Комичная фигура Маленького бродяги меньше всего ассоциируется с криминалом, девиациями, сумраком нуара и другими проявлениями темной тематики. Большинство из нас помнит Чарли Чаплина по уморительным короткометражкам и трогательным комедиям вроде «Малыша» или «Огней большого города». И, конечно, по танцу фюрера с глобусом из «Великого диктатора».

Его работы в звуковом кино менее известны — в немалой степени потому, что с годами между Первым гением (так называют его те, кто включает в первую тройку гениев немого кино Чарли Чаплина, Бастера Китона и Гарольда Ллойда) и идеологами США накопились существенные противоречия. По славе великого кинематографиста хорошенько прошлись ластиком. Так «за кадром» всеобщего внимания осталась целая россыпь превосходных фильмов, которые отличались необычностью тем и глубиной смысла.

В ранних фильмах Чаплина темная сторона в основном носила социальный характер и, как, например, у раннего Достоевского, сосредоточивалась на жизненных обстоятельствах «униженных и оскорбленных». Вспомним нищету, в которой разворачиваются сентиментальные истории уже упомянутых «Малыша» и «Огней…», где социальная несправедливость оттеняла доброту и чистоту центральных фигур.

Со временем Чаплин переходит к более сложным историям. И «достоевщинка» у него, кстати, тоже растет: в ярком сатирическом фильме «Король в Нью-Йорке» (1957 г.) он буквально экранизировал известный пассаж Ивана Карамазова о слезинке ребенка, которой не стоит «высшая гармония». Это болезненная сцена, в которой «люди в штатском» принуждают мальчика предать своих родителей-коммунистов.

Напомним вкратце: эта лента рассказывает о короле некоей вымышленной страны, который бежит в США, прихватив государственную казну, чтобы прожигать жизнь в шикарном отеле. Знакомство с мальчиком пробуждает в нем лучшие чувства. В итоге бессовестный монарх, приехавший с большими деньгами, чувствует себя в Штатах прекрасно, а в финале истории в этой стране становится неуютно человеку, в котором совесть всё же заговорила…

Даже со всемирно признанным шедевром «Великий диктатор» (премьера которого состоялась в 1940 году) не всё так просто, как кажется. Первый по-настоящему звуковой фильм Чаплина — концентрированная сатира на Гитлера. Но возьмем на себя смелость утверждать, что это, возможно, самая депрессивная из комедий Первого гения. Каким бы гротескно нелепым, жалким и ничтожным ни был диктатор Хинкель, он носитель вполне конкретного зла, глава накачанного пропагандой военизированного государства. Кто и что может ему противостоять? Только Маленький бродяга с его пылкой речью в финале.

Других сил в фильме нет. Милые евреи из гетто не способны бороться — это подчеркивает комичная сцена со жребием, которая решила исход «заговора» против Хинкеля. Они могут только бежать, однако военная машина фашизма уже идет следом. Чаплин мудро не показывает нам, чем кончилось выступление переодетого фюрером Маленького бродяги перед войсками. Наверное, не случайно подъем главного героя на трибуну вызывает в памяти образ восхождения на Голгофу…

Между «Диктатором» и «Королем», в 1947 году, Чаплин снял самую необычную картину в своей фильмографии, в которой сыграл неожиданного и многослойного персонажа, давшего название ленте, — «Мсье Верду».

Фильм малоизвестный, но он достоин считаться вершиной творческого пути Чаплина. Это фантастический коктейль жанров: черной комедии и философской драмы, криминального триллера и социальной сатиры. Чаплин играет в нем современный вариант Синей Бороды. Спровоцированный Великой Депрессией кризис разорил банковского клерка, у которого на руках жена-инвалид и малолетний сынишка. Он очень любит свою семью и, чтобы содержать ее, берется за криминальный промысел: женится на богатых дамочках и убивает их, переписав на себя их имущество…

Как можно прочитать на «Кинопоиске», сценарий ленты был написан Орсоном Уэллсом. Создатель «Гражданина Кейна» и мастер шекспировских экранизаций был недоволен своим детищем и уступил его Чаплину. Впрочем, тут история не вполне ясная. Согласно «Википедии», Уэллс рассказывал, что предложил Чаплину главную роль в будущем фильме, а тот выкупил сценарий, чтобы самостоятельно поставить его, потому что принципиально не снимался у других режиссеров. Сам Первый гений говорил, что сценария у Уэллса не было и он поделился только замыслом, который Чаплин довел до ума: разбавил мрачную атмосферу нуара комедийными элементами, которые срабатывают с особенной силой по контрасту с тревожными сценами преступлений.

