DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Иван Валеев «Мышь»

Одиннадцать вечера.

Редкие звезды, помаргивая, смотрели вниз, на город, вступающий в ночь, будто бы сквозь закопченное стекло. Ветер пытался научить летать дырявый трехрублевый пакет. Получалось неважно.

Иногда по дороге проносились машины, обдавая галогенным светом щуплую девушку, бредущую по узкому тротуару. Одну руку девушка сунула в карман, другой придерживала куртейку на груди, чтобы не очень дуло. Молния на куртке давно была сломана.

Девушке хотелось оказаться в тепле. Неподалеку, на фасаде одного из домов, светилась вывеска «Шоколадницы». Может, удастся раскрутить кого-нибудь хоть на чашку шоколада...

Но там не настолько темно, чтобы скрыть уродливый шрам, оставленный на ее щеке палкой с гвоздями.

Взгляд девушки скользнул в проулок меж кирпичных стен — и споткнулся о большую серо-зеленую сумку. Сумка стояла в подсохшей луже рядом с мусорными баками. Обычная сумка, в которую можно запихнуть одежды на пару дней и еще чего-нибудь. Наверное, никто не оставил бы ее в таком месте, если бы она была ему нужна...

Ксёна, присев над сумкой, осторожно потянула молнию. Внутри были пара чистых белых футболок, свернутые валиком джинсы, несколько разномастных носков и книжка в мягкой обложке. Командировочный какой обронил... Ксёна, не думая, сунула книжку за пазуху и расстегнула карман сумки...

Когда на ее плечо легла чья-то рука, Ксёна взвизгнула и, метнувшись вперед, вписалась макушкой в железный бок мусорника. В голове загудело.

Девушка развернулась и, неловко приподнявшись на локтях, вытаращила глаза. Над ней стояла мышь в прозрачном дождевике. Вернее, человек в маске мыши. Под дождевиком был черный халат, как у учителя труда.

Ксёна хихикнула:

— Офигеть костюм... Возьми меня с собой, а? Там, наверное, весело... — и заткнулась.

В правой руке человек держал обрезок металлической трубы с четверной гребенкой острых шипов.

Человек упал на колени. Его левая рука схватилась за древко стрелы с желтым оперением, торчавшей из его живота. По белой футболке — такой же, как те, что лежали в сумке, — расплывалось красное пятно.

Металлическая труба глухо стукнула об асфальт.

Человек стянул с себя жесткую маску. Под ней оказалось невыразительное, чуть обрюзгшее лицо. Набрякшие под глазами мешки, щетина на щеках и под подбородком. Несколько шрамов, придававших мужественности.

Ей бы так.

— Больно? — спросила Ксёна глупо.

Он протянул ей маску.

Раздался громкий топот. По улице кто-то бежал. Может быть, сюда.

Мужчина, улыбаясь темными от крови зубами, все еще держал маску на вытянутой руке.

Ксёна взяла мышиную голову и заглянула в пустые глазницы. Внутри маски было пугающе темно. Эту пустоту следовало чем-то заполнить...

В проулок влетел человекоподобный шкаф в черных брюках, с ярко выделявшимися на фоне белой рубашки ремнями наплечной кобуры. В его руке тускло поблескивал пистолет.

— А-а, с-сука! — рявкнул он.

Носок начищенной, но уже забрызганной чем-то туфли врезался раненому мужчине в спину. Мужчина опрокинулся вперед и перекатился на бок. Шкаф выругался, оцарапавшись о стрелу.

Шкафоподобный — Ксёна видела его иногда в клубе неподалеку, — не глядя отвесил девушке плюху и выпустил в раненого четыре пули подряд, приговаривая:

— Мразь! Падла! Говнюк! Сволочь! — Он развернулся к Ксёне и заорал: — А ну встала и пошла!!! — Затем выудил откуда-то совсем уж крошечный для его кулачища телефон и ткнул пару кнопок: — Да! Достал!.. А как?! Да пошел ты!!!

