можно больше дней в компании людей, живых или воображаемых, которых вы любите.

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)