Впрочем, верно и обратное: по контрасту с комедийным обрамлением тщательно продуманные злодеяния Верду производят особенно жуткое впечатление, хотя они и поданы на экране чрезвычайно аккуратно. «Убийства за кадром», — обиженно говорят в таких случаях поклонники экранного насилия. Но, думается, даже им придется признать, что мсье Верду — страшный тип. И страшен он не злым лицом, не сверкающим в руке кухонным ножом, а своим утонченным лоском, обаянием и — пожалуй, больше всего — тем, как он деловито пересчитывает кровавые деньги.

У Верду был знаменитый прообраз — брачный аферист и жестокий убийца Анри Ландрю. Утомившись честным трудом, он неоднократно привлекался к уголовной ответственности, сидел за мошенничество, однако в большинстве случаев ухитрялся выйти сухим из воды. Упомянутые в фильме «инвестиционные» аферы — это отголосок делишек, которыми перебивался Ландрю до Первой мировой войны.

Война сделала вдовами многих французских женщин. Ландрю воспользовался этим и стал размещать объявления от имени состоятельного вдовца, желающего подобрать себе спутницу жизни. Некрасивый, но обаятельный и элегантный, он пользовался большим успехом у женщин. Нередко он переписывался и встречался одновременно с несколькими дамами. Одних очаровывал, других ублажал в постели, третьих обдирал, переписывая на себя их сбережения, и ликвидировал.

По лёгкости, с какой он шел на убийство не только своих непосредственных жертв, но и свидетелей, можно предположить, что в его криминальном прошлом был и такой опыт, не установленный полицией. Как можно прочитать на «Википедии», свою первую жертву, красивую 39-летнюю продавщицу белья Жанну Кюше, он убил и сжег в печи вместе с 16-летним сыном Андре. Это произошло в январе 1915 года и принесло Ландрю 5 тысяч франков с ее банковского счета.

Не брезговал он и другими трофеями — к примеру, часики Жанны презентовал своей настоящей супруге. Одежду и мебель жертв продавал. Мог подарить очередной претендентке меха или драгоценности, снятые с трупа накануне. А после ареста на его вилле, где оканчивался жизненный путь «избранниц» Ландрю, были найдены 47 золотых зубов.

Схватили «Синюю Бороду», как окрестила его пресса, в апреле 1918 года. В 1921 году он был приговорен к казни за 11 убийств, однако всего, по мнению полиции, за ним числилось около 300 жертв. В суде Ландрю защищался спокойно и уверенно. Явно привыкнув находить наслаждение в актерской игре, он и здесь играл роль, стремясь не только убедить судей, но и вызвать симпатии публики. Для этого у него были все шансы: относительно его дела высказывалось много неоднозначных мнений, кто-то даже считал, что дикая история маньяка выдумана, чтобы отвлечь внимание публики от проблем Франции на фронтах. Даже перед гильотиной Ландре соизволил пошутить: отказался от сигареты и рюмки коньяка, сославшись на то, что табак и алкоголь вредят здоровью.

В образе Верду черты прототипа заметно переработаны, но в целом легко узнаются. Он также чертовски обаятелен, умен и скрупулезен, немыслимо хладнокровен. Избегая прямой демонстрации насилия на экране, Чаплин показывает это чудовище «во всей красе». Присутствует даже сжигание трупа — в одной из начальных сцен, густо пропитанной ароматом черного юмора. А еще в фильме есть бесподобная сцена, в которой Верду собирается испытать яд на бездомной девушке. На экране не пролито ни капли крови, но от хладнокровия убийцы мурашки бегут по коже.

Вместе с тем Верду бесконечно глубже и многограннее Ландрю. Чаплин развивает его историю, далеко выходя за рамки кровавых похождений «Синей Бороды». Жанровый коктейль позволил Первому гению сделать неожиданный ход. Внушив зрителю неподдельный ужас, Чаплин решительно разрушает поистине адский образ: череда случайностей превращает злодея в нелепого неудачника, которому никак не удается отправить на тот свет очередную «супругу». Эту богатую и глупую особу обманывают все кому не лень — кроме Верду, которому с ней катастрофически не везет. В такие испытания удачливый Ландрю не попадал.

Чтобы лучше оценить своеобразие этого образа зла в творчестве Чаплина, оглянемся на сказанное. Мы уже видели зарисовки социальной несправедливости в ранних картинах. В «Великом диктаторе» видели злое ничтожество, которое управляет массами. Видели системное зло, которое создает в «счастливом» Нью-Йорке нездоровую атмосферу сумасшедшего дома. В «Мсье Верду» соединяются разные грани зла.