Ксёна, стоя на коленях, переводила взгляд с орущего шкафа на мертвого мужчину.

— ...Никто не возьмет?! — орал шкаф.

Она утерла разбитые губы. Осторожно поднялась на ноги. Маска мыши оттягивала руку.

Шкаф шваркнул телефон об асфальт, потом спохватился и принялся ковыряться в разбитом аппаратике, доставая сим-карту.

Когда на него упала тень Ксёны, он обернулся.

У железной трубы, которую выронил раненый — убитый — мужчина, один конец был срезан под острым углом. Глаз был большой и квадратный, и промахнуться было трудно.

Пустой пистолет несколько раз конвульсивно щелкнул.

Ксёна вылетела из проулка, перебежала через дорогу и нырнула во двор. Домой. Там она спрячется. Там не найдут эти...

К горлу подступило. Она едва успела сдернуть маску.

*

В маленькой однокомнатной квартирке было темно. Электронные часы показывали, что уже перевалило за полночь. Ксёна сидела в углу дивана, откинувшись на спинку и расставив ноги в тяжелых ботинках. Напротив нее мерцал телевизор. Передавали помехи, комнатка была наполнена негромким плотным шипением.

Снаружи забрякали ключи.

— Привет! — крикнул парень, вваливаясь в квартиру.

Как его звали, Ксёна подзабыла. Да и звать его было бесполезно. Он приходил лишь тогда, когда хотел сам. А хотел он нечасто и всегда не того.

Про себя Ксёна называла его просто «мой».

— Как дела? — спросил «ее». — Есть чего пожрать?.. Ладно, пофиг. Прикинь, звонил сейчас Вадик...

Он, продолжая что-то трындеть, отправился в туалет и пустил струю, не закрывая двери. Ксёна не шевельнулась. Она и так знала, каков «ее» из себя.

Когда они только познакомились, Ксёна никак не могла понять, почему в компании этот высокий, плечистый, сероглазый и блондинистый красавчик с аккуратно выбритым лицом тушевался, превращаясь не в статиста даже, а просто-напросто в реквизит. В вешалку. И если на ней вешались какие-то девочки, то только тогда, когда чуяли деньги. Даже официантки не обращали внимания на требовательно щелкающие пальцы «ее», если он был не один.

Ксёна была с ним потому, что не хотела остаться одной.

— ...Короч, ты понимаешь, надо завтра быть в форме. — «Ее» вышел из туалета уже без футболки, в одних джинсах и босиком, продолжая трепотню. — Поэтому давай стели — и... Эт что это за дерьмо на тебе? — Он хохотнул. — Хотя, знаешь, тебе идет, и лица не видно...

Ксёна повела носом в его сторону.

— Н-да, такое я еще не трахал, — пробормотал он и расстегнул пуговицу на джинсах. — Че, оглохла, что ли? Хоть ботинки сними!

Когда «ее» оказался достаточно близко, Ксёна резко выпрямила ногу, угодив ему пяткой в колено. В колене хрустнуло. Парень сначала даже не понял, что случилось, пока не попытался сделать еще один шаг. Нога подогнулась, и он, вскрикнув от боли, упал на четвереньки. Ксёна оттолкнулась руками от дивана и ударила снова — прямо в по-детски обиженное лицо. «Ее» опрокинулся назад, завозился, стараясь отползти на локтях подальше.

— Ты чего?!

Она пинками загнала парня в угол между шкафом и стеной и продолжила обрабатывать ботинками и иногда дверью. Понимала, что если он опомнится — ей несдобровать.

Когда «ее» почти перестал трепыхаться, она поставила ногу ему на шею и перенесла на нее весь свой небольшой вес.

*

Ксёна проснулась поздно, позднее обычного, потому что никто не требовал с нее завтрак. Она обнаружила себя сидящей на диване, в той же, не слишком удобной для сна позе. Телевизор все еще негромко шипел, шторы были задернуты.

Ксёна долго думала, что ей мешается под правой ладонью, потом сжала мешающееся — плотное прямоугольное — и поднесла к глазам.

Это была записная книжка «ее».

Девушка зажмурилась. Потом открыла глаза.

Сам он лежал там, где она его оставила — в углу, между шкафом и комнатной дверью. Белки глаз поблескивали меж полуоткрытых век неузнаваемого лица.

Ксёна перешла на кухню и, поставив чайник — только для себя и больше ни для кого, — пролистнула записную книжку. «Ее» говорил что-то о каком-то деле с этим... с Вадиком. Если не врал, то обязательно записал все в книжечку, как и все свои остальные мелкие делишки.

Из последней записи следовало, что в четыре часа он должен встретиться с Вадиком и Марксом на «обычном месте» у пруда и поехать в «Жареного Жеребца».

Вадика она помнила хорошо. Невысокий жилистый паренек с большими голубыми глазами. На самом деле ему было хорошо за тридцать. Он всегда носил острый выкидной нож, с которым один раз подступился к ней, пообещав сделать личико еще противнее, чем сейчас...

Жаловаться она не стала.

Ксёна вышла в коридор, порылась в кармане куртки парня. Телефон показывал половину четвертого. Пора было выходить, если она...

«Если она» — что?

Ксёна мотнула головой и залезла в калошницу. Там валялся здоровенный разводной ключ, которым еще никто ни разу не пользовался по назначению. Потом накинула свою куртку — и, уже у самой двери, едва сообразила снять маску и сунуть ее в девчачий розовый рюкзачок, раскрашенный черным маркером.

В маске было спокойнее...

*

День выдался теплый. Густые облака в небе выглядели вполне мирно и дождя не обещали. Ксёна перебежала дорогу и устремилась в лесок. Деревья вокруг шумели желтеющей листвой, почти так же, как шумели телевизионные помехи.

Это успокаивало.

«Обычное место» она знала неплохо. Небольшая такая полянка почти на самом берегу пруда, к которой вела колея, наезженная легковушками. Обычно в это «обычное место» привозили девочек и выпивку, если хотелось уединения: вроде еще город, но уже и природа, и от жилых домов и нахоженных тропинок в стороне, подсматривать никто не будет, и полиции не стуканут.

Черный фордик Маркса Ксёна заметила, лишь подойдя к нему почти вплотную. Маркс стоял, пристроив тяжеловатую для его роста задницу на капот машины, и дымил сигаретой. Потом он поднес к уху смартфон в полтора раза больше своей ладони.

— Ну и где ты?! А, счас!.. А этот где?! Не звонил?.. Струсил небось, с-сука... У штопаной прячется... Ладно, счас...

Девушка отвлеклась на секунду, напяливая маску, когда мобильник «ее» заревел «Интернационал».

Ксёна пригнулась, выронила его на землю и юркнула за ближайшее дерево. Маркс стоял, вертя головой.

— Выходи, эй! — крикнул он, когда музыка прекратилась. — Ты где там?.. Ссышь, что ль?

Маркс набрал номер «ее» по второму разу и пошел на звук.

— Цып-цып-цыпа! Ко-ко-ко-ко...

Ксёна сжала покрепче разводной ключ.

Маркс выбрался из-за кустов и склонился над мобильником.

— Странно... Ботинок есть...

Ксёна вскочила и ударила Маркса головкой ключа по затылку. Парень беззвучно повалился на траву, и она добавила еще три или четыре раза. Сказала, тяжело дыша:

— Привет от штопаной.

Она подняла смартфон Маркса и нашла список исходящих звонков. «Ее» там был обозначен как «сашок». С маленькой буквы. Ниже был «Вадик».

Она вызвала Вадика. Ответили почти мгновенно:

— Сейчас буду, хрен ли звонишь?!..