В первую очередь бросается в глаза глубокий психологизм. Игра Чаплина гениальна. Понаблюдайте за тем, как его герой с профессиональной ловкостью подсчитывает барыши после убийства! В точности так он подсчитывал приход и расход в банке, откуда его выкинула Великая Депрессия. Криминальный бизнес погружает его в атмосферу психологического комфорта, возвращая к привычным действиям. Очевидно, так же скрупулезно и педантично, как финансовые операции, бывший клерк планирует и осуществляет свои преступления, не видя в них ничего неестественного или аморального. При этом искренние чувства к настоящей семье не позволяют однозначно считать Верду нравственным калекой. Но, в отличие от Маленького бродяги, Верду не нуждается в якоре человечности. Он принимает условия игры и успешно вписывается в наступившие «новые времена».

Социальное звучание истории Чаплин значительно усилил, сменив время действия. Как и Ландрю, его герой — порождение своей эпохи. Питательной средой реального убийцы была Первая мировая: обилие вдов и девиц, потерявших шансы найти хорошую партию, слабость полиции (многие стражи правопорядка оказались на фронте). Чаплин же вписывает своего Верду сразу в два кризиса. Старт его чудовищной карьеры — Великая Депрессия, финал — предвестие Второй мировой: гражданская война в Испании, которая вызвала обвал на биржах и в фильме стала причиной разорения Верду. Его жена и сын умирают. Череда преступлений, начатая ради них, оказалась напрасной…

Впрочем, кое-кто заглянул глубже. Влиятельный французский критик Андре Базен разглядел, что любовь к семье только кажется искренней. «Википедия» приводит его прозорливое высказывание о том, что жена и сын «…важны для Верду постольку, поскольку они дают ему обманчивое ощущение нормальности и оправдывают его преступления». Большинство зрителей и критиков образ Верду привел в серьезное замешательство — слишком много привлекательности вложил в него Чаплин. В этом усматривали его симпатии к изящному и предприимчивому преступнику, «явному женоненавистнику», который исключительно выгодно смотрится на фоне своих жертв — глупых и самовлюбленных клушек. Кое-кто вовсе решил, что «из-под маски Маленького бродяги» выглянула (наконец-то!) личина полного темных страстей успешного кинодельца, за которым числится едва ли не извращенная любвеобильность в отношении молоденьких актрис. В последних кадрах, когда Верду идет на гильотину, в его походке угадывается Маленький бродяга. Многие сочли это неоспоримым доказательством того, что Чаплин очарован монстром, которого создал на экране. На самом деле это следствие глубокого непонимания фильма, который, при всей своей очевидности, оказался не по зубам для большинства критиков.

Чаплин очарован образом Верду куда меньше, чем, скажем, Ильф и Петров Остапом Бендером или Томас Харрис — Ганнибалом Лектером. Великие злодеи литературы и кино могут быть побеждены и осуждены своими авторами. Но не вспоминается навскидку ни один автор, который решился бы осмеять своего злодея, тем более так беспощадно, как это сделал Чаплин. Однако он не был бы гением, если бы остановился на осмеянии. Чаплин буквально аннигилирует своего персонажа.

Чтобы понять его замысел, надо присмотреться к финалу, особенно к пронзительной сцене, где всё потерявшийся Верду встречает девушку, которую когда-то пощадил, подчинившись порыву человечности. Это миг, когда герою фильма дается уникальный шанс. Девушка готова пойти ему навстречу. Он может вернуть себе нормальную жизнь, полную любви. А может и возобновить череду преступлений, сделав ее первой жертвой нового этапа кровавой «карьеры».

Но убийства больше не влекут Верду, а любви он не заслужил. И он выбирает иной путь. В отличие от Ландрю, он сам сдается полиции. Ландрю оставался преступником до последней секунды, до падения ножа гильотины. Верду уходит не с циничной шуткой, а с приговором обществу: «Убийство нескольких человек делает вас преступником, убийство миллионов — героем». Но сам он уже не преступник в эту минуту. Он казнил в себе убийцу, когда добровольно отдал себя в руки правосудия. И тайна походки Маленького бродяги в последних кадрах проста: на гильотину поднимается простой человек. Монстр Верду уничтожен.

В этом финале Чаплин доводит до высшей точки и гротеск, и трагизм истории. Сам создатель считал «Мсье Верду» своим самым умным фильмом. И стоит поверить Первому гению, который, будучи комедиографом, не боялся с ярким фонарем таланта ступить на темную сторону бытия, чтобы осветить ее мрачные закоулки и вписать яркие строки в летописи «темного» искусства.