Голос было слышно и без телефона. Ксёна опустилась на колени рядом с Марксом. Он не так давно хвастал покупкой травматического пистолета. Как будто здесь было чем хвастать. Оружие нашлось в боковом кармане ветровки. Потом Ксёна устроилась за деревом, стоявшим на пути Вадика.

Вадик, насвистывая, вышел на «обычное место» минуты через две. Он остановился, глядя на машину, и крикнул:

— Ну и где все?! Э, Маркс?

— Отдыхает, — сказала Ксёна.

Он обернулся. Перед ним стоял человек в маске крысы — но Вадика гораздо сильнее беспокоили четыре ствола травмата, смотревшие ему в лицо.

*

Ксёна очухалась от пустоты в желудке. Сколько она уже не ела? С утра. А утром... Неважно. Она привычно посмотрела в угол со шкафом. «Ее» никуда не делся. Ксёна пошла на кухню. Она помнила, что после леса заходила в магазин, но взяла ли она что-нибудь... В крайнем случае, можно откромсать кусочек «ее».

В замызганном холодильнике обнаружилась упаковка сосисок. Живот заурчал. Девушка надорвала упаковку, вытащила одну сосиску, кое-как очистила и сунула в рот. Не попала.

Хихикнув, Ксёна стянула мышиную маску, поставила ее на стол, уселась рядом и отхватила полсосиски.

На улице снова стемнело. Горели фонари, горели окна дома напротив, горели, помигивая, далекие звезды. Луна сияла как вылизанная тарелка. Ксёна дотянулась до оконной ручки, повернула ее, впустила в кухню свежий воздух и звуки музыки с негромким рычанием мотора. Под домом медленно проехалась машина, нащупывая фарами дорогу. Серебристо-серый «сарай», странно знакомый... Но пока она раздумывала, машина свернула за дом. Стало тише. Где-то наверху неразборчиво болтал телевизор, роняя в темноту осколки бессмысленных непонятных слов.

Когда она принялась за третью сосиску, в дверь громко постучали.

— Э-эй! Сашко! Отпирай, дело есть.

Ксёна осторожно подошла к двери.

— Открывай, Сашко! Тебя слышно!

Ксёна посмотрела в глазок. Трубка дневного света в коридоре горела нехотя, поэтому разглядеть гостя не удавалось. Ясно только, что размеров мужик немаленьких, и вынести хлипкую дверь ему не составит труда, даже в одиночку — а за его плечом маячила еще одна тень.

— Последний, блин, раз повторяю!..

— Сейчас, — откликнулась Ксёна чужим голосом. — Подождите... Дайте ключи найти.

— А! — рассмеялись из-за двери. — Ксёна-Крысена! Давай, не тормози.

— Сейчас, — безразлично отозвалась девушка, роясь в карманах куртки. — Нашла.

Она открыла дверь. В квартиру неспешно вдвинулся невысокий плечистый мужик в красной футболке. Он оттер Ксёну плечом, на котором была наколота колючая проволока, и сунулся в комнату.

— А где твой? — спросил он.

— За дверью посмотри.

Мужик лениво махнул рукой. Его ладонь лишь вскользь и не в полную силу прошлась по ее щеке — и Ксёна обнаружила себя полулежащей у двери в туалет.

— Шутить вздумала, сучечка? — удивился мужик.

— Ух ты, — сказал второй, проходя в коридор. Он был повыше, поуже в плечах и с пивным животом, торчавшим между кое-как застегнутыми пуговицами рубахи. — Мелкая, а вякает... Где твой?

— Я же сказала... — Ксёна утерла губы. — За дверью смотрите.

Первый шагнул — и резко навалился на дверь комнаты. По ту сторону что-то хрустнуло.

— Че, правда, что ль, за дверью сныкался? Ну, детский сад...

Он шлепнул ладонью по выключателю на стене. Раздался громкий хлопок, и свет, вспыхнув было, снова погас.

— Эт-то что, а? — удивился мужик, отшатываясь назад.

Второй визитер выхватил ствол.

— Бывает иногда, — равнодушно сказала Ксёна и ушла на кухню.

— Э, куда?! — крикнул ей в спину первый, а второй тут же перебил:

— Твою!.. Ты смотри, не врет крыса. Лежит.

— Чего?

— Дай нокию свою.

— На хера? — удивился первый.

— У ней внутре неонка... Это кто ж его так? Где эта?

— Ща... — Первый вошел на кухню. — Слышь, хозяйка, кто твоего так отмудохал? — Тут он заметил мышиную голову на столе: — Ух ты! Ну-ка... — Взял маску, повертел в руках, затем подошел к девушке и нахлобучил ей на голову. — Ты смотри, и впрямь крыса!..

— Мышь.

— Слушай, я в детстве биологию не очень любил, все больше по анатомии, ясно?.. — Мужчина обхватил маленькие груди девушки, погладил большими пальцами соски. — Ты серьезно не в курсе?

Ксёна покачала мышиной башкой. Второй показался в дверях:

— Полицаям звонила?

— Нет.

— Это правильно, — заметил первый. — Ни к чему людей беспокоить, точно я говорю, мышка?

— Пойду Мухтару позвоню, — буркнул второй. — Ты пока здесь?

— Угу... Подумаю, куда этого урода теперь девать. Дохлого. Никуда не уходи, мышка.

Ксёна улыбнулась под маской, глядя на ящик кухонного стола. В ящике лежали столовые приборы. У всех нормальных людей так. Вилки, ложки, ножи. Ножами можно резать хлеб или мясо. Одним таким, похожим на киношное мачете, Ксёна однажды удачно прорезала себе палец до кости.

Она вытащила из ящика пару ножей и направилась в комнату.

Первый мужик сидел на корточках в ногах трупа. Ксёна встала за его спиной, тихо спросила:

— Ну как?

— Никак, — буркнул он. — Не виси над душой.

— Хорошо, — сказала Ксёна и с размаху вогнала тонкое острие мужчине в ухо.

Тот вцепился в ее руку и повалился на бок, утягивая девушку за собой. Ксёна забарахталась, пытаясь высвободиться из хватки мертвеца.

— Э! — позвал второй, возвращаясь из туалета. — Буди нашего друга, надо его к папе оттарабанить. Пусть у него голова болит... Это что вы тут делаете?

Второй наклонился над ними. Ксёна, не вставая, резанула его по горлу ножом для мяса. Как и тогда, с пальцем, нож не подвел.

*

Водитель стоял у машины с сигаретой в руке.

— Выключи радио, — сказала щуплая девушка, подойдя к нему.

— Да оно же совсем негр... что, уже Хэллоуинн?

На девушке была мышиная маска и майка, залитая спереди чем-то красным. В одной руке она держала розовый рюкзачок, на другой висела старая кожаная куртка.

Из-под куртки прямо в живот водителю смотрел пистолетный ствол.

— В машину, — сказала девушка.

Водитель послушно уселся за руль. Ксёна швырнула на заднее сиденье рюкзачок. Затем забралась следом и хлопнула дверцей.

— Я скажу, куда ехать.

— Ты... ты кто вообще?

— Ну и воняет тут... Поезжай. Прямо, потом направо. На первом повороте налево...

Ксёна уверенно руководила перетрусившим шоферишкой. Они проехали по колее между деревьями и встали у машины Маркса.

— Вылазь.

— Ты... ты чего?

— Глуши и вылазь.

Она выбралась следом за водителем. Разговаривать не хотелось, палец чесался спустить курок, но это делать было нельзя.

— Мы же их заперли, — сказал водитель, указывая на черный замызганный фордик. Потом он пригнулся и заглянул через лобовое стекло. — Эт-то... Эт-то к-кто их?.. Эт-то ты их?..

Маркс и Вадик сидели на передних сиденьях. Маркс откинулся на спинку кресла, его лицо закрывали темные очки. Вадик лежал головой у него на коленях. Издалека, в темноте, пока не приглядишься...

— Забавно, — сказала Ксёна. — Не помню. Открой багажник.

— Т-ты... ты дура, да?

Она прицелилась водителю в живот:

— Туда будет больно?

Водитель торопливо открыл дверь форда, сунулся в него, нашарил кнопку багажника:

— Все, открыл!

— Я вижу, что он закрыт.

Водитель подскочил к багажнику и откинул крышку:

— Довольна?!

— Не кричи. Что там? — Она кивнула на что-то темное, что лежало внутри. — Достань.

Водитель выволок оттуда сумку.

Большую серо-зеленую сумку.

Ксёна засмеялась. Водитель шагнул было в сторону, но пистолетный ствол как примагниченный повернулся за ним:

— Нет-нет! Открой это.

Здесь не было нестираных носков и книжек.

— И что, они вот так, в багажнике, возили черный? — спросила Ксёна. — Боже...

— Откуда я знаю?

— Ладно. Грузи это в нашу машинку и садись за руль. Надо вернуть.

— Сдурела?

Ксёна пальнула ему под ноги. Эхо выстрела заметалось меж деревьями, всполошив целую стаю птиц.

Водитель взвизгнул:

— Твою! Да хорошо, хорошо!!! — Он сел за руль, оглянулся. — Но тебя же в таком виде первый же мент...

Ксёна устроилась на сиденье и потрогала майку. Кровь уже почти высохла. Она сняла маску, торопливо стянула заскорузлую майку и, вытершись, уронила под ноги. Затем надела кожанку и снова нацепила мышиную голову.

— Твоя очередь показывать путь. Как зовут, кстати?

*

Ксёна никогда не любила новых высоченных зданий. Далеко от земли было неуютно и зябко, хотя в подвальных этажах она чувствовала себя неплохо — если там было сумрачно и малолюдно. Поэтому, когда пара лифтов подняли ее в небо — первый до двадцать пятого этажа, второй до сорокового — и выплюнули в холл перед красивой улыбчивой девочкой за черной стойкой ресепшна, Ксёна совсем потерялась.

И рюкзак ей взять не позволили...

— Это к Виталий Сергеичу, — пояснил девочке, сделавшей удивленные глаза, представительный мужчина, который встретил Ксёну на подземной парковке.

— Хорошо, я спрошу...

— У тебя должно быть записано.

Девочка скорчила рожицу, пошелестела бумажками и кивнула:

— Да, точно... Проходите.

Сумку нес сопровождающий. Он открыл тяжелую и толстую дверь коричневого дерева и зашагал вперед, уверенно, словно водитель и не рассказал ему по пути, каких делов натворила эта щуплая девка. Толстый коричневый ковер с геометрическим орнаментом по краям глушил стук его каблуков.

Дверей по сторонам коридора не было. Мышеловка. Зато здесь все, наверное, и закончится.

Впереди обнаружился небольшой холл и еще одна дверь — абсолютно такая же, как и та, в которую они вошли. Ксёна не считала поворотов, и сначала ей показалось, что они сделали полный круг, причем, пока они прогуливались, кто-то успел прогнать девочку и демонтировать стойку.

Сопровождающий знаком остановил Ксёну и, помявшись пару секунд, деликатно постучал костяшками пальцев по косяку двери.

— Да, Валера, заходите.

Сопровождающий распахнул дверь и пропустил Ксёну вперед.

Кабинет у «Виталий Сергеича» оказался на удивление скромный. Большой письменный стол, на котором стоял плоский, как блин Малевича, монитор, настольный органайзер с торчащими из него карандашами и ножницами и заполненный лоток для бумаг. Сам хозяин кабинета оказался мужчиной чуть за сорок, с гладко выбритым лицом, в его длинных, спадающих на плечи черных волосах белело несколько седых прядей.

— Добрый вечер, юная дама, — сказал он, постукивая ластиком остро отточенного карандаша по открытому на чистой странице блокноту.

— Здравствуйте.

— Меня зовут...

— Виталий Сергеевич, — тихо докончила Ксёна.

Мужчина кивнул.

— А вас?

— Ксёна...

— Ксения? Оксана?

— Ксёна.

— Хорошо, хм, Ксёна. Зачем вы приехали?

— Мой взял у вас, — Ксёна указала глазами на сумку в руке сопровождающего, — это. Я нашла и решила вернуть.

— Почему?

Девушка посмотрела в окно. Так много огней...

— Мне не нужно.

— Понимаю. Но все же, это стоит денег...

— Мне не нужно, — упрямо повторила Ксёна.

— Присядьте, Ксёна... — Она мотнула головой, и когда сопровождающий положил ей руку на плечо, Виталий Сергеевич сказал с укоризной: — Нет-нет, я не настаиваю, Валера, не нагнетай... Но что-то же вы хотите?

— Чтобы про меня забыли.

— Ну что вы! Мне нужны такие талантливые люди. Скольких она положила? — обратился он к сопровождающему.

Тот стал загибать пальцы и сказал с удивлением:

— Выходит, что пятерых.

— Шестерых, — поправила Ксёна.

— За сутки? Хороший результат для новичка. — Виталий Сергеевич хмыкнул. — Этакая мышка... Валера, дайте ей воды, ну вы же видите!

Валера набрал воды из кулера и подал Ксёне одноразовый стаканчик. Девушка попила и закашлялась.

— Хорошо... Валера, что вы носитесь как с писаной торбой!.. Поставьте на стол. Здесь все? — уточнил он у Ксёны.

— Да, — сказала она севшим голосом и утерла выступившие слезы.

— Ладно. Вы можете идти. Считайте, что я вас никогда не видел. И никто другой тоже. Но если что — обращайтесь.

Не прощаясь, Ксёна развернулась и вышла из кабинета.

Она слышала, как дверь щелкнула, закрываясь. Отступила в сторону. Веры Виталий Сергеичу не было.

Через пару секунд показался Валера, навинчивая на ствол пистолета глушитель.

Ксёна перехватила его руку, и прежде чем мужчина успел сообразить, что происходит, глушитель уткнулся ему в живот.

*

Когда дверь кабинета открылась снова, Виталий Сергеевич смотрел в окно. Он обернулся, вскинул брови:

— Вот как? Валера-Валера... И где же вы ее прятали?

Ксёна молча наставила на него пистолет.

— Вам идет, — усмехнулся хозяин кабинета, глядя на девушку. — Не делайте глупостей. Здесь везде камеры. Охрана уже идет сюда. Через минуту они будут здесь — и мне уже не удастся вас забыть. Понимаете, после того, что с вами сделают...

Он не договорил и бросился к столу.

Ксёна молча спустила курок. Потом обошла стол, выпустила в лежащего Виталия Сергеевича еще две пули, обронила пистолет и заглянула в пустые темные провалы глаз полупрозрачного своего отражения в окне.

Ей все больше нравилась эта мордочка.

В коридоре раздался топот. Хоть в этом не врал.

Ксёна потрогала щеку — и отдернула руку, словно ожегшись. Вместо жесткой искусственной шерстки ее пальцы наткнулись на знакомые шрамы.

Перед глазами возникло лицо мужчины, который отдал ей маску. Мужчина улыбнулся, губы его шевельнулись — и Ксёна подняла оружие с пола.

Комментариев: 2 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)

  • 1 Дмитрий 09-07-2021 14:04

    Хороший рассказ. Ничего лишнего, всё по делу.

    Учитываю...
  • 2 Денчик 11-02-2019 07:58

    В произведении явно не хватает персонажа с именем Вуглускр...

    Учитываю...